000
ОтложитьЧитал
«Мир – сцена, где всякий свою роль играть обязан»
Уильям Шекспир «Венецианский купец»
Глава 1. Падальщик
Ⅰ
Алнаир. Где-то над Саруксовым морем
Лилит умела встревать в неприятности. Она считала, что способна как создать их, так и справиться с ними сама. Но в тайне ото всех – и даже от самой себя – она надеялась, что кто-то придёт и обязательно спасёт её. Сначала, то был старик Байард – её опекун и раздражитель, потом его сменил ещё более опекающий и раздражающий Даймонд Леруш.
У Лилит даже появилась дурная привычка всегда ждать от кого-то помощи. Какая глупость! Она не дворянская барышня и живёт не в шелках. Она наёмница, бездомная воровка, выросшая в трущобах. Её жизнь – борьба за выживание и полагаться на кого-то кроме себя – непозволительная роскошь.
И сейчас ей никто не поможет. Ни старика, ни Дая – нет. Есть только она и проблемы. Она и опасность.
В старой бочке было ужасно тесно и воняло рыбой. Лилит и представить не могла, что способна уместиться в такое узкое и тесное пространство для перевозки и хранения продуктов.
Лилит была приятно удивлена, что её пожизненное недоедание и худоба хоть раз в жизни могут принести пользу, а не болезни.
Впрочем, Лилит никогда не болела больше дня. Она и человеком-то не была, несмотря на свою человеческую оболочку. Но от долгого неподвижного положения, её части тела всё равно начали затекать, а спина болеть.
Лилит хотела пошевелиться в попытке размяться, но совсем близко раздались грубые мужские голоса и брань на неизвестном ей наречии. Она замерла, затаив дыхание и прислушалась.
– Ну же, крошка, выходи, – протянул один из пиратов, прокрадываясь в каюту. – Я знаю, что ты здесь. Я видел тебя на трапе, видел, как ты на меня смотрела. – Он мерзко захихикал. – Но ни среди трупов, ни тем более среди заложников тебя не оказалось…
Через крохотную щель между досок бочки Лилит могла разглядеть его приземистую фигуру и лысый затылок, укрытый зелёной банданой, а ещё сверкающую в свете настенных ламп саблю в руках.
Лилит скривила губы. Этот пират стал очередной жертвой её проклятых чёрных глаз! И надо было ей, поднимаясь на дирижабль, окинуть взглядом сияющее под скалой море, песчаные просторы, корабли и встретиться взглядом с противным мужчиной у ограды посадочной площадки.
Она смотрела на него не больше секунды, и всё же этого хватило! Кажется, с течением времени «проклятие» её глаз только усиливается и набирает обороты. Мало ей одних проблем – нате вам другие!
Конечно, если её так достали эти глаза, она могла бы их вырвать, но тогда уж лучше сразу убиться и не мучиться. Ибо её жизнь без зрения – хуже смерти.
Лучше уж Лилит будет видеть, и создавать себе проблемы, нежели не видеть вовсе.
В этом мире – слабым нет места. Потому Лилит поклялась стать сильной. Не для защиты слабых, но для защиты себя.
Как учил Байард.
Пират склонился к полу, заглядывая под кровать. Лилит аккуратно сдвинула крышку с бочки.
– Где же ты прячешься? – обманчиво сладко спрашивал он, отодвигая в сторону сорванное с кровати бельё. – Я знаю, это ты первая заподозрила нас.
Лилит бесшумно вытащила из голенища сапога стилет.
– Но не бойся, – приторно продолжил он. – Выходи. Я тебя не обижу. Как там тебя называли те мужики?.. – задумчиво проговорил он. – Ли… Лина?.. Лита? Точно! – воскликнул он. – Лили!
Лилит схватила его за шкирку.
– Не угадал, сладкий, – жёстко прошипела она ему в ухо. Холодное лезвие кинжала упёрлось ему в горло.
Мужчина испуганно охнул. Его широко раскрытые глаза уставились в деревянные половицы. Бисеринка холодного пота скатилась со лба и упала на пол, размывая грязь и запёкшуюся кровь.
– Меня зовут Лилит, – сказала она и сдавила его сонную артерию. Пират рухнул, потеряв сознание.
Он ещё жив.
Лилит всё так же не может никого убить и взять на себя «грех».
