Иначе

В этот момент у Зиненко звонит телефон, и он выходит из раздевалки.

– Я чего-то пропустил? – спрашиваю у Толяна – менеджера

– Не, Даньк, ты все самое главное слышал, пятьдесят процентов к премии, если упакуем Строительный трест, поэтому я сегодня готов оформить несколько голов в их ворота.

Улыбаюсь ему в ответ.

– У вас же тоже, в транспортном, премия, считай, половина зарплаты?

– Именно она и есть, родимая. Мне сейчас ни разу не помешают наличные

– Да кому они могут помешать! – прерывает меня Толик, – это ж, блять, наличные! Так что давай, на тебя сегодня особая надежда, центральный ты наш

– Не переживай, я настроен на сто процентов, – отвечаю ему и вытаскиваю из сумки постиранную командную футболку, от которой приятно пахнет порошком

– Чего это босс на тебя, как на врага народа посмотрел? Вы в контрах с ним?

– Да так, проебался пару раз

– А если более конкретно?

– Бля, субботний рабочий день просрал, да опаздывал, но это уже давно было, – пытаюсь оттереть самое грязное пятно с брюк, – пошел он, пидор, и так на премию кинул

– Чего, серьезно, премии лишил? – спрашивает наш воротчик Серега

– Ага, да к тому же, как я понял, еще и планирует двойную оплату за работу в выходной для нашего второго водилы с моего лицевого счета снять, – пятно ни хрена не оттирается, встаю со скамейки и пиздую к раковине, чтоб намочить штанину

– Интересно. Видимо, он тебя невзлюбил. Я здесь со времен его бати работаю, не припомню, чтоб он так жестко с кем-либо обходился, – удивляется Серега

– Блять, невзлюбил! Я ему что, девочка, чтоб меня любить?! Пидор он просто конченый вот и все! А чего с горячей водой-то, мать ее? – поворачиваю рычаг смесителя в сторону красной маркировки выше носика, но вместо кипятка сантехника выдает мне лишь гул с вибрацией

– Даньк, не кипятись, оставь штаны, да и забей на Зиненко. Пойдем лучше курнем, а воду обещали к концу матча дать, – Толян подходит и бьет меня легонько по плечу.

Был бы на его месте кто другой, скорее всего, послал бы, но Толик – нормальный парень. Мы, как познакомились, частенько с ним общались и во вне спортивное время. Понятное дело, не как с Лехой и Леной, но даже несколько раз зависали в питейных после игр, да и так.

– Да, пойдем, – немного сбавляю обороты накатывающей злости я

– Кидай штаны, только хуже сделаешь, если тереть будешь. Есть у тебя сигареты?

– Ага, только взял пачку

– Надеюсь, угостишь старого доброго менеджера транспортного отдела?

Толяну каким-то способом удается сбавить градус напряжения и злости, начавший подниматься у меня в голове из-за воспоминания про то, что на ближайшую материальную прибавку на следующей неделе можно особо не рассчитывать из-за ее скудности.

– Ну пиздец ты, Толян, говорю же, что на лавэ угорел, а ты еще сигареты стреляешь. Своих что ли нету? – отвечаю я, правда уже не в таком жестком ключе, как до этого, да и улыбка с лица Толика не сходит. Понимает, пездюк, что я больше трещу, нежели действительно включаю нищеброда-скупердяя.

– Да ладно тебе, дружище, с меня пачка после игры, – говорит Толян и после небольшой паузы добавляет, – если выиграем

– Что, на хер, за если? Ты чего не веришь в нас? – спрашивает, также смеясь, Серега

– Стоп! – Толик останавливается, кладет руку на сердце, задирает подбородок кверху и говорит, – заявляю перед лицом команды, что когда, подчеркиваю, когда мы сегодня разъебем Строительный Трест, я обязуюсь купить нашему ключевому, не побоюсь этого слова, игроку, центральному защитнику нашей команды Даниилу Симачеву пачку Парламента. А в случае, если он лично забьет хотя бы один гол – блок сигарет. Правда, более бюджетных.

Все присутствующие в раздевалке начинают смеяться.

– Давай уже, пойдем, форвард, бля! – говорю я Толику и, взяв из кармана куртки пачку, открываю дверь раздевалки.

