Аполлон Кучкин. Погоня за вурдалаком, или Синяя крыса счастья

Не вампир. Не кровосос.

Обычный трудяга, снимающий квартиру посуточно и спешащий отоспаться после неудобной смены.

Подслеповатый Дохлик не признал в Петрикове благородного разбойника и опрометчиво позволил тому проследовать за собой в подъезд.

Василий Иванович крался следом за коллекционером и потирал руки в предвкушении развязки – сейчас этот перезрелый мухомор откроет двери и он, Петриков, не станет терять ни мгновения. Оказать сопротивления крепкому мужчине, успешно лазавшему с балкона на балкон, старик не сможет, а значит, дельце, почти что обстряпано и сдано в архив.

Поднимаясь на свой третий этаж, Дохлик продолжал шаркать ногами, вздыхать и украдкой креститься. Как стало сложно выживать в этом мире! Кругом такое! Вампиры, живущие среди людей – это ли не нонсенс?

Петриков не отставал, благодаря провидение за то, что пенсионер отвлекся и что-то шепчет себе под нос – может быть молитву к Всевышнему, а, может быть, повторяя список покупок, запоминая его перед походом в ближайший магазин.

Неожиданно на верху раздался шум, какой-то невнятный грохот и разные другие, настораживающие звуки.

Глуховатый Дохлик, все еще продолжал спокойно подниматься по лестнице, а Петриков, проклиная собственные невезение и беспокойных соседей Дохлика, шастающих в немыслимую рань, приготовился встретить неприятности во всеоружии.

Неприятности не замедлили и проявились.

По лестнице плавно двигался гроб – солидный такой гроб, полированного дерева, с золотыми ручками и траурной лентой алого цвета.

Гроб двигался не сам по себе – его очень аккуратно тащил крупный, мускулистый молодой человек, облаченный в неброскую одежду.

Позади него, болтаясь из стороны в сторону, цепляясь за гроб и делая вид, что помогает в его переноске, маячила девица в леопардовом пальто, необычайно бледная, красногубая и… зубастая.

Вернее – клыкастая!

– Гроб на колесиках! – пораженный в самое сердце Петриков, замер, тревожно озираясь по сторонам. Страшилки из его давнего детства оживали на глазах – подпрыгивая на ступеньках, понукаемый молодым человеком и придерживаемый девицей, гроб бодро спускался вниз. Яркая лента вызывающе алела в серой предрассветной хмари.

– А.. э… – в один голос завопили Дохлик и Петриков, отпрыгивая от сего чуда или, ужаса. Они оба признали ту самую девицу с клыками и красными губами.

Знакомая! Старая знакомая, будь она неладна!

Через чур бледная для живой и теплокровной, дамочка приветливо оскалилась, демонстрируя всю ширь своей клыкастой улыбки и Дохлик, очнувшись от ступора, проявив неслыханную сноровку, с разбегу воткнул ключ в замочную скважину.

Петриков не отставал – быть покусанным вурдалаком и снова получить по кумполу, благородному разбойнику совершенно не улыбалось. Петриков отлично помнил о том, что кулаки у мускулистого сообщника особы с клыками, тяжелые и, что размахивать ими, этот тип, умеет достаточно ловко.

Василий Иванович, следуя за объектом, пока что несостоявшегося ограбления, по пятам, приложив усилие, придал пенсионеру некоторое ускорение, толкнув того вперед и вломился в квартиру, захлопывая двери и прижимаясь для верности к ним спиной и надеясь, что веса его собственной, родной тушки, окажется достаточно для того, чтобы на краткий миг остановить кровопийц.

В двери что-то грозно воткнулось, но Дохлик уже защелкнул замок и теперь медленно сползал по стене, переводя дух и пуча глаза.

Вампиры не стали ломиться в закрытую дверь.

В подъезде что-то грюкнуло, зашуршало, слышались звуки негромкого разговора, а потом все стихло.

– Ушли? – голос Петрикова прошелестел в темноте прихожей, и хозяин квартиры, успевший слегка отдышаться, сердито на него цыкнул.

– Молчу.. молчу. – понятливо кивнул почти благородный разбойник, шаря по стенам цепким, изучающим взглядом.

