Так Бывает

ГЛАВА 21

Две недели, за которые ей предстояло принять самое сложное и самое важное решение в своей жизни, истекали с каждой минутой и с каждой секундой, все быстрее и быстрее.

Спроси Таню, как она прожила эти тринадцать дней, она бы с трудом смогла бы подобрать слова и правильно пояснить, почему не может сосредоточиться на работе. Все валится из рук, которые, стоит только вспомнить о Диминых словах, начинают мелко подрагивать, а дыхание, и так до этого не ровное, и вовсе исчезает, и грудь сдавливает от нехватки воздуха.

Нормально ли это?

Нет!

Но, взять себя в руки и прекратить терзаться сомнениями и остальными глупостями, не получалось, причем совсем.

Тринадцать дней.

Тринадцать бессонных ночей.

Триста двенадцать часов сомнений и страхов, столько же часов невероятного подъема и беспричинных улыбок.

Десять часов разговоров с новым психотерапевтом.

Снова казалось, что она сходит с ума, что теряет управление над своей жизнью.

Таня услышала то, что Дима ей сказал. И очень хотела поверить в его слова. Просто взять и довериться, послать все сомнения, вопросы, проблемы в самое пекло и поехать к нему.

Прижаться посильней, вдохнуть полной грудью его запах, его тепло, ощутить крепкие и надежные руки на своем теле и сказать, что она любит его вот таким, какой он есть. Что только он, и никто другой, может заставить ее жить по-настоящему, потому что только он является для нее жизнью.

И в какой-то момент она даже порывалась сказать своему заместителю, что ей нужно отъехать на пару часов и уже выходила из своего кабинета, а потом застывала на пороге, зацепившись за мысль.

«А что будет, если я не смогу сделать его счастливым?»

Разлука между ними была долгой. Но чувства не прошли, слишком мало времени было для этого… и, наверное, это высшее благо, что есть шанс им снова быть вместе, исправить ошибки.

А с другой стороны… Что будет через десять лет, двадцать?

Вдруг она не справится?

Дима сказал, что Кирилл его сын, и это так, Таня больше не сомневалась в этом вопросе, но будет ли ему этого действительно достаточно, спустя годы?

Сейчас он принял это решение под влиянием чувств, тоски, нежности. Будто бы она сама не готова рвануть к нему, когда тоска становится невыносимой и хочется только ощутить его рядом с собой?! Но потом, чувства схлынут, и останется только пустота и боль от собственных мыслей и эмоций.

Разве с Димой не может быть то же самое?

Да, она прекрасно понимает, что никто в этом мире, – да и не только в этом, во всей вселенной,– не может дать гарантий о том, что будет даже завтра, не говоря уж о том, что будет через несколько лет.

Но хватит ли ему… чего? Любви к ней? Ее любви к нему? Или к Кириллу?

Это все убивало Таню.

А еще была работа, только что заключенный и, наконец, подписанный контракт с английскими, теперь уже полноправными партнерами, в одном проекте. И был их представитель, который, похоже, поставил себе целью, если не заполучить Таню в свою постель сейчас, то уж потом, месяца через два, точно.

В какой-то степени такое внимание льстило, но лишь в какой-то, по большому счету ее такое откровенное внимание не пугало, нет, скорей приводило в замешательство и доставляло кучу неудобств.

Был Кирилл, который отказывался с ней говорить о чем-либо, касающееся той их поездки. И того, что его расстроило до такой степени, что он закрылся в своем номере до самого утра. Таня не находила себе места и порывалась сначала попросить Олега выбить, к чертовой матери дверь, чтобы она убедилась, что ее сын здоров и в порядке. Хваталась за телефон с намерением позвонить Диме и устроить ему допрос. А взгляд, нет-нет, да цеплялся за ту злополучную биту и тогда ее желания приобретали уж слишком кровавый оттенок красного. Олегу приходилось ее успокаивать и даже угрожать, чем она уже не помнит, но то, что такое было, да, это помнит точно.

Была Марина… С ней совсем стало тяжко.