Руки её вечно начинают дрожать, когда дело касается убийства. Эту слабость она никак не может подавить. Не может переступить грань между чёрным и белым, между монстром и человеком, чтобы окончательно обратиться в монстра. В того, кем ей и положено быть. В Сурта.
– Чувства только мешают, – прошептала она, сжимая в дрожащих пальцах стилет.
Рядом с её ногами лежало тело иностранной танцовщицы в атласном алом платье, которую они везли в столицу вместе с принцем Менкара. Красивые чёрные кудри её слиплись от крови и потеряли здоровый блеск. Раскрытые застывшие глаза стали стеклянными как у куклы. Яркое, выразительное лицо вымазалось в крови и утратило прежнюю красоту, а ещё воняло смертью.
Сейчас на Лилит смотрела не Франческа Рамос, а лишь её жалкое подобие. Пустая оболочка.
Все эмоции, что испытывала к ней Лилит, будь то неприязнь, восхищение или раздражение, померкли и угасли вместе с жизнью Франчески. Она больше ничего не чувствовала к этому опустевшему сосуду.
«Так и должно быть, – убеждала себя Лилит. – Мне не нужны чувства. Они разрушают. Они для людей»
И всё же перед глазами предстал знакомый образ: юноша с серо-голубыми, пасмурными глазами и дымчатыми волосами, отчаянно твердящий: «Ты человек!».
И на сердце стало так тепло и больно одновременно. Ведь именно этого юношу она предала, «отравила» и сбежала. Сбежала от воспоминаний и чувств, подальше от него, от мук совести, от прошлого. Но от себя она сбежать не могла.
Дай пробуждал в ней чувства, что она отвергала, разжигал потушенное ей же пламя. Он разжигал его и не знал, что сам в нём сгорит.
Лилит выглянула из каюты. В узком тускло освещённом коридоре никого не было кроме трупов на полу и пятен крови на деревянных стенах да коврах. Пираты, разграбив этот отсек, ушли грабить другой. Попутно они ищут выживших пассажиров, чтобы загнать их в пустующие клетки для перевозки цирковых животных на нижних ярусах, а потом потребовать выкуп с их семей или продать в рабство в других королевствах.
Похоже, из «незахваченных» осталась только Лилит. Всех «теней» – Климента и Зенрита – повязали ещё в начале резни. Кто-то явно подготовился к их появлению на этом дирижабле.
Лилит пробежала в конец коридора и вжалась в стену возле трупа пирата, начавшего вонять гнилью. Совсем рядом послышались мужские голоса. Она напряглась, сжав рукоятку стилета в кулаке.
– Эй, вы принца нашли? – нетерпеливо спросил пират. По-видимому, ему надоело стоять на месте и сторожить этот проход.
– Нет, чтоб его!.. – выругался второй. – Как сквозь землю провалился. Капитан рвёт и мечет. Уже слух пошёл, что, может, обман это всё, и не было на этом захудалом корыте никакого принца.
Лилит облегчённо выдохнула. Значит, Азеля ещё не нашли. Это радует. Не зря Климент придумал переодеть его как простолюдина. Ох, не зря! А вот Зен был недоволен этой идеей. Он вечно всем недоволен.
– А капитан, чё говорит?
– Он упёрся рогом, что принц есть! Почему? От чего? – кто знает, – пират развёл руками. – Но капитан непреклонен. Уже даже трупы перебирать заставил, говорит, кто найдёт принца, получит двойную долю! Прикинь!
– Дерьмо, – заскрипел зубами первый. – А я тут стою, трупы сторожу, пока награда к другим уходит!
– Так не стой, – заговорщицки подмигнул второй и хлопнул его по плечу. – Кому эти трупы сдались. Пройдись по коридору разок и айда с нами искать! Только твои коридоры не обысканные остались. Быть может, найдём принца…
Пират поднял брови.
– Найдём?
– Ну, да. Я же в доле…
Толстяк подозрительно хмыкнул, но возражать не стал.
Мужчины двинулись с места, заглядывая трупам в лица.
У Лилит сердце оборвалось. Они проходят совсем близко и скоро подойдут к её укрытию. Найдут и в лучшем случае убьют или поведут в клетку. В худшем – отправят «развлекать» команду.
Лилит стиснула кулаки. Такая «радость» её совсем не прельщала. А с двумя вооружёнными пиратами без убийств ей не обойтись.
