Царство Небесное силою берется

"Многие говорят: «кто покажет нам благо?»Псалтирь 4 : 7#южнаяготика #жесть #насилие Религиозно озабоченный маньяк одержим идеей похитить маленького ребенка, чтобы воспитать из него будущего великого пророка. Первому из мальчиков удается вырваться, но ядовитые семена, как мы знаем, всегда дают свои всходы. Так или иначе При попытке спасти другого неудачливый спаситель получил две пули и потерял ухо. Ребенок прожил на заброшенной ферме до 14-и лет. Без семьи. Без школы. Без друзей. Только мальчик и старый Таруотер, бесконечно рассказывающий библейские истории под стакан самогона.И если вы уже себе представили триллер в духе Стивена Кинга, то зря. Эти факты лишь завязка сюжета и самый верхний смысловой слой.#психомахия #фанатизм В небольшой по объему книге происходит множество событий – и уже упоминавшиеся похищения детей, и поджоги, и смерти, и путешествия, и даже сексуальное насилие. Но главное – это то , что совершается в умах, сердцах и душах героев. У древних греков было понятие «психомахии» – душевной борьбы, которая всегда не на жизнь, а на смерть. Фланнери О’Коннор гораздо больше, чем внешние вещи, интересуют сдвиги сознания, душевные сдвиги, внутренняя психическая динамика героев. Этим героям чуждо чувство меры. Причем, в равной степени, как фанатично верующему старику Таруореру, так и убежденному атеисту Рейберу. Если Таруотер был одержим идеей крестить младенцев и тем приобщать их к Царствию Небесному, то Рейбер столь же бескомпромиссно решает в отношении своего сына:"Он никогда не будет крещен просто из принципа. Во имя величия и достоинства человеческого он никогда не будет крещен."Большая ли между ними разница? И да и нет? Один шел по пути действия – странного, противозаконного, но продиктованного страстной верой, непреодолимой внутренней потребностью. Путь другого – полной отрицание (или же подавление) сильнейшей потребности в вере и в наполнении жизни высшим смыслом. В итоге – жизнь «в футляре» аналитических умозаключений, вроде бы и правильных, но лишенных всякой связи с эмоциональной сферой, а, значит, пустых, выхолощенных и не дающих сил жить. Лишь в редкие моменты дикой прорывающейся наружу ярости Рейбер способен ухватить истину за хвост:"Учитель ухватился за стол, как будто собирался швырнуть его в мальчика. – Черт тебя подери! – сказал он хриплым прерывистым голосом. – Оно сидит и в тебе, и во мне."А, вот, 14-летний главный герой Фрэнки, стоящий на перепутье:"-Что будешь делать дальше?–Подожду,пока со мной что-нибудь сделается.–А если ничего не сделается?–Тогда сделаю это сам."#необратимость #выборИтак, судьба или свободный выбор человека? Сможет ли Фрэнки перечеркнуть (осмыслить, переработать) свой детский опыт и пойти дальше другим путем? Или, хотя бы, просто дойти дальше Мы наблюдаем его бунт, сжигание за собой мостов, его злость, смятение, сомнения, тревогу… А ведь Фрэнки «одной крови» и со старым одержимым Таруотером и с рациональным атеистом Рейбером, это «дитя шлюхи», которому предопределена (предопределена ли?) судьба пророка. Это ребенок, о которым женщина с говорящим именем Берника Пресвитер сказала, что: «…У него был взгляд не ребенка, а взрослого; взрослого, пораженного неизлечимой душевной болезнью. Такие лица она видела на каких-то средневековых картинах, где мученикам отпиливали руки и ноги, а по выражению их лиц было понятно, что ничего существенного они не теряют.»Может ли вообще этот подросток выбирать? Или же он также «помечен судьбой», как и душевнобольной малыш Пресвитер?#символизм #метафизическийреализмФланнери О’Коннор писала, что на неё повлиял Гоголь. И действительно очень редко можно встретить текст, где внимание к мельчайшим бытовым деталям незаметно для читателя перерастает в гротеск и где гиперболизация делает реализм только глубже и объёмнее. Текст «Царствия…» наполнен символами – «хлебы и рыбы», фантастический голод Фрэнки, соединенный с невозможностью принимать городскую пищу, кресты, могилы, костры, вода, младенцы. Маленький Пресвитер как «совершитель» священнодействия: причащения и крещения. Самые обычные предметы также имеют символическое измерение – слуховой аппарат, очки, шляпа… Всё это – лишь малая часть того, что мне удалось «считать». Определенно, этот роман не столько для чтения, сколько для перечитывания.#горетьмневадуВ «Царствии…» совсем мало персонаже: для главных хватит пальцев одной руки, если вспомнить всех второстепенных – пальцев двух. И никто из них не вызывал у меня чисто человеческого сочувствия и симпатии. Кроме, разве что … «друга», «чужого», голоса, порой звучавшего в голове Фрэнки Таруотера. Мало того, что этот тип казалмя мне самым здравомыслящим, так у него еще отличное чувство юмора. Именно он впервые заметил мальчику:"Господи ты боже мой, вздохнул чужак, у меня твой Иисус уже вот где сидит. А у тебя что, нет?"Тот же друг призывал Фрэнки к критическому взгляду на «пророческую» деятельность деда:"Единственное, на что годен пророк, – так это признать, что кто-то другой – дурак или шлюха."Да, пожалуй, где-то «друг» перегибал палку, но, на мой взгляд, лучшего советчика у Фрэнки не было. И, представьте, как я была ошеломлена, когда из рецензии cadien узнала, что:"А голос «друга» Таруотера, как она сама признавалась в письмах друзьяv, есть не кто иной, как дьявол собственной персоной"#финалвынесмнемозгФинал такой, что с силой захлопываешь книгу и не можешь ни вдохнуть ни выдохнуть. Ну как так?!?, – кричит внутри меня дьявол внутренний голос. Прихожу в себя. Начинаю дышать. Ищу точную цитату, вынесенную в заглавие романа. Ключ – здесь. «От дней же Иоанна Крестителя доныне Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его, ибо все пророки и закон прорекли до Иоанна»Что ж, позиция автора ясна и определенна. Но это не моя позиция.