Пластиковая трава благодаря резиновой крошке очень мягкая. Сажусь на нее и поднимаю глаза наверх, в сторону купола и прожекторов. Всю жизнь любил футбол, это с детства была моя игра. Хотя, что удивительно, смотреть мне его не так нравилось. Не знаю, с чем это связано. Сейчас, конечно, хорошо, стали появляться подобные сооружения спортивные, строятся коробки во дворах у школ с искусственным газоном. Качество, понятное дело, далеко не лакшери, но по сравнению с тем, что было у нас в детстве, уровень. Это не штанги, из сложенных друг на друга курток, и споры, был ли гол или нет, если мяч не вкатывался по земле в ворота. Впоследствии, палки, вкопанные в землю с натянутой веревкой на уровне перекладины, и, как что-то невообразимо крутое для тех времен – школьный зал с минифутбольными воротами зимой, вместо ледяных ног и сосулек под носом из соплей. Физрук-алконавт за бутылку беленькой открывал его на пару часов. Сам же шел бухать у себя в тренерской со старшими ребятами , которые решали организационные вопросы. Футбол не знал возрастных рамок, в него играли школьники и мужики с заводов. Помню, уже в более старшем возрасте, быть может, класс седьмой, мы с футбольной бандой организовали акцию века. Я учился в десятой школе, она была на другом конце района, относительно моего дома. Рядом с ней располагался детский садик. Как-то в нем поставили новенькие красно-желтые металлические ворота, прямо блеск. Вооружившись лопатами, ночью мы телепортировали этот предел мечтаний к нам во двор. Вспоминаю и улыбаюсь. Интересно, как это выглядело со стороны? Группа ребят тащат ворота под покровом темноты через дворы. И что бы было, если бы нас спалили копы? Сейчас тяжело себе такую картину представить. Я мало с кем общался во вне игровое время из футбольной компании, но, черт возьми, как сейчас помню чувство единения, царившее в те годы. Мимо катится мяч. Торможу его ногой, встаю и пинаю сопернику, который уже бежит за ним в моем направлении.

– Спасибо!

Бля, да это же чертов любитель портить мерсы долбанной аэрографией! Расклад. Мотивации разъебать Строительный трест прибавляется.

Судья выходит и сигналом свистка дает понять, что нужно готовиться к началу.

Серега вводит мяч от линии штрафной в мою сторону, я сразу же перевожу круглого на другой фланг дальней передачей, а там Толян на пару с каким-то челом из отряда офисных крыс разделываются с вратарем Строительного Треста. 1-0. Как говорится, гол в раздевалку. Первая тридцати минутка подходит к концу. Жаль, Олеськин хуек на лавке сидит. Точнее сказать, разминается с бандажом на голеностопе в районе углового флажка. Пять минут перерыва, и второй тайм.

На вторую половину модник выходит на поле. А двигается он неплохо. Почти сразу получает мяч, неразбериха в центре, я надеюсь на полузащитников, те на нас с Ваней, в результате залупа, и этот хер с девятым номером на спине сравнивает счет.

Наши нападающие создают хороший момент, мяч пролетает впритирку со штангой, но мать его, с внешней стороны!

Удар от ворот. Перевод в центр. С мячом их девятка. Ну, давай, дальше меня хер пролезешь. Блять! Как он это сделал?! Еле уловимое движение ногой, и он каким-то хуем прокидывает мяч мне в очко, выкатывается один в один и разводит мяч с нашим кипером по разным углам. Сука. Но время еще есть.

– Сколько? – спрашиваю у арбитра.

Без учета добавленного, еще две третьи тайма. Норм. Но тут происходит что-то невообразимое. Наши идут в атаку, происходит перехват мяча, я мешкаю, выходить или нет, Олеськин бойфренд делает рывок и оказывается практически в той же позиции, как и минуту назад передо мной, один на один. Дважды снаряд в одну воронку не падает! И тут, блять, происходит гребанное дежавю. Мяч опять пролетает мимо меня. Я оказываюсь в полу позиции, спиной к воротам, чувствую нутром, что это пиздец, потому что девятка уже минимум на полкорпуса ближе к Сереге и сто процентов готов вывалиться на рандеву с нашим вратарем. Черта с два! В долю секунды, толком еще не успев развернуться, втыкаю свою ногу в область забинтованного голеностопа ублюдка сверху. Парень тот час с криком, будто подорвался на гранате, падает и начинает кататься по пластмассовой траве, изображая какие-то невероятные гримасы и ухватившись обеими руками за травмированное место. Первым к месту происшествия подбегает огромный, даже скорее, жирный хуило, их полузащитник.

