000
ОтложитьЧитал
Глава 1. Течения
Я был там, когда они посадили зерно.
Я был там, когда крысы пришли за своей долей.
Чистый нетронутый холст. Новая незапятнанная кисть. Свежая палитра. Взмах.
В темноте расплылись сотни красок, сливаясь и перемешиваясь между собой. Несколько кратких мгновений – и размытые пейзажи, бесформенные силуэты и нечеткие фигуры начали принимать свою исходную форму. Благородный синий. Огромная острая скала, покрытая молочным туманом, свисает над безмятежной водной гладью. Пшенично-желтый. Золотистый песок поблескивает на свету, навечно сохраняя память о волнах, набегающих на берег. Ядовито-зеленый. Густая трава шелестит на ветру, роняя на влажную землю жемчужную росу. Огненно-красный. Алые облака разбегаются в стороны, уступая место рассветному солнцу, медленно ползущему из-за горизонта. Глубокий вдох и медленный выдох. Высокие пальмовые деревья умиротворенно раскачиваются взад-вперед, отбрасывая свои длинные тени на величественный город, возведенный из белого камня. Крик прибрежных птиц. Шум морских волн. Солено-сладкий аромат. Яркие утренние лучи озарили просторную площадь, заполненную людьми, и исполинскую башню, на чьей вершине стоял одинокий человек. Его ладони вспыхнули радужным пламенем, окрашивая пространство вокруг в невероятные цвета и оттенки. Тысячи взглядов по цепочке устремились куда-то наверх, к необъятным небесам, а в глазах заблестела надежда. Надежда на то, что вскоре все изменится. Пора просыпаться.
Я резко открыл глаза, пытаясь вспомнить непонятный сон. Перевернулся на другой бок, собирая воедино разбитые образы, обрывочно возникающие в моем сознании. Но моим планам увидеть продолжение не суждено было сбыться – кровать слегка завибрировала, ясно давая понять, что если я не встану, меня будет ждать весьма неприятный сюрприз в виде бодрящего разряда тока. Ладно. В следующий раз.
– Имя.
– Кай Сола́р.
– Возраст.
– Семь тысяч восемьсот шестьдесят пять дней и девять часов.
– Цель.
– Прожить еще один день.
– Цель. Все – мы – связаны.
– Отдать всего себя во благо человечества. Все мы связаны.
– Расстройства нервной системы не выявлены. Единая структура. Целостное восприятие. Далее.
Вакуумная система забора крови запищала, раскрывая отверстие для руки. Небольшой шарик размером с горошину заполнился алой жидкостью, и на экране высветился довольный смайлик. Широкие горизонтальные лучи просканировали с головы до ног и исчезли.
– Основные показатели в норме. Нарушения совокупных систем организма не обнаружены. Желаем вам продуктивной рабочей недели. Все – мы – связаны.
– Все мы… связаны.
Экран погас. Я окатил лицо холодной водой, разминая затекшую шею. Поднял правую руку и сложил подушечки пальцев воедино, резко разъединяя их в стороны. Над ладонью раскрылся интерфейс со сводкой новостей, важными событиями, расписанием дня и… местом сегодняшней работы. Третий блок. Далековато. Опаздываю. Я вышел в общую комнату, застав перед собой типичную каждодневную картину. Мать – Моника Солар, невысокая женщина необычайной красоты и добрых нравов – расчесывала шелковистые черные волосы, периодически поглядывая в экран планшета. Отец Кристофер – статный широкоплечий мужчина с колким чувством юмора – в глубоких думах разглядывал поверхность стола. От матери я унаследовал ярко-синие выразительные глаза, в остальном же, можно сказать, что я был точной копией своего отца – от него я получил четкие черты лица, аккуратный нос, слегка торчащие уши, высокий рост и неплохо развитую мускулатуру. Но даже несмотря на такое удивительное сходство, он постоянно трепал меня по голове, приговаривая, что лучшее во мне все же от матери. Хоть русый цвет волос у нас и совпадал – у него они забавно торчали в разные стороны, отказываясь подчиняться абсолютно любым манипуляциям перед зеркалом.
