Аполлон Кучкин. Погоня за вурдалаком, или Синяя крыса счастья

– Осторожнее надо быть, молодой человек. – Афанасий Анатольевич, профессор философии и собиратель печатных древностей, неторопливо налив в стакан воды из графина, стоявшего на столе, протянул стакан с жидкостью хозяину кабинета. – Не надо так глубоко вдыхать воздух – можно не просто подавиться, а и вовсе – задохнуться.

Употребив стакан воды единым махом, растерявший всю сонливость, Аполлон Михайлович уставился на Дохлика с ожиданием. Слово «вампир» вывело специалиста из состояния уютного блаженства, приподняло и встряхнуло.

Кучкин приготовился работать.

– Вот так, сразу, взял и завелся самый настоящий вампир? – хмыкнул парень, забывшись и выбившись из образа – то есть, запустив пятерню в волосы, взъерошив их и недоверчиво качая головой. – Завелся, точно моль? С чего вы это взяли? Он, вам, что, свой паспорт показал, в котором, черным по белому написано – вампир?

Ничуть не обидевшись, Дохлик, в свою очередь, почесав собственный затылок, в точности повторив каждое движение своего визави, спокойно ответил.

– Паспорта я не смотрел – врать не стану. Самого вампира в подробностях рассмотреть не получилось и, потому, опознать не смогу. Но то, что он совершенно точно проживает в одном со мной доме – доказать сумею.

Слегка успокоенный рассудительностью, прозвучавшей в голосе странного посетителя, Аполлон сосредоточился и приготовился внимать. Мало ли – вдруг, да повезет и случится что-то действительно странное и интригующее, на самом деле требующее пристального внимания специалиста его уровня?

Афанасий Анатольевич Дохлик, среди жильцов большого, многоэтажного дома, человеком слыл незаметным, неконфликтным и непритязательным. Увлеченный собирательством и коллекционированием, он мало на что, кроме своих редкостей, обращал внимание – кушал, то, на что хватало денег, носил, что придется, жениться не решился, а с соседями общался редко, мало и неохотно. Собственный крохотный мирок, интересный лично ему, Афанасию Дохлику, вполне устраивал странного человека, ничего не желающего трансформировать в своей устоявшейся жизни.

Как и многие представители его круга, до определенного времени, Афанасий Анатольевич считал себя атеистом. Молодой профессор философии легкомысленно не верил ни в Бога, ни в чёрта.

Но, с возрастом люди меняются.

С годами изменился и Дохлик. Он очень много читал всякой разной литературы, посещал всевозможные собрания и конференции, знакомясь с интересными, зачастую, выдающимися людьми.

Особенно потрясла профессора встреча с некой мадемуазель Гололупенко Асмодеей Имоловной – ясновидящей, гадалкой, шаманкой племени Моржового клыка и Повелительницей зомби.

С той самой, памятной встречи, окружающий мир больше не казался профессору простым и понятным. Асмодея Имоловна смогла убедить Дохлика в том, что существуют иные силы – таинственные, малопонятные и чуждые обычным людям.

Вера в сверхъестественное поселилась в сердце профессора и прочно там угнездилась.

Дохлик начал опасаться. Многого – ведьм, колдунов, черных кошек и пустых ведер в женских руках.

А, так же, всяческих потусторонних тварей – призраков, упырей и, особенно, вампиров.

Сангвиворифобия (боязнь вампиров) напала на него без предупреждения.

С некоторых пор, Афанасий Анатольевич резко переменился.

Однажды, а вернее, в прошлый четверг, возвращаясь с вечерней прогулки и предвкушая приятное чаепитие в компании одной из своих раритетных книг, Афанасий Анатольевич, поднимаясь вверх по лестнице, имел несчастье неосторожно наткнуться на молодого человека, спешащего куда-то с неприличной скоростью.

Вернее, даже не так – это молодой человек, большими прыжками обгонявший медлительного соседа, врезался в Дохлика самым возмутительным образом и, вместо того, чтобы извиниться за собственную торопливость и неуклюжесть, принялся что-то там бухтеть в адрес коллекционера.

