002
ОтложитьЧитал
11
Мы проезжаем через весь город и не без труда находим арендованный для нас компанией дом. Он располагается в небольшом, спокойном районе среди таких же одно- и двухэтажных домов с красно-коричневыми крышами и большим количеством узких окон. Здесь уютно, тихо, и все подчинено одному стилю. Это сильно отличается от того, что мы привыкли видеть в других городах страны.
Я выскакиваю из машины и с визгом бросаюсь к дому, а мама выбирается неспешно и замирает, ожидая, когда салон покинет ее ненаглядная Несмеяна.
Пока я достаю из-под коврика ключ и вожусь с замком, Софья наконец соизволяет выйти из автомобиля и со скорбным выражением на лице оглядеть наше новое жилище.
– Отстой, – морщится она, запахивая плотнее широкий плащ.
– Тебе нужно просто приглядеться, детка, – успокаивает ее мама. – Здесь живут чудесные, милые люди.
– Может, не чудесные, а чудны́е? – уточняет сестра, завидев в окне дома напротив старуху в ночной рубашке и с точно таким же недовольным выражением на лице, как у нее самой.
– Добрый день! – кивает мама нашей будущей соседке.
Но та лишь резко запахивает шторы.
Я стою у открытой двери и смеюсь над этой картиной. В каждом городе свои чудаки и свои особенности. В этом мне нравится, что он не такой, как все. Ты будто очутился на другой планете.
– Пойдемте в дом! – кричу я.
Вхожу внутрь, бегло осматриваю интерьер гостиной и кухни, а затем мчусь наверх, чтобы занять лучшую комнату.
Ею оказывается большая, светлая спальня, окна которой выходят на дом соседей справа. С этой точки, как с наблюдательной башни, виден весь город: вон там современная застройка, дальше центр города, парк, а вон на том клочке, вдалеке, несколько советских блочных пятиэтажек – они выделяются на теле города блеклым серым пятном, словно чужие. Их, видимо, возвели на скорую руку в ту пору, когда Сампо активно застраивался.
Даже старые финские многоквартирные типовушки, мимо которых мы проезжали, въезжая в город, смотрелись надежнее и современнее этих.
– Дорогая, может, ты возьмешь хотя бы пару сумок? – слышится голос мамы.
– Брось, занесем их позже, – отвечает Софья.
– Хорошо, тогда я сама.
– Я же сказала, давай потом!
– Но, детка…
Раздаются шаги на лестнице.
– Эта комната уже занята, – сообщаю я, когда сестра открывает дверь и скользит взглядом по белым стенам.
Пусть берет себе дальнюю, окна которой выходят на лес и окраину. Ей и так всегда достается все самое лучшее, полезно будет ощутить себя проигравшей.
Софья молча захлопывает дверь и идет дальше.
А я с довольным видом оглядываю свою новую спальню. Мне нравится, что она превосходно меблирована, просторна и светла. Есть где развернуться, ведь прежде у меня никогда не было такой большой собственной комнаты.
Я бросаю рюкзак на стул и подхожу к напольному зеркалу. С новой стрижкой, открывающей шею, я смотрюсь совсем взрослой. Неплохо было бы добавить к этому образу юбку покороче, открытый топ и, скажем, пирсинг в носу? Нет, такого мама мне не позволит.
Я спохватываюсь:
– Мам, давай помогу!
Спускаюсь и заношу в дом из машины остатки вещей.
– С каждым разом это все труднее и труднее, – подытоживает мама, закрывая дверь и проводя тыльной стороной ладони по лбу. – И откуда у нас столько барахла, не знаешь?
– У тебя две девочки-подростка, – напоминаю я.
– Точно.
Подхожу ближе и заключаю мать в объятия. Ее руки смыкаются на моей спине, а затем тут же размыкаются:
– Так, нужно же еще занести продукты и приготовить что-нибудь на ужин.
– Лучше отдохни, а я позвоню в службу доставки. Закажем пиццу в честь переезда?
