000
ОтложитьЧитал
Отряд стоял в лёгком непонимании, говорит ли координатор всерьёз. Своими следующими словами, он развеял сомнения.
– Или увидите вскопанную землю. Я хочу, чтобы вы мне сказали об этом.
– А почему мы увидим вскопанную землю? – подала голос девушка, которая минуту назад улыбалась.
Координатор на какое-то время замолчал, но ему пришлось быстро сообразить, как ответить команде.
– Потому что есть информация, что такое может произойти. Это будет очень хорошо, если вы её не найдёте. Но можете и найти. Ваша группа, – указал он на девушку, а затем на карту, – Чешет первый, второй квадраты. Я с вами на связи. Ваша группа, пятая тройка. – На секунду он возвращается к девушке и напоминает ей: – Вы четвёртая тройка. – И снова переключается на последнюю группу. – Вы возьмите пока третий и четвёртый квадрат. Людей нет, я надеюсь, что мы или ничего не найдём, или найдём в первых же четырёх. Всё, работаем?
Сам Константин отвернулся от лиц отряда на карту, где был размечен Ленинский лес. Согласно карте, он располагался сразу за коротким рядом домов, которые были подписаны указателем – ул. Пирогова.
Комната. Жёлтый диванчик, гитара, шкаф для одежды, письменный стол, не-окно, за которым темно. Коля растеряно садится на кровати и замечает на своей ноге цепь, приковавшую его к стене в постели.
– А? – глупо протягивает парень. – Что за дерьмо? – он встаёт на ноги и крутится на месте, но тут же спотыкается и только неубедительно пытается смахнуть цепь.
– Эй! – злобно берётся он руками за кандалы, хочет снять их, но ничего не выходит. – Эй, вы обалдели!? Идите к чёрту! Вы нормальные!?
Претензии разлетаются в стороны и глухо падают, разбиваясь о бетонные стены.
– Эй! Паша! Это ты!? – оглядывается парень снова, и движения его становятся ещё более резкими – нарастает волнение.
Он пытается покинуть пределы, лимитированные цепью, хватает её и дёргает из стены, но ничего не происходит. Его движение сильное. Должно быть, на ладони останется болезненный след. Где ещё останется подобный? Парень снова огладывается себе за спину, вертится на одном месте и оборачивается снова. Разумного в его действиях мало, но он выбирает не сидеть на уготовленном месте. Выкрикивает ругательства, делает свой голос громче.
– Блин, мам! Эй, это чё такое!? – вновь его руки дёргают цепь, и вдруг будто Комната откликается.
Звучит сигнал, мигает свет, вслед за предупреждением открывается металлическая дверь. За ней появляется человек в чёрном костюме. Кеды, брюки, водолазка: чёрный покрывает всё тело. Маска с чуть вытянутым ртом, будто бы морда пса, испускающая шершавое дыхание через звукоисказитель. Неизвестный двинулся к ребёнку.
– Очень смешно! Я не буду ни во что играть! Я ничего не подписывал, и это нарушение закона! Я против! Развязывай меня, ясно!?
Неизвестный остановил тележку, не довезя до постели. Обходя выделенный цепью лимит, он прошёлся до компьютерного кресла, чуть придвинул его и сел перед рассчитанной на глаз лимитированной линией.
– Это не квест. – Даже в искажённом варианте его голос звучал абсолютно спокойно. – Я знаю, что закон нарушен. Ты похищен. К сожалению, тебе не поможет закон. Присядь, мы сможем всё обсудить.
Нечеловеческое дыхание поддерживало ход времени в застывшей картине Комнаты.
– В смысле? – Коля не стал присаживаться. – Я ничего не подписывал, ничего не заказывал. Если даже кто-то заплатил, вы не имеете права меня тут держать. Это уже реальное похищение. Преступление.
– Да. – Отвечал механический голос маски, не торопясь. – Это преступление. Ты реально похищен. Ты присядешь?
Коля присел.
– В смысле?
– Я не могу сообщить своё имя для твоей же безопасности. Так же как не могу открыть тебе лица и своего голоса. Но ты можешь называть меня Тот Самый, Мистер Икс или Исполнитель, на твой выбор. Скажи, как я могу обращаться к тебе?
