Кошачье семейство. Эмпат

Книга 1. Эмпат

Часть 1

Настоящее время, столица Мелара,

где-то в западной части города

На мостовые Хардана, как, впрочем, и других городов Мелара, я могла любоваться бесконечно, особенно на закате, когда солнце играло на них разноцветными бликами.

На выровненную дорогу сначала укладывали более-менее ровный слой дробленого камня, который, в зависимости от породы, мог включать в себя как куски размером с ладонь, так и плоские плиты до двух шагов длиной, а пространство между камнями засыпали мелкой щебенкой, перемешанной с песком. Следом за рабочими, собиравшими основу мостовых, проходил маг с мощным артефактом и спекал полотно дороги в единый ровный монолит. В результате мостовая представляла собой причудливую темную мозаику с прожилками различных оттенков. Одинаковых узоров, как и одинаковых цветов, практически не встречалось.

В Меларе многие сферы жизни были так или иначе завязаны на магию. С минимальным даром к управлению силой рождался примерно каждый третий ребенок. Средний потенциал доставался одному из пятидесяти. Потенциально сильных магов было немного, как и везде в мире, примерно один на десять тысяч.

Однако изобилие магической энергии, разлитой вокруг, позволяло создавать мощные артефакты, которые подпитывались самостоятельно от естественного энергетического фона. Изобретение этого заклинания, собирающего силу в артефакт, пару столетий назад кардинально изменило течение жизни по всему миру. Заклинание оказалось простым и практически безотказным. Магия из экзотики и игрушки аристократии превратилась в привычную составляющую повседневной жизни.

Самозаряжающиеся артефакты стоили все еще достаточно дорого, но теперь срок их использования ограничивался лишь свойствами материалов, из которых они сделаны. Магия разрушает любую упорядоченную структуру, тот же камень мостовых в естественных условиях мог оставаться целым тысячелетиями, а под воздействием магии разрушался примерно за сто лет. Однако один артефакт теперь мог безотказно служить как минимум трем поколениям семьи.

Естественно, и спрос на артефакты резко пошел в гору, все же скопить, например, на элементарную защиту дома от ночного проникновения за несколько лет могла почти любая столичная семья среднего достатка. И если раньше в подобном одноразовом артефакте смысла было немного, он требовал дорогостоящей зарядки квалифицированным магом после любого серьезного срабатывания, то теперь такая защита стояла уже почти на каждом доме.

Магические науки также получили мощный толчок к развитию. Небольшой стабильный спрос на магические артефакты, который раньше обеспечивала аристократия, лавинообразно сменился потребностями чуть ли не половины населения страны, впервые получившей возможность радикально улучшить свой быт. Факультет артефакторики до сих пор является самым популярным и самым многочисленным в Меларской Академии Магии, а его выпускники никогда не остаются без работы, даже если они были ленивыми середнячками.

Для разработки заклинаний необязательно быть сильным магом, достаточно видеть магические потоки. А это базовый навык, которому обучают всех одаренных при наличии хоть какого-то резерва. Вот для воплощения своих разработок в материальный артефакт уже нужна сила, но и здесь не обязательно иметь высшую ступень, для многих заклинаний хватает и потенциала чуть ниже среднего.

Магия пришла практически во все сферы жизни, начиная от медицины и оружейного дела и заканчивая ремеслом и сельским хозяйством. Так навскидку и не скажу даже, какую сторону бытия магия не затронула.

Я привычно отставила в сторону сожаление. Если бы при рождении мне достался более-менее внятный резерв, я однозначно выбрала бы судьбу мага. Однако мои способности были минимальны, и путь в Академию мне был закрыт.