Она закрытый человек, еще более закрытый, чем сама Таня. Маришка не будет делиться своими проблемами ни с кем, тем более с близкими, хотя по идее должно быть наоборот, но вот такой она выросла из той задорной девчонки. Ее зам пропал с поля зрения, то есть исчез, в прямом смысле этого слова. Никто не знает, как надолго и куда Разецкий подевался, да и Бог с ним, но Таню беспокоила, в первую очередь, очень напряженная Маришка. Было что-то такое в ней, скрывалась в самой глубине какая-то обреченность и смирение, и у Тани мурашки по коже, от страха, бегали из-за этого.

Сходила с ума…

– Дорогая Татьяна, – Джонатан стоял в дверях и смотрел на нее поверх своих очень дорогих и стильных очков, – Вы не забыли, что обещали вместе пообедать? Наше время пришло.

Таня спохватилась с места и уставилась на настольные часы.

Господи, боже, мой! Снова выпала из реальности на несколько часов? Минут? Кто бы ей сказал?

Посмотрела на Джона.

Он ведь был очень привлекательным.

Среднего роста, с красивым телом, накачанным в нужных местах. Темные волосы стильно подстрижены и зачёсаны наверх, борода опять же, хотя Таня, отродясь, бородатых мужчин терпеть не могла. Всегда хотелось спросить, не жарко ли ему с такой растительностью на лице, но Джон не тот человек, которому стоит задавать такие вопросы. Яркие серые глаза всегда смотрели прямо и настойчиво, потрясающая открытая улыбка. И вообще он выглядел очень доброжелательно. Был учтив, с манерами настоящего джентльмена.

А еще неизменно носил костюмы тройки и оксфорды.

Но все это было напускным.

Уж Тане ли не знать, какой этот, с виду учтивый и добрый мужчина, в работе? Он бился с ней за каждый пункт контракта, как гладиатор на арене, забыв про свои манеры, улыбочки и шутки.

Почему-то Тане, такая разительная перемена, в одном человеке, казалась очень настораживающей и отталкивающей, и именно поэтому она старалась избегать его внимания, личных разговоров и вообще, просто старалась его избегать.

Но, отказаться от приглашения на обед и, при этом, не обидеть и не нагрубить, не могла.

К счастью, у нее есть достойное оправдание:

– Господи, Джон, я совсем забыла со всеми этими делами, что никак не могу пообедать с Вами. И предупредить Вас забыла…

– Таня, сколько раз просить тебя говорить мне «ты»? – мужчина оттолкнулся от надежной опоры двери и двинулся в ее сторону.

Таня металась по кабинету и пыталась вспомнить, куда подевала свою сумочку и ключи от машины,– ее через полчаса ждали, а она даже еще не выехала.

– Так почему же мы не можем вместе пообедать? – вкрадчиво спросил он, подходя все ближе и ближе, и не сказать, чтобы Тане понравился его масляный взгляд.

– Марина Александровна должна была Вам рассказать, что у нас завтра будет важное светское мероприятие и передать Вам приглашение. Разве она этого не сделала?

– Да-да, помню. Художественный аукцион: деньги, полученные от которого, пойдут на благотворительность. Весьма интересное занятие, но не совсем понимаю, как завтрашнее мероприятие повлияет на сегодняшние твои планы?

– Как же? – она распахнула глаза и сделала максимально невинное лицо, обошла его по широкой дуге и, наконец, заметила свою сумочку, а рядом с ней и ключи, – Примерка платья. Там будет пресса и много известных людей, а у нас репутация, Вы же знаете, мы, как представители довольно крупной и влиятельной компании не можем ударить в грязь лицом, должны навести марафет.

– Марафет? Прости, не могу сказать, что понял, что ты имеешь в виду.

– Примерка платья и салон красоты, так понятней?

Таня повернулась к нему лицом, на ходу прикидывая как ей лучше проехать, чтобы не застрять в пробках еще на добрых два часа.

– Ты и так невозможно красива и притягательна, но так уж и быть, я прощу тебе этот маленький побег, но завтра… – его глаза предвкушающее заблестели, а Таню затошнило от этого представления, и она резко произнесла.

– Я не просила прощения, Джонатан, и делать этого не стану. Я не давала Вам никаких обещаний или чего-то подобного. И завтра будет то, что будет. Я уже говорила и повторюсь еще раз. Мы с Вами не переступим рамки деловых отношений.