В гуще леса были отчётливо слышны голоса улицы. Одна из групп снова передавала координатору информацию об отсутствии новой информации. Девушка с яркими нарукавниками выдыхала дым.
– Недоступен? – вырвал из пучины мыслей Паша подругу.
Ей пришлось снова сбросить свой неотвеченный звонок. Она покачала головой и убрала телефон в карман куртки с молнией набок.
– Нафига ты сказала про суицид? Не будет он этого делать, просто угарает.
– А что надо было сказать? – оскалилась девушка. – Вдруг бы он реально…
– Да не будет он ничего делать! – друг откровенно смеялся над ней, а заодно и над пропавшим.
– А где он тогда? Куда он пошёл?
– А то ты не понимаешь.
Задымляя островок безопасного уединения, подросток пинал дерево. Не от волнения или злости. Просто от скуки. На нём были крупные кеды с фиолетовым шнурком, на котором ещё умещались изображения черепов во всю длину. Обувь и одежда, казалось, достались ему от старшего брата. Если судить по размеру, то можно было бы даже сказать, что от отца, если бы взрослый человек смог такое надеть.
– Ну, так скажи мне, раз такой умный. – Выражала свой страх его спутница через нападки.
– Похитили его. Вечно здесь туда-сюда катают уроды всякие. Он же говорил про того мужика? Может, он и похитил. Уже изнасиловал где-нибудь или вообще.
– Ты придурок, ты знаешь? Иди тогда скажи полиции, что его похитили.
– Ты хочешь, чтобы его родители узнали, что он пробовал? Вдруг он просто сбежал? Я не буду говорить об этом. Сама иди скажи.
– Да никто его не похитил! – воткнула девушка сигарету в дерево, отчего искры посыпались во все стороны. – И в полиции уже взломали его страницу. Они и так узнают, в каких он группах сидит и у кого покупает. Они уже знают, наверное.
– Нин, а если его реально увезли?
– Что ты несёшь вообще? – направилась она в сторону, достала телефон и снова отправила вызов по номеру «Коля».
– Ну это же розыгрыш такой просто, да?
– Нет, Коль, это не розыгрыш. Я могу нарушить закон ещё раз, чтобы ты убедился наверняка, если ты разрешишь мне.
Между ними пролегало не меньше метра, однако каждый мог испытывать на физическом уровне то напряжение, которое создавалось ими двумя. Противоборство, соперничество, встречное давление.
– В плане? – за каждым вопросом темноволосого парня стояла претензия, почти что угроза.
– Могу подойти к тебе ближе. Сократить дистанцию между нами. Или сделать так, что её вообще не будет. – В словах похитителя же напротив скрывалось предложение, призыв. Просьба, такая желанная, что переходила в мольбу – в требование. – Могу сделать так, что нельзя будет обозначить, где заканчиваюсь я, и начинаешься ты.
– Ага, мечтай, извращенец. А давай лучше я тогда к тебе подойду и сделаю так, что будет не понятно, где заканчиваюсь я, и начинаешься ты, ок да?
– Что конкретно ты имеешь в виду? Думаю, меня устроит твоё предложение.
– Можешь у меня отсосать! – не стал долгим временем юлить парень.
– Знаешь, мы не так близко знакомы. Но если ты хочешь ласки, я могу для тебя это сделать рукой. Предлагаю такой компромисс.
– Да иди ты…
– Так, Коля, – оборвал его в секунде от страшной ошибки похититель, – Тебе важно уяснить несколько правил. Их немного, но они важны. Сейчас ты нарушил одно из них. Я понимаю, ты об этом не знал, но я сообщу тебе на будущее, чтобы такого не повторялось. Потому что за нарушением правил следует наказание. Оно осуществляется в виде лишений. Правила просты. – Потрескивающий голос изложил основные правила Комнаты точно так же, как делал это для предыдущего пленника. – В наказание ты можешь быть лишён литературы на определённое время, предметов развлечения. Или еды и света – за грубые нарушения. Сейчас я не буду тебя наказывать, поскольку ты правил не знал, но впредь имей в виду, что как бы мы друг к другу ни относились, мы должны вести себя уважительно, иначе наше поведение является разрешением нарушить по отношению к нам аналогичное правило. В следующий раз, если ты проявишь неуважение, я могу проявить его по отношению к тебе или же ввести ограничения. Ты всё понял? Хочешь записать?
