000
ОтложитьЧитал
Пригнувшись, ребята поморосили каждый в своем направлении, а я остался в укрытии, чтобы присыпать землей секретный план. Мой путь пролегал через главную улицу, соединяющую дворы. Это был самый опасный и быстрый вариант добраться до логова противника.
Шансов пройти незамеченным было меньше, чем воды в общей бутылке после футбольного мачта двор на двор, но кусты и высокая трава почему-то казались мне тем самым островком надежды. Убедившись, что никто из казаков еще не вышел на маршрут, я ровным шагом во весь рост двинулся по дороге. “В экстренной ситуации всегда иди самым коротким путем” – не знаю откуда ко мне приходила эта фраза, но она всегда была со мной, когда воздух раскалялся добела. Я двигался среди прохожих с тем же темпом, что и они. Если бы я бежал, пригнувшись, меня бы естественно сразу заметили, а так люди своими заботами создавали необходимые помехи на вражеских радарах. Вдруг, за слесаркой мелькнула оранжевая футболка их капитана. Я камнем рухнул в ближайшие кусты и залёг, не поднимая головы. Его ноги пробежали в нескольких сантиметрах, и я даже задержал дыхание, чтобы полностью слиться с флорой провинциального двора. Так я пролежал, пока легкие не начали посылать сигналы в мозг о скорой гибели подлодки. Вокруг никого не было, и даже прохожие растворились в пятничном вечере сибирского уюта, оставив неприкрытым уничтоженный асфальт. Я ждал, не двигаясь – должен был пройти еще один патруль из казаков, и тогда до заветной границы мне оставалось три прыжка и легкий спринт под крыльями удачи, но как назло никого не было, а ребята уже наверняка ждали меня на позициях. И только я хотел выйти из укрытия, как во двор внеслись два черных джипа, распугав всех кошек и собак на мусорных баках. Птицы улетели следом. К задней двери второго автомобиля поспешил здоровенный мужик и помог Стасу вылезти из машины. Из багажника они достали огромные коробки с изображением компьютера и скрылись в подъезде.
– Неужели персональник! – я высунулся из кустов и чуть не был замечен подоспевшей группой патруля, – да, наблюдая за чужим успехом, сам можешь проиграть.
Мои умные мысли не услышал никто, кроме проползающего мимо жука, но мне этого было достаточно. Дорога была пуста и это был шанс на победу. Я поднялся во весь рост для последнего рывка, но в последний момент остановился. Девчонка с красной лентой в жгуче-черных волосах открыла дверь и пространство замерло со скрипом, будто вселенские часы остановились, израсходовав пружину. Громкость мира была убавлено под ноль. Ни ветра, ни насекомых, ни лая озлобленных собак, ни лживых песен кошек. Сила, прервавшая мой рывок, исчезала за дверью, а я стоял не в силах сдвинуться с места.
– Пароль! Пароль! Говори пароль! – голоса звучали, как во сне – ну же! Кому сказали!
Я не понимал кто они и что им нужно. Вся моя воля, приводившая к победе не одну команду, была поглощена одним взглядом, глаз которого я так и не увидел. Кто она? И почему я раньше не встречал этот…
– Блик, – услышал я свой голос.
– Ура! Он сдал пароль! Победили!
Придя в себя, я обнаружил, что стою в окружении того патруля, который, как я думал, миновал мое укрытие. Ребята скакали вокруг, выкрикивая то и дело слова, которые меня не волновали. Я всё стоял и смотрел в закрытую дверь подъезда. Через минуту подошли Тёма и Сашка.
– Как так-то, Ром? Мы были в шаге от захвата!
Я ничего не ответил. Мы побрели в свой двор. Мяч я доверил нести Тёме. Перед расходом мы всегда стояли у паутинки – металлическим подобием природного капкана и я не знал, как спросить у него о том, что видел.
– Ну че, держи. Завтра в школе увидимся, – он перекинул мне оранжевый шар и пошел к своему дому.
– Стой!
– Чего?
– Что за девчонка живет здесь во втором подъезде, – я указал на дом 1А.
– Какая девчонка?
– С черными волосами. Лента красная еще… Ну, понял?
– Не понял. Нет здесь такой! И никогда не было. Ты что в траве пересидел?