Господи ты боже мой, вздохнул чужак, у меня твой Иисус уже вот где сидит. А у тебя что, нет?Тяжелая проза, не для всех. Многим эта книга покажется непреодолимо унылой и гнетущей. При чтении очень сложно поверить, что сама автор была ревностной католичкой – настолько неприкрытой кажется сатира на всю религию. И лишь в самом конце понимаешь, что О'Коннор все это время вела своего героя по одному определенному маршруту, и конец книги не мог быть никаким другим.На первый взгляд, «Царство небесное» повествует о (само)разрушительной силе фанатизма. Отправной точкой всех событий является безумный старик Таруотер, которому лишь бы похитить какого-нибудь ребенка, крестить его и воспитать пророка. Да, можно подумать, что здесь больше комизма, но в действительности, хоть старик и умирает в самом начале книге, его пагубное влияние тянется на протяжении всего сюжета; он поработил разум не только своего внучатого племянника, главного героя книги, но и учителя, который приходится ему племянником в первом поколении.Оба этих персонажа – молодой Фрэнсис Таруотер и Рейбер – все время пытаются доказать себе, что свободны от влияния деда и вольны сами решать, как им поступать. Первый прожил вместе со стариком всю свою жизнь, и теперь его неповиновение проявляется деструктивно – он отрицает все, что попадается ему на пути, пытается делать суждения, исходя лишь из своего скудного жизненного опыта, и даже решается на такой отчаянный шаг, как сходить в молельню пятидесятников, чтобы «плюнуть им в рожи». Неповиновение второго проявляется конструктивно – он пробыл с безумным стариком лишь несколько дней, но ему потребовалось несколько лет, чтобы подавить в себе посеянные ростки сомнений и, как ему кажется, стать свободным. Но в действительности его до сих пор преследует лицо старого Таруотера, он до сих пор не может избавиться от наваждения. Рейбер пытается упорядочить окружающих мир, превратить его в столбики информации в своей голове. Однако он по-прежнему глух к окружающему миру, и эта деталь подчеркивается его неизменным спутником – слуховым аппаратом.Мысли Рейбера сначала казались мне правильными: он отрицает упование на высшие силы и верит, что всего в жизни можно достичь самому. «Мой удел в этой жизни в том, что я сам могу сделать для себя и своих близких, и этим уделом я вполне доволен. Этого достаточно, чтобы быть человеком,» – говорит он. Но чем дальше, тем яснее становится одно: Рейбер не менее одержим, чем его родственники, только по-другому. Он одержим ненавистью (и лживой любовью) к своему слабоумному сыну; одержим попытками избавиться от дядиного влияния и т.д. Его история заканчивается так, как и должна была: учитель понимает, что внутри он пуст и не способен ни на какие чувства, что все эти годы он обманывал самого себя.Сложнее и, на мой взгляд, не так правильно заканчивается история Таруотера. Между прочим стоит отметить, что О'Коннор характерно малое количество действующих лиц – здесь их еще меньше, чем в «Мудрой крови». Весь путь мальчика – это борьба между добром и злом. Он и его дед постоянно сравниваются с различными пророками, проблема лишь в том, что паренек не получает никаких откровений от Господа. Да еще как на зло он постоянно слышит чей-то голос, который якобы хочет ему помочь и при этом высмеивает его убеждения. Таруотер пытается сбежать от своей судьбы, хотя знает, что это бесполезно. Он сжигает (как ему кажется) тело своего деда и дом, где они жили, чтобы стать свободным, но в конце концов возвращается туда, откуда начал, чтобы родиться заново и понять свое предназначение. Он избегает слабоумного Пресвитера, которого ему якобы нужно крестить, но в конце концов непроизвольно проводит этот обряд. И тут возникает вторая смысловая линия произведения – неотвратимость судьбы, предначертанной нам свыше.