– Ты чего делаешь, идиот?!

Отворачиваюсь от него, и тут же вижу перед собой судью, который не мешкая достает из своего сраного кармана картонный квадратик красного цвета. На другое я и не рассчитывал.

– Молодой человек, хотя это и игровой эпизод, но было очень жестко. Так делать нельзя.

«Ага, блять, игровой эпизод», – думаю про себя – «игровее не придумаешь»

– Баран, бля! – бычара толкает меня в спину.

Поворачиваюсь и, упираясь лбом в его тупую головенку, сквозь сжатые от злости зубы выдавливаю

– Сейчас твой жирный ебальник будет выглядеть так, будто на нем всю ночь плясала толпа цыган с бубнами и медведем!

Жиробас в секунду осаживается, отходит назад, и, подобно маленькой девочке начинает плакаться арбитру

– Товарищ судья! – единственные слова, которые вылетают из его вонючего рта. Дальше он просто не понимает, что нужно говорить. По всей видимости, в его башке, помимо холестерина от маковских гамбургеров, ни хрена нету.

– Я его и так удалил, успокойтесь! А будете продолжать накалять обстановку, сами горчичник получите!

Девятка пытается встать. По ходу болевой шок уже прошел, но наступать на ногу он явно не может. Наигрался мажорчик.

– Давайте, молодой человек! – судья тычет указательным пальцем в сторону скамейки запасных. И я, понимая, что время сейчас явно не на нас работает, трусцой покидаю пределы поля. Останавливаюсь за бровкой в нескольких метрах от места расположения остальных участников футбольного действа. Отсюда и досмотрю матч. Но не тут то было. Сразу же ко мне подбегают парочка стройтрестовских ребяток, и пытаются устроить петушиный бой, размахивая своими культяпками. Педики сраные!

– Вы чего, охуели?! – это Толян подбегает мне на помощь – отъебитесь от него! Хиленькое толкание, и я уже думаю, что пора перемкнуть самому раскудахтовшемуся петушку, но тут подходит арбитр, и появляется Зиненко.

– Юноша, вы не будете досматривать игру, не нагнетайте обстановку!

– В смысле, я не буду досматривать?

Рэф поворачивается к директору. По всей видимости, он знает, кем является тот.

– Если ваш подопечный не покинет площадку, я не дам продолжить матч, и вам только гадать останется, смогли бы ваши ребята отыграться или нет! Никаких переигровок или доигровок! Техническое 0-3!

Зиненко бросает в мою сторону бешеный взгляд, и я сваливаю в сторону раздевалки. Закрыта. Блять! Иду к ресепшену и беру магнитный ключ у молоденькой девочки-администратора. Захожу в комнату со шкафчиками, пытаюсь хлопнуть дверью со злости, но механизм доводчика не дает этого сделать. Сажусь на деревянную скамейку и достаю трубку. Еще минут пятнадцать точно.

Беру штаны с вешалки и подхожу к раковине. Воду горячую уже дали, и она, заставляя смеситель денуться из-за образовавшейся воздушной пробки и избыточного давления в системе, с громким пшиком вырывается наружу. От неожиданности я дергаюсь и уже через секунду со злости бью по рычагу сверху, перекрывая струю кипятка. Ебучая сука! Ну как так-то? Сажусь обратно на скамейку, пытаться отчистить брюки нет никакого желания.

Время пролетает невероятно быстро, и вот уже за дверью раздается шум и слышны голоса ребят. В раздевалку начинают вваливаться наши. Понятное дело, в численном меньшинстве, да еще и при минус один на табло. Я так и сижу на скамейке с рибоками в руках. Поднимаю голову. Ребята молча заходят и садятся, лишь воротчик Серега что-то объясняет, помогая себе жестами пальцев, нашему второму защитнику, еще совсем зеленому, восемнадцати или девятнадцатилетнему Олежке. Смотрю на Толика

– Ну чего? – спрашивает он с упреком

– Бля, парни, извините.