– Ладно, завтра в школе увидимся, – я не стал спорить и двинулся домой.
Пока шёл, я перебирал варианты, почему Тёма не знает её, ведь он жил в доме напротив и его окна выходили как раз на этот подъезд! Конечно, она могла просто зайти к кому-то в гости или вообще недавно переехать в этот дом, но зная его слабость к женщинам, я сомневался, чтобы он пропустил такое событие. Хотя он был влюблен в физичку-стюардессу, а ей составить конкуренцию могла только женщина-пилот.
Черное солнце стюардесс
Утро среды, как и пятницы с понедельником, всегда начиналось с овсяной каши и творога с фруктами. Кашу я варил сам. Часто промахиваясь с количеством воды, мне приходилось потом разбавлять кипящий отвар холодной водой, что существенно замедляло весь процесс. Так вышло и сегодня, однако на тренировку я вышел вовремя. Как обычно в это время у соседнего подъезда уже дежурила охрана отца Стаса – два джипа и флагманский Мерседес. Я любил проходить мимо их кортежа, потому что из окон всегда играла классная музыка и после такого допинга тренировка была вдвойне приятной. Этот раз не был исключением. Двое мужиков в солнечных очках и гавайских рубашках стояли, оперевшись на открытые двери автомобилей и смотрели в окна четвертого этажа. Английский давался мне легко, но даже с моим знанием языка, среди хриплого диско-припева я не смог разобрать ничего кроме “I got you under my skin, under my heartbeat”. Я замедлил шаг, чтобы дослушать песню и засмотрелся в их сторону. Всё это пахло чем-то неземным. Нет, дело было не в сладком дыме дорогущих сигарет. Вообще вся эта музыка, машины с кожаными салонами, их пассажиры – люди, свободные от работы с девяти до шести. Когда большинство жителей города уже сидели в своих проектных институтах в ожидании зарплаты, эти ребята держали путь совсем в другую сторону. Но меня ждала подготовка к соревнованиям. Я вынужден был оставить музыку чудес и мускулистый дым гавайских рубах позади.
Приходя в зал первым, ты испытываешь особое ощущение. Это чувство сложно выразить словами, но мне казалось, что паркет был живой и мог передать мастерство, если ты придешь чуть раньше остальных. Эхо от ударов одного мяча впечатляло сильнее, чем от тридцати и оказывало губительное воздействие на самооценку, раздувая её до немыслимых размеров. Паркетный скрип, дуга и шорох сетки, исполненные в полном уединении, давали возможность побыть идолом с плаката хотя бы несколько минут. И они всегда пролетали быстро.
– Э! Ну-ка пас! – из раздевалки выбежали еще двое из стартовой пятерки.
Я навесил мяч прямо под кольцо и Леха, подхватив его в воздухе, отправил в цель от щита.
– Сегодня все будут? – я получил мяч обратно и пожал руки ребятам.
– Да. Сегодня же грузы выдают.
– Какие? – я не понимал о чем идет речь, но слово груз было явно лишним в баскетболе.
Мой вопрос затерялся в шуме нагрянувшего состава команды. Открылись центральные двери, следом вошла тренер.
– Так построение, расчет!
Оставив мячи на полу, Сибирский Нефтяник младшего состава вытянулся в единую шеренгу.
– Ну что, настрой боевой? У кого нет – пятьдесят отжиманий, – это было стандартным приветствием лучшего тренера в городе, женщины ростом 186 сантиметров со странным характером – сегодня выдаю вам пояса скорости!
Тренер выкатила тележку с россыпью странных предметов.
– Это и есть твои грузы? – я шепнул Лёхе, указав на белые матерчатые, прошитые квадратами штуковины.
Он неуверенно кивнул в ответ.
– Значит, берём, застегиваем на поясе и бегом по станциям, – она завершила инструктаж и двинулась в сторону кабинета.
– А что внутри этих поясов? – крикнул кто-то из хвоста шеренги, и зал накрыла тишина.
Она остановилась перед дверью и, чуть повернувшись, тихо ответила:
– Победа.
Мы с Лёхой забирали пояса последними – не было желания прыгать, отжиматься и бегать спринты с дополнительным весом. Нам и так хватало скорости.