Нет, можно было бы выкрутиться и с моим крошечным резервом. В конце концов, одно из немногих преимуществ принадлежности к аристократии – обеспеченность. Я вижу потоки магии, как и все одаренные, и могу исследовать их или конструировать артефакты. Для воплощения моих разработок можно было бы использовать накопители. Один средний накопитель с самозаряжающимся контуром восстанавливает свой потенциал после использования в течение нескольких месяцев. Десятка полтора-два этих дорогостоящих игрушек – и, в принципе, я могла бы сравняться в артефакторике с полноценным магом. Возможно, лет через десять-пятнадцать после окончания Академии я бы даже смогла окупить затраты на накопители.

Родители предлагали мне в свое время этот путь. Я отказалась. Одно дело обладать минимальными способностями и знать всего с десяток заклинаний, которые я могу воплотить самостоятельно, живя среди обычных людей, где и такое может не каждый. И совсем другое – чувствовать себя инвалидом в среде полноценных магов и понимать, что от костылей-накопителей мне не избавиться никогда…

Темный мужской силуэт, возникший на пути, заставил меня вынырнуть из своих мыслей. Быстрый взгляд через плечо подтвердил мои предположения: путь назад преграждали еще двое. Классика.

Не скажу, что это было совсем уж неожиданно, все-таки в столице уже наступили глубокие синие сумерки, подсвеченные тусклыми газовыми фонарями на перекрестках, однако район, в котором мы находились, был далек от трущоб. Хотя и не квартал аристократов, конечно. Здесь уличные банды были редки, да и я вряд ли представляла для них интерес. На мне не было ни драгоценностей, ни дорогих тканей, а изрядно потертая куртка, плотные штаны и разношенные сапоги не наводили на мысль о приличном благосостоянии владелицы. Сегодняшняя моя одежда подошла бы начинающей магичке или среднего класса наемнице. Не то, от чего шарахаются, конечно, но и не легкая добыча: взять с меня на первый взгляд особо и нечего, а возни может оказаться много. Таких шпана не любит. Да и не всякая команда наемников возьмет такой заказ.

С интересом вгляделась в главаря, который преградил мне путь, пока еще есть пара мгновений. Ничего особенного ни в экипировке, ни в движениях. Его выдавал разве что взгляд: цепкий, жесткий, циничный. У меня не было сомнений, что именно он их командир. И это не уличная банда. Наемники.

Если они не перепутали цель, то мне нужен их заказчик.

– Не спеши так, красавица, – ласково улыбнулся их главарь. – У нас есть к тебе пара вопросов.

Остановилась и демонстративно подняла бровь. Интересно же, к чему могут служить прелюдией такие неправдоподобные комплименты. Сейчас во мне нет ничего особенного: довольно высокая женщина со спортивной фигурой, ничем не примечательное лицо без косметики, черные волосы до пояса, стянутые в хвост. Удобная внешность, из которой можно сделать почти что угодно, если уметь.

Его подчиненные остановились в двух шагах за моей спиной. Достаточно близко, чтобы сразу перехватить меня, вздумай я бежать, и достаточно далеко, чтобы локтем, например, я их при этом не смогла достать.

Главарь подошел чуть ближе, стремясь заглянуть мне в глаза. Ближе всего на полшага, но этого мне хватит. Встретил мой взгляд и удовлетворенно усмехнулся, не увидев во мне страха.

– Нам нужен Призрак. Где он?

Мое удивление, видимо, отчетливо проявилось на лице, потому как главарь нахмурился и дал мне пару лишних секунд.

А для меня время практически замерло. Еще раз бегло осмотрела его экипировку, почти инстинктивно ища признаки высокого класса, которых нет. Средней руки наемник, ничего выдающегося.

Тогда откуда он может знать этот позывной, известный в лучшем случае десятку человек во всей стране?!

И каким образом они связали с Призраком меня? Об этом знает еще меньшее количество людей.

Их нужно взять живыми.

Трое. Один спереди, двое сзади. Классическая «коробочка».

Вот только, учитывая тему разговора, у них может быть и прикрытие. Один-двое стрелков на крышах в эту схему ложатся идеально.

И значит, гарантированно взять живым я смогу только одного.

Главаря, без вариантов. Остальные могут ничего не знать.