Афанасий Анатольевич, по своему обыкновению, промолчав, решил не связываться – мысли о чае и уютном вечере в компании печатных изданий, все еще занимали его целиком и полностью, но молодой человек, так скоро стремящийся обогнать пенсионера, оттолкнув того с дороги, неловко взмахнул пластиковым пакетом из которого, о ужас! вывалилась упаковка чего-то и, шмякнувшись с высоты, ударилась о каменные ступени и, лопнув перезрелым помидором, обдала Афанасия Анатольевича брызгами густой жидкости характерного окраса.

Резкий, неприятный, металлический привкус раскрасил окружающую среду в токсичный красный цвет.

Этот вкус и цвет отлично были знакомы Афанасию Анатольевичу – единственное в своей жизни переливание крови коллекционер и собиратель редкостей, никогда не смог бы забыть. Ни при каких обстоятельствах!

Торопыга с верхнего этажа, продолжая что-то недовольно бормотать, помчался дальше, а Афанасий Анатольевич, отмер, оглянулся, посматривая по сторонам настороженно и с подозрением – в руках у спешащего типа он разглядел раздутый пластиковый пакет, из которого, собственно и вывалился эта ненадежная емкость с гемоглобин содержащей жидкостью, испоганившей пол и стены в подъезде.

Так и не усмотрев более ничего подозрительного, Афанасий Анатольевич проследовал в собственную квартиру, напрочь позабыв о запланированном чаепитии и любимых книгах. Вооружившись перчатками, ведром с водой и тряпкой, коллекционер вернулся на лестницу и приступил к уборке – нельзя, чтобы подобное безобразие увидели дети. Современные дети, конечно, еще тот подарочек и сюрприз, но кровь на полу, согласитесь, совершенно не то зрелище, которое следует наблюдать перед сном подрастающему поколению.

Озадачившись непонятным происшествием и покончив с уборкой, коллекционер, собственноручно отмывший ступеньки в подъезде, возвратившись в квартиру, некоторое время посвятил раздумью над тем – зачем, собственно, жильцу с верхнего этажа энное количество крови?

В тот раз мысль о вампирах в голову профессора еще не закралась.

Это случилось гораздо позже.

Так ничего толкового и не придумав, Афанасий Анатольевич, все же приступил, хоть к позднему, но чаепитию и прочтению книги, нет-нет, но возвращаясь мыслями к загадочному происшествию на лестнице.

И всё бы благополучно забылось – и неуклюжий сосед, и грязная лестница и кровь на ступеньках, если бы не продолжение непонятностей, нарушивших привычный ход вещей.

Через день, то есть в субботу, ранним утром – нужно заметить, что предпочитал гулять коллекционер Дохлик перед восходом солнца, в безбожную рань и темным вечером, когда, большинство, из числа соседей пенсионера, уже отправляются на боковую, на той же лестнице, повстречалась любителю ночных прогулок странная парочка молодых людей. И, если молодой человек, оказался тем самым, расплескавшим кровь по ступеням в подъезде, торопливым невежей, то белокожая, фигуристая девица, прячущая лицо в глубоком капюшоне неброской куртки, показалась Афанасию Анатольевичу совершенно незнакомой и подозрительной особой, в этом доме, совершенно точно, прописки не имеющей.

Недолго думая, пенсионер направил в лицо девицы мощный луч своего прогулочного фонарика и оказался неприятно поражен тем, как, пронзительно взвизгнувшая девушка, проворно метнувшись в темноту, попутно отдавила пенсионеру ногу и напугала неестественной бледностью своего лица.

Разгневанная бесцеремонностью пожилого человека, незнакомая девица, буркнув что-то, не особо цензурное, прытко рванула вверх по лестнице, громко стуча каблуками и тем самым выражая свое «Фи» в адрес старых мухоморов, отравляющих жизнь молодому поколению.

– Понимаете, господин специалист, – Дохлик, заглядывая в глаза Кучкину, развел руками, изображая беспомощность. – я оказался не готов к подобному зрелищу. Бледнокожие, визжащие девицы, прыгающие по ступенькам – это уже слишком! И, еще, – пенсионер, понизив голос, перешел на заговорщических шепот. – у нее изо рта торчали клыки.