– Какой бы взять?
– Да они все одинаковые. Бери любой, – я протянул тканевый пояс товарищу.
Под конец тренировки я упал без сил и даже утренний музыкальный допинг из запретной реальности не помог справиться с нагрузкой. Прощаясь с ребятами, я понял, что руки дрожат не только у меня, но, несмотря на измождение, все мы знали, что когда наступит час игры, у нас будет больше шансов потрогать золото кубка.
Забежав домой перекусить и помыться перед школой, я положил пояс прямо под плакат Майкла, рядом с наградным кубком за прошлые соревнования. Да, я верил, что этот песок сможет принести нашей команде еще одно золото и в компании трофеев ему самое место.
По случаю окончания учебного года в школе сегодня планировалась дискотека и приходить на праздник в разорванной одежде в мои планы совершенно не входило, поэтому я выбрал пусть и более длинный путь, зато без отражений в лезвии ножа. Поднимаясь по ступенькам крыльца, я обернулся и, как оказалось, не зря – к школе как обычно подъехал Мерседес. Стас вышел из задней двери броневика и махнул кому-то за непросвечивающим стеклом. В ответ раздался сигнал и темный металл растворился в майских кронах тенистой аллеи.
– Ты прям как на похороны, в черном весь, – я провел рукой по атласному кусочку ткани костюма, невольно заставив его покраснеть.
– Настя заставила. Ща в класс зайдем – вой поднимут. Может снять его, а?
– Да брось. Нормально выглядишь. А это кто еще? – я указал на медленно подъехавший точно такой же Мерседес – галстук привезли?
– Нет. Это не наш. У наших другие колеса, – Стас пристально всматривался в конкурента, но как назло двери не спешили открываться.
– Пойдем. Надо еще зайти в столовку, я поесть толком не успел.
– Погоди, давай дождемся!
У Стаса не было соперников в плане крутости – все знали, что он самый богатый ребенок в школе и только его одного возят на такой машине, но тут появился еще один претендент на титул и я видел как в его глазах закипал не то интерес, не то злоба. Я бы не удивился, если бы он достал пистолет и расправился с наглецом прямо на месте, но вдруг из передней двери показалась женская нога.
– Да ну! – мы выпалили одновременно.
Физичка, облаченная в совершенный наряд, медленно вышла из машины.
– Двигаем отсюда, – я взял его под руку и мы дали газу.
В воздухе разноцветными шарами висело предвкушение праздника – все бегали быстрее обычного, до уроков уже не было никакого дела. Наряды для последнего вечера отдавали дворянским высокомерием вперемешку с безвкусицей крестьян, но я шел в обычной футболке и черных джинсах, постукивая пальцем по брелку.
– Ты куда? Биология же! – Стас остановился посреди коридора.
– Вот именно. Биология, – я похлопал себя по животу – в столовку.
– И чего, успеем? Сегодня же уроки сокращенные и перемены тоже!
– Ты ж в костюме. Даже если опоздаем, нам простят.
В школьную столовую мы ходили не за едой. Нас интересовало могущество. Это помещение странно влияло на нас – мы проваливались в свет. Панорамное остекление советских зданий создавало особые эффекты внутри наших голов. По крайней мере, все мятежные идеи посещали нас именно здесь. В тишине и сиянии редкого северного солнца мы видели нечто, что делало нас взрослыми настолько, насколько мы хотели. Мы могли смотреть на мир запавшими глазами стариков, яростным пламенем гормонального пожара 20-летних и совершенно немыслимой категорией Познавших Знак Эпох. Все эти ключи от плотно-запертых дверей были спрятаны меж баков с макаронами, бледно-розовыми сосисками и прозрачным компотом. А вот пирожное персик вообще было чем-то неземным. Оно разрывало связь с реальностью в тот самый момент, когда разводишь полусферы песочного теста и видишь там фруктовый джем темно-золотого цвета. Запредельное удовольствие, вызванное насыщением организма глюкозным сиропом, провоцировало на прыжок из окна, чтобы вырваться, наконец, из заточения тетрадных клеток.
– Никогда бы не подумал… Сосиску в тесте, чай и персик, – сделав заказ, я повернулся к Стасу – и ты тоже, да?