– Ну, зачем же так категорично? Разве я тебе совсем не нравлюсь?

– Вы привлекательный мужчина, Джон, и сами это прекрасно знаете, мне нет нужды подпитывать Ваше мужское эго и самолюбие, и нет желания пополнять список Ваших побед своим именем. Одной симпатии мало для того, чтобы я оказалась в Вашей постели!

– Мне это нравится, – он снова подступил к ней ближе, и голос его стал откровенно соблазняющим и, будь на месте Тани другая, то скорей всего, он бы разложил ее прямо здесь, в кабинете на столе, и никто не помешал бы ему проделывать с этой несчастной все его «грязные» штучки и желания. Но тут была именно Таня, – Ты на переговорах была такая холодная и отстранённая, но внутри тебя скрывается такой пожар и вулкан, что я не могу не попробовать, чтобы разбудить его.

– Давайте будем откровенны, – она выставила перед собой ладони, останавливая его наступление, – Вы не тот мужчина, который на это способен. Не потому, что плохой или не красивый, а просто потому, что Вы не Мой мужчина. И я надеюсь, услышав честное и откровенное «нет», Вы избавите меня от своего навязчивого внимания.

Таня на пятках развернулась и вышла из кабинета, но услышала, как в спину ей прилетело:

– Это мы еще посмотрим, дорогая!

Она не обратила внимания на эти слова, но внутренне вся вздрогнула. Ей не нравилось такое внимание, не от него.

***

Марина была прекрасна. Восхитительна.

Таня все же успела на последнюю примерку платья, но Маришке пришлось начать первой и, когда Таня добралась до места, известный в своих кругах модельер уже заканчивал подгонять последние штрихи на этой красотке.

Было решено, что платья будут шить на заказ, макияж и прически делать в салоне, и прямо оттуда их заберут кавалеры на вечер, и они поедут на это снобовское, но, к сожалению, нужное мероприятие.

Марина выбрала черный шелк, гладкий и сверкающий, насыщенный. Облегающее платье в пол на тонких бретелях, и никаких кружевных вставок или еще чего-то.

И в этом мрачном цвете, Маришка сверкала, как бриллиант, Таня не могла не восхититься нарядом подруги.

– Не думала, что в черном, можно выглядеть так потрясающе! Мне кажется, Джонатан, как только увидит, сразу забудет обо мне и влюбится в тебя, чистой и страстной любовью.

– Ты так думаешь или на это надеешься? – Маришка хмыкнула и внимательно посмотрела на подругу,– Все хорошо? Ты дерганая.

– Мне кажется, я ему нагрубила и перешла рамки вежливого тона.

– Нагрубила? – Маришка весело рассмеялась, чем заработала укоризненный взгляд от ползающего, у ее ног мужчины с кучей булавок, – Ты? Не смеши меня, ты можешь порвать любого во время переговоров, но чтобы вот так в жизни… на такие эмоции тебя способны вывести всего три человека, и Джонатана среди них нет.

– У нас не будет неприятностей из-за этого?

Таня переодевалась за ширмой, для ее платья пришлось покупать бюстье и чулки с подвязками. Выглядело, конечно, эротично, но не совсем удобно и практично. Она выглянула из-за ширмы и опять залюбовалась подругой.

– Этот контракт нужен им в большей степени, нежели нам. Здесь они открыли, для себя, наш рынок инвестиций, и, если что-то вдруг сорвется из-за такого пустяка, по ним это ударит намного сильней, чем по нам. Так что, ты можешь его послать хоть на три буквы,– бизнес от этого не пострадает. Он давно нарывается. Привык, что мало кто ему хочет, и может себе позволить отказать. Все же, жених он завидный.

– Ну, так он не предлагает жениться, он предлагает свою постель, а это сомнительное удовольствие, каким бы джентльменом он не выглядел.

– Задел он тебя, да? – Маришка искоса наблюдала за Таниной реакцией.

– Пф, – фыркнула, и вышла из-за ширмы в одном белье, – Нужен он мне больно, я не хочу неприятностей… завтра.