– Пиццу? – Она задумывается всего на мгновение. – Ты забыла про желчный Софьи?
– Нет.
Как я могла забыть? Все в этой семье подчинено либо Софье, либо ее желчному. Каждый чих.
– На заднем сиденье пакет с овощами, приготовим что-нибудь полезное.
– Я схожу, – кисло говорю я.
– Спасибо.
Выйдя на улицу, вдыхаю прохладный воздух. На календаре конец августа, но, бьюсь об заклад, здешний ветер уже пахнет осенью и прелыми листьями.
Я подхожу к машине, беру пакет с продуктами и еще раз смотрю на наш новый дом.
Делаю снимок и мгновенно публикую. «Теперь в Сампо», – подписываю его. И пока ветер треплет мои волосы, наблюдаю за тем, как загораются сердечки: друзья с предыдущих мест жительства ставят мне лайки.
Не сказать, что я была особо популярна там, где жила и училась прежде, скорее – держалась крепким середнячком, но с парой-тройкой сверстников всегда находила общий язык и поддерживала общение в сети. Вот и сейчас, получив комментарий: «Ух, ты! Где это ты? Так красиво!», я отвечаю: «Продолжаю колесить по стране». Задумываюсь и ставлю смайлик, который должен добавить пару очков к моей крутости.
Отправляю, а затем сжимаю зубы. Снова незнакомый город, чужие люди, новая школа, снова нужно привыкать, пытаться адаптироваться, подстраиваться, вникать в новую программу образования, общаться со сверстниками, искать среди них место для себя, ассимилироваться.
«А-а-а-а-а!»
Это ад.
И почему я не могу топнуть ногой, как Софья, и сказать все это вслух?
Почему я вечно жалею маму и стараюсь не доставлять ей неудобств?
– Привет! – отвлекает меня от мыслей чей-то тонкий голосок.
Я оборачиваюсь.
У калитки стоит девушка. Невысокая, худощавая, на вид моего возраста. В глаза сразу бросается ее одежда – она как из прошлого века. Коричневая кофта, застегнутая поверх белой блузы на все пуговицы, старомодная вязаная юбка клиньями, плотные колготы и туфли на ремешке, как символ возвращения в детство.
– Привет, – отвечаю я настороженно.
И несмело подхожу ближе.
– Меня зовут Оливия, – улыбается она и протягивает через калитку руку. – Оливия Ярвинен. Я живу в соседнем доме. Вон в том.
Ветер треплет ее тонкие светлые волосы, и я вдруг ловлю себя на мысли, что девушка хоть и выглядит странно, но есть в ней что-то такое… потустороннее, что ли. Ее необычная северная красота, та, от которой захватывает дух.
– Красивое имя, – говорю я, пожимая ее руку. – А я – Анна.
– Здесь полно таких, – хихикая, девушка склоняет голову набок. Совсем как любопытная птичка. – Имею в виду, имен. Ты же новенькая, да? Вы только въехали в этот дом?
– Собственно говоря, да, – отвечаю я, потрясая бумажным пакетом, наполненным овощами и лотками с филе индейки. – Мы приехали минут пять назад.
– Откуда?
Я пожимаю плечами.
– Отовсюду сразу – нас помотало по стране за последние годы, но в основном по центральной ее части.
– Ого! Впечатляет! Наверное, это так захватывающе – путешествовать.
Внутренне меня передергивает, но вслух я произношу:
– Да, неплохо. Временами интересно.
– Значит, тебе понравится в Сампо. Хочешь, я тебе все здесь покажу?
Вообще-то нет. Я еще переживаю вынужденный переезд, и мне требуется время, чтобы привыкнуть к новому месту. Хотя бы пара дней, и уже потом можно начинать общаться с местными. Но моя новая знакомая говорит с таким энтузиазмом, ее глаза так горят, что у меня не получается отказать.
– Конечно, – бормочу я.