– Клыки? – тупо переспросил Кучкин, собираясь и мысленно обзывая себя тряпкой – ну, что за бред несет этот тип? Кровь, девицы, клыки – нормальный человек, ни за что не поверит в подобную дичь!

– Клыки. – повторился Дохлик, продолжая кивать головой. – Они совершенно точно высовывались изо рта, блестели в темноте, точно куски рафинада.

– Рафинада? – тупость не желала выпускать жертву из своих объятий и нервный клиент, талдычивший о вампире, слегка раздраженно повторил.

– Клыки – это такие зубы, хищные, острые, неестественно крупные. Губы девицы алели маками, клыки – белели, взгляд испепелял и пугал. Я, каюсь, испугался. – Дохлик беспомощно развел руками – мол, виновен, не велите казнить. – Испугался, юркнул за дверь, затворившись на все замки, а молодой человек, зачем-то потоптавшись перед дверью моей квартиры, продолжила свой путь на верхний этаж.

– И? – скептически изогнув бровь, потребовал продолжения занимательной истории специалист по решению конфиденциальных вопросов. – Что дальше?

– Дальше наступило утро. – пожал плечами Дохлик. – Мне крайне необходимо было посетить некий адрес и прицениться кое к каким интересным новинкам, а здесь такое! Но, как известно, вампиры беспомощны при свете солнца и поэтому, вооружившись зонтом и бутылкой, собственноручно изготовленной, чесночной воды, я решился и покинул свое убежище.

– Вампир не навестил вас ночью? – недоверчивость Кучкина отчетливо просматривалась невооруженным взглядом. – Разве не правильнее было бы избавиться от свидетеля, заткнув ему рот раз и навсегда.

– Я никого не приглашаю в свой дом. – с достоинством ответил Афанасий Анатольевич, презрительно выпятив вперед полную нижнюю губу. – Мой дом – моя крепость. Я следую данному принципу в течение многих лет и, как вы можете заметить, благодаря своим убеждениям, прекрасно сохранился.

Кучкин неопределенно пожал плечами – пальто могло выглядеть приличнее, да и боты, кстати, тоже.

– Осторожно высунув нос за двери, – продолжил свой рассказ странный пенсионер. – я убедился в том, что подъезд девственно пуст. На коврике возле двери, я нашел это..

Дохлик раскрыл ладонь и показал Аполлону Михайловичу ее содержимое – кусочек чего-то, очень смахивающее на.. кусочек чего-то.

Пока хозяин кабинета непозволительно долго таращился на трофей пенсионера, тот любезно снизошел к пояснению:

– Это – осколок клыка вампира. Его женской особи – видите, клык тонок, изящен и безукоризнен.

Кучкин брезгливо скривился, но послушно извлек из ящика стола лупу. Да-да. Очень солидного вида, лупу, имеющую хорошее увеличение.

– Ну-с-с, посмотрим. – Аполлон Михайлович азартно потер руки – может ему повезло и назревает интересное дельце?

– Действительно, – через некоторое время, очень растерянно произнес Кучкин, рассматривая странную находку пенсионера и принюхиваясь к ней. – клык. Причем полый. Странно..

– Вампиры, как известно, – противным голосом пояснил пенсионер. – обладают клыками. Вероятно, полыми. Через полость, знаете ли, удобно высасывать кровь у жертвы.

– Какие ужасные подробности. – поморщился впечатленный новыми, расширяющими кругозор, знаниями Кучкин. – Откуда вы знаете?

– Перечитал на досуге книгу про графа Дракулу. – Дохлика оказалось достаточно сложно сбить с панталыку. У пенсионера-коллекционера на любой странный вопрос имелся, не менее странный, ответ. – Очень рекомендую – отлично написанная вещь, в меру страшная и подробная. Нравы и быт вампиров описаны достаточно характерно.

Читать «Дракулу»? Нет, Кучкин еще не сошел с ума, но фильм, при случае, можно и просмотреть. Одним глазом.

– И это всё, что вы можете сказать по существу дела? – разочарование большими буквами прописалось на лице молодого человека. Кучкин заподозрил, что его решили разыграть – скучно дядьке, вот он и изгаляется, занимая ценное время специалиста нелепыми байками.