– Не хочу я ничего записывать, и иди к чёрту! – Коля снова поднялся с кровати, словно бы соприкосновение с ней делало его уязвимым. Цепь брякнула от резкого движения, но не отняла воинствующего вида ребёнка.
– Что ж, если требуется обучение, мне не сложно провести пару занятий. Это поможет тебе получать больше благ в дальнейшем. – Говорил похититель, поднимая стакан с чаем, а затем плеснул парню в лицо и поставил кружку на прежнее место.
– Ты слышь! – Коля расправил плечи, готовый как зверь вцепиться в добычу. Но на одной только позе драка и закончилась, потому он продолжил словом. – Отвали от меня, понятно? Я сказал, я не буду играть в эти идиотские игры и дрочи себе сам, конченный! Это вообще что такое? – обратился он тогда будто к стенам. Может быть, к лампам или к потолку, как если бы оттуда ему действительно могли вразумительно ответить.
– Очевидно, ты полностью дезориентирован… – констатировал механический голос, и похититель встал, развернул тележку и выкатил еду обратно за дверь. Пустая кружка из-под чая, тарелка с нетронутыми сандвичами и бутылка воды. Когда за чёрной спиной захлопнулась дверь, стало тихо. Коля остался в Комнате один.
– Вторая тройка, лес, докладываю – в штаб прибыли! – невесело спаясничал один из поисковиков, подходя к штабу.
Уставшие и холодные, в повисших куртках на понурых плечах. Такими вернулись добровольцы под утро после первого дня поисков. Константин налил своим людям чай, а сам по случаю наконец-то смог отвлечься от работы за монитором.
– А где родители? Спать ушли? – позвала девушка из группы.
– Да, пригласили нас в дом. Я сказал, что здесь настрой держать проще. – Объяснился координатор.
Пар поднимался волнами над стаканчиками с чаем. На столе можно было найти пластиковую тарелку с печеньем. Хотя на ней лежал так же нетронутый свёрток фольги. Очевидно, одному из групп волонтёров удалось забыть свой обед в штабе.
– Кость, – позвал один из парней в вернувшейся группе. Сам он чуть менее крепче первого. Только разместился на походном стуле в тесной компании под рассветающим небом и пододвинул к своему стаканчику с чаем упаковку крекеров. – Мы тут не можем понять… Ты… нам чего-то недоговариваешь. – Он был дружелюбным и даже походил на весёлого, если бы не обстановка, в которой происходил разговор. – Объясни, почему второй детский поиск по городу ты отправляешь нас в лес… Да ещё часть команды посылаешь в другой район вдобавок?
Его напарник и напарница принялись молчаливо разглядывать движение чая. Могло быть и так, что смельчак, задающий вопрос, был выбран ещё заранее. Координатор отряда тем временем усталой статуей застыл как будто во сне. Его почти пришлось окликать, чтобы вывести из мысли. Тем не менее пришёл он в себя сам.
– Ты тоже помнишь, да, тот поиск?
– Саша. – Назвал с ходу приятель. – Чего его помнить, до сих пор ходим ищем. Остальных, вроде как, всех нашли.
– Я тоже про этот поиск сразу подумал… – собирался с ответом Константин, – Как-то они похожи… – он стряхнул головой, будто это помогло бы отогнать навязчивые мысли.
– Ну там ребёнок, здесь ребёнок. Может… ну… похожи. В каком-то плане. – Парень явно не питал к сказанному доверия, а скорее находил в своих словах прямое опровержение сути вопроса.
– Честно говоря… Мне почему-то кажется, что они могут быть связаны.
– М-м… – безразлично произнёс парень из второй тройки, – Типа как?
– Не знаю пока…Чуйка.
– Чуйка… что они, может быть, ушли в лес? – добирался до своего волонтёр, – Ну то есть ты думаешь, что они гуляли, гуляли… По улице, скажем, а потом внезапно такие взяли и ринулись в лес. Я не совсем понимаю. Мы чего-то не знаем или…?
Костя проигнорировал прозвучавшее.
– Нельзя принимать поиск слишком близко к сердцу. – Заметила девушка.