– Ах, ну, да! Как же я могла забыть? Успокойся! Если Дима съездит ему по морде разок, никто против не будет. Реалии российского бизнеса, знаешь ли, Джоник приобретет ценный опыт.

– Вот именно этого я и боюсь, что Дима что-то поймет не так. Я… мне…. Бесит меня все уже! – внезапно рявкнула, не сдержавшись, – Простите.

Слава понятливо кивнул, собрал упавшие булавки и, наконец, окинул взглядом весь Маришкин наряд.

– Яркая помада, если не будете оттенять глаза, подойдет. И еще минимум украшений: серьги, кольцо и браслет. Шею оставьте открытой, у Вас прелестный изгиб и ключицы, – молодой модельер повернулся к Тане, – Теперь Вы, Таня, сейчас девочки помогут надеть платье, посмотрим, как сядет.

– Ох, таких комплиментов мне еще точно не делали. Красивый изгиб, слышала, Тань? – Маришка была удивительно счастливой и веселой, прямо лучилась радостью и каким-то тайным знанием.

Пока две девушки помогали Тане взобраться на подиум и застегивали низкую молнию сзади, Слава ходил вокруг нее и глядел с таким непривычным интересом именно на платье, а не на саму Таню, что от этого стало вдруг очень смешно, и она с трудом подавила смех.

Платье было великолепным. Тонкое бордовое кружево с квадратными ячейками, и светлая ткань подкладки, изящные лямки и низкий вырез на груди и спине. Глянцевый ремешок подчеркнул талию, а подол немного волочился по полу, но это выглядело настолько очаровательно, что Таня решила его оставить так, ей нравилось то, как она выглядела в этом цвете и фасоне. И она предвкушала,– чего уж там скрывать от самой себя,– предвкушала взгляд Димы, когда он ее увидит, но морально себя настраивала, что ей придется выпить для храбрости, иначе она так и не решится сказать ему то, что собирается.

– Никаких украшений, волосы оставьте свободными, только чуть-чуть волнистыми, и сделайте акцентный макияж. У Вас бледная кожа и совершенно очаровательные ямочки, улыбка будет самым лучшим украшением к этому платью.

Весь момент очарования был прерван донельзя довольным голосом Артёма:

– Дамы, я ослеп от вашей красоты, но если вы закончили с примерками, то советую собираться и уезжать, у нас с вами случилось маленькое ЧП!

– Почему я не удавила тебя, когда был такой случай?! – Маришка тяжело вздохнула и поплелась переодеваться за свою ширмочку, – Славочка, дорогой, ты все поправишь, и к вечеру платья будут у нас?

– Да, моя золотая, пришлю курьером! – Слава светился радостью от невысказанной похвалы, и ушел куда-то, на ходу давая распоряжения своим помощницам.

Артем тихонько посмеивался, но было видно, что женщины сразили его своей красотой.

– Ну, привет не…– он вдруг запнулся, когда заговорил с Таней, – Красавица! Давай шустрей, у нас дела!

– Какие дела?

– Обычные дела, девчачьи! Помощь мне нужна! И моральная поддержка!

И только тут Маришка с Таней, переглянулись из-за своих ширм, взглядами, и внимательно посмотрели на бледного Артема. И увидели то, что не заметили до этого.

Озорной блеск, что им показался вначале, он не исчез, и это был блеск от выступившей влаги на глазах, а еще он слишком часто дышал и, кажется, еле сдерживался, вопрос только в том…сдерживался от чего?!

– Мы рожаем!? – полураздетая Маришка вылетела из-за ширмы.

– Мы не знаем, у Вали ложные схватки и мне надо, чтобы ты мне нормально объяснила, что бл*ть за хрень такая?!

– Что ж ты меня так пугаешь?! Блин! Надо было тебя еще в школе придушить!

– Хватит вам, – Таня резко их одернула, – Она где? В роддоме?

Таня, уже полностью одетая в строгий костюм, подошла к Артему и приобняла несопротивляющегося мужчину.

– Ну, ты что?! Все ж хорошо будет, у вас скоро малыш родится, что ты завелся?

– Она меня выгнала! – вдруг заорал во все горло, где-то послышался грохот падающего стекла и чьи-то чертыханья, – Выгнала!