– Нет, не все. – напористость Аполлона, слишком молодого, по мнению Дохлик, для того, чтобы с гордостью именоваться «специалистом» и, тем более, «консультантом», не понравилась посетителю. – Далее произошли иные, не менее страшные и жуткие события.

– Какие же? – с огромным трудом сдерживая зевок, поморщился Кучкин.

– Знаете, в деле фигурирует гроб. – пенсионер глубоко вздохнул и развел руками – мол, понимайте, как хотите, но я от вас не отстану.

– Гроб? – насторожился Аполлон, забавно дергая носом. Гроб – это странно. Гроб – это, уже, кое-что. Гробы – не грибы, они после дождя не вырастают. – Излагайте. В подробностях.

Дохлик с готовностью изложил. Было заметно, что история с гробом тяготит его куда больше, чем, расплесканная по стенам подъезда, кровь и странная девица, бледная и с торчащими изо рта клыками.

В понедельник, то есть, вчера, пенсионер, прогулявшись по своему обыкновению до самого позднего вечера и дождавшись, пока болтающие парочки, целующиеся в, тронутом багрянцем, кустарнике под окнами дома, разлепятся и разбегутся по домам, неспешно начал подъем по лестнице, взбираясь на третий этаж.

В тот самый момент, когда нога коллекционера ступила на первую ступеньку, тяжелые подъездные двери распахнулись и, уже знакомый Дохлику, невоспитанный молодой человек, прикрываясь гробом, точно щитом, пыхтя от натуги, проскочил мимо опешившего соседа.

Ну, как проскочил? Протиснулся, волоча следом за собой тяжелый и неудобный к волочению, предмет, к которому (вот еще одна странность), были приделаны крепкие колесики.

– Знаете, – разъяснил Дохлик. – такие еще прикручивают к детским велосипедам, для того, чтобы маленькие дети не разбивали себе носы, теряя равновесие.

За молодым человеком, прицепившись к другому концу деревянного ящика, покрытого блестящим лаком, тянулась та самая девица, обладательница полых клыков и бледного вида.

– Кстати, – Дохлик, пожевав губами и тоскливо шмыгнув носом, взглянул на Кучкина, взглядом побитой собаки. – девица выглядела дико сердитой, едва не шипела, как прищемленная дверью кошка, но за гроб цеплялась упорно, точно утопающий за спасательный круг.

– Странное дело. – вынуждено согласился Кучкин, озадаченный появлением блестящего, лакированного похоронного атрибута. – И, что, гроб?

– Утащили на верх. – вздохнув, признался пенсионер. – Как вы понимаете – я обеспокоен. Мои соседи – не особо приятные люди, признаю. Но, они, хотя бы, люди – со своими тараканами, детьми и внуками. Но, вампиры? Неприлично – спящие в гробах мертвецы, проснувшись, шастают по дому и размазывают по стенам кровь – это уже слишком. Необходимо было принять меры, и я направился бродить по инстанциям.

Кучкин, сразу же представил, какой фурор произвел рассказ пенсионера на работников управляющей компании и на сотрудников полиции – кровь, зубастые мертвецы и гробы, переносимые мускулистыми молодыми людьми. Странно, что дядечка еще на свободе и не отягощен труднопроизносимым диагнозом.

– Меня все послали. – уныло развел руками пенсионер. – Никто не желает связываться с потусторонними силами. А, господин участковый Гоноренко, тот и вовсе имел наглость заявить о том, что ежели я не угомонюсь, то меня привлекут к административной ответственности, составят протокол и оштрафуют за клевету на честных граждан, ни в чем предосудительном не замеченных.

Гоноренко! Кучкин встрепенулся – участковый не вызывал симпатии у специалиста по решению конфиденциальных вопросов. Этот самый представитель правоохранительных органов недавно позволил себе вольность и всячески отговаривал Кучкина от открытия собственного, такого многообещающего дела и предлагал заняться чем-то более простым. Например, торговлей цветами на перекрестке или же, лепкой фигурок из глины и их, последующим раскрашиванием красками.

К тому же, местные правоохранители были озабочены более насущной проблемой. Они ловили маньяка. Маньяк действовал нагло, совершал нападения на девушек с удручающей постоянностью, что очень способствовало непрекращающейся головной боли у местных полицейских.