– Доброе утро всем! Я побежал! – проскандировал я, наспех засовывая вещи в рюкзак.
– А как же завтрак? – растерялась от такой спешки мать, указывая на тарелку с пищевой таблеткой.
– Некогда. Перекушу на работе.
– Куда сегодня? – спросил отец, потягивая из кружки черный кофе.
– Термодинамическая. Мне, как всегда, везет.
– Да уж, – протянул он. – Будь осторожен.
– Буду. Увидимся! – сказал я на прощание, выбегая из двери.
– Постой! Возьми с собой! – мама подкинула в воздух небольшой термос, который я ловко поймал одной рукой.
– Спасибо!
Огромная толпа неспешно шла по небольшому коридору на выход из жилого отсека. Гул постоянно нарастал, заполняя эхом недавно тихие проходы. Я трусцой пробегал сквозь идущих людей, успевая кивать знакомым лицам. Глухой топот шагов, отскакивающий от стен, облицованных холодным синим металлом. Длинная, извилистая система коридоров, пронизывающая город изнутри. Слепящий яркий свет впереди, окончательно пробуждающий ото сна. И если эти бесконечные переходы – вены огромного организма, то это – его сердце.
– Доброе утро, Амаронт.
Давящий низкий потолок взлетел вверх на сотни метров. Вокруг возникли исполинские стены, возведенные полукругом перед огромным центральным парком. В середине этой широченной арены возвышалась монументальная башня – сакральный символ Амаронта и самое главное здание города – Танзанитовый шпиль. Идеальная, монолитная конструкция из белого камня, нетронутая течением времени и покрытая дымчато-синей краской. В зависимости от расстояния и угла, башня переливалась серо-лазурными цветами, а иногда уходила в черноту – и каждый мог увидеть в этом цвете что-то свое: вечернее небо, загадочные морские глубины или умиротворяющие лавандовые поля, усеянные прекрасными свежими цветами. С противоположной стороны от шпиля виднелись врата на поверхность, а по краям располагались кубовидные постройки, составляющие основную инфраструктуру города. Реликвариум, в котором хранилось наследие древних времен – от дисков и кассет до величайших картин, написанных тысячелетия назад. Небесные теплицы, берущие свое название благодаря расположению: гидропонные сады висели на титановых нитях, практически незаметных человеческому глазу, и со стороны казалось, что все строения будто парят в воздухе. Развлекательные центры с аттракционами, горками и детскими площадками. Симуляторы с полным погружением в различные человеческие эпохи. Административные постройки, школы, кондитерские, кофейни и бары, ларьки с едой, автоматы с напитками и много чего еще – список можно было продолжать до бесконечности. Все пути из жилых и технических блоков пересекались именно здесь, поэтому в центре чаще всего было просто не продохнуть – особенно по утрам. Весь периметр был заполнен до отказа. Циферблат у основания шпиля издал характерный звук, и стрелка перескочила на семь часов утра. Люди вокруг резко замолчали.
– Дорогие жители Амаронта. Поздравляем вас с началом новой рабочей недели. Производственные мощности с прошлой недели возросли на два с половиной процента, поднимая уровень промышленности на новый рекордный уровень. Спасибо, что вносите неоценимый вклад в развитие нашего убежища. Желаем вам хорошего и продуктивного дня. Все – мы – связаны. Сообщение повторится через два часа.
Окончание сообщения многотысячная толпа встретила рукоплесканием. Не от особой радости, скорее, это была некая традиция – начинать новую неделю с положительных эмоций. Людские потоки стали разделятся, пересекаться и соединяться, но несмотря на такое количество прущих друг на друга людей – никакой суматохи не было. Обычный, ничем не примечательный день, как и сотни предыдущих. Казалось, что я единственный человек, который куда-то спешил, отчего мои щеки немного краснели, как только я начинал думать, что на бегущего меня сейчас смотрит столько народу. Минута. Две. Три. Новые ступени понесли меня к нужному блоку, и я наконец смог перевести дух. Шум оживленного центра остался далеко позади. Эскалатор плавно въехал в пол, оставляя меня на нужном этаже. Я остановился, прохрустел шеей и сделал большой глоток из бутылки. Перед лицом засверкала надпись: «Третий энергоблок. Термодинамическая станция».