Скорее всего, и он общался лишь с посредником, но это хоть какой-то шанс.

Набрать воздуха в грудь, приоткрыть рот для ответа, отвлекая на лишнее мгновение. Мне нужна всего секунда, эту последовательность действий в нас вбивали до абсолютного автоматизма.

Удар в колено главарю с одновременным разворотом через левое плечо, сорвать метательный нож из наруча на правой руке, оттолкнуться от колена главаря, чтобы кончиком клинка достать шею того, кто стоит слева сзади, и тут же продолжением движения метнуть этот клинок в правого наемника на излете своего разворота. Левая нога заученно подгибается, и я ухожу в кувырок к стене дома, в тень, скрываясь от возможных стрелков. Они как раз уже должны были прицелиться и спустить курок арбалета. Привалившись к стене дома, срываю с бедра свой арбалет и беру на прицел противоположную крышу.

Характерный щелчок спущенной тетивы раздается почему-то внизу, едва ли в десятке шагов от меня по улице. Болт, однако, в мою сторону так и не полетел.

Главарь огласил окрестности трехэтажным матом, но встать даже не попытался. Опытный. Понимает, что на одной ноге далеко не уйдет.

От противоположной стены отделилась еще одна мужская фигура и направилась в мою сторону, расслабленно держа в опущенной руке арбалет.

– Вставай, красотка, стрелка я снял, – в знакомом голосе чувствовалась улыбка.

А я не смогла сдержать изумление:

– Ты что здесь делаешь?!

– Решил тебя подстраховать, – подмигнул мне мужчина, протягивая свободную руку и помогая подняться. – Красиво ты их. Нет, не пойми меня неправильно, я никогда в тебе не сомневался, но…

Сделала шаг ему навстречу, и он крепко меня обнял.

– Я по тебе скучала, – шепнула ему на ухо.

– Я тоже, – улыбнулся он, мимолетно целуя меня в висок, и развернулся к матерящемуся наемнику. – Пойдем, посмотрим твою добычу.

Добыча встретила нас взглядом исподлобья.

– Прыткая девочка, – прошипел он сквозь зубы. – Но и на тебя найдется управа!

Мой спутник остановился в шаге позади меня, отдавая мне инициативу.

Наемник его не узнал, хотя только что про него спрашивал, машинально отметила я про себя и поняла, что шансов узнать что-либо интересное от него у нас почти нет.

– Кто заказчик? – холодно спросила, не обращая внимания на его ругань.

– Ты ж не вчера родилась, должна понимать, – цинично усмехнулся он, – шляпа, плащ, хриплый голос, все как всегда на грязное-то дело… Да и это всего лишь посредник наверняка.

Поймала его взгляд, всмотрелась, вжилась в него, насколько это возможно за несколько секунд. Да, мне почти не досталось магической силы при рождении, но я – эмпат. Я чувствую поверхностные эмоции людей, даже просто проходя мимо на улице, а уж так, глаза в глаза, могу различить почти все, и никакие щиты мне не помеха. Это не магия.

За циничной маской наемника – горечь и безнадега. Почти физически ощутила надвигающуюся на него черноту и холод.

Машинально выбросила «паралич» на наемника, и мой спутник повторил это заклинание мгновением позже. Одновременное или почти одновременное наложение двух слабеньких заклинаний «паралич» от двух разных людей с приличной вероятностью дает эффект мощного «стазиса», на который ни у одного из нас не хватит сил поодиночке. Мы случайно обнаружили этот факт однажды и с тех пор регулярно его используем.

Уже подняв руки для повторного «паралича», увидели, что нам повезло, резонанс наших заклинаний с первого раза дал эффект «стазиса».

– Что почуяла? – спросил мой спутник.

– Смерть.

Он молча кивнул.

Приподняла рукав куртки, отбила на браслете связи нужную комбинацию и включила маяк.

– Моя медгруппа будет здесь в течение десяти минут, – предупредила мужчину. – Ты надолго в столице?