Лихорадочно соображая, она вдруг поняла, что уже какое-то время цепляется пальцами за ожерелье на шее.
Вернее, за кожаное колье-коллар, на котором висел Чёрный камень.
Тот самый, с помощью которого Шрам три с лишним месяца назад отняла её внешность, лицо и тело. Тот самый, ради которого Дай прибыл в Краз, встретил Лилит и пошёл на сделку с Байардом, а потом ещё не раз рисковал жизнью. Тот камень – который Лилит нагло украла у Дая и сбежала.
Холодная стекляшка начала быстро нагревается от тепла её рук, и Лилит снова показалось, что она пульсирует. Точно в камне бьётся сердце. Её собственное сердце.
Оно зовёт, манит, обещает силу так убедительно и настойчиво, что сложно поверить, что это лишь обман, иллюзия! Воровство!
Пока одна рука вора отвлекает внимание, вторая уже обчищает карманы. Так и этот камень одной рукой даёт тебе силу, а второй высасывает энергию, магические частицы, на которых держится сама твоя жизнь!
Лилит знала об обмане непростого камушка и остерегалась его применять. Но сейчас у неё не было выбора.
Она спрятала кинжал в голенище и двумя руками обхватила яростно пульсирующий камень, мысленно молясь, чтобы всё вышло как надо. Он уже жёг ей ладони сквозь перчатки, как горящий уголь.
Лилит наклонилась к трупу пирата, осевшего у стены. Она уже слышала отчётливые приближающиеся шаги других пиратов. Они напоминали стук часов. Тик. Тик. Тик.
Дрожащими губами Лилит коснулась хладного лба трупа.
А затем её охватило тусклое свечение.
Время для неё растянулась вязкой бесконечной вереницей, а затем замерло. Угасли звуки. Угасло пространство. Её словно охватил прозрачный кокон. Тепло, мягко растекалось по телу, как горячий туман. Оно окутывало всё тело, и в первое мгновение Лилит было приятно, пока тепло не сменилось жгучим жаром, а лёгкость во всём теле обернулась тяжестью и нестерпимой болью.
Лилит кричала, скорчившись на полу, но ни один звук не покинул призрачную оболочку, всё чётче формировавшуюся вокруг неё. Она липла к телу, как живая одежда.
Вся кожа девчонки горела, словно в огне. Боль иглами пронзала каждый мускул, каждую клеточку! Ужасная, невыносимая, она поглотила все мысли, сузила мир до одной точки. Лилит хотелось только одного: чтобы эта пытка прекратилась.
И мольбы были услышаны.
Боль исчезла. Мир вернулся.
Лилит стояла на ногах и смотрела на свои руки, вернее, больше не её. Это были грубые руки пирата, чей облик она украла. Большие, покрытые шрамами и сильные. Не её тонкие пальцы с хрупкими костями, больше напоминавшими ивовые ветки. Но, присмотревшись, Лилит стала замечать свои очертания. С каждой секундой они проявлялись всё сильнее: пальцы начали худеть, и девушка испуганно встряхнула руки.
Иллюзия вернулась на место.
Ощущение было такое, будто Лилит натянула на себя чужую кожу. Хоть она и была прозрачной, невидимой и неощутимой для других. Лилит чувствовала, что находилась в оболочке. Эластичной и тёплой. Она скрывала её истинный облик от посторонних глаз.
И только Лилит знала, что это лишь временный обман зрения. Он всегда теряет силу, если человек начинает всматриваться.
Лилит не знала, сколько продержится «оболочка», но одно было ясно точно. Ей нравится быть кем-то другим. Ей казалось, что теперь всё дозволено!
Ответственность за поступки понесёт «оригинал».
Лилит усмехнулась. Какая развращающая душу власть. А ведь тогда в церкви она испугалась силы камня и теперь вспомнила почему…
Она увидела себя со стороны.
Не фальшивую оболочку в виде пирата, а свою, настоящую. Теперь напротив её сидела хрупкая девчонка в бордовом фраке с отрешённым, мёртвым взглядом, белым лицом и дырой в груди. Кровавое пятно расползалось по белой блузке и бинтам, просвечивающим под ней.
Лилит подавила рвотный позыв. Видеть свой труп со стороны было ещё омерзительнее, чем незнакомый.