Проявился сей негодяй пару недель назад и, сразу же, привлек внимание к своей персоне. Скандально известная городская газета «Свекруха» обвиняла власть в бездействии и призывала народ брать дело в свои руки.

Народ пока выжидал, но чаша его терпения быстро истощалась. Мужики во дворах грозились взяться за вилы и отправиться на поиски мерзавца, державшего в страхе прекрасную половину городского населения.

Вопрос о том, где народные мстители добудут вилы в нужном количестве, был вторичен и Аполлон Михайлович им не озадачивался. У самого Кучкина, на всякий случай, был припасен топор. Топор валялся под кроватью, караулил залежи пыли и являлся очень действенным успокоительным на случай тревожного состояния.

Маньяк внушал Кучкину чувство омерзения. Специалист с большим удовольствием принял бы участие в его поимке, но, к сожалению, Аполлона к расследованию не привлекали, наоборот, настоятельно рекомендовали не путаться под ногами у представителей власти и не проявлять самодеятельности.

А, жаль – имелись у Аполлона на счет маньяка кое-какие мыслишки, ох, имелись!

Но, ближе к Дохлику и его походу по инстанциям.

– Ожидаемо. – Кучкин понятливо закивал – он и сам, был бы не прочь оштрафовать нудного посетителя – достал уже! Что-то почудилось дядьке в маразме, а молодому специалисту – беспокойство.

– Я направился в последнее место, где меня могли понять и принять. – Дохлик продолжал сверлить Кучкина влажным взглядом блеклых глаз и требовать сочувствия. – В салон «Ворожея», к милейшей мадемуазель Гололупенко, Асмодее Имоловне. О, это необыкновенная дама – гадалка, ясновидящая, прорицательница и шаманка. Она была моей последней надеждой на спасение, лучом света в темном царстве, но, увы! Меня, и в этот раз, подстерегала неудача.

Что-то о салоне «Ворожея» Кучкин, разумеется слышал, но считал, что хозяйка прославленного заведения – шарлатанка, талантливо дурящая головы впечатлительным и внушаемым людям.

– Асмодея Имоловна совершенно неожиданно влюбилась, скоропалительно вышла замуж и умчалась в свадебное путешествие. Теперь, она – мадам Косматкина, счастливая жена и туристка, а, я – несчастный, запуганный человек в возрасте, остался брошен на произвол судьбы.

Кучкин невольно кивнул – искренние слезы блестели в уголках глаз коллекционера редкостей. Хотелось протянуть жертве вампиров руку помощи, с зажатым в ней носовым платком.

– Просматривая объявления в газете, – продолжил повествование о своих злоключениях пенсионер Дохлик. – я, совершенно случайно, наткнулся на ваше объявление и решил, что, вот он – счастливый знак. Вы и только, вы, сможете избавить меня от опасных существ и лишнего беспокойства. Знаете, – воинственно сверкнув стекляшками очков, посетовал коллекционер. – волноваться в моем возрасте опасно. От этого случается инфаркт, инсульт или несварение, а я, как вы понимаете, намерен жить долго и счастливо.

По глубокому убеждению Кучкина, дядя сам мог кого угодно довести до несварения. Вот же прицепился – вынь и положи ему решение проблемы!

– Попрошу задаток. – самым строгим голосом произнес молодой человек. – Расценки вам известны?

– Вы беретесь? – облегчение сквозило в каждом слове Дохлика. Морщинки на лице пенсионера разгладились, потухший взгляд ободрился, а уши – зашевелились.

– Берусь. – развел руками Кучкин. Все равно, заняться ему больше нечем, а здесь, хоть какое-то, но развлечение. – Заполните, пожалуйста, анкету и договор.

Протянув пенсионеру лист бумаги, Кучкин, задумавшись, притих, пока Дохлик А.А., старательно скрипя ручкой, излагал свои мысли на бумаге.

Нет, в вампиров верить Аполлон категорически отказывался. Он был молод, но не глуп – естественно никаких вампиров и прочих мистических существ, не существует. Да, мало ли кому и зачем, мог понадобиться всамделишный гроб? Может быть, его просто так купили, так сказать – на вырост?