– Ужас, как только посмела!? – Маришка качала головой, но сарказм свой не скрывала никак, – И правильно сделала!

– Она моя жена!

– Не ори, – это первое! И второе, – мужикам там делать совершенно нечего. Если выгнала, значит, ей так спокойней и удобней!

– Как ей может быть спокойней без меня?

– Да легко, не надо волноваться еще и о тебе, и думать только о себе и ребенке. Это самое главное. Ты же видел видео на курсах, да?

– Да, маты были знатные!

– Все дети приходят в мир с болью, но матерям больней. Это ее право рожать так, как она захочет. Тем более, что это были ложные схватки. Завтра ее отпустят домой, если воды не отойдут. Ясно?!

Они с Маришкой более-менее успокоили Артема, дали ему несколько таблеток валерьянки, но к родильному отделению все же съездили вместе, чтобы убедиться, что этот сумасшедший не влетит в аварию по дороге, иначе Валя их всех прикопает под ближайшей березкой за то, что мужа не уберегли, пока она, там, была занята.

После, Таня еще долго не уезжала с территории больницы и просто наблюдала за людьми. Снова думала и гадала.

Для себя она решение приняла, но пока оно не высказано вслух, силы не имело.

И, вроде, все уже ясно и понятно, но почему-то не покидало ощущение, что завтра произойдет что-то страшное и ужасное. Чувство беспокойства все эти дни стало для нее нормальным. Заорало, внутри, да так, что чуть не ударила педаль газа в пол и не умчалась на край света.

Не сделала этого, потому что представила выражение лиц Димы и Кирилла от такого ее поступка.

Полное разочарование в ней, как в человеке, как в любимой женщине и матери.

Допустить такое она не могла.

Как бы страшно ей не было, она не имела права подвести свою семью. Никогда и ни за что!

****

– Ты очень красивая, мам, прям глаз не оторвать!

Кирилл со спокойствием танка наблюдал, как Таня наводит последние штрихи, поправляет локоны, надевает туфли, наносит капельки духов на запястья.

Таня видела, что он поглядывал на наручные часы все чаще и чаще, но так и не решилась спросить, в чем дело. После того вечера, когда он заперся в номере, Таня всячески старалась обходить «острые углы» в вопросах контроля, и так далее.

Дима был прав.

Кирилл мужчина и должен умет стоять за себя сам, а ее излишняя забота будет сына душить, и в конечном итоге, рано или поздно он взбрыкнет, и просто уйдет из дома во взрослую жизнь так стремительно, что она и очнуться не успеет. И если будет давить на него заботой, то и желания появляться в доме матери у него не возникнет. Так, визиты вежливости раз в месяц не больше. А она такого будущего не хотела ни в коем случае.

Улыбнулась ему в отражении зеркала, кивнула, благодаря за комплимент, и распрямилась, окидывая себя придирчивым взглядом.

Красивая.

Стильная.

Уверенная.

Но все напускное. В душе раздрай и страх.

Она очень боится, что скажет что-то не то или не так, или вообще сбежит.

Пришлось просить Олега присмотреть за ней и не дать наделать глупостей.

Стук в дверь.

– Я открою! – Кирилл сорвался с места и вылетел из спальни, Таня лишь улыбнулась его нетерпению от нее избавиться.

Может он девочку решил ту привести? Они вроде помирились, общаются. Или просто решил погулять допоздна, чтобы она его не дергала где он и с кем, пока сама занята?

Молодость.

– Готова? – Олег остановился в дверях, окинул спокойным взглядом, и сам же себе утвердительно ответил, – Готова!

Таня просто молча рассматривала его.

В костюме!

Олег в костюме. Классические брюки песочного цвета, пиджак, жилет и рубашка голубого цвета, в нагрудном кармане такого же оттенка шелковый платок.

– Челюсть подбери, не твое, так что слюной не капай! – он до последнего слова сохранял угрюмое выражение лица, но таки расплылся в довольной улыбке. Ему явно понравился произведенный эффект.

– И ты мой кавалер на вечер? Кажется, с выбором я не прогадала!

– Да, главное, чтобы мне за этот твой выбор вечер не испортили! Поехали уже, машина ждет.