Она смотрела на координатора обеспокоено. На секунду ей будто захотелось покровительственно к нему прикоснуться. Это могло бы его поддержать? Конечно, нет. Но могло бы стать выражением желания проявить поддержку. Только минуя конечную цель, теряло свой смысл. И девушка не притронулась.
– Вам не кажется, что у нас не складывается картинка? – дозрел Константин и развернулся ко всем волонтёрам. Для этого ему пришлось отодвинуться от стола со скрипучим и резким звуком. В тишине пригородного рассвета это прозвучало особенно остро. – Вот смотрите. Парень идёт на линейку в школу. Он берёт с собой практически пустой рюкзак. Он одет в школьную форму. Он спускается на встречу к друзьям и… пропадает. Есть свидетели, которые видели, как он туда шёл. Какова вероятность, что он на середине пути развернётся и подумает: «А не пойти ли мне в лес?»
– Ну так и зачем мы ищем в лесу, ты скажи? – практически хлопнул себя по ноге первый прибывший.
– Вы не думаете, что парня похитили? – наконец выдал Константин.
Волонтёры из группы переглянулись. Никто не решался сказать слово «за» или «против».
– А ты пробовал обсудить это с полицией?
– Полиция уже своё слово сказала. Нет оснований, чтобы фиксировать похищение. Им, прежде чем открыть дело, нужно думать, как его закрывать. А мне нужно думать, как закрыть поиск.
– Ладно, ребят, мне пора домой. – Поднялся крупный мужчина со стула, постоял с секунду, протянул лидеру руку. – Честно говоря, я не считаю себя умнее полицейских, которые проходили спецподготовку и учились методу расследований. Я тебя уважаю, Кость. Просто было бы похищение, Аркадий бы нам сказал. Я тоже расстроен, что Сашу ещё не нашли. Но близко к сердцу и правда нельзя принимать. Иначе мы не будем оценивать трезво. А тогда мы не сможем помочь. Я здесь, чтобы помочь. Ладно, ребят, всем спасибо. – Снова хлопнул он себя по карманам без явных намерений. – Постараюсь завтра подойти. Мне надо поспать. А вообще надеюсь, что подходить не придётся.
Оставшаяся команда попрощалась с мужчиной. Второй парень из группы не долго колебался и откланялся вслед за товарищем, сел в свою машину и поехал поспать полтора часа перед работой. За столом осталась только девушка и координатор. Слушать, как где-то в лесу просыпаются птицы, как в теле города просыпается пульс, как мир начинает свой новый день, где ничего не изменилось.
Он был прикован к стене. Крепление не поддавалось, и даже не собиралось начинать. Постепенно лампы над ним становились намного тусклее, незаметно, исподтишка в Комнате распускался полумрак. Только сейчас Коля начинал осознавать, что с ним происходило. Больше он не звал друзей или родителей, не сыпал угрозами и ругательствами. Он испугался. Когда свет почти полностью погас, он уснул. Разбудил его сигнал двери, отчего парень разлепил уставшие глаза и хмуро сел на постели.
– Доброе утро, Коля. Как ты сегодня?
Механический трескающийся голос. Фигура, похожая на рисунок ребёнка, страдающего кошмарами. Вряд ли когда-либо к такому можно привыкнуть. Вряд ли такое утро может иметь совпадения со словом «добрый».
– Отпустите меня. – Хрипло отозвался ребёнок, чьи волосы комично спутались за неспокойную ночь.
– Нет. Ты голоден? – тележка принесла кашу и какао, как будто в детском саду.
Коля кивнул головой.
– Хорошо. Садись кушать. Сегодня ты готов к разговору?
После глухой паузы не только в общении, но и в движении, пленнику осталось только принять факт существующего утра в заточении. В этот раз ему удалось найти силы продолжить.
– Да. Почему я здесь?
– Нет, Коль, так не пойдёт. Я, конечно же, отвечу на все твои вопросы, но сперва тебе следует извиниться. – Голос из маски шёл совершенно непринужденно, обыденно, будто за завтраком здоровой семьи. – Ты вёл себя неуважительно со мной вчера. Я этого не допускаю. Ты должен усвоить, что так нельзя. Твой мозг должен ус…
– Хорошо, простите. – Перебил Коля.