Разговор Сереги и Олега затихает.

– Парни, он еще извиняется – продолжает Толян.

На меня накатывает еще одна волна еле сдерживаемых эмоций. С одной стороны, мы с ним в очень добротных товарищеских отношениях, да и я понимаю, что подвел команду, но с другой стороны, это не дает ему права после моих извинений продолжать подливать масла в огонь. Опускаю глаза и сжимаю зубы. Проходит буквально пара секунд, я даже не успеваю определиться с решением, так и сидеть дальше с виновато опущенной головой или послать Толю на хуй, как минимум, и съебать, как начинается всеобщий ор.

–АААА!!! 3-2, Даньк, мы в финале! – слышу голос Толяна, который уже во всю тормошит меня за плечи.

Я в ахуе

– В смысле? Как вы?

– Ахаха, как? как? Ты еще извиняешься! Да если бы ты их девятку не угробил, да он бы вдобавок тот выход реализовал, а уверен, он бы это сделал, хрен бы мы с 1-3 отскочили! – говорит, временами срываясь на крик Толик

– Но как? – я не могу поверить, но по эмоциям ребят видно, что они не шутят, и номер с гробовым молчанием и укорительными взглядами всего лишь был чертовым розыгрышем

– Да, короче, тот боров тоже выпендривался, все пытался что-то доказать, хотя по сути то тебя и так удалили уже, ему судья горчичник впаял, а потом еще, когда продолжили, буквально в следующей нашей атаке у своей штрафной он рукой сыграл

– Спорная рука, конечно – встревает Олег

– Да похуй – продолжает Толя, – штрафной назначили, тот дебил опять в споры, уже чуть ли не толкает судью, ну тот ему вторую желтую, и гуляй, Вася! Ну а со стандарта вон, Киря, воткнул, корявенькую, с отскоком, но все же

– Да ну тебя! – офисник Кирилл слегка обижается на партнера по нападению

– Ну а когда добавочное время началось, я двоих и вратаря на жопу посадил, и бинго, епт! – заканчивает свою повесть про неувиденную мной концовку матча Толян

– Так что, грубо говоря, это ты нас в финал затащил. Внес, так сказать, в попадание туда свой неоценимый вклад, – хвалит меня вратарь Серега.

Ребята смеются.

– Ну, тогда за пивом и в сауну?! – я невероятно рад и готов даже расчехлить кредитную карточку – мой запретный спаситель черного дня.

– Конечно, погнали в магаз, заодно, обещанную пачку парлика купим! Серег, девочка – администратор появится, скажи ей, пожалуйста, чтоб сауну включить не забыла. У этой блондиночки один сахар в голове, постоянно «ой, простите, я не знала, вы не говорили, я не запомнила»!

На радостях вылетаем с Толяном из раздевалки, накинув лишь куртки. В холле стоит девятка стройтреста с двумя корешками. Нога у него размером с дыню.

– Братан, прости, не хотел, но этот газон искусственный, сам понимаешь, ты слишком быстрый, тут много не надо было, пару сантиметров.

В моей реплике отчетливо слышен жесткий сарказм, и, судя по реакции Толяна, он не особо поддерживает мои слова. Даже делает вид, что не слушает меня. Бойфренд Олеси пытается разглядеть в том, что я сказал хоть пару граммов искреннего сожаления, но не найдя их, отворачивается к своим друзьям. А мне похуй, мы в финале! Да!

Просыпаюсь от громкого стука сверху. Бля, голова трещит невероятно. Конечно же, было очевидно, что посиделки в сауне с пивом в спортивном шатре не закончатся без продолжения. Но чтоб до такой степени. Последнее, что я помню, это просьбы, граничащие с угрозами в адрес какого-то черта в ночном магазине, чтобы тот продал нам спиртное. Что-то с грохотом падает на пол у соседей сверху. Опять пездюк мелкий бесится. Как же он меня заебал!