Я приложил ладонь к сенсору, и массивная дверь, сложенная из стальных пластин, едва слышно разъехалась в стороны. Наспех вытащил из ящика перчатки и натянул на лицо небольшую изоляционную маску, покрывающую нижнюю часть лица и уши. Шаг за полупрозрачную штору – и волосы тут же подлетели со лба, развеваясь на ветру. Работа уже кипела полным ходом – постоянные рабочие станции суетились, разгружая тележки, наполненные до краев небольшими прозрачными кристалликами, которые издавали очень отчетливый звон, сталкиваясь друг с другом. Из репродуктора то и дело доносились предупреждения: «Пожалуйста, не оставляйте личных вещей на территории. Нарушение данного указания повлечет за собой жесткие дисциплинарные меры. При малейших признаках недомогания незамедлительно обратитесь к дежурным стационарного поста. Ваша безопасность – превыше всего».
– Непостоянный? – спросил человек в защитном костюме, приветливо махнув рукой.
– Ага.
– Вон та телега – твоя. Обращайся, если будут какие-либо вопросы.
Я кивнул и взял тележку за поручни, проталкивая ее к огромному светящемуся цилиндру. Ботинки слегка прилипали к полу из-за того, что на стыках небольших квадратных плиток находились отверстия, которые всасывали в себя воздух, вентилируя помещение, поэтому приходилось прикладывать немало усилий, чтобы продвигаться вперед. Та же история была с потолком, только там система работала на выдув, создавая статичный и довольно громкий шум, похожий на низкочастотный писк. Если бы не маска с регулировкой звука – спустя несколько часов вполне можно было бы лишиться перепонок. В самом центре станции находилась огромная центрифуга, размеры которой даже трудно описать. Она постоянно раскручивалась и замедлялась, а ядро порой раскалялось до таких температур, что из ее недр начинал исходить ало-красный свет, от которого невольно хотелось отвернуться в сторону. Подводя итог – к концу такого рабочего дня все тело изнывало от напряжения, на волосах и одежде оставалась мелкая кристальная пыль, в глазах мелькали надоедливые красные пятна, а ушам вновь приходилось привыкать к звукам после полнейшей тишины. Во всей этой ситуации было лишь два положительных момента. Первый – сюда редко посылают Непостоянных – людей без определенного места труда. Таких как я отправляют в различные отсеки убежища, чтобы по достижении двадцати двух лет они смогли самостоятельно выбрать профессию на основе понравившегося места. Обычно, в такой работе не было нужды иметь какой-то профессиональный опыт или знания – в большинстве случаев всю нужную информацию о своих обязанностях можно было узнать, пробежавшись глазами по сводке, висящей на входе в производственные сектора. За свой двадцать один год я много где успел побывать, и к счастью, большинство мест не были настолько неудобными и выматывающими, поэтому я и представить не мог, кто мог бы добровольно согласиться работать здесь. Но, по всей видимости, привыкнуть можно и к такому. И второй момент – безопасность. Краеугольный камень Амаронта, на котором строилось все наше общество. Высококлассные средства защиты, учитывающие человеческий фактор, автоматизированные системы контроля, развитая медицина, постоянные проверки физического и ментального здоровья и прочее – какой бы опасной не была работа на той или иной станции, я знал, что моей жизни ничего не угрожает. Надежность, защищенность, сохранность – эти принципы были возведены здесь в абсолют. И порой… граничили с абсолютным абсурдом. К примеру, полы были покрыты шероховатой тонкой пленкой, придающей ботинкам дополнительную устойчивость, тем самым нивелируя шансы поскользнуться на внезапно возникшей на пути пролитой жидкости. Но если вдруг ноги и вестибулярный аппарат все-таки подведут – во всем городе невозможно было найти и единого острого угла, на который можно налететь головой. Предположим, что человек уснет в теплой и уютной ванне со включенным краном, что тогда? Сенсоры по бокам зафиксируют положение головы, не давая воде подниматься выше определенного максимума. А если человек начнет задыхаться, подавившись едой? На это тоже есть свое решение. Под каждым обеденным столиком имелась специальная капсула, которая проталкивала застрявшую пищу дальше по трахее. Сотни и тысячи мелочей, делающие жизнь максимально безопасной и комфортной – чтобы умереть в Амаронте, придется очень сильно постараться. С одной стороны – это ли не прекрасная и идеальная жизнь, о которой так долго грезило человечество? Пожалуй, так и есть. Но если копнуть немного глубже… беспечность и легкомыслие, выработанные уже где-то глубоко в подкорках – совершенно точно не приведут нас ни к чему хорошему.