И под конец про это самое «свыше». Автор изобразила Бога и его последователей во всей их неприглядной красе. Даже само название говорит нам о том, что главный наш удел – это страдать в жизни земной, чтобы потом обрести жизнь вечную. В этом плане много внимания отводится еде: старый Таруотер стремится в рай вкушать «хлеба преумноженные и рыбы разделенные»; учитель питается чем попало и не верит во спасение; молодой Таруотер начинает испытывать приступы отвращения к людской еде и страдает от голода. Но так ли уж желанно это царство небесное и почему мы должны платить за него такую цену? Даже тень Иисуса описывается в романе как «кровоточащая, смрадная, безумная» – причем дважды. Голос в голове Таруотера постоянно повторяет, что нет никакого спасения, нет никаких пророков и уж тем более хлебов преумноженных. И тут мы подходим к финалу, напряжение которого доходит чуть ли до апокалиптического уровня и который лично мне не пришелся по душе. Мальчик, осквернив не только свою душу и свои мысли, но и подвергнув осквернению тело свое, наконец находит истинный путь: его ждут дети Божьи. И вот этой-то развязкой автор словно говорит: да, все эти страдания стоят того, чтобы вознестись в царство небесное. А голос «друга» Таруотера, как она сама признавалась в письмах друзьяv, есть не кто иной, как дьявол собственной персоной, которого мальчишка сжигает вместе с лесом, после чего навеки переходит на сторону «добра».Стал бы я советовать эту книгу кому-нибудь? Определенно нет. Понравилась ли она мне? Определенно да. Такую прозу нужно читать, чтобы выбивать себя из зоны комфорта, покидать на время привычный мир интересных книжек любимых авторов – и вместо этого страдать с героями О'Коннор, и рвать собственную душу в клочья, и задумываться над поднимаемыми вопросами, как бы трудно это ни казалось.

Фрэнсис Марион Таруотер – четырнадцатилетний главный герой романа. Младенцем он был похищен своим двоюродным дедом Мейсоном Таруотером и вырос в глубинке в поистине пуританских условиях. Ко всему прочему дед внушил Таруотеру, что он – избранный богом пророк, который однажды услышит глас божий и поведет паству к искуплению. Завязкой романа становится смерть деда. Таруотер хоронит его и, загоревшись идеей доказать, что он сам может избрать свой путь, отправляется в город на поиски дяди. Рейбер – его единственный живой кровный родственник, которого в детстве Мейсон тоже выкрал из семьи с целью обратить его в свою веру, но потерпел неудачу.Как и обещает аннотация, битва ведется за душу Таруотера. С одной стороны – сумасшедший дед с его проповедями, оставивший глубокий отпечаток в жизни героя. С другой стороны – атеист (на первый взгляд) Рейбер, мечтающий вылечить Таруотера от его “недуга”, привести его к свету разума, к знаниям. Вместе с Рейбером живет его умственно отсталый сын Пресвитер (и простите, не могу молчать, но побурчу насчет перевода: очень я не люблю, когда имена “адаптируют” на русский язык; в оригинале имя ребенка – Бишоп; если у читателя не срабатывает “bishop = епископ”, не факт, что сработает редкое пресвитер). Есть еще загадочный друг, внутренний голос Таруотера, который подзуживает его, подталкивает к дурным поступкам. Таруотер пытается найти себя, понять, кто он такой без влияния деда, но выходит у него так себе: его взгляд то и дело задерживается на Преситере, одна его часть призывает крестить его, вторая – убить. Рейбер в “очеловечивании” Таруотера проваливается, возможно потому, что сам борется: религиозное началов нем вовсе не побеждено, как он сам заявлял.В конце концов Таруотер поддается внутреннему голосу: он убивает Пресвитера, утопив его, но в то же время случайно его крестит. В ужасе он бежит, попадает в переделку, подвергается изнасилованию, но это парадоксальным образом не убивает его, а перерождает. Пережитое насилие становится прозрением: в насильнике он узнает истинного врага (дьявола; недаром в описании друга и насильника есть переклички, а то, что за образом друга скрывается Сатана, позднее подтвердит сама автор) и понимает, что от судьбы не убежать. Так рождается пророк. Вот уж действительно “Царство небесное силою берется”.Это мой первый опыт знакомства с американской южной готикой. Нищета, насилие, темы безумия и отчужденности от людей, и, конечно же, глубокая религиозность. Фланнери О'Коннор была набожной католичкой, и этот роман отразил религиозность писательницы мрачно и живо. Центральной темой несомненно становится тема господства судьбы над светскими устремлениями (поистине в античных масштабах, где от рока и судьбы точно также нельзя убежать). Поразительно, что разрушительное в итоге становится в поэтике О'Коннор избавлением от грехов: Тароутер спасается, только пройдя через убийство и собственную боль. Рейбер, что примечательно, наоборот, гибнет: смерть сына не вызывает в нем никаких эмоций; нет катарсиса, нет перерождения. Этот роман – жуткая, странная, но поэтичная картина.