Как только они переехали сюда, сразу же разъебалово началось. Сначала злоебучий ремонт. Теперь этот пизданутый на ушах стоит. Шел бы лучше клеем подышал за гаражами! Сколько с его матерью говорил, ни хера не действует. Все, что я слышу «поймите, он же ребенок, ему играть нужно» и прочее дерьмо из той же серии. Блять, так запиши его в секцию бокса или хоккея, тупая пизда! Каждые выходные, как по расписанию, одно и то же, с семи-восьми утра.

А чего так холодно то? Смотрю на окно, оно нараспашку. Как так то? Ненавижу чертов холод! С трудом поднимаюсь с кровати. Только оказываюсь в вертикальном положении, в глазах тут же появляется рой белых мушек, а грохот малька сверху перебивает монотонный шум в ушах. На секунду пропадаю в пространстве, но возвращаюсь обратно благодаря нереальному ударному звуку сверху. Такое впечатление, что он там пудовую гирю роняет на пол с метровой высоты. Чем другим можно создать подобный шум в обычной квартире, я даже представить не могу. Подхожу к окну. Ветер обдает меня промозглой слякотью ноября. От этого мне становится еще хуже, чем от похмельного синдрома. Я никогда не мог переносить холод. Вот сейчас бы под ледяным душем постоять пару минут, лучше бы стало, я уверен, но нет, по мне так, лучше пусть само пройдет, чем такие фокусы с холодной водой. Ложусь обратно в кровать, но крысеныш не унимается. Ну, сученок. Собираюсь с силами, напяливаю толстовку умбро, спортивки в засохших каплях от брызг из лужи, и поднимаюсь этажом выше.

Этого уродца даже на лестнице слышно. Да и, похоже, он там не один. Нажимаю на кнопку квартирного звонка. Видимо, не слышат. Еще раз.

– Кто там?

– Открой и позови мать! Это сосед снизу

– Пошел на хер, ахахах – уже более писклявый голос и опять топот

– Чего, блять?!

Давлю на кнопку, но звонка не слышно, по ходу отключили, крысята мелкие.

Злость начинает подкатывать и накрывает меня с головой. Мелкий выродок. Интересно, куда его мать съебала с утра пораньше? Спускаюсь вниз. Слышу, как едет лифт. Может, она? Нет, двери открываются на моем этаже.

– Здравствуй, внучек – бабушка с церковной службы пришла, – ты чего тут бегаешь?

– Мелкий сверху опять бесится, заколебал уже!

– Данюша, успокойся, Бог с ним, он же ребенок, тем более уже почти десять. Пойдем лучше домой, я сырничков напеку, вон творога своего взяла у Любви Викторовны, или так, свежего покушаешь

– Сейчас, бабушка, еще раз зайду

– Так что, сырнички или так?

– Делай сырники.

Открываю ей дверь и забегаю домой. Бабушка сваливает в ванную, а я лезу в кладовку, достаю старый деревянный, облитый лаком ящик с инструментами и беру оттуда дедовские советские ножницы по металлу, с замотанными толстым слоем синей изоленты ручками.

Поднимаюсь снова наверх, еще раз звоню. Ах да, они же обрубили звонок. Лифт, между тем, спускается вниз. Открываю щиток на площадке, на котором нарисованы псилоцибиновые грибы, вычисляю автомат соседей сверху, отключаю его и режу выходящие из него провода под корень. В квартире тут же становится тихо. Ну что, крысята, ждите, пока на улице светло станет. Легче состояние от этого не делается, но самоудовлетворение все же получено. Тут открываются двери лифта, и оттуда вываливается мамаша говнюка с пакетами из магаза. Одновременно с этим щелкает дверной замок, и, приоткрыв дверь, высовывает свой ебальник малек. Увидев меня, он тут же собирается захлопнуть дверь, но, по всей видимости, в последний момент замечает присутствие мамки на площадке, и, понимая, что в безопасности, открывает ворота в хату полностью и сообщает матери

– Мам, электричество отключили.

Я, как ебанько, стою с ножницами по металлу в руках, щиток открыт, и шансы все выставить так, будто я не при делах, в процентном соотношении примерно такие же, как возможность спуститься на четвертый, зайти к Олесе и хорошенько трахнуть ее.

– Что тут происходит? – спрашивает тетка, ставя пакеты на пол.