Это он удачно зашел! Объект сам запустил Петрикова в свой дом и не подозревает подвоха. Осталось отвлечь коллекционера, довести дело до конца и смыться – чисто и не оставляя следов.

– Ушли. – Афанасий Анатольевич отлип от дверей и с благодарностью взглянул на Петрикова. – Спасибо вам, молодой человек за то, что прикрыли мне спину. Они могли догнать меня и вцепиться. О-о-о! Это коварные твари! Они уже давно ведут на меня охоту. Знаете, – Дохлик суетливо осмотрелся, перекрестился на красный угол с иконой и, вздохнув, повернулся лицом к Василию Ивановичу. – я уже привык к тому, что приходится сражаться за свою жизнь. Подлым кровопийцам, до сих пор так и не удалось узнать, какова на вкус моя кровь, хотя, они очень стараются застать меня врасплох.

Петриков механически кивнул – вот даже как! В их спокойном городишке водится и такое? Нет-нет, Петриков на подобное не подписывался! Закончив работу он обязательно поменяет место жительства – улицу, город и регион.

– Проходите, молодой человек. – пожевав губами, неожиданно предложил Дохлик. – Обычно я никого к себе не приглашаю, но, вы, как никак, спасли мою жизнь и я, в знак благодарности, должен, хотя бы, предложить вам испить чаю.

– Лучше – водки! – едва не брякнул Петриков, но вовремя прикусил свой болтливый язык. Пусть старикан предложит чай, а там видно будет.

Шаркая ногами, хозяин квартиры удалился на кухню, а похититель чужих ценностей, воспользовавшись моментом, принялся бродить возле книжного шкафа. Того самого книжного шкафа, в глубинах которого и находился нужный Петрикову предмет.

Заказчик экспроприации описал примечательный шкаф, в деталях, вплоть до царапины на дверце.

– Интересуетесь? – коллекционер подкатил столик на колесиках и Петриков невольно вздрогнул, припомнив, как шустро передвигался гроб по ступеням, на тех самых, примастряченных к нему, колесах. – Приятно видеть, что наша молодежь не безнадежна.

«Молодежь», в лице, польщенного похвалой, Петрикова активно закивала головой – нет за стеклами нужного предмета не просматривалось, а жаль. Отыщись он сразу, все было бы намного проще.

– Прошу вас. – Дохлик гостеприимно указал на парующие чашки с чаем. – Нужно снять стресс.

Стресс они снимали целый час, добавляя в горячий чай очень даже неплохой коньяк из фляжки коллекционера. Под конец Дохлика слегка разморило и он, испытывая к своему спасителю нежные чувства, неожиданно решил сделать тому щедрый подарок.

– Как приятно, в наше смутное время, встретить человека храброго и бескорыстного, – шмыгая носом, изрек пенсионер, прижимающий к груди какую-то странную, шаровидную штуковину, оплетенную мохнатыми веревочками. – не поддавшегося власти золотого тельца. Вы, мой друг, выгодно отличаетесь от одного моего знакомого, согласившегося разгадать тайну злобных кровопийц, исключительно по предоплате.

– Негодяй! – коньяк и чай сделали свое дело – не чуждый сентиментальности Петриков решил проявить солидарность. – Как можно – доброе дело и за материальное вознаграждение?

– Вот и я говорю – куда катится наш мир? – сосредоточенно шаря в глубинах шкафа, бубнил коллекционер, не замечая жадного взгляда своего гостя, направленного в те самые глубины. – Я, знаете ли, никогда не продаю предметы из соей коллекции. – Афанасий Анатольевич задумчиво поджал губы, не замечая, как напрягся его гость. – Принципы, н-да. Но, зато, могу подарить. Э.. Вот! – торжественно возвестил Дохлик. – Это вам, мой благородный друг. Вам, как молодому и шустрому, данная вещица может показаться затейливой и интересной. Помнится, – глаза пенсионера затянуло мечтательной дымкой. – в ваши годы, я был, так сказать, изрядный шалун и не чурался.. Да-да, не чурался, ни страстей, ни иных, приятных вещей.