Она поднялась на полусогнутых ногах, вдохнула поглубже, но легче не стало: отовсюду несло кровью.
Пираты были всё ближе. Лилит оттолкнулась руками от стены, рванула вперёд и врезалась в мягкое брюхо первого пирата. Её по инерции откинуло назад, но этого хватило, чтобы вернуть то, что принадлежит ей.
– Что ты здесь делаешь?! – возмутился мужчина, выхватив саблю.
Лилит испугалась, что «оболочка» слетела или она растеряла навыки вора и раскрылась. Но быстро взяла себя в руки. Ни то, ни другое – невозможно.
– Это мои коридоры! – закричал пират, грозно нависнув на ней. – Иди искать принца в другом месте!
Вот в чём дело.
– Не горячись, – успокоил его дружок. – Хватило уже поножовщины. Сколько наших скопытилось.
Толстый пират фыркнул.
– Нечего на рожон было лезть… А ты, – он обратился к Лилит. – Вали отсюда, пока я добрый.
Лилит состроила испуганное выражение на лице и, быстро ретировалась.
Она бесшумно шагала по коридору, заваленному трупами, пачкала подошвы сапог и голенища кровью.
Маскарад удался.
Лилит, Климент и Зен сопровождали принца Менкара – Азеля и танцовщицу Франческу в Алнаир на свадьбу. Свадьбу Азеля и принцессы Шеллы. Когда на дирижабль, на котором они летели, напали воздушные пираты. Они устроили резню, и много невинных людей пострадало от их рук. Климент и Зен хотели принять бой, но их схватили почти в самом начале, а с ними и переодетого в простолюдина Азеля. Пираты даже не догадывались, кого схватили.
А Лилит тем временем выходила из гальюна, услышала крики, ругань пиратов и спряталась. Франческу к тому времени уже убили в их совместной каюте. Лилит не успела её спасти. Тело Франчески и каюту обчистили. А с ними забрали и дорогую Лилит вещицу.
Лилит хищно оскалилась, сжав в кулаке позолоченный гребешок с маками-рубинами. Эту вещь ей купил Зен на Ночном рынке в Сегинусе и, можно сказать, это первое подаренное ей украшение.
Ⅱ
Обставить пиратов было не сложно, а вот найти Зена, Климента и принца – куда сложнее.
Она проникла на нижние ярусы к клеткам под предлогом смены караула. Ей пришлось строить из себя глухонемую, потому что, как она и боялась, камень не изменил её голос. Хотя у Шрам в церкви это получилось. Объяснение напрашивалось только одно: камень создаёт копию, основываясь на знаниях владельца. Лилит не знала голос того пирата вот и сымитировать не могла.
На эти же выводы Лилит натолкнуло отсутствие некоторых органов, обычно спрятанных под одеждой. А если точнее – в штанах.
Да, облик-то она поменяла, но то чего она не видела, не могло быть воссоздано и появиться из неоткуда.
Место, отведённое под клетки, представляло узкий мрачный и сырой коридорчик с несколькими зеленоватыми лампочками по левой стене. Справа же располагались сами клетки с толстыми железными прутьями.
Проходя мимо них, Лилит слышала женские всхлипы, стоны раненых и пострадавших, тихий детский плач. Многих пассажиров-мужчин «порешили» ещё в начале, остальных заперли в клетках. Они сидели тихо. Боялись, что в любой момент могут попасть под горячую руку.
С пиратами шутки плохи.
Лилит было жаль пассажиров. Сердце любого ёкнет, глядя на их затравленные, несчастные лица. Они не виноваты, что выбрали этот дирижабль, что полетели именно этим рейсом, что пираты напали именно на них и почти всех перерезали, а ценные вещи растащили. Всему виной было то, что пираты как-то прознали о перевозке принца этим рейсом. Скорее всего, они будут требовать выкуп за него у Менкара или Алнаира, если конечно найдут.
А пока вся надежда на спасение лежит на плечах Лилит.
Она заприметила нужную ей клетку, оглянулась по сторонам и вытащила ключ.
Зен у самого входа напрягся, приосанился. Руку к поясу потянул, должно быть, нашёл заточенный гвоздь где-то в клетке или выкрутил как раз для такого случая. Оружие-то отняли.
Мальчишка, разумеется, не узнал Лилит. Но только пока.
Лилит хитро блеснула глазами и всунула ключ в замочную скважину.