– Заполнил. – пенсионер суетливо вскочив со стула, сунул в руки Кучкину исчерканный лист бумаги и несколько измятых денежных купюр. – Я могу надеяться на то, что вы незамедлительно займетесь моим делом? Мне очень страшно. Я устал от переживаний и мне хотелось бы выспаться в спокойной обстановке.

– Будьте спокойны. – заверил клиента Кучкин. – К расследованию обстоятельств и изучению предмета, я приступлю немедленно. Ваше дело заинтриговало меня, и оно будет в приоритете перед всеми прочими. Идите домой, выпейте горячего чаю с валерьянкой и спокойно ложитесь спать. Вампиры к вам не сунутся.

Успокоенный и ободренный словами консультанта Дохлик, сминая влажными ладонями тулью своей шляпы, стремительно двинулся к выходу. Окрыленный обещаниями специалиста, Афанасий Анатольевич всеми фибрами души стремился к чаю, валерьянке и мягкой подушке. Мысли о злобных кровососах отпустили его, вытесненные более приземленными желаниями.

Кучкин направился следом за пенсионером, желая убедиться в том, что человек с сангвиворифобией (боязнью вампиров) его на самом деле покинул.

Проводив странного клиента до самого выхода из здания и раскланявшись с охранником торгового центра, размещенного на цокольном этаже этого же здания, Кучкин торопливо вернулся в свой офис за верхней одеждой, шарфом и Тяпой.

Тяпивара, ни в коем случае, не стоило оставлять в одиночестве – пес мог вспылить и испортить ремонт, обошедшийся небогатому Кучкину в целое состояние.

– Безобразие! – дергая за ручку закрытой двери, в офис, облагороженный блестящей табличкой, рвался человек, невысокого роста, но объемный телесно и, явно пребывающий в раздраженном состоянии.

Аполлон насторожился – не псих ли? Рожа у человека выглядела неприятно – красная, потная и возмущенная.

Устав дергать за ручку, нетерпеливый тип обернулся к Кучкину и пожаловался, неожиданно грубым, басистым голосом:

– Представляете – закрыто! До пяти часов еще целых пятнадцать минут, а у них – закрыто. Бардак! В этой стране никто не хочет работать, как положено. Кроме меня, разумеется.

– Еще один. – с неожиданной неприязнью, подумал специалист по улаживанию вопросов. – Н-да, это вам не безобидный пенсионер с парой тараканов в голове.

Новый персонаж доверия не внушал – хорошо одетый господинчик явно знал себе цену – костюм, блестящие штиблеты, аккуратная стрижка. На улице начинал накрапывать нудный, мелкий дождик, а штиблеты незнакомца сияют – значит, тот приехал на машине. Опять же – ведет себя посетитель бесцеремонно, нагло и нахраписто, как хозяин жизни.

– Задаток будет удвоен. – внезапно развеселившись, заулыбался Кучкин, решительно оттесняя мордатого в сторону.

– Посторонитесь, гражданин. – строго произнес Аполлон Михайлович, не желая вступать в физический контакт с плечом предполагаемого клиента. – Позвольте пройти.

– Я первый пришел. – нахохлился красномордый в дорогом костюме. – Куда вы ломитесь? Видите – закрыто?

– Я-то, вижу, а, вы, кажется, ослепли. – Аполлон отбросил назад свою гордость – длинный чуб, погладил аккуратную бородку, которую холил и лелеял, стремясь добавить собственному лицу солидности и основательности и вытащил из кармана ключи. – Дайте пройти, я сказал.

Шумный и неприятный, злобно всхрапнул – знакомство с хозяином кабинета вышло скомканным и неуклюжим, но обладатель красного лица и блестящих штиблет, отступать был не намерен. Вопреки тайной надежде Кучкина, у которого, как нам уже известно, успел завестись первый клиент, посетитель, прижавшись к спине Аполлона Михайловича, буквально просочился в офис на лопатках последнего.

Прилип, как репей до.. Ну, в общем, вы поняли.

– Что привело вас ко мне? – Кучкин, не тушуясь, расположился в своем удобном кресле, вцепившись пальцами в подлокотники. – Присаживайтесь и излагайте.