– Тогда договорились, – радостно кивает она. – Здесь есть чему удивиться, и это не только северные имена жителей. Хочешь побывать на Каменном озере? Я попрошу папу нас свозить!
– Озеро?.. – Боже, почему она нарвалась на меня, а не на Софью? – Озеро… Звучит заманчиво.
– Отлично! Тогда скоро увидимся!
– Хорошо, – киваю я.
– Всего доброго! – машет мне Оливия.
Она продолжает улыбаться, и мне приходится делать то же самое.
– Счастливо! – Я машу ей в ответ.
Отворачиваюсь и направляюсь к дому, спиной чувствуя ее взгляд.
– Пока! – бросает она, когда я подхожу к двери.
– До встречи, – отвечаю я и спешу скрыться в доме.
– У тебя новая подружка? – хмыкает Софья.
Она кладет в рот чипсы и звонко хрустит ими, лежа на диване посреди гостиной. И вот для этого человека уставшая после долгой дороги мать собирается готовить полезный ужин?
– Соседская девочка, – сообщаю я. – Зовут Оливией. Фамилию даже не вспомню, язык сломаешь.
– Ты познакомилась с кем-то? – выглядывает с кухни мама.
– Да, – киваю, передавая маме пакет, – с соседской девочкой нашего возраста. Она милая и вежливая. – Поворачиваюсь к сестре: – А ты боялась, что здесь все чудны́е.
Софья даже не пытается прятать чипсы, и мама, заметив блестящий пакет, обиженно вздыхает:
– А это что еще такое, Сонь? Ты где их раздобыла?
– Купила на заправке!
– Ты же знаешь, что бывает, когда ты ешь вредную еду?
– Знаю, мам, но я хочу!
– А ну, дай сюда!
Они не прекращают пререкаться, даже когда я поднимаюсь наверх и закрываюсь в ванной. Мне нужно принять душ. С удивлением обнаружив в ванной комнате окно, я встаю на цыпочки и смотрю сквозь стекло: отсюда видно дом тех самых соседей с непроизносимой финской фамилией.
Я задергиваю занавески, включаю воду, разглядываю узоры на настенной плитке и вспоминаю, как говорила со мной соседская девчонка. Чисто, без акцента. Может, здесь так модно называть детей? Необычными именами. Или город наводнен эмигрантами? Или все настолько смешалось, что уже не ясно, где свои, где чужие? А может, здесь нет чужих, и все свои, и гостеприимство – их конек?
Я встаю под горячие струи воды, закрываю глаза и воссоздаю в памяти образ соседки. Наверное, мне хотелось бы быть такой, как она. Особенной. И я не про длинные светлые волосы и глубокие синие глаза. И не про необычное, красивое имя. Я про ее лицо и про этот взгляд, который удерживает тебя, словно магнитом, – смотришь и понимаешь, что человек особенный.
Не то что Анна: серые волосы, серые глаза, все серое. Такой легко затеряться в толпе. И даже выделиться нечем. А Анне так хотелось бы стать особенной. Хотя бы на миг.
12
На следующий день мы едем осматривать окрестности. Сампо, похоже, вобрал в себя лучшие черты европейских городов, оставшись при этом истинно русским: гладкие асфальтированные дороги, вежливые водители, улыбчивые жители. Памятники, ухоженные дворы, бассейн, кинотеатр, торговые центры и здание полиции – поистине грандиозное строение для такого уютного городка. Есть на что посмотреть.
Но что больше всего поражает – стеклянные двери подъездов. Не разбитые, не исписанные, не грязные. И никаких двухслойных металлических дверей, как в центральной части страны, а ведь тут, по сути, север!
И чем больше мест мы проезжаем, тем сильнее становится ощущение, что мы попали в какой-то другой мир. Те же люди, то же государство, но все иное. Кругом так чисто, и все на своих местах. Здесь так хорошо убирают? Или просто не мусорят?
Одни вопросы.