– Ваша Лиличка пришла и всем жопы вам спасла, – тихо пропела она, и глаза Зена стали круглыми как блюдца.
– Лилит? – ошарашено спросил он.
– Нет, Богиня свободы или, если хочешь, – Спасительница! – самодовольно заявила Лилит. – Можешь начинать кланяться в ноги.
С коротким скрипом дверь отворилась, но Зен не шелохнулся.
Застывшее лицо его невозможно было описать словами. Лилит почти физически слышала, как скрипят шестерёнки в его мозгу, силясь осознать, что крупный грозный мужик может говорить голосом молодой девчонки. Причём, вполне знакомой ему девчонки.
Лилит довольно усмехнулась. Именно это выражение лица она ждала.
– Отомри, – разрешила она и спросила: – Где царевич?
– Что? Как? Что за трюки?! – возмутился он.
– Секрет фирмы, – ухмыльнулась она и посерьёзнела. – Нет времени объяснять.
Лилит почувствовала, как немеют пальцы. Она сжала руку в перчатке в кулак.
Похоже, шесть минут её придел. Как прискорбно.
– Ноги в руки, – хрипло проговорила она, – и бегом искать принца.
Лилит кинула Зену ключ.
– А ты?
– Я пока на шухере постою.
Она прошла по коридору, чувствуя на себе косые, настороженные, удивлённые и даже полные надежды взгляды пленённых. И мысленно приказала себе не оборачиваться, не смотреть на них. «Тени» позже их выпустят. А пока эти люди просто балласт. Чего гляди начнут шуметь и всю кантору спалят.
Лилит встала у лестницы, глядя через узкое окошко на клочки закатного неба. Прямо как тогда на колокольной башне в Акрусе. Тогда и «холод» также начинал ползти по рукам. Лилит стояла на коленях на бортике башни и цеплялась пальцами за одежду Дая.
Всё пространство вокруг затопил рыже-красный свет заката. Он скользил по серым пыльным колоннам, камню на полу, медному колоколу и одежде. Тени Дая и Лилит удлинились, стали резче и слились в одну большую и толстую.
Лилит жалась к Даю, ища тепла, и впивалась клыками в его трепещущую шейку. Он дрожал, боялся, но не отталкивал её, лишь нежно гладил по спине. Стало тепло, к горлу подступил ком, а сердце вдруг начало биться быстро-быстро.
Распахнулась дверь, разрушив иллюзию. И Лилит вспомнила кто она, зачем здесь и что должна сделать.
– Ты ещё кто? – возмущённо спросил пират. – Почему не на карауле? Назовись!
Это был помощник капитана. Среднего роста и телосложения с какой-то бумагой в руках. Сойдёт на разок.
– Ты как раз вовремя, – чарующе прошептала она, делая шаг вперёд и заглядывая своими черными глазами в его распахнутые бледно-карие.
В этом была единственная полезность её проклятых глаз. Они ненадолго вводили людей в транс или что-то подобное. И только благодаря им Лилит всё это время выживала в Кразе. Находила «добычу».
Они её проклятие, но в тоже время – спасение.
Лилит порывисто приблизилась к застывшему пирату, схватила за грудки и, раздёрнув их в стороны, впилась клыками в шею.
Мужчина был грязен, вонюч и мерзок. А вкус его крови так же отвратен, как и у всех. Привкус железа и пота. Гадость.
Единственный, чья кровь казалась ей менее противна, – Дай. «Ищейка» Ордена теней. Грис-полукровка. Дворянин.
«Ты не монстр, – говорил он. – Ты человечнее многих из людей»
– Ты ошибаешься, – прошипела Лилит сквозь стиснутые зубы, пират жалобно заскулил.
Разве людям нужно пить чужую кровь чтобы выжить? Монстрам нужно. Суртам нужно. А людям – нет.
Холод исчез из пальцев. Лилит выпустила мужчину, и он без чувств осел на пол.
Теперь иллюзия продержится ещё немного. Но этим лучше не злоупотреблять. У всякой магии есть цена, и какую возьмёт камень ещё не известно. Лилит чувствовала: только магическими частицами тут дело не обойдётся.
Дирижабль тряхнуло, лампочки на секунду погасли, затрещали и снова зажглись.