Она смотрит на щиток, видит, что рычажки автоматов опущены вниз, поднимает их, но, естественно, электричество в квартиру не начинает поступать.

– Не горит, тетя Оля, – это кореш малька высовывает свою рожу из хаты

– Да, мам, не горит! – вторит ему второй

– Что вы натворили, молодой человек?! – она вопросительно смотрит на меня.

Включать заднюю бессмысленно.

– То, что ваш отрепок не открывает дверь чужим – это вы его правильно научили, но было бы неплохо, чтобы вы ему все-таки разжевали, что есть определенные временные рамки в выходные дни, когда не стоит мешать, блять, людям спать!

Бошка пульсирует, хочется свалить, что я и начинаю воплощать в жизнь.

– Да как вы, вообще, смеете так говорить про моего сына?! Какой он вам отрепок?! Что вы себе позволяете?! Кто вас таким словам научил?!

Я уже между этажами.

– Вы лучше у своего сыночка поинтересуйтесь, кто его взрослых научил посылать на хер!

– С этим я разберусь, а вы, будьте любезны, разберитесь с тем, что вы тут с проводкой устроили!

– Вы чего увидели у меня на кофте бэйджик с надписью дежурный электрик, или нашли в сети профиль с моим фото, номером телефона и подписью «ремонтирую электропроводку мелким пизденышам, которые мешают людям спать»?!

Она в ахуе. Не говоря ни слова, берет пакеты, заходит к себе в квартиру. Я спускаюсь дальше, хлопаю, в свою очередь, входной дверью, заползаю в свою комнату и ложусь спать.

– Даня, вставай, Лена пришла.

Даниил морщится, вертит головой в разные стороны и открывает глаза.

– Я говорю, к тебе Леночка пришла, – повторяет из-за слегка приоткрытой двери бабушка парня

– Так пусть заходит, – отвечает внук.

Через несколько секунд в комнату залетает бодрая Лена и с ходу прыгает на кровать в ту ее часть, которая не занята спящим товарищем.

– Доброе утро! Точнее день, – приветствует Драйвера она своим жизнерадостным голосом

– Привет, – доносится сонно из-под одеяла

– Ну и духота у тебя тут! – Лена вскакивает с кровати и направляется в сторону окна.

Даниил высовывает свою, все еще пульсирующую от излишков алкоголя, голову из горы мятого текстиля

– Даже не думай!

– Угомонись, мерзляк, я слегка, на микро

– Знаю я твои «на микро», не все, блять, такие же закаленные, как ты! Откроешь постоянно нараспашку, на микро, на микро!

– Даня, успокойся, я все аккуратно сделаю, даже не заметишь перемены

– Хер с тобой, чего там со временем?

– Половина четвертого уже

– А Леха где?

– Он не пойдет, приболел

– В смысле приболел? Вчера же все нормально было.

Даня вспоминает, что после полуфинала разговаривал с корешем, и тот был бодрым и готовым к воскресному походу на футбол

– И чего делать? – продолжает он.

Лена уже включила браузер на ноутбуке и что-то вбивает в поисковую строку

– Слышь, что делать то будем? – повторяет парень

– Леночка, ты будешь сырнички? – доносится из коридора

– Баба Тамара, спрашиваете. Конечно! – отвечает девушка

– Я так, мало ли, ты худеешь, хотя куда тебе, вон тростиночка какая!

– Да бросьте вы, – смеется Лена, – мне до клуба сорока пяти еще далеко!

– Сорока пяти чего? Килограмм что ли? Да вы что?! Это ж тебя ветром сдувать будет! – бабушка уже в комнате, пытается понять, серьезно ли говорит Лена

– Да я шучу!

– Ой, ну ладно. Дань, а ты?

Парень прикидывает, что от молочных продуктов ему явно не станет лучше, тем более, что в его планы входит еще выпивка. Она просто необходима.

– А суп есть?

– Бульончик куриный

– Да, то, что надо. Только давай через пятнадцать минут

– Как скажешь. А тебе, доча, сейчас?

– Не, баба Тамара, я подожду нашего сонного принца.

Даня делает глубокий вдох, прикидывая, что к чему. Мысли никак не хотят собираться в кучу.