Да и стоит город будто посреди леса: вокруг очень много зелени. Кажется, что строители возводили дома между деревьями – осторожно, чтобы не потревожить природу.
– Мама, белка! – восклицаю я, опуская стекло в машине. – Смотри! Смотри!
И пушистая перебегает широкую пешеходную дорожку, испуганно оглядываясь на нас.
– Что ж ты как маленькая? – бурчит Софья. – Белок не видела?
А сама только что, вытянув шею, за ней наблюдала.
Но я не обращаю на сестру внимания: привыкла, что ее все вокруг всегда раздражает.
– Что там на карте? – спрашивает мама.
– Нам направо, – командую я.
И неотрывно слежу за площадью, которую огибает наш автомобиль. Здание банка, кафе, цветочный магазин, много окон, света и парковочных мест для велосипедов. Похоже, что все здесь передвигаются на них, ведь на дорогах очень мало машин.
– Какая красота… – вздыхаю я.
– Мра-а-ак, – отзывается Софья.
Мы как две противоположности: все, что меня восхищает, раздражает ее.
Я оборачиваюсь, вглядываюсь в лицо сестры: на неумело подведенные синим карандашом стрелки, на слипшиеся от туши ресницы, на густо покрытое тоном лицо, и понимаю, что, несмотря на год разницы в возрасте, она совсем еще ребенок.
– И почему тебе нужно все время все ругать? – сетую я.
– И почему тебе нужно все время строить из себя святую простоту? – пародируя мою интонацию, вопросом на вопрос отвечает Софья.
– Девочки, прошу вас! – повышает голос мама.
– Пусть не рычит, – отворачиваюсь я.
– Пусть помолчит, – язвит сестра.
– Анна! – громко говорит мама.
– А почему сразу я? – у меня не получается сдержать возмущение.
Софья ехидно хмыкает.
– Потому что ты старше.
Я отворачиваюсь к окну.
Скольжу взглядом по музеям, старинным избам, часовням с резным орнаментом. Интересно, чем здесь живет молодежь?
Мы приезжаем на комбинат. Пока мама общается с новым начальством, а Софья валяется на заднем сиденье машины с телефоном в обнимку, я подхожу вплотную к железорудному карьеру. Он кажется невероятно огромным. Я на его краю, как мушка на оконном стекле, – мелкая точка. Сердце стучит у меня в ушах, дыхание перехватывает. Я застегиваю замок на толстовке до самого подбородка и осторожно пячусь.
Предпоследним пунктом нашей поездки оказывается школа. Здание гимназии двухэтажное, с большими квадратными окнами, со всех сторон окруженное высокими соснами. Вдоль территории тянутся клумбы, ухоженные газоны, через каждые десять метров встречаются скамьи для отдыха учеников.
– Неплохо, – констатирует мама. – Совсем неплохо.
Она улыбается, пытаясь заразить нас оптимизмом, и я решаю ее поддержать:
– Выглядит намного круче нашей предыдущей школы.
Софья фейспалмит.
– Да это настоящий отстой! Это здание похоже на здание детского сада!
– Потому что здесь нет укромных уголков для курения? – усмехаюсь я.
– Анна! – одергивает меня мать.
А сестра показывает средний палец и закатывает глаза.
– Добро пожаловать в Сампо, девочки, – приветствует нас директриса, когда мы заходим к ней в кабинет. – Меня зовут Лидия Егоровна, и я руковожу этим учебным заведением.
– А это Анна и Софья, – представляет нас мама.
Будто сами мы не можем открыть рот и рассказать, как нас зовут…
– Наша гимназия придерживается высоких образовательных стандартов, и у нас высокие требования к ученикам, – предупреждает нас директриса. – Но я видела ваши табели успеваемости и думаю, что вы справитесь. – Она провожает нас к секретарю: – Проходите. Каарина поможет вам оформить документы и написать заявления.
– Спасибо! – горячо благодарит мама.