– Мне так же, только газировку вместо чая – он встретил мой взгляд – ты про что?
– Про Мерс и его пассажирку.
– А! Вообще…
Мы взяли поднос с едой и подошли к пустому столу.
– Это еще Тёмыч не знает, – с набитым ртом я озвучил грядущий план провокации вожделеющего друга.
– Точняк! Ща придём, расскажем и кирдык его вздохам – он рассмеялся и случайно толкнул меня под локоть.
Сосиска в тесте рухнула на пол, обильно смазав советский гранит майонезом. Камень, некогда великой империи, даже будучи покрытым дешевым жиром, смотрелся нерушимо и качественно. Свет упал рядом и этот свет был другим… Живым! Стас извинялся, но я не слушал. Цветные волны плыли поверх камня, нарушая периметр нашей реальности. Зов иного был в этом спектре предназначения. С ним нельзя договориться. Он не поможет в трудную минуту и не гарантирует спасения. Он – смысл. Контракт. Задание. Среди красоты, могущества и смерти, он ждал моей росписи в документе, но я не знал, смогу ли я…
– Как думаешь, удастся нам всё-таки попасть в тот кинотеатр за городом? – наконец я узнал голос Стаса.
– Ты хотел на биологию? Пошли на биологию.
Он ошарашено посмотрел на меня и, допив компот и взяв баночку Crush, вышел вслед за мной. Оглянувшись, в надежде продолжить диалог с невидимым работодателем, я не нашел говорящего света, который мгновение назад струился через потрескавшиеся рамы, наполняя помещение судьбой. Я возненавидел майонез и друга, но какой-то частью себя я знал – побег неизбежен.
На подоконниках школьных коридоров шли битвы за вкладыши и фишки чупа-кепс. Суть первой игры заключалась в переворачивании стопки вкладышей ударом ладони сверху. Те, кто мухлевал и помогал процессу большим пальцем – лишались права игры навсегда. Второй вариант был более сложным – нужны были специальные железные биты для переворачивания фишек, похожие на большие монеты. Достать их было сложно и те, кто мог себе позволить такие развлечения были одарены вниманием девчонок и завистью парней.
– Давай посмотрим? – он остановился у одного из играющих подоконников.
– Ты с Настей в казино ходишь, какие вкладыши?
– Раз всего был!
– Досидим урок и будет веселье. Ты же ждал… – я оборвал предложение на полуслове, заметив её.
– Чего ждал?
Как обычно она стояла в окружении лучших парней школы, но сегодня к этому добавился невероятный наряд. Такого платья я никогда не видел, в нём она была похожа на персонажа из игры, в которую не прочь поиграть даже взрослые.
– Эй! Я с тобой разговариваю! – терпение Стаса заканчивалось вместе с газировкой.
– Да, да. Сейчас я.
Оставив его наедине с костюмом, я двинулся в сторону чуждого космоса и его сияющего центра. Окружающий мир исчезал с каждым шагом по мере моего приближения к непреступному периметру.
– Можно тебя на минуту? – выбрав мгновение звездного смеха и молчания солнца, я изложил свое требование.
Я знал, что они на меня смотрят. Все, кроме неё. Потому, что она заметила моё приближение раньше, чем её компания, возможно, поэтому она и не смеялась вместе со всеми.
– Сим, это кто? Брат твой? – кто-то из толпы вкинул самый тупой вариант, но меня это не волновало. Я ждал её согласия.
– Да это из седьмого “Б” этот… Баскетболист. Тебе чего надо? – двое других парней подошли вплотную ко мне.
Я смотрел на неё, пытаясь отыскать взгляд среди стены воздыхателей, но не мог найти её глаз.
– Двигай отсюда. А то дискотека для тебя сегодня не случится, – очередной голос пытался раздавить меня ростом и весом.
Я знал, куда, когда и как сильно нужно было бить, чтобы их не стало, но мой опыт общения с вооруженным противником мог не сработать с детьми бизнесменов. Развернувшись, я двинулся в класс, осознав невозможность контакта представителей разных цивилизаций. Хотя до звонка еще было несколько минут, класс уже был полон, и все сидели как-то подозрительно тихо.