Несолидно как-то было самой ехать за рулем или вот Олега за баранку усадить, Маришка прислала специально заказанного водителя и машину.

Вот только странным маршрутом они едут. Очень странным.

– Мы точно едем туда?

– Точно, – уверенно кивнул Олежа, – Не волнуйся красавица, ты будешь там, где твое место.

– Мне не нравится то, что ты говоришь. Какой-то двойной смысл. Перенесли место?

– Да, можно сказать перенесли не только место и, но и само действо. Приедем, увидишь. Просто знай, что ты будешь там, где должна быть.

Спустя еще тридцать минут они повернули к знакомому поселку в двадцати километрах от Москвы, где-то здесь жила Вика Золотарева. И вообще поселок был хороший. Тут и гостиница была приличная, пансионат ближе к лесу. И просто здесь было очень красиво.

– Где мы?

Машина остановилась возле кованой решетки забора, за ним виднелся дом, красивый и какой-то очень уютный с виду, а вдалеке сад, украшенный цветами, лентами и шариками, розовой тафтой и еще чем-то.

– Мы там, где ты сейчас должна быть.

– Олег, что происходит? – паника накатывала очень быстро и ее начало мелко потряхивать, спину обдало холодным потом и кучей мурашек по всему телу.

– Ты просила не дать наделать тебе глупостей, так? – он смотрел на нее в упор и не позволял опустить взгляд на судорожно сжатые ладони.

– Так, – неуверенно кивнула.

– Ты можешь уехать сейчас, и никто тебе слова не скажет, но это будет именно та самая твоя большая глупость, Таня, самая огромная в твоей жизни глупость.

Она слышала в его голосе неподдельные интонации. Он был уверен в том, что говорит, и если так, то ей стоит хотя бы выйти из машины.

Водитель, истуканом застыл возле ее дверцы, и ждал, пока она надумает выходить. Открыл дверь и подал руку, помогая выбраться.

Таня осмотрелась. Внутри, почему-то всё трепетало, хотя паника ушла, испарилась, осталась только нервозность, но какая-то добрая, светлая. Будто все застыло в ожидании чуда.

Олег мягко взял ее под локоть и повел в открытую калитку.

– Все это очень странно.

– Еще бы! – хмыкнул согласно.

– И ты странный, не помню, когда видела тебя таким.

– Каким таким? – удивлённо переспросил.

– Счастливым и спокойным.

– Я потом вас познакомлю, хорошо? Она тебе понравится! Строптивая, жутко! – он покачал головой, но глаза радостно смеялись.

Таня уже поняла, что происходит, но пока не могла поверить в реальность. Просто шла туда, куда ее вел друг, мягко, но настойчиво задавая направление движения.

Пара метров, тихий звук ее каблуков по деревянному полу летней веранды, и она оказалась в доме, который внутри был еще намного уютней и прекрасней, чем снаружи.

А внутри ее уже ждали.

– Я вас оставлю, вы там поговорите, только без телесных повреждений друг друга, а то Дима взбесится и мне попадет.

Тане хотелось его прибить или очень больно стукнуть, но мужчина это ее желание предугадал и предусмотрительно стоял далеко, а потом и вовсе скрылся за дверью, оставляя ее и Саныча наедине.

Оба молчали и не знали, что сказать друг другу.

Смотрели и замечали перемены в облике, во взглядах.

Саныч, как и все, видимо, в том саду, выглядел счастливым, но Таня, прекрасно знавшая его, видела, что он хоть и рад быть здесь, но радость приправлена горечью и смирением.

– Я очень рад тебя видеть, очень, – он начал первым, говорил глухо, а потом сделал к ней шаг.

– И я очень рада, что ты здесь и, кажется, счастлив, – она тоже сделала к нему ответный шаг.

– Я не был на прошлой, но надеюсь, не прогонишь с этой и позволишь мне занять место отца и проводить к Диме. Он ждет и волнуется.

– Когда ты приехал?

– Сегодня утром, и сразу сюда. Здесь мои девочки, как я мог такое пропустить?! Все ждут только тебя.

– Ты знал? – ей не было нужды уточнять, о чем она спрашивает, Саныч понимал ее и так.