– У тебя принтер работает? – Лена отворачивается от дисплея ноутбука и указывает пальцем в сторону многофункционального устройства Hewlett Packard, которое уже как лет десять стоит на компьютерном столе рядом с колонками и сабвуфером

– Че? – Даня трет глаза и зевает

– Ты спишь еще? Давай просыпайся уже, хватит там зевать! Спрашиваю, принтер работает? Нужно билеты распечатать на футбол

– Тебя Леха отдал что ли?

– Нет, сама купила! Решила, не стану кредит за телефон платить в этом месяце, ну и ограничу время прогулок по магазинами, но свожу своего старого друга на футбол. Конечно, он. Так что там с печатью?

– Там не вариант. Краска, если и была, уже давно засохла, как чернослив пятидесятилетней девы

– Даня! Ахахаха, ну ты и дурак! Как тебе не стыдно?! Я же девочка, вообще-то! – Лена перестает смеяться и пытается сделать серьезное лицо

– Ладно, прошу прощения, принцесса, что осквернил ваш слух сими недостойными звуками, извергнутыми из моего грязного рта. Я просто как-то не заметил, чтобы под окнами стояла карета, запряженная двумя белоснежными борзыми, а когда ты заходила в комнату, подол твоего прекрасного платья со стразами, держали семеро гномов-лакеев!

– Это Белоснежка, придурок. А карету ты не увидел, потому что у тебя от выпитого вчера растворителя зрение до такой степени снизилось, что ты с полуметра не смог бы прочесть верхние две буквы «шб» на плакате в кабинете офтальмолога. Даже с помощью супермощного астрономического телескопа!

– Супермощного астрономического телескопа, – передразнивает подругу парень, меняя тембр своего голоса.

Оба начинают смеяться. От этого у Дани начинает болеть голова.

– Ладно, я пойду в душ, через пять минут вернусь

– Мог бы время не оговаривать, чтоб не позориться, я и так знаю, что ты на большее не способен! Не забудь захватить с собой постер с изображением Железного Арни…

–Иди ты, дура! – перебивает ее парень.

– Дай хоть на билеты посмотреть! – говорит Даня Лене

– Нет. Я за их печать платила, Тридцать рублей, между прочим!

– Ой, угомонись ты! Флэшка то моя была!

– Да ладно, не было бы ее, я бы так же на почту зашла с компьютера в ателье, и все!

– Блефуешь! Хрен бы ты согласилась открыть свой ящик на чужом компе, сразу бы свою переписку со всякими долбоебами с сайтов знакомств засветила!

– Ага, у тебя-то не испугалась засветить. Ладно, держи!

– Ничего себе! Две с полкой за билет! Это за четвертьфинал долбанного кубка! Вообще сдурели!

– Ты совсем что ли дурачок? Сегодня игра чемпионата, если что. Очередной тур. Вон же написано. Наша следующая.

– Да, и вправду, – говорит Даня и встает с заднего сидения автобуса-гармошки, – а зачем мы три распечатали?

– Доброе утро, Даня! Я же тебе говорила, чем ты слушаешь? Один ты продашь кому-нибудь на входе, купим Лешке что-нибудь, допустим, ну не знаю, тортик какой-нибудь симпатичный

– Хуертик! А почему «ты продашь»? Я что на барыгу билетами смахиваю?

– Дань, мне иногда кажется, чтобы ты не забывал, что я девочка, мне, как минимум нужно топлесс всегда быть, – отвечает Лена

Ребята выходят из автобуса. Центр города тут же обрушивается на них своей атмосферой мегаполиса, состоящей из автомобильных гудков, воя серен, криков болельщиков, спешащих на матч, и ярким светом огромных, размером с домики в садоводстве у Лениной бабушки, куда ребята иногда приезжали в гости во времена летних каникул в детстве, рекламных щитов. Даня морщится. Он никогда не был в восторге от своего родного района, но центр со всей его суетой не нравился ему еще больше. Город-миллионник очень ярко выражал контраст между окраиной и сердцем. Помимо пробок, состоящих сплошь из автомобилей представительского класса, с лишь редкими вкраплениями коренных представителей отечественного автопрома, каждый второй проходящий человек выглядел, как начальник или бизнесмен. Взгляд парня упал на бомжа, сидящего на ступеньках у входя в одно из бистро. Хотя бедняга выглядел отличительно от снующего туда-сюда народа, по какой-то причине он абсолютно не выпадал из общей картины. Даня зажал кулаком одну ноздрю и с отвращением высморкался.