– Пока не уверен. Но поговорить нам надо.

– Я буду дома через час-полтора.

– Там и встретимся, – кивнул он и растворился в ближайшей тени.

Я осталась ждать бригаду медиков.

Эффекта нашего «стазиса» хватит минут на пятнадцать, это мы тоже выясняли опытным путем. Медики должны успеть. Что бы ни было на наемнике – отложенная смерть или просто яд, который он принял сам, – «стазис» продержит его до их приезда. А в медгруппе есть нормальный маг.

Отошла в тень и, прислонившись к стене, закурила.

Руки слегка подрагивали, все же мне не каждый день приходится применять свои боевые навыки. Оперативником я была достаточно давно, да и в разведгруппе стычки случались редко. Как говорил мой отец: если разведгруппа вступила в бой, то это всегда следствие ошибки. Ошибки планирования или исполнения – это уж по ситуации. В идеале разведчики должны тихо прийти, выполнить свою задачу и так же тихо уйти. Как коты, на мягких лапах.

Сотрудников нашей конторы в народе называли «котами», очень уж созвучно название: МУР – Меларское Управление Разведки. Наших коллег из СОБ – Службы Обеспечения Безопасности, включающей в себя и городских стражей, и следователей отдела магических преступлений, – по аналогии с нами называли «собаками».

Все сотрудники МУР, за исключением обслуживающего персонала, начинали свою карьеру после Академии в роли оперативников. Для техников, медиков, алхимиков и артефакторов это была всего лишь двухгодичная практика, после которой они получали место службы в соответствии со своей специальностью. Для остальных должность оперативника могла стать и пожизненной, в зависимости от предрасположенности и показанных результатов.

Моя оперативная деятельность тоже ограничилась минимальными двумя годами на границе. Еще в Академии я получила рекомендацию развиваться дальше как аналитик, и после этих двух лет меня назначили координатором в штаб МУР в столице.

Настоящее время, столица Мелара,

где-то в западной части города

Первым на тихую улочку влетел кар моего начальника. Кто бы сомневался, Тайрин еще оставался в конторе, когда я уходила. Браслет связи не дает возможности обрисовать ситуацию. Есть только стандартные коды. Я отбила код «нужна медгруппа, сверхкритично» – и дала свой маяк. Неудивительно, что он решил: помощь нужна мне. Следом за ним с отставанием в полтора десятка шагов оттормозился фургон медиков.

Я бросила взгляд на браслет связи. Семь минут. Однако! Надо поинтересоваться, что за лихач сегодня за рулем у дежурной бригады. Угнаться за Тайрином, который правил своим почти спортивным каром, на этом неповоротливом монстрике – это надо уметь.

Из фургона выпрыгнули двое – маг и санитар.

Встала им навстречу и указала на неподвижное тело наемника.

– Кто это его так? – удивился маг, разглядывая мою добычу и одним жестом подправляя наш нестабильный «стазис».

– Я, – улыбнулась.

Маг с сомнением покосился на меня и промолчал. Конечно, у меня нет сил на заклинание «стазиса», и он это просто видит, даже сканировать меня не обязательно. Однако у оперативников обычно полные карманы всевозможных артефактов на все случаи жизни, и потому маг мне поверил.

В отличие от Тайрина, который прекрасно знает, что артефакт «стазиса» – очень дорогая игрушка, которая выдается только под конкретную задачу лидерам оперативных групп.

– Что с ним делать? – спросил маг, кивая на обездвиженного наемника.

– Мне нужно его допросить. Однако, подозреваю, у него другие планы. Он собирался умереть, оставив меня в неведении.

– Яд или заклинание на смерть?

– Не знаю.

Маг кивнул и отвернулся от меня. Наемника погрузили в фургон, забрав заодно два трупа его напарников, и медики уехали. Дальше процедура стандартная: дежурная группа передаст наемника в наш лазарет, там его «почистят» от всех вредных для жизни сил и веществ, зафиксируют его поврежденное колено и поместят в камеру. Я смогу навестить его в лучшем случае завтра с утра, если на нем не обнаружится ничего заковыристого.