– Знал, – он снова сделал шаг.

– И не сказал мне, не предупредил?!

– Не сказал и не предупредил, ты бы испугалась, что не сможешь, что не справишься.

– А если…

Он стремительно приблизился и обнял, прижал к себе, окутывая надежными и такими родными отцовскими руками. Для нее он давно стал отцом, не его заменой, а именно отцом.

– Дима любит тебя, и готов на все, лишь бы ты и Кирилл были рядом. Построил дом, – обвел взглядом комнату, – Посадил дерево, – взгляд на яблони за окном, – И растит твоего сына. И ты его любишь, так не бойся, а пойди туда и сделай вас, наконец, счастливыми.

– Невеста в красном платье?! – спросила, а сама зарылась лицом в его плечо, стараясь скрыть слезы на глазах. У нее дыхание перехватило от эмоций и от счастья.

– Не платье красит невесту, а наоборот, – тихо заметил, – Зато букет будет белым.

На тумбе, возле выхода, стоял букет из кремовых роз и еще каких-то красивых цветов.

Саныч неловко погладил ее по спине.

– Не плачь! Тебе нельзя!

– Невесте в день свадьбы можно все, что угодно! – пробурчала, стараясь сглотнуть ком в горле от сдерживаемых слез.

– Конечно все. Нельзя только сбегать с собственной свадьбы, и еще запрещается соблазнять подружку…эм , дружка невесты. Вы долго будете сопли развозить?

– Вот, что ты за человек, а? Где мой топор? Что ты лезешь? Не видишь, у людей тут семейная драма, эпичное примирение, а ты со своими шуточками, дурацкими, испортил весь момент! – звонкий женский голос, который со всей строгостью выговаривал что-то Олегу, вывел Таню из какой-то прострации. Она посмотрела на Олега и, стоящую за ним молодую девушку, миниатюрную такую, но с упорством слона, пытающуюся затащить Олега обратно в коридор, видимо, чтобы не мешал эпичному семейному примирению.

– Да они семья, милая, они привыкли! Да, Танюх? – и заржал как конь, дёрнул девушку в легком сиреневом платье и выставил впереди себя, как будто щитом пытался укрыться. А она дергалась и извивалась, как уж, пытаясь выскользнуть из его цепких рук, но тот держал крепко, и смотрел так, что Таня сочла лучшим перевести взгляд обратно на букет невесты, нежели смотреть на этого влюбленного дуболома.

– Вы извините, но сами понимаете, у него с головой не все в порядке в последнее время, ударился, говорит, но я не верю. Меня Вероника зовут.

– Очень приятно, – Таня кивнула, не в силах перестать улыбаться, смотря на эту парочку, – Очень рада, что Олег, наконец, Вас нашел. Он и, правда, ударился, только не головой, а сердцем, когда Вас, Вероника, встретил.

– Вот, хоть одна нормальная женщина смогла тебе объективно сказать то, что ты понимать отказывалась. Слышишь, ты меня в самое сердце ударила, так что теперь, пока не вылечишь, я тебя не отпущу.

– Я тебя скорее убью, чем вылечу.

– Ты хотела сказать «добью», да, дорогая? Я согласен!

– Ты невыносим!

– Я тебя тоже люблю! – и звонко чмокнул, сопротивляющуюся девушку в щеку, – Но нам пора! Если еще задержимся, сюда завалится очень злой жених, и тогда у невесты будет ну о-о-очень короткая свадьба!

И этот похабник снова заржал, получил тычок острым локотком под ребра, но смеяться продолжил.

– На, – Саныч сунул, офигевшей Тане, в руки букет и шикнул на Олега и его девушку, чтобы вышли, – Посмотри на меня.

Таня посмотрела.

Саныч аккуратно вытер слезу с ее щеки, еще раз обнял и поцеловал в макушку.

– Так ты разрешишь тебя проводить?

Таня не смогла ответить сразу, только кивнула, сглотнула ком и повторила, – Да.

И они пошли.

Тихо и, не спеша, вышли из дома снова на веранду, обогнули ее со стороны и направились по каменной дорожке к беседке, в саду.

Там было сказочно красиво.

Все украшено белыми цветами, декоративными лианами.