Лилит занервничала. Нужно завершить «маскарад» как можно скорее. Принца в зубы и линять с чёртового дирижабля!
– Зен! – позвала она, оглядываясь во тьму коридора. Звук потонул, как в глубоком колодце. Лилит сглотнула. – Поторапливайся! Слышишь, Зен?
Ответа нет.
Лилит пошла вперёд, потянулась к камню на шее и ойкнула. Он раскалился и обжёг ей пальцы. Этого хватило, чтобы иллюзорный образ подёрнулся рябью, и иллюзия стремительно исчезала.
Лилит чертыхнулась, дуя на пальцы. И тут чья-то тяжёлая ладонь упала ей на плечо.
Она резко обернулась, выхватывая из-за пояса кинжал с искривлённым лезвием – ещё один сувенир из Менкара – и приставила его к горлу «шутника».
– Тише, – удивлённо сказал высокий мужчина, подняв ладони. – Я просто пошутил. Не стоит так сразу на людей с оружием бросаться, девочка-кукла.
– Климент Бэрос, – процедила Лилит, и ледяная усмешка исказила её лицо. Перед остриём кинжала был симпатичный мужчина около тридцати-тридцати пяти лет, точного возраста она не знала. Волосы у него были светло-коричневыми и подобранными в небольшой пучок на затылке. Несколько прядей выбивалось на широкий чуть загорелый лоб и шею (за три месяца их путешествия он ни разу не подстригся), лицо имело благородные черты. Нос тонкий, острый, как клюв, брови пушистые, «в разлёт», скулы впалые.
– Ты же знаешь, – продолжила девчонка, – со мной шутки плохи. Я и прирезать могу.
Он подозрительно сощурил бледно-голубые глаза.
– Уж скорей бы кого-нибудь прирезала, а то «тенью» никак не станешь.
Лилит внимательно посмотрела на него и надавила на нож. Капля крови проступила под острием.
– Можно начать с тебя.
– Ну, что ты, что ты, не горячись, – затараторил он. – А то своей серьёзностью ты стала похожа на нашего милого «Ищейку». – Губы Климента растянулись в мерзкой улыбке, когда он заметил, как переменилось лицо Лилит, а рука её дрогнула.
Он понял, что нашёл больное место и продолжил, бить по нему, смелее напирая на неё:
– Теперь и шуток не понимаешь, прям как он. Становишься зану-у-удой.
– Молчи, – холодно приказала она и приблизила своё лицо к его почти вплотную. – И не говори о нём в моём присутствии. Надоело выслушивать, как ты дерьмом изливаешься. Чем же Дай тебе так не угодил?
Лилит гаденько улыбнулась, отдёрнула кинжал и снова спрятала в ножны на поясе, отвернулась и пошла вперёд.
– Только ли в этом дело? – промурлыкал вслед Бэрос, потирая шею.
Лилит услышала, но не ответила. Не было смысла. «Привратник» Ордена не поверил бы ни единому её слову. Сколько бы она не твердила, что ничего к Даю не чувствует.
Она сама себе боялась признаться, что за прошедшее их приключение, он стал значить для неё больше, чем просто «корм».
Климент бесшумной тенью следовал за ней и что-то бормотал. От этой его привычке Лилит всегда коробило.
– Зен! – позвала она, увидев ссутулившуюся возле клетки спину.
Зенрит развязывал руки принцу Азелю. Тот был бледен, как мел, и тревожен. Даже загорелая кожа и тёмные кудри, не могли этого скрыть. Каре-золотые глаза из-под капюшона смотрели затравленно, как у дикого волчонка. Да и весь он был как на иголках.
Оно и не удивительно. Когда за тобой охотятся пираты и ищут по всему кораблю – будешь тут спокоен. Принц – самая важная персона на всём дирижабле. И вот эту персону они должны были доставить в Алнаир на свадьбу с Шеллой в целости и сохранности.
– Как вы, Высочество? – дерзко спросила Лилит, подходя ближе. В голове её так и застучал знакомый возмущённый голос, вечно читающий нотации: «Какое он тебе „Высочество“?! Он Азельшах Эль-Асель Менкарий Третий!»
Лилит усмехнулась.
Принц вздрогнул.
– Н-нормально, – буркнул он. – Пока держусь.