Посетитель, некоторое время изучавший молодое, вихрастое лицо Кучкина, облагороженное ухоженной бородкой, скривился, демонстрируя, что зубная боль его, все же, иногда посещает.

– Слишком молод ты для специалиста. – махнул рукой предполагаемый клиент. – И, бородка эта, смешная, всё портит. – Неприятный тип пренебрежительно хмыкнул, выражая своем мнение о нелепых потугах некого консультанта казаться старше и выглядеть солидно.

Кучкин озлился – свою бороду он холил и лелеял, считая, что она, словно волшебная борода старика Хоттабыча, поможет ему в исполнении всех его честолюбивых замыслов.

– А, и ладно, – неприятный мужик пожал плечами, примиряясь с суровой действительностью. – всё равно, обратиться больше мне не к кому! – и, повторно махнув рукой, едва не снес со стола стеклянный графин с водой.

Кучкин слегка насупился – опять, двадцать пять! Ну и что, что он молод? Зато – старателен, внимателен и усидчив.

– Пропала моя супруга. – красномордый и растрепанный шмякнулся на стул, заставив предмет мебели скрипеть и жалобно крякать. – Вот уже несколько дней она не выходит на связь. Я в бешенстве и нервном расстройстве. – кулаки мужчины, весьма внушительные, нужно сказать, сжимались и разжимались, грозя обрушиться на что-то хрупкое и недолговечное. Кучкин надеялся, что это «что-то» не стол в его новеньком офисе. – Верните мне жену, и я заплачу вам деньги. Иначе, вы не получите ни копейки. Вот!

Кучкин пожал плечами и указал подбородком на дверь – вперед! Знает он подобных типчиков – наобещают золотые горы, а потом отказываются оплачивать и труд и, затраченное на него, время.

– Задаток. – Кучкин, не смотря на молодость и простоватое лицо «парня из народа», помнил об их с Басей, семейном бюджете. Вернее, о дырах в нем. – Иначе – никак. – К тому же, он надеялся на то, что тип отступит. Беглые жены – это скучно, банально и неинтересно. Сразу же видно, что перед Кучкиным – самодур и домашний тиран. Довел супругу придирками до побега, а теперь выискивает крайнего.

– Меня зовут – Викентий Георгиевич Пипко. – мужчина соизволил сменить гнев на милость и представиться. – Да-да, тот самый «Пипко и Ко», вы не ошиблись.

Кучкин мысленно схватился за голову – ну, конечно же! «Пипко и Ко» – завод по производству лаковых и красочных изделий, весьма известный в их городе. И его владелец – лицо солидное и платежеспособное.

Аполлон Михайлович поежился – придется расстараться. Бизнесмен и меценат – это вам не истеричный коллекционер.

– Что говорит полиция? – поинтересовался Кучкин. Просто так поинтересовался, ни на что не надеясь.

– Ничего не говорит! – возмущенно рыкнул господин Пипко. – Семейные дрязги и разборки без мордобоя и членовредительства – не их профиль. Перебесится и вернется сама, говорит. – возмущенно сопение выразило всю степень разочарования уважаемого гражданина, методами местных правоохранителей. – Они слишком заняты – ловят маньяка. Ну, того самого, с ножницами и скотчем. До моих бед им нет никакого дела. Черствые люди! – Пипко наливался дурной кровью и багровел на глазах. – Я не желаю ждать. Мне нужна моя жена. Рядом – живая, здоровая и жизнерадостная.

– Причина побега супруги? – вопрос, вполне себе ожидаемый, вызвал новую волну гнева и сопения со стороны клиента. – Вы предполагаете измену?

– Моя жена – интеллигентная, честная и порядочная женщина. – неожиданно заявил господин Викентий Пипко. – Никаких посторонних мужчин я не заметил, ни намека на то, что моя птичка охладела к своему птенчику.

«Надо же, – умилился специалист по решению вопросов. – какая экспрессия – птичка, птенчик, а сама из гнезда, брык и упорхнула.»

– У нас возникли некие разногласия. – неопределенно вращая в воздухе кистью правой руки, попытался объяснить трудности семейной жизни, покинутый муж. – Аделаидочка – натура, увлекающаяся. Она все время выискивает себе новое хобби, мечтая найти собственное призвание и развить свои многочисленные таланты.