– Так не бывает. – Петриков тряс головой и отказывался верить своим глазам. Дохлик, сам, своими руками, без всякого принуждения, предлагал, почти что благородному разбойнику, ту самую вещь, подлежащую насильственному изъятию.

Сказать по правде, интересную штуковину – коллекцию старинных, порнографических игральных карт.

Голые девицы, изображенные на картах, изгибались, принимая заманчивые позы и игриво глазели на Петрикова, маня, почти что, благородного разбойника мясистыми телесами. Зачем и для каких целей заказчику потребовались сии дебелые нимфы, Петриков не ведал, но порадовался удачному стечению обстоятельств.

Ему не пришлось прыгать по балконам, рискуя жизнью и здоровьем, падать, биться головой о твердые предметы и прибегать к насилию.

– Всегда бы так. – Петриков с благодарностью принял коробку с дареными прелестницами и нежно улыбнулся пенсионеру. Что там нежно? Он почти любил этого человека, в один миг, сделавшего его, Петрикова, значительно богаче.

Афанасий Анатольевич вздохнул с облегчением, захлопывая двери за спиной своего спасителя – вампиры-вампирами, но обнаружь подобный набор карт в квартире своего предполагаемого жениха, Таисия Григорьевна Горемыкина, то бишь – Зайчиха, она, без сомнений, устроила бы тому веселую жизнь.

Не смотря на все свои закидоны, вздорный нрав и некоторую экспрессию, Таисия Григорьевна прочно вцепилась в сердце коллекционера своими длинными пальцами, внушив, при этом, Дохлику чувство не просто симпатии, а давно уже подзабытого любовного томления.

Сказать честно, Афанасий Анатольевич вовсе не прочь был связать себя узами Гименея со своей давней знакомой, невестой, так и не ставшей женой, а противился, единственно, по привычке, не желая неприлично быстро прощать женщину, когда-то не пожелавшую взять себе фамилию Дохлик и пытавшуюся сделать из Афанасия Анатольевича какую-то пошлую Зайчиху.

Разумеется, перед столь ответственным шагом, как бракосочетание, желательно было бы проконсультироваться с милейшей мадемуазель Гололупенко Асмодеей Имоловной, известной предсказательницей, гадалкой и Повелительницей зомби, но, та, к великой досаде Афанасия Анатольевича, скоропалительно выскочив замуж за банкира Косматкина, находилась вне зоны доступа.

Но, если уж, сама Асмодея Имоловна рискнула бракосочетаться, то, кто может помешать Дохлику сделать тоже самое?

Как честный человек, Афанасий Анатольевич не мог привести невесту в дом, где проживают опасные и хищные создания, но рассказать Таисии Григорьевне о вампирах, обитающих по соседству, коллекционер не осмелился. Горемыкина могла не поверить и подумать, что Дохлик выискивает причину для отказа или, что еще хуже – усомниться в психическом здоровье жениха и сдать оного соответствующим органам.

В полиции же не поверили Афанасию Анатольевичу, а, ведь он ничего не скрывал, привел убедительные доводы и сумел связно изложить свои озабоченности, сделав это в письменном виде.

Над ним, Дохликом, обидно посмеялись и выставили прочь.

Следовало напомнить, нанятому и оплаченному задатком, специалисту об его обязанностях и поведать о новом, коварном нападении кровососущих существ. Пусть примет меры и раз, и навсегда, избавит своего клиента от общества подлых созданий, несущих угрозу всему живому и теплокровному.

*

– Давай, Марго, шевели булками! – поторапливала свою подругу рыжеволосая Натка Фуфайкина, воровато озираясь по сторонам и опасаясь появления случайных прохожих, способных поломать тщательно продуманный план охоты на опасное создание, избравшее местом своего обитания свалку за двором бывшего долгостроя. – Ну, что там? Видишь его?

Круглая, упитанная филейная часть упомянутой Маргариты, торчала из дырки в заборе, а сама Маргарита, энергично пыталась пропихнуться в это, слишком узкое для ее пышной фигуры, отверстие.

Девчонки непременно вознамерились попасть в темный дворик, огороженной хлипким заборчиком, голубятни.