Зен спросил, распутывая верёвку:
– Ты знала, что здесь есть второй выход? В той стороне, – он небрежно мотнул головой вперёд, в сторону сгущающейся темноты в коридоре. – Я только что нашёл его с Азелем. Вернее, это не совсем выход…
– Ну, и отлично, – бодро кивнула Лилит. – Значит, можем выйти оттуда, не привлекая внимание лишний раз. Я тогда пой…
Мир перед глазами Лилит пошатнулся. Голова её закружилась, в глазах помутилось, и корпус повело вперёд, точно она была пьяна. Пол под ногами шатался. Одной рукой Лилит оперлась о стену, второй схватилась за потяжелевшую голову.
Обеспокоенный голос Зена, какое-то время слышался издалека, а затем потонул в гуле крови в ушах.
Лилит села на корточки, держась за голову.
Мир перед глазами дрожал и кружился. Уши заполняли неведомые звуки: свист ветра или поезда, стук колёс, голоса людей, гам, смех толпы, неразборчивые фразы, земная дрожь и внутренняя. Гул всё нарастал и усиливался, пока не превратился в какофонию звуков. Они наполняли её голову, проникли в мысли и путали их. Лилит казалось, что она сейчас взорвётся.
Лилит зажмурилась, бессильно зажав уши, и зашептала:
– Всё в порядке, всё в порядке, всё в порядке, все в-порядке, всё-в-порядке- всё-в-порядке-всё-в-порядке-всё-в-порядке-всё-в-порядке-всё-в-порядке…
Звук оборвался, как лопнувшая струна.
Лилит распахнула глаза и оказалась в мире, наполненном тьмой. Вокруг не было ничего: ни мебели, ни души, ни звука. Лишь тьма.
Она была повсюду.
И вот она сгустилась вокруг Лилит и приобрела черты коридора. Узкого и давящего.
Где она? Что это за место?
Лилит задрожала толи от холода, толи от страха.
Неужели так выглядит смерть?
Вдруг среди абсолютной тьмы зажегся свет. Тусклый тёплый огонёк на горизонте, будто бы исходивший от лампы.
Все всегда твердят: свет в конце туннеля указывает дорогу в «мир иной». Лилит умирать не хотела. Как и оставаться на месте. Она чувствовала, что огонёк совсем скоро погаснет, и тогда она рискует застрять здесь навеки.
Лилит никогда не была суеверной и в загробную жизнь не верила, но, оказавшись в подобных обстоятельствах, и не в такое поверишь.
«Стой» – твердил разум.
«Беги!» – кричали инстинкты. Лилит привыкла доверять «вторым» и, поборов сомнения, пошла вперёд.
Свет, казавшийся таким далёким, приближался всё быстрее. Идти во тьме оказалось не сложно, когда знаешь куда.
С каждым её шагом свет становился всё ярче и чётче. Теперь уже и тело Лилит не казалось бесформенной частью пустоты. Она могла разглядеть свои руки и ноги. А когда подошла совсем близко поняла, что огней вокруг было гораздо больше.
Это светили зажжённые свечи и керосиновые лампы. Они стояли на бочках, старых полусгнивших коробках, и даже на деревянном полу.
А затем Лилит услышала голоса, падающие как капли. Детские голоса.
И увидела их обладателей.
Пять мальчиков в драных одёжках обступили кольцом одну единственную девочку, сидящую на бочке. Длинные тёмные волосы её были влажными от воды, как и грязно-коричневый сарафан, лицо – растерянное, взгляд – затравленный.
Это была Лилит. Пять лет назад. И тот самый день.
– Ты, правда, совсем ничего не помнишь? – спросил у неё русоволосый мальчик в полинявшей кепке.
Она поджала губы и отрицательно мотнула головой. Каштановые пряди волос разметались по худым плечам.
– Даже своё имя? – продолжал допытываться он, с тревогой и заботой заглядывая ей в лицо.
Девочка виновато вжала голову в плечи.
– Н-да, – протянул стоявший рядом длинноволосый блондин в одежде, больше напоминавшей старую хламиду, чем куртку и штаны.
Он стоял, скрестив руки на груди, и окидывал «новенькую» хмурым взглядом. – От неё толку не добьёшься, Сэм. Очевидно же – у неё амнезия!
Повисло молчание.
В комнате, где они находились, были низкие давящие потолки и полумрак. Свет лился не с потолка, а снизу, от свечей и керосиновых ламп. Пламя бросало на лица трепещущие отсветы, делая их таинственными и пугающими. И Лилит не всегда могла разобрать, о чём думал каждый из присутствующих.