Тайрин жестом позвал меня за собой и открыл передо мной дверь своего кара.

– Поехали, прогуляемся.

Села в кар, и мужчина тронул его расслабленно, уже почти вальяжно.

– Рассказывай, – произнес он.

– Да ничего непонятно, – улыбнулась я, одновременно жестами складывая ряд «опасно, секретно, ложь», – иду себе домой, никого не трогаю, и тут на́ тебе, классическая «коробочка» с этим вот кадром во главе.

Магическая слежка могла охватить только звуки. Заклинание прослушивания навешивалось в любом месте на практически любую поверхность и могло транслировать звуки при их произнесении на небольшом расстоянии от «якоря» непосредственно в уши наблюдателя. Сам наблюдатель мог быть и далеко, «связующая нить», соединявшая «якорь» и ухо слушающего, это позволяла.

Визуальную слежку пока не изобрели, слишком огромный объем информации нужно было передавать, не каждый даже сильный маг на такое способен, тем более в течение более-менее длительного времени. Поэтому все секретные техники общения, в том числе и в спецслужбах, были основаны на жестах. Их мог увидеть только прямой наблюдатель, что было практически исключено ночью в движущемся каре.

Тайрин нахмурился, так же молча попросил повторить жесты.

Повторила, продолжая беззаботно вещать:

– Чего хотели, не поняла, гонору много, а по делу так никто ничего и не сказал. Как начали ко мне лапы свои тянуть, так пришлось вот этого оглушить, и остальных валить наглухо.

Тайрин слушал, периодически бросая на меня непонимающие взгляды.

Начальник, соображай быстрее, ночь не бесконечная!

«Секретно, секретно, секретно».

Тайрин наконец жестом предложил включить защиту.

Да!!

И следом показал жестом же «схема три».

Стандартных схем поведения, когда нужна была помощь напарника, но не было времени или возможности оговорить условия, у агентов было с десяток, все их отрабатывали и запоминали еще в Академии. Позже, в сработанных оперативных группах, эти схемы нередко заменялись своими, со своей же нумерацией, но я надеюсь, никакую экзотику Тайрин не имел в виду.

– Ладно, моя милая, я понял, – улыбнулся он и положил руку мне на колено. – Спокойно, все уже закончилось. Сильно испугалась?

Да, судя по всему, стандартная схема «три»: любовники.

Как серьезно он отнесся к моему предупреждению. Что ж, может, он и прав. Да и так наглядно разыграть другие варианты было бы довольно сложно.

Схема один подразумевает жесткую связку «хозяин-раб». По сути изображается тупой исполнительный служака и умный начальник, который только отдает короткие приказы, но никогда ничего не объясняет. Цель – вывести из-под удара того, кому досталась роль «служаки», и переключить внимание противника на «начальника».

Схема два называется «собутыльники». В каких-то ситуациях – друзья не-разлей-вода, в каких-то – закадычные приятели, способные трепаться часами обо всем на свете за кружкой горячительного, в каких-то просто интересные друг другу люди, имеющие общие дела или цели. Выглядит все это примерно одинаково на сторонний взгляд. В подавляющем большинстве случаев так удерживают на себе внимание противника, перескакивая с темы на тему и давая приманку в виде обрывков стоящей информации, и тянут время.

Схема три – «любовники». Любые вариации от интрижки на одну ночь до изображения жениха и невесты или даже супругов, связанных тайным браком, но с сексуальным подтекстом обязательно. Очень удобная схема, почти что угодно можно прикрыть ею, от немотивированной остановки «парочки» в странном месте при наблюдении за кем-то и до скрытой передачи информации под видом любовного шепота на ушко. Вот и нам сейчас удобно так обосновать желание уехать в безлюдное место и опустить непроницаемую защиту, мол, не терпится нам, адреналин играет, и мы собираемся сбросить напряжение самым банальным способом.