Кто именно являлся владельцем сего несуразного строения, состряпанного из старых шпал, досок, шифера и хлипкой лесенки, ведущей на верх, не знали, ни Маргарита, ни сама Натка, ни её родной брат, Антон Фуфайкин.

Однако, с площадки, той самой голубятни, открывался отличный обзор на разноцветные мусорные баки, скорей всего служившие огромным обеденным столом для непонятного, окрашенного в ярко-синий цвет и, возможно, опасного, реликтового создания.

– У-рх! – приложив некоторое усилие и смахнув со лба капельку пота, Наталья ухитрилась пропихнуть через дыру свою подругу. Маргарита сдавленно вскрикнула и, куда-то свалившись – скорей всего, шмякнувшись на землю, пропала из виду.

Сразу после этого, из-за чужого забора послышались энергичные высказывания упомянутой Маргариты, не вполне цензурного содержания.

Со всем усердием и изобретательностью, Марго выражала признательность своей ближайшей подруге за оказанную, в деле перемещения собственной тушки, помощь.

– Всегда, пожалуйста. Обращайся! – Натка широко ухмыльнулась, но не обиделась – шмякнись она на землю, то, еще и не так бы высказалась!

Сама же Фуфайкина обладала фигурой худощавой, слегка костлявой и изрядно вытянутой в длину. И, если Маргариту Мартыненко, некоторые несознательные личности в лице одноклассников, дразнили «толстухой» и «коровой», то пронырливую Наталью, наоборот, очень часто, обзывали метко, но, обидно – «доска, два соска» или же, «оглобля» и «каланча».

Естественно, подобные прозвища мало кому могут понравиться, да и звучат как-то неприятно, согласитесь.

Правда, в последнее время, злопыхатели и прочие несознательные личности, обзываться на девчонок несколько остерегались, потому, как Антон Фуфайкин не желал, чтобы его девушка Маргарита и ее ближайшая подруга, а, по совместительству – сестра самого Антона, расстраивались. Насмешникам приходилось туго – кулаки у Фуфайкина наросли внушительные, парень не стеснялся пускать их в ход и наказывать обидчиков, заставляя тех жестоко сожалеть о собственной несдержанности.

Нынешним утром подруги отправились «на дело» самостоятельно, совсем, как в прежние времена. Неразлучное трио превратилось в дуэт, потому что Антона, к огромному сожалению шустрых девиц, рано по утру, успела перехватить бабуля Фуфайкина, решившая воспользоваться накачанными мускулами старшего внука для перемещения каких-то тяжелых вещей.

По мнению Наталки, Антон застрял надолго – кроме таскания тяжестей, бабуля, несомненно, отыщет для внучка множество иных, крайне, важных дел и так просто из ее хищной хватки, Фуфайкину не вырваться.

Девушки немного повздыхали, скорбя по потере, но, запланированный визит на чужую голубятню, решили не отменять – очень уж удобное место, эта голубятня. С неё должен открываться отличный вид на, предполагаемое место обитания таинственного зверька, которого городские обыватели успели обозвать «Чёртовым цокольщиком» и «Синим чёртом».

– Ух ты! – воскликнула Натка, проскочив через дыру в заборе – надо сказать о том, что дыра за последние пять минут слегка увеличилась в размере. – Здесь не так уж и плохо.

Маргарита, поднялась с земли, поправляя куртку на груди и почесывая ушибленный зад, а, шустрая Натка, не дожидаясь подруги, бодрыми скачками проследовала к голубятне.

Лестница, ведущая к месту обитания беззаботных птах, вопреки опасениям, оказалась крепкой и металлической и подружки без труда вскарабкались наверх.

Сама голубятня, равно, как и птички, в ней проживающие, удивила, запертыми на солидный замок, дверями, но отчаянные девицы сему обстоятельству только порадовались – так им никто не мешал шастать по площадке и вести наблюдение за объектом.

Голуби тревожно ворковали в своем тереме, хлопали крыльями и скребли лапами, а Марго и Натка, поочередно осматривали окрестности, таращась в бинокль, специально для этой цели приобретенный в магазине с незатейливым, но говорящим названием «Охота и рыбалка».