– Что это за..? – я был в полной растерянности, увидев хозяйку бархатных туфель за учительским столом – где биологичка?
Мой вопрос растворился без ответа в шепоте друзей. Версий было выдвинуто штук десять, но я ждал исхода ситуации, пропуская трёп мимо ушей. Вдруг в класс вошел худощавый мужик в деловом костюме и направился к физичке. На вид ему было лет сорок. Изрезанная венами рука несла деловой портфель. Тёма сразу напрягся, когда к объекту его страсти приблизился другой мужчина.
– Новый учитель что ли? – Стас шепнул мне в ухо.
Я сделал движение языком и промолчал, уничтожив остатки правды на губах, хотя ответ так хотел сорваться в пропасть окружающих голов.
– Ребята, это… Как ваше имя? – не знаю специально ли, но имя физичка забыла.
– Константин Аголоевич, – ничуть не обидевшись, сказал мужчина в костюме.
– Точно! Ребята, поприветствуйте.
Половина хора запнулась на странном отчестве мужчины. Во время массовых экзальтаций я, как обычно, молчал и наблюдал за реакциями женщины-учителя.
– Прошу, – жестом она передала бразды правления коллективом вновь прибывшему, а сама села за стол, отвернувшись к окну.
Поправив очки на впалых глазах, худой человек неуверенно начал:
– Ребята, я представляю Тюменскую Нефтяную Компанию. Мы объявляем набор сотрудников.
– Детский труд – это статья, – донесся голос с задней парты.
Парень знал толк в уголовке и не стеснялся проявлять свои таланты. Пока класс утопал в хохоте, я продолжал наблюдать за физичкой и не заметил, чтобы на ее лице дрогнула хоть одна мышца. Она будто знала, что весь этот маскарад скоро закончится. Мне была интересна эта таинственная грусть в глазах женщины.
– Мы приглашаем не на работу. Пока не на работу, – прокашлявшись продолжал очкарик – мы приглашаем учиться. А по достижении 18 лет лучшие из учеников смогут поступить к нам на службу.
– Да хватает нам учебы, – теперь голос звучал из другого конца кабинета.
– Я постараюсь вас заинтересовать. Дайте мне 5 минут, а потом делайте выводы, я не буду вам мешать, – очкарик озвучил дипломатическое предложение и класс затих – для тех, кто работает на благо страны, Родина взаимно щедра. Вы сможете купить всё, что захотите. Квартиру, хороший автомобиль. Отдохнуть в хорошем отеле. Вы же мечтаете жить достойно, когда вырастите? Какие у вас мечты? – очкарик скользил взглядом по рядам, но все молчали как патриоты на допросе.
– Тачку хочу, как у его отца – Кирюха показал на Стаса – мерса хочу и компьютер. Фирму открою по импорту шоколада из Швейцарии. И чтоб диван был кожаный в офисе белом.
– Ну вот! Достойное желание подрастающего мужчины, – очкарик одобрительно кивнул – у кого еще какие планы? Смелее! Здесь все свои.
В классе поднялся праздничный шум – все излагали свои потаенные чаяния. Там были и велосипеды, и секретарши на каблуках, и короны конкурсов красоты и мужья из Америки. Очкарик только успевал кивать и улыбаться.
– Я мечтаю, чтобы люди знали, зачем они живут – мне пришлось встать, чтобы голос не потерялся в вихре желаний – и чтобы они не умирали просто так. Мечтаю, чтоб люди поняли и раскрыли свой потенциал. У вас такой крутой костюм, вы, наверное, из правительства. Если вы можете сделать так, чтобы моя мечта сбылась – сделайте, – я закончил речь и сел на место.
Класс молчал. Молчал и очкарик. Я посмотрел на физичку – она ковыряла что-то там карандашом на столе и трогала мочку уха. Мне стало неуютно и я опустил глаза, думая, что сказал лишнего. Очкарик подошел к моей парте и оперся левой рукой. Изуродованная ожогом кожа начиналась от пальцев и уходила под рукав.
– Возможно, ты сделаешь это сам. И когда начнешь, не останавливайся ни перед чем – он убрал руку с парты и обратился к классу – а теперь выполним тест, – он развернулся и пошел к своему чемодану, на ходу добавив:
– Поднимите руку те, кто видит цветные сны.