Похититель вытянулся в кресле – выпрямился. Напрягся.
– Ты не будешь перебивать меня. Это тоже проявление неуважения. В Комнате подобное недопустимо. Тебе следует многому научиться. Ты замечательный парень, однако, правила взаимодействия никто не отменял. Итак. Теперь извинись, как следует.
Коля прожёвывал кашу, подавляя свой искренний порыв. Во второй раз за утро ему удалось взять себя в руки. В кулаки.
– Простите.
– Следует сказать «Я прошу прощения». Ты не приказываешь, ты просишь.
– Я прошу прощения.
– Хорошо. – Вновь с будней беззаботностью отозвался человек в чёрном. – Теперь мы можем продолжить знакомство с того места, на котором наш союз свернул в кювет. Итак, что бы ты хотел знать?
– Почему я здесь?
– Ты участвуешь в масштабном Эксперименте… – легко повёл рассказ похититель, словно только этого он и ждал.
Свидетеля могло бы удивить, с какой ловкостью он выдавал уже озвученные прежде строки за сакральную историю, открытую будто впервые. С трепетом и, как бы то ни было жутко, с торжественностью открывая сущность безумного для обычного человека Эксперимента.
В этом доме всё громко. Толстые шторы кричащего тона. Это смелый диван в центре холла, массивный рояль. Это угловатая лестница, заявляющая всем спиральным лестницам мира, что она может позволить себе углы. В каждом неправильно расширяющемся бокале, в каждой стеклянной по своему контуру двери, и в этом окне в пол на первом этаже, что ведёт за собой на террасу, застряло не выплюнутое – не проглоченное «Я могу!» Прямо перед этим окном и расположились две женщины. Им приглянулась барная стойка больше, чем сентябрьская улица. Хотя бы потому, что одной их них не хотелось вылезать из дома. Этой женщиной была Анна. Анна Владиславовна, мать пропавшего Коли. Подруга же её представлялась нервной и крайне стянутой женщиной, профиль которой чем-то напоминал эму. Однако в глазах её, несомненно, читалось причисление себя к львицам. О, была в её взгляде эта непостижимая искра гордости за свою породу. Кто знает, быть может, именно это обеспечило её рукам золото, а ушкам блеск огранённых камней.
– Аня, я верю, что он найдётся. – Уверяла она. – Я это чувствую. Ты как мать тоже должна чувствовать, что с ним всё будет хорошо. Вселенная тебя испытывает, и даст тебе в десять раз больше.
– Вика, мне десять других детей не нужны. – Отвечала мать, вынимая свою ладонь из рук подруги, отпила чай. – Мне мой Коля нужен только.
– Я понимаю, Ань. Конечно. Но я верю, что это испытание. Да, оно очень тяжёлое, и ты, должно быть, сходишь просто с ума! Это естественно, это же твой ребёнок! Ань, я с тобой. Я хочу, чтобы ты знала это. Я как чувствую, так и говорю – найдётся, с ним всё будет хорошо.
– Я сегодня не смогу провести тренинг. – Анна встала и подошла к раковине.
Было что-то отталкивающее в том, как уйдя в глубокие размышления, она механически намывала кружку.
– Ты обязательно должна! Именно сейчас, это даст тебе силы.
– Вика, я не могу. Я не могу выйти в эфир и говорить семистам людям, что позитивные мысли наполнят их жизнь счастьем, когда у меня пропал сын. Я не буду им врать!
– Но ты не лишена счастья, Аня!
– Вика, при всём моём к тебе уважении, если ты ещё раз скажешь, что исчезновение ребёнка это испытание вселенной, я выставлю тебя за дверь. Мой сын пропал. Я не знаю, где он. Полиция не знает, где он. Его друзья, Вика, не знают где он! Они говорят про какой-то… суицид… и я просто не знаю… – ей приходится замолчать, чтобы взять себя в руки.
Пушистое полотенце повисает в безвольных ладонях растерянной женщины. Летнее платье на её выразительных формах и глубокие карие глаза – по крайней мере с ней её красота.
– Как ты хочешь, чтобы я выходила в эфир? – после минут колебаний Анна вновь села за стол.