Девицы, как раз-таки и считали себя охотниками, или охотницами. Как правильно – разбирайтесь сами.

Один раз, этим летом, им уже крупно повезло – находясь в дачном поселке Шмурыгино, подругам, совместными усилиями, удалось заснять и сфотографировать очень странное создание, которое они, обозвав «чупакаброй», признали реликтовым и редким. Фото реликта предприимчивые особы продали редактору городской газеты «Свекруха», выложенный в сеть ролик с той самой чупакаброй сделал из подруг звезд городской величины, а сами девицы, не угомонились. Они, приняв в свою компанию брата Натки, Антона и задались целью отыскать еще, чего-нибудь такое и этакое, лучше загадочное и неуловимое и повторить недавнюю минуту славы.

По началу, подружки намеревались уловить йети, но, по всей видимости, на йети случился не сезон. Так что, пришлось ограничиться более мелким, но ужасно наглым, шустрым и неопознанным наукой, созданием.

– Что-нибудь видишь? – свистящим шепотом поинтересовалась Натка, вытягивая шею и сплевывая с губ шелуху от семечек.

Марго вела наблюдение за мусорными бачками и делала это скрупулезно и добросовестно, точно педант, заботившийся о собственных неотложных нуждах.

– Вижу. – коротко ответила Марго, не выпуская бинокль из рук. – Я же не слепая мышь. Вижу, как незнакомая тетка проследовала к объекту. В руках тащит мусорный пакет. Идет не спеша и не оглядывается.

– И, все? – разочарованием, звучавшим в голосе Натальи, можно было задушить все надежды мира, причем, на корню. – Кроме тетки, ничего и никого?

– Мужик какой-то возле подъезда трется, с девкой и.. Гробом? – удивлению Маргариты не было предела. – Нет, ну точно тебе говорю – гроб тащут… На колесиках! За веревку!

Натка торопливо выдернула бинокль из рук подруги – в такую несусветную рань кому-то приспичило шастать по улицам города с гробом на привязи, точно с собачонкой? С самым настоящим? Да еще и на колесиках? Нет, ну что за народ? Этот народ не переставал удивлять и поражать.

– Точно – гроб. – ахнула Натка, продолжая сплевывать шелуху. – Смотри, настоящий, крупногабаритный амбал. Здоровый, как шкаф-купе у моей мамки в спальне. С ним фифа, в пятнистом пальто. Чего, спрашивается, шастают в такую рань? Всю охоту нам испортят.

Пока девчонки, разинув рот, удивлялись и галдели, рассматривая таинственный гроб на колесиках, на территории «мусорки», произошел ряд следующих событий.

Мария Геннадьевна Буйносова, торопящаяся на службу, добираться до которой еще предстояло автобусом и сорок минут, решив выбросить мусор и избавить от этого неприятного поручения своего шестнадцатилетнего отпрыска, полночи проведшего за компьютером и игравшего в очередную «стрелялку». Она двигалась обычным маршрутом – подъезд-мусорные баки, приближалась к крайнему контейнеру для пищевых отходов. Баки, согласно новому закону, оказались окрашены в разные цвета и, предполагалось, что жильцы, проявив понимание и сознательность, не станут совать мусор туда, куда не след, а, аккуратно отделив пищевое от бытового, рассуют все по надлежащим местам.

Мария Геннадьевна принадлежала к категории несознательных, все свалила в общий пакет и тащила к одному ящику – крайнему. Подгнивший кабачок и черствый батон соседствовали с негодными батарейками, пластиковыми ячейками из-под яиц и старыми, дырявыми туфлями. Чего-то там фасовать у Марии Геннадьевны не было, ни времени, ни желания.

Приблизившись к нужному контейнеру, женщина подняла свой пакет, намереваясь забросить его на вершину мусорной пирамиды, да, так и застыла, заслышав за спиной зловещее «цок-цок».

Надо сказать, что Мария Геннадьевна, не смотря на свою заурядную должность – завхоз в медучреждении, очень любила смотреть всякие триллеры и фильмы ужасов.