Пятеро ребят впереди обозначились, но очкарик насчитал восемь, значит, еще трое были сзади. Я сидел без движения.
– Отлично. Остальные могут быть свободны.
Никто не ожидал такой быстрой развязки. Да и я, если честно, тоже. Собрав вещи, я встал в общую шеренгу к выходу и в момент, когда я переступил порог кабинета, раздался голос женский голос:
– Роман, займи своё место.
Я обернулся и увидел её, по-прежнему смотрящую в окно. Очкарик никак не среагировал на ее голос и рылся в бумагах.
– Ладно, дождись. Я быстро, – шепнул я Стасу и пошел к своей парте.
Мужчина закрыл дверь изнутри и от этого мне стало не по себе.
– Итак. Сейчас вы пройдете тест, по результатам которого некоторым из вас будет выслано приглашение поступить на курс безаппаратной геологической разведки.
– Это про чего вообще? – прозвучал голос эксперта по уголовке.
Очкарик начал раздавать тесты.
– Среди коренного населения Сибири мы отбираем детей с определенными способностями. Развиваем эти способности, чтобы дети, став взрослыми, смогли помогать стране.
– Как помогать? – общительный парень не унимался.
– Помогать, молодой человек, очень просто – искать залежи полезных ископаемых на исторической родине и за ее пределами, настроившись на частоту минерала. Человек может входить в резонанс с определенными веществами и находить их безошибочно, без помощи аппаратуры, – говоря, он раскладывал перед нами листы бумаги с цветными картинками и непонятными фигурами.
Среди изображений я не мог найти ничего из известных мне символов и форм.
– У вас есть 10 минут, чтобы выполнить тест. Инструкция на последнем листе. Время пошло. И да, не пытайтесь видеть глазами, – очкарик завершил речь и сел за стол.
Я ненавидел тесты. Складывалось впечатление, что они делают из человека секретаршу, лишая пространственного мышления и простора действий, замыкая внутри узколобых инструкций, но этот был исключением – первое задание гласило: “расположите цвета в соответствии с фразами: океанический синтез, воздушное расширение, огненная взаимосвязь, земной контакт. Четыре квадрата по четыре цвета в каждом следовали строчкой ниже.
– Первое задание и уже невыполнимо, – думал я про себя – ладно, понатыкаю.
Пока все были заняты выполнением теста, я иногда поднимал голову и несколько раз встречался взглядом с очкариком. После третьего он резко встал и подошел к физичке, сказал ей что-то на ухо и протянул белый конверт. Больше я головы не поднимал.
– Время господа. Отложить ручки. Сдать тесты, – командным тоном озвучил просьбу очкарик.
Он собрал всю бумагу и, попрощавшись, вышел из кабинета. Следом пошли и мы.
– Роман, задержись.
Вторая просьба остаться вызвала во мне еще большее напряжение. Я развернулся и замер в дверях. Она подошла и протянула мне тот самый белый конверт.
– Тебя приглашают. Время и место указано.
– Куда приглашают?
Она положила конверт на парту и, не ответив, вернулась к своему столу. Оставив конверт нетронутым, я вышел из кабинета, но спиной ощутил её взгляд.
Первым, кто меня встретил внизу лестницы, был, конечно же, Артем.
– Что она от тебя хотела?
– Пригласила на ужин при свечах, – я ответил, глядя прямо ему в глаза.
Он развернулся и ушел, чуть не воспламенив на мне футболку.
– Чего это с ним? – Стас пытался говорить с полным ртом.
– Ревнует.
– Пошли на второй урок. Сейчас звонок уже прозвенит.
– Погодь. В туалет сходим.
– Да я как-то не особо хочу, – он уже начал пятиться назад, но я во время схватил его за костюм и поволок на первый этаж в пристройку.
После того, как мы перешли в пятый класс, посещение пристройки было для нас нечто воспоминаний о детстве. Занятия там заканчивались днем и всю вторую половину дня здание пустовало. Нам это было только на руку – можно было пройтись по кабинетам, разглядывая цветные следы прошлой жизни. Но у некоторых они были черно-белыми.