Схема четыре – «враги». Скрытая или явная ненависть между оперативниками, имеющая целью выманить на себя противника с предложением предать своего напарника, и дальше, в зависимости от специфики, или организовывать операцию против напарника, изучая людей и организацию противника и/или внедряясь в нее, или от представителя противника начинать разматывать через слежку, слухи и так далее.

Схема пять – «родичи». Связанные общим делом или родством, в зависимости от обстановки, люди, которые могут спорить и ругаться о чем угодно, но по сути всегда стоят друг за друга горой. Применяется в основном для дезинформации противника. На любое сомнительное предположение или фразу, хоть краем цепляющую «родича», не очень трезвый оперативник выдает кучу информации о нем в виде якобы историй из жизни.

Эти пять схем используются чаще всего, и именно их со всеми вариациями отрабатывают все курсанты в Академии, чтобы в случае необходимости понимать напарника с полувзгляда. Остальные схемы очень ситуативные.

– Да как тебе сказать, – устало отозвалась я, – не каждый день все же такие отморозки меня в темном переулке ловят. Вроде и не мне их бояться, да вот… не ожидала я такого.

Тайрин тем временем свернул в парк и остановил кар на гостевой площадке. Здесь темно и давно уже никого не было. Повернулся ко мне, обнял за плечи и почти промурлыкал на ухо:

– Все уже закончилось, забудь. Завтра допрошу лично эту шваль, и, поверь, он пожалеет, что поднял на тебя руку.

Привлекая меня к себе, Тайрин нажал кнопку дополнительной защиты кара. Если это наша стандартная защита, то сейчас все окна становятся непрозрачными, падает магический «щит», отсекая все звуки и всю связь, а сфера «невнимания» отводит взгляды наблюдателей, если они есть.

Тайрин отстранился и вновь внимательно посмотрел на меня.

– Рассказывай, – вновь повторил он.

Излагаю всю историю вновь. На этот раз уже четко и без прикрас.

– Призрак… – задумчиво протянул Тайрин, глядя куда-то вдаль. – Интересно… Почему они пришли к тебе с этим вопросом?

Не сомневалась, что он зацепится именно за этот факт.

Вот только не могу я ему этого объяснить. Или могу?..

– Какой у тебя уровень допуска? – спросила я.

– Если ты о том, что Призрак – твой брат, то это я знаю, – лукаво подмигнул мне начальник. – А вот как они тебя с ним связали?

– Как раз это я и хочу выяснить у наемника, – отодвигая в сторону свое удивление, ответила я.

– Шайна, у тебя нет от меня тайн, – пояснил он. – Я не вхожу в руководство МУР, но о своих людях я знаю все. Просто потому, что должен понимать, где у вас уязвимые места и чего от вас ожидать.

Логично.

Но проверять его я не буду, хотя язык-то чешется.

У меня достаточно тайн и помимо брата.

– Молчишь? – улыбнулся мужчина. – Молодец. Но давай так, чтобы недомолвок у нас с тобой не осталось. Про родителей твоих я тоже знаю. И про отца, и про мать.

Даже так?..

Что ж, видимо, я зря не верила в Тайрина.

Он достаточно молод для должности начальника отдела обеспечения операций, едва ли на десяток лет меня старше. Да и должность, как он верно заметил, не входит в руководящий состав конторы, для которого нет закрытых разделов информации.

Однако аналитик – он и есть аналитик. Информация – его хлеб.

Возможно, лет через десять и я буду знать примерно столько же, невзирая ни на какие допуски.

Я молча кивнула.

– Так, с этим все, – продолжил Тайрин. – Завтра допросим твоего наемника. Соберешься к нему – зайди за мной.

– Хорошо.

– Куда тебя отвезти?

– В штаб. Там остался мой кар.

Тайрин снял защиту с кара и направил его в центр.