Поняли, да? Дамочка была отлично подкована и понимала, что никакое живое существо, проживающее в средней полосе нашей страны, подобных звуков издавать не может.

К зловещему цоканью добавилось и другое.

– Р-гавх! – кто-то хрипло рявкнул за спиной у женщины и та, взвизгнув, выставив перед собой пакет с мусором, отважно развернулась лицом к опасности.

Визг приобрел постоянную величину и зазвучал громче – перед перепуганной непонятностями теткой, приседая на задние лапы, раскачивалось странное, несуразное создание, величиной с некрупного, бойцового пса. Но, не пес.

Голова у неопознанного создания выглядела слегка квадратной и округлой одновременно, лапы – массивными, зубы – внушительными, а, шерсть, вставшая дыбом, поражала колоритным, ярко-синим цветом.

Существо цокало и лаяло, шевеля влажными широкими ноздрями и плотоядно посматривая на, ошалевшую от страха, тетку.

Нет, обладатель подобных зубов, совершенно точно не может принадлежать к травоядным.

Зажрет!

«Чёрта с два!» – Буйносова решила панике не поддаваться и сопротивляться агрессору изо всех сил. Она не может позволить себе бесславную гибель среди мусорных баков от зубов непонятной твари. У неё ещё много дел и смерть в планы Марии Геннадьевны никак не вписывается.

– Прочь! Пошла прочь, скотина! – женщина громко закричала, рассчитывая, что вопли и шум отпугнут странное создание и обратят зубастого монстра в бегство.

Тварь подпрыгнула и громко зацокала.

Пронзительно вереща, Мария Геннадьевна, раскрутив над головой пакет с мусором, метнула импровизированное орудие в цокающую тварь. Тварь, обиженно то ли, хрюкнув, то ли, гавкнув, скакнула вперед и затерялась в груде разбросанного мусора, в котором, она, вероятно, спокойно копалась до появления посторонней гражданки.

Продолжая верещать и бояться собственной тени, женщина ударилась в бега, но, вместо того, чтобы спасаться в сторону своего дома, зачем-то направилась вперед, снова вспугнув непонятное и ярко окрашенное создание.

Цокающее и гавкающее, ловко выпрыгнуло из мусора и, почти оглохнув от производимого гражданкой Буйносовой шума, рвануло прочь, проворно шевеля конечностями. Перепуганная женщина успела заметить блеск синей шерсти и круги на воде, след, оставшийся после того, как монстр нырнул в глубины рукотворного водоема.

Застыв в полной неподвижности, Мария Геннадьевна очнулась лишь через несколько мгновений и проклиная собственную тягу к чистоте, поспешно направилась к автобусной остановке – твари-тварями, а работу еще никто не отменял.

– Опять все пропустили. – Наталья закусила губу, досадуя на их с Маргаритой оплошность – раззявили рты, точно две вороны. Что, гроб в диковинку показался? Может, помер кто в доме, скоропостижно, вот гроб и перемещают, для удобства – на колесиках.

Пока они глазели на странную парочку у чужого подъезда, укатившую, кстати, на вполне себе обычной «Газели», в которую, без труда загрузились и люди, и предмет ритуальных услуг, цокающий объект их интереса успешно смылся. Куда – неизвестно.

– Зря вставали в такую рань. – широко зевнув, разочарованно бухтела Маргарита. – Теперь еще в школу тащиться. Была охота.

Девушки торопливо покинули голубятню и, не мешкая, рванули к знакомой дырке в заборе. Со стороны запертой калитки раздался шум – вероятно, владелец тех самых птичек, собирался навестить любимцев, накормить и напоить свое живое имущество.

Как подозревали девчонки, владелец голубятни не особо обрадуется, узнав о том, что посторонние личности шастают в неё без спроса.

Успев благополучно скрыться, Маргарита и Наталья направились к той самой автобусной остановке, на которой Буйносова Наталья Геннадьевна, не обращавшая внимания на окружающих ее, зевающих, граждан, размахивая руками, что-то громко вещала в телефон, энергично прохаживаясь вдоль дороги.

Много чего нового услышали подруги про таинственное реликтовое создание, а, самое главное – узнали о том, что оно, оказывается, водоплавающее и любит прыгать в лужи.