Откуда-то тянуло тухляком, отходами и серой.
Всё так, как и запомнила в детстве Лилит.
Сэм, главный среди беспризорников, обнаружил тело Лилит в катакомбах возле завалов. Девочка оказалась жива, и он привёл её в их убежище: верхние ярусы катакомб.
Сэм был старше Лилит примерно на два года, остальные ребята были младше него, и потому слушались.
За исключением одного… Рея.
Он был ровесником Сэма, жил и воспитывался в монастырском приюте, был очень умным и начитанным. И резко выделялся своей чёрной шевелюрой и холёной внешностью на фоне светлоголовых оборванцев.
Даже сейчас, оглядываясь назад, Лилит всё ещё не могла понять, зачем он якшался с грязными беспризорниками и помогал им. Какую выгоду он с этого имел?
– Предлагаю вернуть её туда, откуда вы её взяли, – безжалостно высказался Рей, не отрывая глаз от раскрытой на коленях тяжёлой книги.
– Ты всегда это предлагаешь, – возразил Сэм. – И я всегда говорю тебе одно и то же: мы сирот и беспризорников не бросаем. Такие у нас правила. Знаешь же…
– Правила для дураков, – буркнул Рей.
– Значит, я самый большой дурак, раз их придумал.
Рей безразлично хмыкнул.
– Ты совсем-совсем ничего не помнишь? – с мольбой во взгляде спросил Сэм у девочки.
Она смущённо отвела глаза, разлепила пересохшие губы:
– Нет.
Послышался обречённый вздох.
– Слушайте, а может она из лаборатории сектантской сбежала? – предположил второй «мальчик в хламиде». Они с первым патлатым блондином были близнецами, похожими как две капли. – Я слышал, там вчера взрыв прогремел. Тогда ничего удивительного, что она память потеряла: сектанты могли мозги ей промыть.
Ребята поёжились. Секта – худший враг любого ребёнка без родителя. О ней самые разные жуткие слухи ходили. Якобы сектанты отлавливали детей и ставили над ними опыты. Тот, кто «исчезал», больше никогда не возвращался.
– Да, не-е… – протянул первый брат, – быть такого не может – она же вылитая аристократка. Сектанты с аристократскими детьми дел не имеют.
– Тогда, может её похитили!
– И прятали в канализации, – закончил первый. – Из ума выжил?
– А что ты предлагаешь?
– Не знаю, – насупил светлые брови он.
– А я считаю, – уверенно заявил второй, – лаборатория всему виной! Видели? У неё же жуткие шрамы на запястьях.
Девочка смущённо спрятала руки в складах грязно-бурого сарафана. Продолговатые рубцы на её запястьях действительно вызывали отвращение. Они имели рваные края и большую глубину, хотя уже начали затягиваться. И всё равно кожа растрескивалась и начинала гноить и кровить заново.
– Прекрати, Вик, – нахмурился Сэм. – Не обижай её. У всех нас есть дефекты.
– Какое красивое слово ты нашёл, – наигранно воодушевлённо похвалил его Рей, но голос его тут же ожесточился: – для наших уродств. Что такого в том, чтоб называть вещи своими именами?
Сэм предупредительно глянул на него исподлобья. Стиснул кулаки.
Рей криво усмехнулся, сжав в пальцах обложку книги.
И, казалось, быть драке, но тут в разговор вступил дугой мальчик, самый младший из них:
– А мне кажется, она похожа на «тайную» принцессу, о которой упоминал однажды Рей. Красивая. Темные волосы, как шёлк; глаза чёрные, как небо в безлунную ночь, и кожа белая и гладкая, как фарфор.
– Ты много фантазируешь, Эдан… – начал Рей, но его перебили.
– Но ты же так её и описывал!
– Не я описывал, а мальчишка из моего приюта. Говорят, его забрал в замок важный аристократ, и он видел там принцессу, которую прячут от общественности. Но я в это слабо верю и с тобой не согласен. Эта девчонка со шрамами не может быть принцессой. Принцессе положено сидеть в хоромах замка…
– Тогда, если она принцесса, как её звать? – встрепенулся Вик.
Рей скрипнул зубами. Его слова пропустили мимо ушей.