– Очень красиво, – заметила с явным упреком Лена

– Ой, бля, а что ты мне прикажешь делать? Идти и шмыгать носом, как сосунок-первоклассник, временами вытирая их излишки об рукав, или глотать свои же сопли? А?

– Мог бы у меня спросить. В сумке салфетки влажные есть.

– Буду иметь ввиду.

Лицо Лены выглядит гораздо более радостно, нежели лицо Даниила. Девушка смотрит на недовольного товарища

– Ну чего ты такой кислый то? Есть повод?

– Ничего я не кислый

– Конечно. Ты просто привык уже, вот и не замечаешь.

Парень на секунду задумывается, но гудок автомобиля, сигналящего группе пьяных болельщиков с шарфами, не дает Драйверу поразмыслить над словами подруги. Хотя Даня никогда не относился к категории людей, которых могли бы заставить запариться по какому бы то ни было поводу, чьи бы то ни было слова, и даже в некоторых случаях свои мысли, что-то подобное на мгновение проскользнуло в его голове. Но в связи с редкостью подобных дум и окружающей обстановкой, катализатором для осмысления совершенно конкретного момента в его жизни, вполне себе утвердительное предположение Лены не привело. Даня смотрит на Лену

– Да, бля, эта погода промозглая, да еще и ветер с речки

– Нашел отмазку, – смеется Лена, – у нас еще сорок пять минут до игры, давай билет сливать

– Тогда в переход спустимся, на улице стоять я точно не намерен

– Ленка, привет! – раздается голос, и девушку хватает за руку парень, ровесник ребят. Он с двумя парнями спортивной внешности

– Сенька! Какая встреча! Как ты? – Лена, естественно, узнает в молодом человеке своего одногруппника. На ее потоке в педагогическом колледже он был единственным представителем сильной половины человечества

– Все в порядке! Вы на матч что ли? Билеты-то есть?

– Да, идем. И с билетами все хорошо

– А то я думал, мало ли пустые, мог бы помочь по старой дружбе

– Что с ними проблемы?

– Спрашиваешь! В кассы даже не поступали, все в сети за день ушло, барыги в два раза дороже толкают, у самого стадиона и того больше

– Старый, пошли, хорош языком трепать, время, время, – второй уже тащит парня за рукав куртки, высматривая в толпе еще одного их товарища, который уже на несколько шагов впереди

– Пока, Ленк, рад был!

– Чао, взаимно

– Кто это? – спрашивает Даниил

– Сеня, мы с ним учились, помнишь, я же рассказывала?!

– А, конечно! Мастер спорта по нырянию в пелотки твоих однокурсниц

– Типа того, – Лена улыбается

– Лен, короче, в пизду этот футбол, давай толкнем билеты, можно же нормально денег срубить, половину Нео отдадим, а сами зависнем где-нибудь в центре, – Дане совсем не охота пребывать на холоде ближайшие полтора часа, вдобавок ко всему, с отсутствием каких-либо перспектив на спиртное, – не хочу морозиться на стадионе! – продолжает он

– Смотри сам, мне футбол интересен, по большому счету, только в формате события, как такового, а кто там выиграет, кто проиграет, это абсолютно все равно

– Круто! Тогда пошли к стадиону!

– Туда-то зачем?

– Мать, тебе же кореш сказал, что там дороже можно тиккеты впарить, – Даня явно приободрился

– Ишь ты какой! Уже и ветер тебе не по чем!

– Да, помнишь, как у Шило, за баблос мне по хую любой мороз!

– Ой, не начинай! Меня всегда от вашего Кровостока выворачивало

– Да ладно тебе, там много текстов правильных…

– Не продолжай! – Лена ясно дает понять, что не хочет слушать рассказы друга про его хип-хоп купимров.

Каждый десятый из огромной толпы, движущейся в сторону светящихся мачт стадиона, спрашивает про билет.

– Чего, думаю, три за пятнадцать нормально будет, – озвучивает вопрос-утверждение Даниил

– Еще бы ненормально, – соглашается Лена.