Я останавливаюсь у окна и представляю, как через несколько дней сюда потянутся толпы учеников и как двор наводнят десятки и сотни людей.
– Если бы мы родились здесь, – шепчет сестра, – как бы мама назвала нас? Мне больше нравится Хелена.
– А меня вполне устраивает мое имя, – отвечаю я.
– Аннели звучало бы приятнее.
– В школе предусмотрена форма для учащихся? – интересуется у секретаря мама.
Очевидно, ее беспокоит то, что Софья стала интересоваться экстравагантными нарядами.
– Для девушек это синий сарафан или синий пиджак с гербом гимназии, – поясняет Каарина, милая женщина лет тридцати с неизменной для жителей этих мест улыбкой. – А под них ученицы могут носить любую свою одежду. – Она смотрит на подведенные синим глаза Софьи и добавляет: – В рамках приличий, разумеется.
– Чудесно.
Когда мы возвращаемся домой, на дороге нам попадается Оливия.
– Здравствуйте! – радостно приветствует она мою маму. – Я – Оливия Ярвинен. – Затем машет мне: – О, привет, Анна! А это твоя сестра?
Я бросаю взгляд на Софью, которая выбирается из машины и показывает соседке «козу» из пальцев.
– Софья, – представляется она и движется к дому.
Не очень-то вежливо.
– Да, – виновато киваю я.
Оливия понимающе улыбается. Она светится так, что кажется, будто ничто в этом мире не способно ее расстроить.
– Здравствуйте, я Виктория, – здоровается с ней моя мама. – Значит, ты наша соседка?
– Да.
– А сколько тебе лет?
– Шестнадцать, – отвечает Оливия.
– Как моей Анне.
– Мы с отцом живем по соседству с вами. – Девушка указывает на дом. – Заходите, если нужна будет помощь, мы всегда рады гостям.
– Это так любезно. Спасибо, – кивает мама.
– Какие планы? – подходит ко мне Оливия.
Я пожимаю плечами.
– До ужина еще далеко, – говорит мама, взглянув на часы. – Сходи прогуляйся с Оливией.
Только не это.
– Да, Анна, пойдем, я покажу тебе город!
– Конечно, – улыбаюсь я.
И стискиваю челюсти так, что у меня скрипят зубы.
13
– Отсо, – представляется мужчина и жмет мне руку.
Это папа Оливии. Ему лет сорок, у него светлые волосы, едва тронутые сединой, яркие синие глаза и гладкое лицо, практически лишенное даже мелких морщин.
В отличие от своей «неземной» дочурки Отсо Ярвинен кажется совершенно обыкновенным.
– Очень приятно, Анна, – стараясь быть вежливой, улыбаюсь я.
Интересно, у него есть отчество? Вообще-то я не привыкла обращаться к взрослым только по имени.
– Уверен, вам тут понравится, – говорит он.
– Папа, мы возьмем второй велик? – хлопает ресницами Оливия.
Отсо на секунду задумывается, а затем его губы растягивает улыбка:
– Конечно.
– Идем, – тянет меня за собой Оливия.
Мы проходим через коридор и попадаем в гараж.
– Он был где-то здесь… – говорит девушка, отодвигая коробки от стены. – Вот же он, да!
– Что там?
– Велосипед.
Она вытаскивает из-под пыльной рухляди старый синий велик и осторожно отсоединяет подарочный бант, привязанный к рулю. Тот тоже весь в пыли, и я почему-то не спрашиваю, зачем и когда его привязали. Оливия быстро протирает мягкой тряпкой руль, раму и сиденье, и я вдруг понимаю, что велосипед совсем новый, просто пролежал в гараже слишком долго.
– Ты поедешь на нем. Попробуй. – Подкатывает его ко мне соседка.
Я примеряюсь к железному коню. Кажется, мой размерчик. Пробую клаксон, и тот отзывается звонким гудком.
– А я на этом, – говорит Оливия, хватая велосипед, стоящий ближе к двери.
