Цветок, похожий на звезду

– Нет, это невыносимо, – сказал он. – Это невозможно пережить. Я ещё вернусь.

– Возвращайся, – кивнула я. Я уже плохо видела его. Как в тумане. – Возвращайся, Кентавр. Только я буду совсем старенькая. У меня уже будут внуки. Но ты всё равно возвращайся…

Он повернулся и пошёл. И я и не сказала ему, что, вернувшись, он застанет только моих состарившихся внуков.

Он исчез в темноте. А я медленно пошла домой одна. По тем же улицам. Мимо тех же зданий. Мимо тех же скверов и деревьев. Только я ничего не видела. Мне словно нечем стало смотреть. На месте моего сердца зияла пустота, и глаза без него были слепы. Только звёзды всё время, пока я шла, разговаривали со мной. И я слышала их голоса.

Я вернулась домой, села в кухне на табуретку и поняла, что «завтра» для меня больше не наступит.

9

А назавтра, в 12 часов дня, художник повёл по нашей улице двух собак на поводке.

Я попалась ему навстречу с пустыми вёдрами. Теперь, по приметам, ему не было пути дальше. Но мне было всё равно.

Увидев меня, он остановился. Я тоже. После ночи, проведённой в кухне на табуретке, я была ни на что не похожа. Вдобавок, я, как всегда, была лохматой. Но мне всё было сегодня всё равно. Меня прежней давно уже не было – я исчезла одиннадцать месяцев назад. Меня вчерашней тоже не было – я исчезла вчера вечером. Сегодня меня не было вообще, я сегодняшняя ещё не появилась на свет. Душа моя отлетела куда-то и на неизвестное время. И я не знала, когда она вернётся домой. А пока, в пространстве моей улицы двигалась только моя пустая оболочка. Пустое тело, засунутое в старые вельветовые штаны и старую стройотрядовскую штормовку. И глаза мои тоже были пустыми. И сердце. И вёдра в руке. Вот так. Да, плохая примета. Ну и что.

– Здравствуйте, – просветлел художник. Впрочем, сегодня он больше походил на плотника. Многое сегодня было не так, как вчера.

– Здрас-с-сьте, – мрачно сказала я.

– Они не тронут, не бойтесь, – остановив собак, предупредил художник, хотя было прекрасно видно, что я ни черта не боюсь.

– Ты кто? – бесцеремонно спросила я. Я не желала говорить ему «вы». Вдобавок, он выглядел юным, как Ромео. – Ты плотник?

– Я художник, – оторопел художник.

– Ну, и не води своих собак мимо нас, – распорядилась я. – Они нашего Дружка нервируют.

– А какой породы ваш Дружок? – вежливо поинтересовался художник.

– Дворняжка, – нахально объявила я.

Я поставила вёдра на землю и ткнула пальцем в ту, что потемнее:

– Этого как зовут?

– Кентавр.

Я вдруг почувствовала, какое яркое солнце. Захотелось прикрыть глаза.

– А она?.. Альфа? – чужим голосом спросила я.

– Сильва.

Я постояла, потом присела перед собаками. Кентавр на меня не отреагировал, а Сильва переступила передними лапами и сдержанно отвела морду. Я посмотрела в её влажный янтарный глаз.

– Ладно. Так и быть, – сказала я, поднимаясь. – Можешь выгуливать их здесь, если тебе приспичил этот маршрут.

– Спасибо, – художник поклонился. У него были синие глаза.

– А как зовут вас?

– Эсмеральда, – представилась я, не моргнув глазом.

– Эсмеральда, пойдёмте сегодня в кино, – вдруг обнаглел художник.

Он смотрел на меня своими синими глазами – и мне вдруг захотелось засмеяться.

Мы стояли посреди дороги, и солнце обрушивало на нас всю свою весёлую, весеннюю силу. Высоко в небе, невидимый, рокотал самолёт, оглушительно чирикали в кустах воробьи. И пахло вокруг свежей предпраздничной краской. И всё ожидало праздника. Жизнь продолжалась. И душа моя вдруг почувствовала всё это. Откуда-то из небытия, где она пребывала одиннадцать месяцев и ещё одну прошедшую ночь, из опустошённых, инфернальных глубин, она ринулась домой, ко мне, в родное своё гнездо, брошенное на произвол судьбы из-за всяких пустяков. «Я вернулась, привет!», – сказала она, сложила крылья и устроилась на своём месте.

И я засмеялась.

– Пойдёмте, – сказала я. – Вы меня не боитесь?

Я вдруг сказала ему «Вы», и, наверное, это так и должно было быть.

Потом я посмотрела, как они уходят. У художника была весёлая спина, а на собачьих спинах лежали восторг и солнце.

А когда я возвращалась от колонки с полными вёдрами, я вдруг увидела, что на нашем бугре – на том самом месте – на том самом, под ветлой, – появились цветы. Сначала я увидела издалека светящиеся пятнышки. Они сияли, словно маленькие солнца. Я подошла поближе. Да, это были первые цветы.

Я стояла и смотрела на них. Их никогда здесь раньше не было. Здесь всегда рос один бурьян. А теперь здесь были цветы.

Самые первые, самые лучшие, самые яркие. Цветом и формой похожие на солнце.

А значит – и на звезду.

Коллаж – Лариса Ритта