Спустя пару часов ноги невероятно разнылись, и я решил остановиться на небольшой перерыв у кулера, ненадолго сняв маску. Наполнив рот до раздутых щек, я маленькими глотками стал наслаждаться водой, как вдруг кто-то резко схватил меня за плечи. Я развернулся и от неожиданности выпустил фонтан прямо в лицо схватившего. Передо мной стоял рослый паренек азиатской внешности, с короткими, практически под ноль, темными волосами и легкой щетиной. Персонаж невероятных социальных талантов, шустрого, пытливого ума и болтливого языка – настоящая заноза в заднице и, по совместительству, мой лучший друг – Джейк Спарк. Но друзья называют его просто…
– Джеки?!
Хоть это и были разные имена – к нему оно приклеилась намертво еще с самого детства.
Он стоял неподвижно, словно статуя. Его лицо полностью было в воде, медленно стекающей по одежде, а рот застыл в широкой улыбке.
– Я прибью тебя, – прошептал он.
– А я – тебя, – также шепотом ответил я.
Мы рассмеялись, приобняв друг друга, и я протянул ему свой белый носовой платок, в центре которого оранжевыми нитками было вышито солнце.
– Красивый. Надеюсь, использованный?
– Конечно, все как ты любишь.
Он с недоверием посмотрел на меня, тщательно исследовал платок, и когда понял, что опасности нет, вытер лицо. Мы наполнили свои стаканы и уселись на скамейку. Бережно сложив платок, он протянул его обратно.
– Оставь, подарок, – сказал я.
– Хозяин… подарил Джеки носовой платок, – поджав губы пробормотал он, прикладывая кусок ткани к сердцу. – Спасибо.
– Наслаждайся. Я сегодня добрый, – усмехнулся я в ответ на его непревзойденную актерскую игру. – Я смотрю ты тоже сегодня здесь? Не повезло, а?
– Ага. Все бы отдал, чтобы сегодня поработать в Небесных садах, – грустный вздох. – Может и перепало бы чего-нибудь вкусненького.
– Тебе лишь бы пожрать. Никогда не меняешься.
Мы болтали несколько минут ни о чем, как вдруг посреди разговора Джеки резко замолчал, и, сделав суровое лицо, задумчивым взглядом уставился в пустоту. Я насторожился. Это на него совершенно не похоже.
– Давай, выкладывай, – приостановив свою речь, произнес я.
Он взял небольшую паузу, обдумывая каждое свое слово.
– Кай, ты бы хотел… чтобы твоя жизнь изменилась?
Этот вопрос вогнал меня в продолжительный ступор. Я приподнял одну бровь, внимательно разглядывая его лицо, на котором не было ни намека на очередную ребяческую шутку.
– Эм… не знаю. Я никогда не думал об этом. Что ты имеешь в виду?