Вернее сказать, за столешницу барной стойки. Сняла с крючка новую кружку и вновь налила себе чай. Один из выцветших локонов грустно упал ей на лицо таким милым движением, точно был бы живым и лишь стремился утешить. Анна раздражённо смахнула его за ухо.
– Аня, если ты сейчас не выйдёшь к ним, а они будут знать, почему ты не вышла, – острым пальцем обвела факты подруга, – То они поймут, что ты не веришь в материализацию. Потом, когда Коля найдётся, и ты вернёшься к работе, они уже не придут. Ты должна найти в себе силы выйти именно сейчас, и сказать, что ты веришь, что всё к лучшему, и твой сын обязательно вернётся домой. Поняла?
Подруги долго смотрели глаза в глаза, не говоря ни слова. Рингом их душам оставался высокий стол. В какой-то момент Анна почти расплакалась, но эта слабость в следующее мгновение лишь придала ей силы.
– Обещай, что если во время трансляции его найдут, ты подойдёшь ко мне сразу же, не будешь ждать, когда закончу, и…
– Я обещаю тебе.
– Хорошо.
За ужином, когда кузнечики ещё вовсю стрекотали под окном, и воздух дышал на город свежестью, а небо уже расцветало малиновым заревом, Костя спускался в подвал, где отрекался от простых радостей жизни и превращался в незнакомца под непроницаемой чернотой маски.
– Тебе нравится обед? – левой рукой он занёс ручку над ежедневным блокнотом. В этот раз в шапке было указано «Коля. День 2».
– Пойдёт.
– Ты не любишь супы с рыбой?
– Обычно нет. – Ковырял мальчик ложкой в тарелке без всякого энтузиазма.
– А что ты любишь кушать? – незаметно рука фиксировала предпочтения в блокноте. Запечатлевала перемены в настроении ребёнка. «Подавлен. Апатичен. Нет аппетита».
– Шаурму. Салат с авокадо. – Выдавливал из своего горла ребёнок. – Чипсы. Ну, фунчоза мне нравится. Пироги домашние. Креветки. Чай.
– Тебя раньше не называли мажором?
После длительного полного презрения к маске взгляда Коля всё же ответил.
– Очень смешно. Обхохочешься. Сам спросил.
– Н-да. Ладно. – Ненадолго он отложил блокнот. В нём так и не появилось особенно ценной информации.
Заунывное освещение, что изначально было настроено имитировать наступление вечера, теперь лишь забирало остатки моральных сил. Мальчик был непреклонен. Принц несмеян. Щедро сдобренный зеленью густой суп так и не вызвал в нём ни одной различимой эмоции. Оно ли, или его вчерашнее поведение в купе с достойным продолжением, но что-то пошатнуло стойкость похитителя и заставило его сложить в руках свой блокнот. «Без рыбы. + авокадо, креветки» стало последней записью.
– Иногда мы будем с тобой разговаривать, хорошо? В формате небольшого интервью. Главное, помни о правилах. За это я буду поощрять тебя различными способами. Самый ценный, как ты мог догадаться, это Палочка на Доске – твоё желание.
– Когда ты снимешь с меня цепь?
– Коль, научись следить за нитью разговора. Я объясняю тебе об опросе.
– Я понял – опрос. Я спрашиваю, когда цепь снять можно? Неудобно.
– Коль… – похититель тяжко вздохнул, – Постарайся в общении со мной делать свой тон… и своё лицо… немного проще, хорошо? Твоя жизнь станет заметно легче, попытайся.
– Опять не нравится, как я говорю. – В прежней манере протянул парень.
– Ты не пытаешься.
– Мне всегда пресмыкаться что ли надо? Я не могу так.
– Коля. – Мистер Икс окончательно отставил блокнот в сторону и придвинулся в кресле ближе, как сделал бы работник, перед которым открылась новая задача на ближайшие час или два. – Речь не о пресмыкании. Я понимаю, тебе это трудно понять, но в адекватных взаимоотношениях нет того, кто выше и того, кто ниже. Люди общаются наравне. Именно это я тебе и предлагаю. Постараться соответствовать моему уважению и принятию, если ты хочешь того же в ответ.