Девять лет назад, Мелар,

Академия МУР

Я бежала по полосе препятствий вместе со своей учебной группой, заставляя себя механически переставлять ноги, и пыталась преодолеть внутреннее отвращение. В целом, к жизни как явлению.

Это был последний экзамен первого курса. Все теоретические дисциплины я сдала, практику мы тоже закрыли, а теперь вот осталась только физподготовка. На первом курсе этот экзамен примитивный донельзя. Никаких боев или стрельб, банальная полоса препятствий, учебные группы на прохождение которой формируются жребием. Группа должна прийти к финишу полным составом и уложиться в определенное время.

Со мной в группу попали четверо парней, и все они с самого распределения косились на меня с плохо скрываемой досадой. После старта они попытались взять высокий темп, но я их порыв не поддержала и даже не потрудилась сделать вид, что пытаюсь. В мой адрес полетело сдержанное пока еще шипение, но явно подгонять никто не решился. Напряженные взгляды на меня кидали постоянно, ждали, когда я совсем сдам, но мне было плевать. Не дождутся.

За этот год я вымоталась так, что мне было уже почти все равно, даже если меня отчислят, хотелось только лечь и умереть. Прямо здесь и сейчас, чтобы не мучиться. И тяжелая сессия была, в общем, всего лишь последней каплей.

Курсанты жили в Академии по двое в комнатах. А первогодки – нередко и по пятеро. Отсев был большой, половина первого курса не выдерживала нагрузок, и люди или уходили сами, или их отчисляли, место постепенно освобождалось. Мне не повезло. В моей комнате как жили четыре девушки с самого начала, так все они и учились до сих пор.

Для эмпата невозможность остаться в одиночестве – это наихудшая пытка из возможных. Я же чувствую чужие эмоции. И не могу от них закрыться. Это как непрерывный зудящий гул разговоров рядом с тобой. Когда громче, когда тише, но они есть всегда. Круглые сутки, каждый день, месяц за месяцем…

Я вяло, хотя на сторонний взгляд во вполне приличном темпе, пролетела по бревну над ямой с грязью, вскарабкалась по одному из свободных канатов на стену, высотой в три роста, и, ни на мгновение не задумавшись, рыбкой нырнула в небольшое искусственное озеро, чтобы преодолеть очередное препятствие под водой.

Выбравшись из воды, оглянулась. Доигрались мальчики.

Со мной на берег вышли только двое из моей учебной группы. Один спрыгнул со стены в воду ногами вниз и только потом нырнул под препятствие. Ему не хватило инерции, чтобы проплыть нужную дистанцию под водой. От нехватки воздуха он всплыл раньше положенного и запутался в низкой сетке с хаотично вплетенными ветками деревьев, натянутой меньше чем в локте над водой.

Чем он слушал вводную лекцию? Тренер же прямо перед стартом описывал нам полосу препятствий и разные варианты наших действий. И по поводу озера он отдельно подчеркнул: если будет не хватать воздуха, всплывать медленно, лицом вверх, под сеткой достаточно пространства, чтобы сделать аккуратный вдох и уйти вновь под воду. А вот полностью высунуть голову, да еще и с ускорением, с каким обычно стремятся к поверхности те, кому не хватает дыхания, не получится. Это классическое упражнение на выдержку и хладнокровие.

Второй парень из отставших пытался выпутать паникера, но тот почуял веревки на лице, шее и плечах, так и не увидел света, надежно перекрытого растительностью, и запаниковал еще больше.

Переглянувшись с парнями на берегу, мы дружно вздохнули и опять полезли в воду. Группа должна прийти на финиш полным составом, своих бросать нельзя – это основное правило МУР, так что вариантов у нас не было. Все, что мы думаем об этом неумехе, мы выскажем ему потом. Сейчас мы – единый отряд, и все отвечают за всех.