Намотав на ус полученные сведения, девчонки поспешили в школу. Как бы им не хотелось продолжить охоту на малоизученное существо, прогуливать занятия было нельзя. Потому, новый визит во двор семнадцатиэтажного здания оказался отложен на неопределенное время.

*

Утро добрым не бывает.

Утверждение, разумеется, спорное, но не в нашем случае.

Аполлон Михайлович проспал.

В иное время и при других обстоятельствах, ничего страшного бы не случилось. Подумаешь – проспал. Велика беда! Ему ведь не на службу? Как известно – с некоторых пор, Аполлон Михайлович Кучкин работает только на себя.

Однако, встречаются, исключительно неудачно начатые, дни.

Проснувшись и, еще не открыв глаза, Жизель Малявкина почувствовала себя не в своей тарелке.

Во-первых, у нее затекло все тело.

Во-вторых, болела голова и волос на ней оказалось больше, чем обычно.

В-третьих, рядом с Жизелью кто-то громко сопел, кряхтел и шевелился, что было и вовсе невозможно, потому, как проживала Жизель одна, в своей собственной квартире и из животных имела спокойную и медлительную черепаху Марфушу и аквариумных рыбок, которые, совершенно точно, не могли сопеть и шевелить плавниками в районе ее живота.

К тому же, странное дело – Жизель оказалась одета! Одета во что-то плотное, тёплое и не своего размера.

Сонную негу, точно ветром сдуло!

– Нет, торопиться, совершенно точно не стоит. – подумала Жизель, очень осторожно открывая один глаз.

Ничего страшного не произошло, но это ничего не значило.

Одним глазом оказалось невозможно что-то рассмотреть подробно и в деталях, поэтому Малявкина рискнула и приоткрыла второй.

Немногим лучше, но результат, все равно, оказался не тем, на который рассчитывала девушка.

Жизель решила начать прояснение непонятностей с головы и потянулась к своим волосам – она, все-таки, не Рапунцель и не могла за одну-единственную ночь отрастить на голове пышную копну, объемом, в два раза больше своих собственных волос.

Рука девушки нащупала что-то теплое, живое и приятное.

Потревоженная чужими прикосновениями, капризная и своенравная вислоухая кошка по имени Барселона, совсем уже было собралась заорать диким голосом и забить по живой подушке лапами, как, вдруг, кто-то, легонько пощекотал, а потом и погладил ее по теплому боку.

Ощущения оказались незнакомыми, но очень приятными и, вместо привычного кошачьего вопля, резкого и пронзительно, Баська, неожиданно для себя самой, негромко заурчала, потянувшись всем телом за новой порцией ласки.

Жизель еле удержалась от того, чтобы не завопить, узрев перед своим лицом, вначале, хорошо упитанный, шерстистый зад с хвостом, а, потом – усатую, кошачью морду, на которой двумя яркими фарами горели, медового цвета, наглые глаза.

– Я, совершенно точно, не у себя дома. – сделала выводы Жизель, неосознанно протягивая руки и начиная нежно почесывать и поглаживать наглое животное. – Кошка? Откуда здесь взялась упитанная кошка и что она делала верхом на моей голове? Теперь понятно от чего у меня вся шея затекла.

Почесывания доставляли усатой проказнице неземное наслаждение, и она принялась урчать громче. Звуки урчания разбудили еще кое-кого, и Жизель вновь напряглась, обнаружив, что в незнакомом месте и в незнакомой постели, она, оказывается, не одна.

И, это, не принимая во внимание наглую кошачью моську.

Кто-то, большой и горячий, совершенно определенным образом терся о ногу Жизели, интимно прижимаясь и сладко сопя.

– Маньяк? – Жизель испугалась, чувствуя, как страшно быстро забилось сердце в груди. – Меня похитили, усыпили и уложили в чужую постель вместе с чужой кошкой?

Девушка задержала дыхание – она совершенно ничего не помнила, ни как попала в эту чужую кровать, ни как заснула с кошкой на голове.