– Знаешь… в последнее время мне кажется, что мы застряли в какой-то временной петле. День от дня крутимся внутри, словно белки в колесе и… бредем по одной и той же протоптанной дороге. Странное чувство – не знаю, как правильно это объяснить. Поэтому и захотел спросить. Если бы у тебя была возможность что-то изменить – ты бы это сделал?
– Трудно сказать. Такая жизнь – все что я знаю и… меня это вполне устраивает. Ну, почти. Но, наверное, я понимаю, о чем ты говоришь. Невозможно постоянно двигаться вперед, не меняя маршрут.
– Рад, что ты меня понял. Ладно. Забудь. Похоже, встал сегодня не с той ноги, – едва заметно улыбнулся он и поднес стакан ко рту.
Я уловил момент и слегка стукнул его по спине. Вода струйками хлынула у него из носа, а его только-только просушившаяся одежда вновь стала мокрой.
Секунда. Две. Три.
– Ну, держись, – демоническим голосом произнес он, разминая пальцы.
«О, нет» – промелькнуло у меня в голове. Его цепкие пальцы забегали у меня под мышками, и я скукожился от внезапно накатившей волны смеха. Он отлично знал про все мои слабости.
– Пощады, пощады! – завопил я, наконец вырываясь из его хватки.
– Ладно, мир, – с хитрым прищуром Джеки протянул мне руку, но я уже был готов к очередному подвоху. – Не боись. Отомщу тебе в следующий раз, – он крепко сжал мою ладонь, а я в свою очередь сверкнул глазами, демонстрируя, что в этот «следующий раз» буду гораздо бдительнее.
Мы натянули маски, и начали расходиться по рабочим местам.
– Эй, Джеки! – окликнул я. – Перемены – это хорошо!
Он усмехнулся и махнул мне рукой, а затем бесследно пропал в толпе.
Ровно в двенадцать часов руки людей засветились, уведомляя жителей о начале обеденного перерыва. Все вокруг засияло синим цветом, перекрывая даже алое свечение, исходящее из недр центрифуги. Это яркое мерцание принадлежало портативным консолям, официальное название которых звучало как «Путеводитель», но иногда их называли просто интерфейсами. Они были спроектированы на основе танзанита – небольшого драгоценного камня диаметром около трех сантиметров, вживленного во внутреннюю сторону ладони. Такой кристалл имелся у каждого жителя с самого рождения, и именно благодаря природным свойствам этого камня, излучаемый им свет приобретал сапфирово-синий, а иногда и небесно-голубой оттенок. В основном, он выполнял две функции: информационную и идентифицирующую. Сложив и разъединив пальцы, над ладонью проектируется пользовательский интерфейс, где можно найти карту убежища со своим перемещением в реальном времени, сводку последних новостей и событий, библиотеку знаний и еще много чего полезного. Помимо прочего, он, наряду с Танзанитовым шпилем, являлся главным атрибутом Амаронта – его часто можно было увидеть в виде печатей на различных документах, стенах, предметах быта, одежде. Являлся пропуском в различные сектора и районы, а в измельченном состоянии использовался в качестве расходного материала на технологических производствах.
Поток людей хлынул на выход, ровным строем направляясь в общую столовую, состоящую из бесчисленного количества сплошных рядов столов и стульев, а также разделяющих их колонн с аппаратами выдачи еды. В начале каждого ряда на полу ярким цветом была выбита цифра – жестких правил рассадки людей не существовало, но люди все равно старались садиться на привычные им места. В столах же на одинаковом расстоянии друг от друга виднелись небольшие углубления – помещенные туда подносы загорались по контуру различными цветами. Зеленый – поднос пуст и прием пищи закончен, красный – порция осталась недоеденной. Человека, который ушел, не доев до конца, ждала штрафная санкция в виде нескольких часов исправительных работ. Не самое суровое наказание из возможных, да и случалось это довольно редко, так как размер порции рассчитывается индивидуально под каждого жителя. Порядок приема пищи в течение дня всегда был одинаковым: завтрак – пищевая таблетка, богатая белками и углеводами – быстро, сытно и без лишней мороки. Ужин – тоже дома, но приготовить его нужно самостоятельно, заранее выбрав нужные ингредиенты. Исключением был обед – он проходил в общей столовой, поэтому каждый день здесь собирался весь город. Дождавшись своей очереди, я подошел к распределителю и приложил ладонь.