– Я так разговариваю. Всем не нравится, как я живу, не нравлюсь я. Блин! Я же ничего не грублю, не обзываю…
– Ты говоришь таким тоном, по которому ясна твоя позиция, где тебе якобы все должны. Я хочу, чтобы ты понял, что это не так.
– Да почему у меня такая позиция? – в ответ Коля отодвинул тарелку с супом, где оставалось ещё больше половины. Сам он сел глубже в кровать, что была относительно безопасней, чем тридцатью сантиметрами ближе к тому, кто его похитил.
– С друзьями ты говоришь так же, как сейчас со мной?
– Ты мне не друг, понятно?
– Ты грубишь прямо сейчас. – Выдавал Мистер Икс агрессию в изменённом голосе.
– Да блин достал ты меня! Не надо было похищать тогда, раз так не нравлюсь! С чего мне тебя уважать? Я тебя даже не знаю!
– Ну так попытайся!
– А мне не хочется!
– Что ж, прекрасно! – поднялся похититель на ноги и с яростью схватил свой блокнот. – Тогда, очевидно, тебе не хочется так же и есть!
В приступе гневной дрожи он мог и сам не заметить, как сжал в кулаке блокнот, да так, что тот свернулся в трубочку. В следующую же секунду Мистер Икс хлопнул рукой с ним по тележке и рывком одёрнул её от мальчишки. В его горделивой походке сквозило злобное торжество. Так просто сдаваться парень не стал и бросил в след уходящему последний свой вызов.
– Да, не хочется! Какой-то протухший суп, вонючий!
– Я предупреждал об ограничениях. – Развернулся перед дверью похититель и с секунду сверлил пленника сокрытым под маской взглядом.
Как только за ним захлопнулась дверь, Коля шумно выдохнул. Ещё секунду спустя в Комнате погас свет.
Под тарахтение пациентов, недовольных своей ролью в городской больнице, вперёд по коридору спешит ставшей привычной торопливой походкой Виктор Навретьев. Характерный представитель отряда альфа. Широкие плечи, крупный от щедрого гена его рода нос, густые тёмные волосы, коротко стриженные площадкой. В халате он или нет, на него будут обращать внимание здесь, как и в любом другом месте. В больнице или нет, перед ним будут расступаться. Широкими шагами, не отвлекаясь на лишние «Здравствуйте!», звучащие больше как просьба, он восходит в свой кабинет. О его прибытии весь этаж извещает неизменно раздражённый хлопок двери с гордой надписью «нарколог». Только он успевает оказаться в одиночестве, как за спиной его открывается дверь.
– Ждите! – бросает мужчина, не оборачиваясь.
– Виктор? Я по поводу Сорокина. – Всё же возникает в кабинете коллега в халате.
– А, ты, Дим? Заходи, садись. Тебе налить чай?
Дима с позволения проходит вглубь просторного кабинета и вмиг оказывается за широким столом. Сам он круглолицый мужчинка с горящими глазами и толстыми пальцами, добродушного но неуверенного вида.
– Я всего на минуту, не надо чай. Как, кстати, Колька? Нашёлся-то?
– Нет. – Отпустил Виктор мрачный ответ после недолгой паузы. – Ищем. Полиция приезжала – обыск дома проводили. Меня в участок забрали. Допрашивали. – Он поставил заваренный по своему решению чай перед лицом коллеги и провалился в кресло напротив него.
Лицо гостя зависло полностью обезоруженным. Ворвавшийся «на минуту» Дима подобного ответа явно не ожидал. Виктор же тем временем продолжал вгонять его в вину за небрежность тона.
– Хотели знать – причастен ли я к исчезновению собственного сына. Вот так, Дим. Долбанная куча народу. Волонтёры, тьма. Ходят вокруг, топчутся, ничего конкретного не делают. Одним словом, дурдом. На звонки не отвечает. Недоступен. Боюсь, к Линке уехал.
– К тёте-то? – робко поддержал коллега, прячась за кружкой.
– Я ей звонил вчера, говорит не слышала, не знает. Но ей тоже я особо не верю. – Двумя размашистыми глотками отец выпил половину своей кружки и оставил перед компьютером. – Я им сказал, полиции, пусть узнают, если он там. Получит у меня.
– А чего это он? Поругались что ли?