– Кто же это может быть? – покраснев и запылав щеками, девушка рискнула слегка повернуться, скосив глаза в сторону. – Ой, мамочка, как же стыдно-то!

Больше всего на свете Жизель боялась опозориться. Она, до сих пор, не успела организовать личную жизнь, целиком и полностью занятая своим салоном.

Ну, какие могут быть женихи, если пудель у Антонины Константиновны не стрижен и нахватал колючек, бегая по кустам, а милейшая Елена Иславовна ухитрилась упустить своего питомца и тот, радуясь свободе, провел на воле несколько дней, после чего, вернувшись, перепугал свою хозяйку диким видом и обломанными когтями?

Нет, решительно Жизели не было никакого дела до женихов. Да и честно сказать, не толпились кавалеры у ее дверей и не пели серенады вечерами под ее окнами.

Во-первых, окна высоковато – аж, на седьмом этаже, во-вторых, современный и избалованный женским вниманием, мужчина предпочитают иметь жену, которая умеет варить борщ и жарить котлеты, а не делать собачью укладку и окрашивать ногти капризным болонкам.

Поэтому, жених отпадал и оставался только маньяк.

Маньяк, скорей всего, ещё спал и несчастная, похищенная и, почти опозоренная, Жизель решила воспользоваться благоприятным моментом и сбежать.

Сделать, так сказать, ноги, пока саму Жизель не обмотали скотчем и пока маньяк не остриг наголо рыжие кудри перепуганной грумерши.

Очень медленно Жизель развернулась и наткнулась глазами на здоровенное и мохнатое нечто, сладко сопящее в складках одеяла.

Нужно сказать о том, что Лидия Николаевна, отравленная тухлой олениной владелица Тяпы, никогда не обращалась за помощью в салон, принадлежащий Жизели. Тяпа родился красивым сразу и в услугах грумера не нуждался. Поэтому, хоть Тяпа и Жизель проживали в одном городе, их близкое знакомство так и не состоялось.

Пока не появился третий, то есть, Кучкин.

Этот приметный, рыже-черно-белый окрас, Жизель признала мгновенно.

Как не признать, если хозяина добродушного пса, она, Жизель, вначале столь опрометчиво обозвала обидным словом «бомж», а потом кормила комплексным обедом из трех блюд – борщом, котлетами и компотом.

– Здоровяк? – поразившись, прошептала Жизель и Барселона, которую перестали почесывать, сердито зашипела на пса – мол, опять ты, блохастый, мешаешь наслаждаться жизнью и лезешь, куда не просят?

Тяпа, почувствовавший шебуршение и шевеление под боком – еще вопрос, кто у кого под бочком пригрелся – Жизель у Тяпы или Тяпа у Жизели, недовольно рыкнув, поднял свою лобастую голову и расплылся в широкой, собачьей улыбке.

Улыбка Тяпы могла привести в ужас любого, но только не Жизель, закаленную жизненными трудностями. Пусть улыбка сенбернара и отличалась особой зубастостью, но она не несла угрозы, в отличие от иных других, прочих. Например, мопс Фуня, принадлежавший Гаврилкиной Софии Вячеславовне, вполне мог цапнуть за палец, улыбаясь и приветливо пуская слюни. Поэтому, с Фуней, Жизель всегда вела себя очень осторожно, а вот с Тяпой..

– Старый знакомый? – здорово удивилась Жизель, начиная всерьез беспокоиться, потому что отчетливо помнила о том, кто именно является хозяином миляги сенбернара. – Что я здесь делаю, здоровяк и, как я сюда попала?

Умей Тяпа говорить, он бы непременно ответил, не делая тайны из пустяка – и про канаву бы рассказал, и про поездку в такси, и про многое другое. К сожалению, Тяпа говорить не умел, поэтому ограничился красноречивым вываливанием языка и старательным облизыванием бледного и растерянного девичьего личика.

Теперь Жизель все поняла. Имя маньяка ей известно, личность – тоже.

Маньяк – наглый и ленивый специалист Кучкин, игнорирующий свою работу, развратный тип и преступная натура!

Жизель зло зашипела и озадаченная Барселона, выгнув спину, удивленно взглянула на Тяпу – шипит?