В восемь рук мы выпутали бедолагу быстро. Двое парней его фактически обездвижили, а мы перерезали пару веревок, держащих сеть на его тушке. За это на финише полагался временной штраф, то есть мы сейчас фактически сократили свое приемлемое время прохождения полосы, но это не критично. Идем мы достаточно быстро. Несмотря на мое полное равнодушие к результату, базовая подготовка у меня как бы не лучше, чем у парней, и скорость даже в таком состоянии я выдаю вполне неплохую.

Впрочем, это происшествие стряхнуло с меня серую пелену равнодушия. Ненадолго, как и любой всплеск адреналина, потом будет еще хуже, но сейчас я могу включиться и выдать свой максимум. Смысла, правда, в этом не вижу, но могу.

А парни уже начали нервничать. Один даже попытался ускориться и рыкнул на группу, мол, последними из-за вас придем.

Никогда не понимала таких людей. Вот какая разница, первыми или последними, если нам нужно всего лишь уложиться в отведенное время минус штраф? Покрасоваться перед однокурсниками? И ради этого они готовы рвать себе жилы, выкладываться на грани и за гранью, рискуя повредить себе что-нибудь из-за слишком высокого темпа, за которым еще не поспевает внимательность?

Нет, я чувствую, разумеется, и их азарт, и их желание выделиться, и в какие-то подспудные обиды на кого-то, кто что-то там сказал им перед стартом, и раздражение в свой адрес, причем больше на мое равнодушие к результату, чем претензии к реальной скорости, и еще кучу всякой ерунды, – мне никуда от этого не деться. Но чувствовать – не значит понимать. И уж тем более принимать.

Все это вызывало во мне лишь привычное глухое отторжение и защитную реакцию в виде молчаливой агрессии. Да пошли вы к проклятому, я не буду рисковать ради ваших детских амбиций. Какая разница, кто и что сказал? Да плевать я хотела на мнение однокурсников. Сдала экзамен? Сдала. А первой или последней, где мои слабые места и чему мне еще нужно учиться – это я буду с тренером обсуждать, а не с завистливыми малолетками. Кто вы такие, в конце концов? Да я вас за год по именам и в лицо всех так и не запомнила, не нужна мне эта информация. Несколько человек, с которыми я общаюсь постоянно и которые мне интересны, – это одно, а остальные идут к проклятому стройными рядами, нечего мне с вами делить и говорить тоже не о чем.

Так, стоп, Шай, не заводись. Это все от усталости.

Да, я не люблю людей. И никогда не любила. За три года после того, как во мне проснулась эмпатия, я узнала о людях столько, что врагу не пожелаю. Да и как можно было не узнать, если от чужих эмоций я могу скрыться, только физически уйдя куда-нибудь в безлюдное место? На территории Академии МУР таких мест практически нет. Да и свободного времени учеба почти не оставляет.

Первые месяцы после поступления неизбежный фон чужого меня бесил. Бесили дурацкие разговоры ни о чем, которые курсанты могли вести бесконечно, бесили темы, на мой вкус вообще не стоящие упоминания, вроде того, кто как одет, и кто как на кого посмотрел, и что наверняка при этом думал или имел в виду, бесила беззаботная легкость однокурсников, которую я уже давно не помнила на вкус. Хотелось сбежать, скрыться, хоть ненадолго окунуться, наконец, в тишину.

Потом стало страшно. Я пару раз поймала себя на том, что выдала машинально не свойственную мне реакцию в рядовой ситуации, и начала внимательно отслеживать, что говорю и делаю и почему. В какой-то момент пришло понимание, что постоянный фон чужого разъедает меня изнутри. А что-то еще и «осаживается», остается со мной и прирастает к моему внутреннему миру. Вполне органично прирастает, только вот это не отменяет того, что оно – чужое! И у меня нет ни времени, ни возможности спокойно сесть в тишине и одиночестве и разобраться, что мое, а что – нет. Снежный ком нарастает с каждым днем, и я ничего не могу с этим сделать. Просто не успеваю.