– Да какое ругались! Я ему втык дал. Ходит вон с друзьями своими, ерундой занимаются, вместо того чтоб учиться. Подростки сейчас такие, им слова не скажи. И в кого такой растёт? Ты ему слово, он тебе десять. Теперь ещё это. То-то мне головной боли мало. – По завершении тирады он осушил кружку ещё двумя глотками и откинулся в своём кресле. – Что там с Сорокиным опять?
– Выписку! Здоров, не имеете права. День рождения у него у кого-то.
– Да дай ты ему эту выписку, пускай катится. Пусть вон заявление пишет и идёт на все четыре стороны. Достал тоже. – С тем решением мужчина встаёт у окна.
Недовольные глаза ищут в здании фабрики напротив какой-то смысл или какой-то ответ. А может, подобный взгляд лишь привычка бывалого врача, который поддерживает свой имидж, даже просто глядя в окно. В халате озаряется светом карман, и раздаётся заводской рингтон мобильного.
– Да! – под громыханием его голоса гость делает неловкое движение, будто собирается уходить, однако же не уходит. – Да, я узнал. Могу, работаю. Куда-куда? На опознание чего? – хмурые брови собирали лицо в туго стянутый кожаный узел. – Это к матери. Ане позвоните, отправьте ей фото, она скажет. – В течение всего его разговора гость спешно собирался пойти, да так и остался сидеть на том же стуле. – Да у него этих кроссовок тысячи! Я все помню что ли, думаете? Наберите Ане, она сразу скажет. Позвоните, позвоните! Отзвонитесь мне сразу потом, добро? Всё, жду звонка от вас.
Как только прозвучал сигнал разъединения, коллега мужчины тут же вскочил.
– Витя, ты не пугай меня, что за опознание?
– Кроссовок нашли в Устечке. – Выдохнул отец дым тонкой струйкой. – Что там искать, в ней? Устечка-то где? Два километра от города. Не знаю, что они там ищут. – В открытую форточку вырвался новый серо-белый выдох отца. – Они тело ищут.
В напряжённой тишине проходит время. Дима, что было воодушевился, услышав об опознании всего-то обуви, снова поник. Спиной Виктор не видел, сковавшую друга растерянность. Впрочем, ему, вероятно, было на неё глубоко наплевать. Легче ли коллеге от новостей про найденный в реке мужской кроссовок или не легче, оставалось важным для самого коллеги.
– Там какой толк искать? – снова разозлился отец мальчика. – Он либо к Лине поехал, либо не знаю я. Не знаю я, Дим! – он долго смотрел, так и не разворачиваясь, в окно и снова добавил: – Они ищут тело.
В Комнате включился свет. Жёлтые стены отбивали освещение настоящими лезвиями на сетчатку. На подносе у чёрного человека был только сэндвич с огурцом. Человек сделал несколько шагов до постели похищенного, и когда тележка упёрлась в кровать, шуршание её колёс затихло. Коля только открыл глаза и сейчас лежал в смятой постели и с колтуном на голове. Вид у него был крайне уставший. Простого человека могло начать клонить в сон от одного только взгляда на этого парня. Однако, Мистер Икс испытывал к нему другие чувства. В его изменённом голосе отчётливо звучало недоумение, когда он спросил:
– Ты что спал всё это время?
– Если ты опять отчитывать, то можешь сразу уходить. Вырубай свой свет. – Буркнул из-под тяжёлых век Коля и зарылся обратно в постель.
Похититель смотрел на него молча. Всего пару секунд, а после выпрямился, подошёл ближе и решительно сдёрнул одеяло, накрывавшее голову пленника.
– Вставай! – приказал он.
– Не хочу!
– Я не спрашиваю, чего ты хочешь. Сейчас же вставай!
– Господи, да вы даже разговариваете одинаково! Что? – ребёнок сел на кровати.
Было видно, что он не ожидал увидеть похитителя так близко.
– Я сказал встать, а не сесть.
Ответом последовал возмущённый вздох, но всё же Коля слез с кровати. Ударными рывками похититель взялся двигать её от стены в сторону. Всё равно куда, подальше от парня. Ещё несколько натужных движений, и кровать оказалась вне досягаемости для прикованного. В его распоряжении осталось только ведро и небольшой белый столик. Напоследок Мистер Икс кинул мальчику подушку к стене.