– Дамочка с претензиями. – призадумался Кучкин, морща нос. – Увлекающаяся, ищущая себя. Н-да.. Ожидать можно всего, чего угодно.

По всей видимости, господин Пипко жену любил, говорить о ней мог много и увлеченно. Из портмоне, тут же, оказалось извлечено фото беглой супруги и предъявлено к опознанию специалисту.

Аполлон Михайлович на фото взглянул, содрогнулся, мысленно перекрестившись – никогда! Никогда бы он не рискнул вступить в брак с подобной особой.

Жена Викентия Георгиевича вызывала у Кучкина оторопь – слишком, слишком красива! Холодное, холеное лицо блондинки, точеный нос, высоки скулы. Глаза, опять же, слегка раскосые, небесно-голубые, яркие до безобразия. Грива роскошных, золотистого цвета, волос, прямых, гладких и шелковистых. Губы-бутоны, сочные и призывающие к лобзаниям. Именно, к лобзанию, а не банальным поцелуйчикам.

В общем – русалка, пери, фея-обольстительница, привыкшая к тому, что ее обожают и носят на руках.

Стерва, хорошо знающая чего хочет.

Сбежала из дома, треплет нервы мужу и доставляет неудобство Кучкину, потому как, отказать подобному человеку, само назначенный специалист по улаживанию вопросов, не решится. Плохо для бизнеса, плохо для репутации.

– Аделаидочка пробовала себя во многом. – продолжал вдохновленно вещать, расстроенный побегом жены, клиент. – Она замечательно рисует – картины, написанные её рукой, украшают холл нашего дома, сочиняет стихи, музицирует. Но, все это не то! Моя птичка постоянно недовольна. Она находится в бесконечном поиске себя. И, вот, недавно, возникло новое увлечение – театр. Жена стала посещать премьеры, познакомилась с богемой нашего города и решила, что призвание актрисы – это её всё.

Пипко замолчал. Он молчал минут пять, усмиряя дыхание и собирая мысли в круг. Как догадался Кучкин, идея с театром не пришлась по вкусу лаково – красочному королю. Заниматься живописью и музицировать можно и дома, но театр? Небольшая студия – куда ни шло, однако, мадам, судя по всему, мыслила масштабно.

– Мы поругались. – признался Пипко, тяжело вздыхая и сжимая кулаки. – Я вспылил – мне не очень понравилось то, что какой-то хлыщ.. Ну, вы меня понимаете? – Викентий Георгиевич насупился. – Партнер моей жены мог перейти рамки дозволенного. Я не мог допустить, чтобы супруга Пипко оказалась замечена в чем-то предосудительном. Эта богема! Они думают только о собственных удовольствиях и страстях, живут бездумно, легко и беспечно. Одним днем. Этим людям нет никакого дела до чьей-то, кристально честной репутации. К тому же, – Викентий Георгиевич нервно сглотнул. – вы же знаете нравы современной молодежи. Неформалы и прочие странные люди, считающие себя пупками земли – они так далеки от нас, людей дела. Они вечно чем-то недовольны и ищут новые способы для самореализации. А, эти, так сказать, представители богемы или, как их еще называют – селебрити… – Пипко нахмурился, затем, брезгливо скривившись, произнес. – Они погрязли во всяческих извращениях, а, некоторые, я слышал, – понизил голос лаково – красочный король. – никак не могут решить для себя, на какое местоимение отзываться – он, она, или оно. Я так и сказал своей жене: «Выбирай, дорогая – я, или театр!» – голос Пипко понизился почти до трагического шепота. – Аделаидочка рассердилась, захлопнула перед моим носом двери своей комнаты. Утром я узнал, что она сбежала из дома, прихватив с собой всего лишь одну сумку с вещами. Мне пришлось звонить теще. – Викентий Георгиевич нервно вздрогнул и поежился. – Разговор вышел не из приятных. Теща ничего не знает о месте нахождения Аделаидочки и требует от меня принятия самых экстренных мер по ее скорейшему розыску. Она грозится приехать. К нам! Ко мне!