– Приятного аппетита! – из глубины аппарата навстречу выехал именной поднос с едой, на краю которого красовалась миниатюрная баночка с густоватой жидкостью.
Миновав нескончаемые ряды столов, я уселся на свое место рядом с Джеки.
– А где все? Мы должны были прийти позже всех, – спросил я, помещая поднос в выемку.
Он лишь пожал плечами и облизнулся, предвкушая грядущую трапезу.
– Не-а. Еще рано, – сказал я, отодвигая от него еду.
– Зануда. Постой-ка. Где твой апельсин?
– Ты стабильно задаешь один и тот же вопрос примерно раз в месяц.
– Точно, как же я мог забыть, – рассмеялся он, перебрасывая фрукт из одной руки в другую. – Нехило тебя тогда раздуло. Единственный парень в городе с аллергией на апельсины.
– Не единственный, – буркнул я. – А тебе лишь бы позлорадствовать над другом.
Большая часть пищи в Амаронте выводилась искусственным образом – еда синтезируется из различных микроэлементов, минуя некоторые природные циклы. По внешнему виду и вкусовым качествам она ничем не отличалась от «настоящей», если не брать в расчет слегка вязкую консистенцию и легкое, практически незаметное, химозное послевкусие. Каждую неделю на подносы жителей случайным образом добавляется фрукт или овощ, выращенный в Небесных теплицах – и сегодняшний рацион был дополнен апельсином, на который, к моему величайшему сожалению, у меня сильнейшая аллергия. И все было бы ничего, но по невероятно странному стечению обстоятельств, вместо него на моем подносе всегда оказывается ненавистная баночка с… рыбьим жиром. Фрукт с естественным источником витамина С и желтоватая жижа, переполненная витамином Д – эту нелогичную замену объяснить было попросту невозможно. Я наотрез отказывался прикасаться к этому продукту – от одного запаха органы внутри буквально выворачивало наизнанку, но к счастью, на этот случай у меня всегда был… запасной план.
Джеки сглотнул слюну, пытаясь незаметно дотянуться до подноса.
– Хотя бы… кусочек.
– Стоять! – мои пальцы сомкнулись на его кисти, и еда застыла у раскрытого рта.
Его взгляд вспыхнул огнем, а скулы заиграли мышцами.
– С меня… хватит!
Молниеносное движение рукой. Взмах. Удар. Вилка впилась в мою шею. Растерянный, булькающий вздох. Это… конец?
– Бу-э, – хлюпнул я, роняя голову на стол и высовывая язык.
– Не-е-ет! – донесся знакомый голос откуда-то позади. – Кай… Кай, ты меня слышишь? – меня схватили за плечи, растрясывая замершее тело по сторонам.
– Гурни… это сделал… он, – напоследок прошептал я, поднимая трясущийся палец на своего убийцу.
– Еще один… свидетель.
Очередной взмах. Удар. Вилка прогнулась от соприкосновения с кожей, в мгновение становясь мягкой. Гурни с невозмутимым видом посмотрел на Джеки.
– Ага. Почти.
Я приподнял голову, прочищая горло. Джеки грустно вздохнул.
– Мог бы и подыграть.
– А ты еще меня называешь занудой.
– Поспешил. Беру свои слова обратно.
Напротив нас сел полноватый, но довольно коренастый парень, с собранными в небольшой хвостик волосами. Глубоко посаженные глаза, немного торчащие уши, мужественные черты лица, и длинный глубокий шрам на правой брови, плавно уходящий к виску. По своей натуре он был собранным и тихим, немного безучастным, чем являлся полной противоположностью Джеки – и особенно явно их отличия были видны в тех случаях, когда сначала нужно было подумать, прежде чем говорить. Но несмотря на свой спокойный характер, он все равно был душой нашей компании, и без его присутствия всегда становилось немного грустно и непривычно. Прошу любить и жаловать – Гурни, с необычной фамилией Циндер.