– Ты ж в туалет хотел? – он шел чуть позади, но уже начал понимать задумку.
Я подошел к пятому кабинету и потянул на себя дверь. Родной кабинет, в котором пролетели три года начальной школы, ничуть не изменился. Я шел вдоль рядов и гладил парты ладонью. Стас не стал проходить и молча стоял у входа, рассматривая в сумеречном свете полки с наивными книгами. Столы были по-прежнему исписаны признаниями в любви и ненависти. Некоторые чувства были столь сильны, что оставили сквозные дыры в деревянном полотне. У предпоследнего стола третьего ряда я остановился – в ладонь ударило тепло.
– Ну что, идем?
– Помнишь её? – я провел рукой по синей краске.
– Кого?
– Перед новым годом. В первом классе. Машка.
– В первом? Я тогда на островах еще жил. Забыл что ли? – Стас зашел в кабинет – а что за случай? Ты не рассказывал.
– Под новый год. Конфеты ей подарил, мешок целый, хлопушки и фейерверк. Её мать била. Отца вроде не было. Это был последний урок перед каникулами и потом у всех наступал праздник. Но для нее он был не такой, как для всех нас. И костюм этот её… И зимой и летом в нем ходила… Она была классной, знаешь – я держал руку на парте как на святой книге и продолжал говорить – я до сих пор помню её глаза. И это “спасибо” её… Никто так больше не благодарил меня. Все тогда орали, радовались звонку с урока. А она шепотом сказала и я услышал. И слышу до сих пор иногда. Дари, Стасян. Просто так дари. Крутое ощущение.
Оставив в покое памятный стол, я вышел в коридор. Он стоял у окна и смотрел на улицу.
– Чего ушел? – я сел на подоконник рядом с ним, но он отвернулся.
– Не смогу тебя понять. Не смогу услышать такое “спасибо”, которое слышал ты. Я богатый. Покупаю себе всё, что хочу. И дарят мне всё, что попрошу. Но у меня не было желания подарить кому-то что-то, – едва он закончил говорить, как мощный поток звука прошел по стеклу.
– Дискач уже? – я слез с подоконника – урок же должен быть!
– Пошли, глянем, – он улыбнулся, и мы двинулись прочь из улья детских воспоминаний.
– Кто последний, тот лох! – я сорвался раньше, но знал, что могу проиграть – слушай, а что за острова то?
– Острова как острова, – он пытался не сбить дыхание, прыгая через три ступеньки – даже русские были.
– Много?
– Ну, были.
За беседой про невероятную страну мы добежали до дверей актового зала. Стас остановил меня, чтобы перевести дыхание.
– Знаешь, на острове был район – он говорил, хватая воздух – куда не пускали, даже полицию. Никто не знал, что там происходило. Даже местная мафия.
– Закончим школу и узнаем, – я открыл дверь и пропустил его вперед.
Что ощущает человек, попав внутрь огнедышащего дракона? Я хотел выяснить это у нашего организатора, но не смог найти его в красном облаке концертного дыма.
– Если выйдет из окон, бабушки пожарных вызовут, – Стаса было едва слышно в подавляющей мощи техно-ритмов.
– Советские колонки, видал? У меня сейчас уши лопнут!
Стас кивнул, сделав вид, что услышал меня и пошел к кому-то, кто помахал ему рукой. Поддельный свет диско-шаров не мог прорваться сквозь густые облака. Угадывая контуры учителей, постепенно снимающих маски наставников, и учеников, радующихся тайно-пронесенному алкоголю, я простоял у стены несколько песен, не обращая внимания на приглашения, разговоры и ритуальные конвульсии одноклассников, полностью погрузившись в поиск причины моего появления здесь, но так и не смог найти повод оставаться здесь еще хоть сколько-нибудь. Я двинулся к двери прямо в момент объявления медляка – мне было неприятно смотреть на подобие чувств, которые закончатся щипанием задниц под запах дешевого спирта.
– Подожди! – голос Симы прозвучал как гром, заглушив низкочастотную атаку динамиков.