У него ярко-розовая рама, и вообще он выглядит девчачьим в отличие от того, что достался мне.
Соседка открывает гаражные ворота, мы садимся на велики и выезжаем.
– Догоняй! – звенит голос Оливии.
Но у меня не сразу получается приноровиться. Ветер свистит в ушах, щиплет щеки, рвет волосы, но уже спустя минуту я кручу педали с таким же напором и рвением, что и моя спутница. Несмотря на свой странный наряд (сегодня на ней другая длинная юбка, другой бесформенный свитер) и на неудобные чуни вместо нормальных туфель, Оливия довольно ловко управляется с велосипедом. У меня не сразу получается поравняться с ней.
Мы пролетаем мимо каких-то домов, магазинов и только на перекрестке перед горкой сбавляем ход.
– А там кладбище, – бодро сообщает соседка, – говорят, на его месте раньше была церковь, которую сожгли шведские завоеватели. Оставшиеся в живых утопили шведов в озере!
Круто. Оказывается, я живу недалеко от кладбища.
– Интересная легенда.
– Сюда вообще приезжает много любителей старинных легенд, – смеется Оливия. – Тебе повезло поселиться в волшебном месте, Анна!
Я уже так не думаю. Но вслух говорю:
– Круто!
– Если верить преданиям, Сампо – волшебный предмет, обладающий магической силой и являющийся источником счастья или рогом изобилия. В карельских рунах Сампо представлен в виде волшебной мельницы, в финских преданиях это ось всего мироздания. Похищение Сампо – центральный сюжет «Калевалы», карело-финского эпоса.
– Чего?
– Во время учебы я помогаю в библиотеке, так что достану тебе экземпляр. Говорят, что, разбираясь в «Калевале», можно сдать на «отлично» не только историю и литературу, но и алгебру. Наши учителя уважают тех, кто чтит местную культуру, и, поверь, это не пустые слова. Будешь знать «Калевалу», сдашь и любой другой предмет.
– Ничего себе, – равнодушно отзываюсь я.
Слабо представляю, как какой-то там эпос поможет мне сдать физкультуру или, например, химию.
Но Оливию это мало беспокоит: она продолжает увлеченно рассказывать о местных легендах, обычаях, чудесных озерах и заповедных территориях.
Честно говоря, я не знаю, как реагировать, потому что в любых других городах мои сверстники начинали рассказы о своей родине с того, что описывали все интересные места, в которых можно было вкусно поесть, послушать музыку, потанцевать или посмотреть новинки кинопроката. Никто из них никогда не вел со мной беседы о природе, свежем воздухе, богатой растительности и не звал меня в поход на речку.
– Так, значит, ты подала документы в гимназию? – уточняет Оливия, когда мы, сделав два круга по городу, изможденные возвращаемся домой.
– Да, меня зачислили в десятый класс.
– Это потрясающе! Выходит, мы будем учиться вместе? – бросив велик, она обнимает меня.
И я неуклюже хлопаю ее ладонью по спине.
Еще никогда незнакомцы не проявляли такую искреннюю радость от того, что им светило времяпрепровождение со мной.
– Спасибо, что показала мне Сампо, – говорю я, когда мы размыкаем объятия.
Глаза Оливии загораются светом – так, будто ее пьянит сама жизнь.
– Если ты не очень-то любишь жару, то тебе непременно понравится здесь, – смеется она.
Я еще никогда не видела человека, который бы каждую минуту выглядел абсолютно, неутомимо и полноценно счастливым.
– И спасибо за велик, – добавляю я.
– О нет, оставь пока у себя, – отмахивается соседка. – Думаю, он будет полезен тебе до наступления холодов. Здесь, конечно, ездит автобус, но гораздо лучше для здоровья добираться в школу на двухколесном.
– А, ясно, – киваю я. – Тогда вообще – огромное, большое-пребольшое спасибо.
– Всегда пожалуйста, – подмигивает она.
И мы расходимся.