Он несколько раз зыркнул на нас исподлобья. Спустя несколько секунд здоровяк все же не выдержал, и из него выскочил громкий смешок, который он тут же попытался подавить, прикрывая рот кулаком.
– Как обычно. Два сапога пара.
– М-да, – протянул Джеки, подперев ладонью подбородок. – Технологии, которые мы заслужили.
– Говоришь так, будто жалеешь, что эти вилки ненастоящие. Ты меня пугаешь.
– Да нет, просто… кто бы мог подумать, что люди будущего будут бояться острых углов и столовых приборов. Видимо, где-то мы все же свернули не туда.
– Еще спроси, почему за четыреста лет население города не превысило десяти тысяч человек.
– Ага! И почему же?
Гурни с недоумением взглянул на меня, приподняв одну бровь.
– Не обращай внимания. Он сегодня сам не свой, – ответил я, переводя свое внимание обратно на Джеки. – Ты действительно решил задаться этим вопросом только сейчас?
– Лучше уж поздно, чем никогда.
– Справедливо.
Шутки в сторону – это действительно значимый вопрос, витающий в воздухе уже несколько столетий. Вопрос… на который до сих пор нет однозначного ответа. Вернемся к истокам. Техногенные и экологические катастрофы, войны за ресурсы, смертельные болезни – крупицы информации об этих тяжелых для человечества временах хранились в Реликвариуме, но их было недостаточно, чтобы собрать картину в единое целое. Все, что было достоверно известно, так это то, что после череды этих трагических событий, в две тысячи восьмидесятом году был возведен Амаронт. Первые жители были разморожены тридцать лет спустя – поровну женщины и мужчины, а их количество насчитывало около тысячи человек. Теперь по порядку. Где мы? Может быть, Земля. Может и другая планета. Кто мы? Последние люди, которые остались в этом мире, какое название бы он не носил. Зачем мы здесь? Выжить. Возродиться. Начать все с начала. И с этого момента становится все интереснее. Спустя четыреста лет новой истории, популяция человечества, живущего в самых комфортных и благоприятных условиях, зависла в районе десяти тысяч жителей. Этому поспособствовало множество искусственных факторов, претерпевших в течение времени огромное количество метаморфоз: на данный момент завести ребенка можно только при условии, что обоим родителям исполнилось тридцать два года – и только одного на семью, вне зависимости от обстоятельств. Практически все смерти в Амаронте происходили по естественным причинам, но если по воле случая столь долгожданное чадо все же умирало раньше срока – правила демографической политики продолжали действовать без исключений. И твой род, фактически… обрывался. Традиционные семейные ценности так же были отодвинуты на второй план. Если человек не желает создавать семью, он в праве прожить жизнь в одиночку – и как бы глупо и противоречиво это не звучало в сложившейся ситуации, такие случаи были далеко не единичными. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять – до ввода этих правил людей было гораздо больше, чем сейчас. Мы вымираем. Поколение за поколением. Спрашивается, для чего все это? Почему в городе, вместимость которого превышает нынешнюю численность в десятки раз, главной целью не ставится размножение? Ведь это и есть самый действенный способ… выживания. Ответы на эти вопросы не знает никто, кроме Сената – высшего органа управления Амаронта. Он состоит из десяти сенаторов – людей, которые общаются напрямую с системой: они управляют городом, распределяют задачи по приоритетам, контролируют производительность труда, руководят деятельностью стражей и утверждают новые законы и положения. Несколькими веками ранее, над сенатом главенствовал консул, но позже от этой идеи решили отказаться: как уже не раз показывала история, сосредотачивать власть в руках одного человека может быть крайне опасно. Попасть в Сенат можно лишь одним способом: выделиться в своей области и быть избранным на должность путем всеобщего голосования, проходящим каждые десять лет. Может возникнуть логичный вопрос – почему этот орган и должности носят древнеримские названия? Ответ довольно тривиален, и не несет в себе глубокого смысла: над входом в Танзанитовый шпиль зияет надпись на латыни: «Ответственность. Решительность. Искренность» – и такие послания из прошлого, оставленные нам основателями, были довольно повсеместны. Как таковое, изучение латинского не носило обязательный характер, но некоторые слова все же прочно закрепились в нашем повседневном лексиконе. К примеру, коммутаты – наша чисто формальная валюта, которую можно получить путем переработки, названа так в честь слова «сommutatio» – обмен.