На этот раз подходила она. Я верил тому, что происходит и не требовал доказательств. Да, первая красавица школы вновь была напротив меня. Я смотрел на неё всего секунду, пытаясь отыскать то самое пламя, но – передо мной стояла обычная девчонка в красивом наряде. Может действительно это пламя существует только во сне. Я не стал подбирать слова и закрыл дверь, оставив позади праздник красного дыма. В коридоре было темно. Скорее всего, экономили электроэнергию, а может и мощности не хватало, чтобы питать одновременно и дискотеку и освещение всего здания. Зеленое мерцание застыло на отметке 19.35. Старые часы “Электроника” были единственным источником света, возможно, поэтому я был так рад увидеть теплый луч, сочившийся из-за двери. Класс был пуст. Физичка сидела, закинув ноги на стол, и курила в окно. На столе лежал тот самый конверт, который я отказался взять. Я знал, что она меня заметила. Наедине с собой люди никогда так не выпускают дым. А ещё я знал, что женщины видят на 360 градусов без поворота головы.
– Можно?
– Заходи, – ответила она, не повернувшись.
Я закрыл дверь и присел на ближайшую парту. Меня не волновало, что я сижу на столе, ведь я пришел во внеурочное время и был свободен от выполнения нормативов, к тому же, это придавало смелости в разговоре.
– А почему вас не было? Все учителя пришли, – я говорил, сжимая пальцы рук излишне слишком сильно.
– Я своё оттанцевала. Теперь вот даю ногам отдохнуть, – она медленно опустила ноги с подоконника на пол и длина её юбки стала чуть более приличной.
– Спросить хотел.
– Спроси.
Я ждал, когда она повернется, но она продолжала курить и смотреть в темноту окна. И только я собрался с мыслями, она заговорила:
– Над облаками, в самом центре неба есть незримое солнце.
Я встал со стола и не знал, что ответить.
– Выключи свет, – она повернулась в мою сторону, обдав пламенем глаз, и потушила сигарету.
Тишина и темнота вошли без стука.
– Когда оранжевый шар бессилен во власти мрака, лучи другого солнца пронизывают всё, навсегда лишая человека права на слабость, – она закончила фразу и последний свет отразился в её слезе.
Я не понимал, от счастья это или от беды, пытался найти разгадку в интонации, но голос звучал профессионально и безлично.
– Это знают не все, мой друг – она подошла ко мне и присела на корточки.
Смутившись, в надежде хоть как-то остановить приближение женщины, я спросил:
– А… А кто знает?
Мое бормотание её не остановило. Она посмотрела на меня своими черными глазами и, взяв мою голову в руки, поцеловала в лоб.
– Это знают только настоящие стюардессы, – прозвучал её голос над моим правым ухом.
Она привстала и начала собирать вещи в сумку, оставив меня наедине с ароматом её духов. Я стоял и не мог прийти в себя от касания её губ. Закончив с вещами, она прошла мимо меня, как будто я был незнакомым человеком.
– А как понять настоящая стюардесса или нет? – моя фраза остановила её в дверях и я повернулся следом.
Глядя в меня уже будто взрослого, она тихо сказала:
– Настоящие… Улыбаются до конца.
В голове звенела тьма кабинета. Я знал, что буду помнить этот вечер, который заставил меня повзрослеть на 10 лет за минуту. Выходя из школы, у меня было такое ощущение, будто я ухожу навсегда. Я не стал класть конверт в карман и нес его в руках до самого дома, но вечер не спешил завершаться. Обычно в это время двор был уже пуст, но, то ли весна была особенно-теплой, то ли чьи-то интересы столкнулись прямо у нас под окнами. Тело грузили в багажник джипа. Как раз в тот, откуда доставали компьютер. Я наблюдал за происходящим из-за угла дома и не решался подойти ближе. Кто знает, вспомнили бы они о том, что свидетель погрузки дружит с сыном их главаря или погрузили бы меня следом? Этого я выяснять не хотел и дождался, пока машины исчезнут из двора. Перешагнув через капли свежей крови, я открыл дверь подъезда и спокойно двинулся по лестнице вверх. Засыпая, я прашивал себя – повторится ли это время вновь? Приглашение от первой красавицы школы, поцелуй учителя, разборка прямо во дворе… Было ощущение, что над миром трясут шкатулку странного волшебства и по радио забыли предупредить об осадках.