Даже установили арку из живых цветов, через которую им предстояло пройти.

К беседке вела дорожка, а вокруг стояли гости с бокалами в руках, и все смотрели на них.

Но, самым главным, был Дима в черном костюме, стоявший в глубине беседки. И он смотрел на нее. С таким счастливым взглядом, полным любви, что она снова задохнулась, в который раз за этот день, еле сдерживая слезы.

Рядом стоял Кирилл и тоже смотрел на нее, счастливый до невозможности, и с такой проказливой улыбкой на губах, что сил сердиться на него за секретность, у нее не осталось.

Два ее самых главных мужчины в жизни, ждали, пока Таня подойдет к ним, и они, наконец, станут самой настоящей семьей.

Свидетелем со стороны Тани был Олег,– вот теперь она поняла его слова про «дружка». Кирилл – со стороны Димы. Тихушник!

Гостей было немного, но все, до боли, родные и близкие.

Маришка стояла рядом с Ильей и, тайком, вытирала глаза, улыбалась, прижимая к себе сына. Костя тоже был рядом, стоял, легонько, приобняв Марину, и тоже скалился во все тридцать два, кажется, он еще ей припомнит испорченную машину.

Маргарита,– ей Таня была удивлена,– но заметив, как эта женщина смотрит на Саныча, успокоилась и поняла, что еще один дорогой ей мужчина будет в хороших руках.

Парни из «Меридиана» стояли кучком,– рядом Степка.

Савелий, Вика. Вроде не рядом, но все равно близко друг от друга.

За ними Артём и сияющая Валя.

Любаша с Васей тоже тут.

И еще, в отдалении, стояло два человека. Молодая женщина и парень. Они отсалютовали ей бокалами и сразу удалились, но и то, что эти люди просто пришли, и порадовались за нее, было приятным сюрпризом. Откуда только узнали?!

Таня снова смотрела вперед.

Туда, где стоял Дима и уже он ловил ее взгляд, чтобы больше не отпускать.

Саныч довел ее до беседки.

Она отдала букет Олегу, тот снова похабненько улыбнулся и подмигнул, но отступил обратно, на свое место.

И вот тот самый момент.

Дима и Таня стоят лицом друг к другу. Слишком близко. Нарушают немного правила, но регистратор из ЗАГСа не обращает внимания на это, и дальше продолжает говорить заготовленную речь.

Только они ее не слышат.

Они смотрят друг другу в глаза, стоят лицом к лицу, практически уже целуясь. Но нет… между ними сантиметр, но сопротивляться уже, просто, нет сил.

Все написано и прочитано в глаза.

«Ты будешь со мной всегда? Будешь?»

«Я буду с тобой всегда!»

«Я люблю тебя!»

«И я люблю тебя, больше всего на свете!»

Но формальности пришлось соблюсти.

Сказать свое четкое, но тихое «да» Тане, и громогласное, чтобы все слышали, Диме. А после, все начнут хлопать, но им уже все равно.

Они целуются, как подростки в первый раз.

Нежно и трепетно прикасаются только губами, чувствуя горячие губы друг друга, ощущая взволнованное дыхание.

Но их прервут бесцеремонным:

– Подписи еще не поставили!

И насмешливые выкрики из толпы друзей:

– Да ладно, пусть целуются, мы сами подписи поставим.

И все зальются радостным смехом.

Дима, наконец, со вздохом и неохотно отстранится от любимых губ и спросит:

– Ты теперь всегда будешь со мной? Несмотря ни на что? Несмотря ни на какие страхи и сомнения, мои и свои ошибки?

– Всегда!

– Почему?

– Потому что люблю!

****

А дальше, от молодоженов требовалось минимальное участие во всем творившемся безумии.

Зазвучала музыка, и они танцевали первый свадебный танец. Их фотографировали и забрасывали рисом и лепестками роз.

– Ты не сердишься?

– Можно, я буду сердиться потом? А сейчас просто буду с тобой рядом? Я очень скучала по тебе!

Дима открыто улыбнётся, и позволит ей увидеть, насколько сильно скучал он.

– Можно, тебе сегодня можно все!

– Сбежать нельзя, и соблазнять «дружка» невесты тоже!