– Ну что, кто-нибудь из вас соизволит ответить на мой вопрос? – вновь продолжил Джеки после небольшого перерыва.
– Сенат знает, что делает. Не стоит в этом сомневаться, – промолвил Гурни, оглядываясь по сторонам. – Но, если хочешь знать мое мнение насчет количества людей – я думаю, что в этом нет какого-то злого умысла или тайного заговора. Есть вещи, которые нам, простым смертным, не понять. Или не стоит понимать. А если ты все же хочешь порассуждать на эту тему… спроси лучше у нее.
Джеки мгновенно оживился, приподнимаясь со своего места.
– Мо-о-лли!
В нашу сторону направлялась девушка небольшого роста, со светлыми, слегка вьющимися волосами примерно до плеч, довольно густыми бровями, аккуратными чертами лица, миловидными круглыми очками и маленькими сережками. Молли Лайт – очень смышленая и любопытная, местами скрытная и застенчивая личность, чей характер раскрывается на полную лишь в кругу друзей – этим она максимально была похожа именно на меня. Светило современной науки, и, не побоюсь этого слова, настоящий гений. Спроси про Молли любого знакомого, и получишь один и тот же ответ – когда-нибудь эта девушка крупным шрифтом впишет свое имя в историю Амаронта. Как и у любого гения, у нее было много странных привычек. К примеру, она постоянно поправляла блестящую шпильку в волосах, когда собиралась что-либо сделать – приступить к работе или даже поглощению пищи. Но, можно сказать, такие повседневные ритуалы придавали некую «изюминку» ее загадочной и таинственной натуре.
– Не кричи так. На нас вся столовая смотрит, – прошептала она, пряча покрасневшие щеки.
– Скажи, почему людей в Амаронте так мало?! – ни на долю не снизив громкость голоса спросил Джеки.
– Ты действительно решил задаться этим вопросом… только сейчас?
Выстрел. Прямое попадание.
– И ты туда же!
Мы рассмеялись. Уголки ее губ слегка поднялись, а из груди вырвался тяжелый выдох. Но не от раздражения или смущения – она прекрасно осознавала, что была в своей тарелке. Рядом всегда нужны люди, которые вытащат тебя из зоны своего комфорта.
– Что ж, осталась последняя.
– Наша королева опять задерживается. Предлагаю пока обсудить, куда мы пойдем сегодня вечером. Надеюсь, никто не забыл? – спросил Джеки и внимательно посмотрел на каждого из нас. Мы отрицательно покрутили головами, делая вид, что ничего не забывали.
– Отлично. Идеи?
– Океанариум? – недолго думая выпалил Гурни.
– Ага. Можно.
– Решено. Сегодня в шесть, на нашем месте, – подытожил Джеки, замечая мое смятение. – Только не говори, что ты сегодня хотел задержаться на термостанции.
– Вы сегодня оба там? – удивленно спросила Молли.
– Ого. А я думал, что это мне не повезло попасть в распределительный отсек, – дополнил Гурни.
– Мы с Каем счастливчики. Но! Лично я не мазохист и оставаться там дольше, чем требуется, определенно не стану, – поставил точку Джеки, вновь прожигая меня взглядом.
– Ну-да, ну-да. Хотел переработать сегодня пару часов, но я решил это еще до сегодняшнего распределения. С местом не повезло. Ничего страшного, не помру.