Слышащий

Robert R. McCammon

The Listener

© 2018 by Robert R. McCammon

© А. В. Третьяков, перевод, 2021

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2021

Издательство АЗБУКА®

* * *

Часть первая. Мужчина с ангельским лицом

Глава 1

Пути Дьявола неисповедимы. Он может овладеть душой как мужчины, так и женщины. Дьявол вездесущ и многолик: ему сослужат службу и жесткая пружина в сиденье машины, и мошка в глазу, и удар полицейской дубинки по прутьям тюремной камеры, и вспышка молнии, и глоток паршивого виски, и яблоко, сгнившее в корзине свежих фруктов, и ремень, которым порют ребенка. Дьявол может затаиться и в коробке с дешевыми Библиями, что пухнут от жары на заднем сиденье выгоревшего на солнце зеленого двухдверного седана «окленд», который за восемь долгих лет службы не развалился лишь потому, что местами приржавел как следует, да кое-где был вовремя прихвачен проволокой.

На этот раз Дьявол и в самом деле оказался именно там.

За рулем автомобиля восседал мужчина с ангельским лицом. На вид ему было лет тридцать с небольшим. Блондин. Волосы кудрявые, коротко подстриженные. Глаза серые, цвета летней дымки. Лицо красивое, но скорбное – с глубокими складками у рта. Одет он был в идеально отглаженные белоснежные брюки и накрахмаленную сорочку с плиссированной планкой. Поперек узкого черного галстука блестел серебряный зажим в форме молитвенно сложенных ладошек. На растрескавшемся кожаном сиденье лежали белый пиджак и соломенная шляпа-федора с черной лентой. Руки на руле седана были мягкими; физический труд явно придумали не для этого человека: рыть канавы за доллар в день под палящим техасским солнцем, превращающим людей в ходячие трупы, он определенно не собирался. А тяжелые времена надеялся пережить, полагаясь на ум и смекалку.

Имелась, правда, одна загвоздка: времен лучших он отродясь не знал.

На своем видавшем виды автомобиле мужчина ехал по изрытой колеями дороге, прорезавшей сосновый лес. Под правым локтем водителя лежала нарисованная от руки карта, на которой он чернильными крестиками отметил нужные городки и фермы. Первая ферма уже совсем близко, но остановок запланировано много, так что километраж «окленду» предстоит накрутить нешуточный.

Белоснежная сорочка намокла от пота. Вздохнуть полной грудью не получалось. Ветерок, задувавший в салон автомобиля, совсем не освежал. Воздух был пропитан запахом гниющих персиков. Этот сладковатый аромат будил в мужчине с ангельским лицом смутные воспоминания, но он гнал их прочь.

«Человеку будущего не пристало думать о прошлом, – рассуждал он. – Выжить в этом старом жестоком мире можно только одним способом. Нужно уметь сбрасывать кожу, как змея, и никогда не останавливаться: скользить от камня к камню, от тени к тени, чтобы не стать добычей других хищников».

Шла первая неделя июля 1934 года. Почти пять лет минуло с тех пор, как 29 октября грянул Черный вторник – Биржевой крах 1929 года – и отправил экономику страны на дно. Рынок ценных бумаг рухнул, точно карточный домик. Банки закрывались один за другим. Распахнутые окна Уолл-стрит приглашали разорившихся богачей попытать счастья на том свете. Как только окошки касс, до этого щедро сыпавшие долларами, захлопнулись, сотни предприятий прогорели. Долги росли как на дрожжах, повсеместно арестовывалась недвижимость. На фоне всеобщего краха – и рынка ценных бумаг, и банков – казалось, что наступившая зима выдалась по-особенному холодной, а последовавшее за ней лето – исключительно жарким. На пораженные засухой Великие равнины налетели сильные ветра. Пыльные бури уничтожили все фермерские поля. Жители еще вчера процветавших американских городов остались без работы. В поисках лучшей доли сотни тысяч бродяг мыкались по стране: кто на товарняках, кто на своих двоих, а кто на едва живом автомобиле или грузовике.

И ни конца ни края не было видно этому жалкому существованию. Развлекательные радиопередачи вроде «Шоу талантов майора Боуза», «Американские пляски в амбаре», «Дуэт комиков Эймоса и Энди», «Одинокий рейнджер» и «Бак Роджерс в XXV веке» лишь ненадолго скрашивали тяжелую жизнь. Голоса ведущих, доносившиеся из ламповых радиоприемников, звучали весело и беззаботно, но мир за окном лежал в руинах. И даже пламенные речи президента Рузвельта особых надежд в сердца людей не вселяли. Экономический кризис разрушил прежний мир до основания. Но свято место пусто не бывает, и за строительство нового мира взялись предприимчивые Сталин и Гитлер.

Несмотря на все невзгоды, несмотря на палящий зной – на капоте автомобиля можно было жарить яичницу, – мужчина за рулем зеленого выгоревшего «окленда» чувствовал себя превосходно. Как говорится, еще утром при гроше, а уже к вечеру – в барыше: накануне наш герой наварился почти на тридцать баксов. По такому знаменательному случаю он заехал в центральное кафе Хьюстона и побаловал себя бифштексом с картофелем фри. Поужинав, мужчина с ангельским лицом обсудил новости с бродячим торговцем. «Поймает ли полиция похитителей малютки Линдбергов?» – вот вопрос, волновавший тогда многих. Об этом преступлении века – так его окрестили, ни больше ни меньше, – трубили на каждом углу еще с мая прошлого года. Про полуразложившийся труп ребенка с размозженной головой, найденный в поле неподалеку от дома Линдбергов, не слышал по радио или не читал в газетах только глухой или слепой.

Мужчина с ангельским лицом плевать хотел, поймают преступников или нет. «Кровь в этом мире всегда лилась рекой, – считал он, – так было и будет. А Линдберги сказочно богаты и уж как-нибудь да переживут утрату. Подумаешь, первенец погиб! Ну, родят себе еще парочку детей!» А похитителей он нисколько не осуждал: отчаянные времена требуют отчаянных мер.

«Окленд» вынырнул из тени сосен, перевалился через железнодорожные пути, миновал изрешеченный пулями ржавый знак городка Фрихолд и снова скрылся под прохладной сенью. Так наш герой и ехал: скользил, как змея, из тени в тень.

Дырявый дорожный знак навеял мысли о Бонни Паркер и Клайде Бэрроу. «Вот это я понимаю! – подумал он. – Похищение сопляка Линдбергов и близко не стояло с подвигами Бонни и Клайда!»

Мужчина с ангельским лицом интересовался похождениями криминальной парочки с того дня, когда газеты впервые опубликовали их снимки. На пленке фотоаппарата, забытого преступниками в спешно покинутом логове в городке Джоплин, Бонни и Клайд дурачились, позируя с револьверами и дробовиками. Наш герой следил за ними вплоть до самого конца, пока их не изрешетили, точно этот дорожный знак.

«Хорошо, что газетчики не подкачали и осветили все подробности, – думал он. – А копы-то каковы! Интересно, правду писали, будто полицейские даже оглохли от стрельбы? Это ж надо догадаться: напасть вшестером на двоих! Дыр в беднягах наделали столько, что бальзамировщик потом всю голову себе сломал. Эх, до чего жаль ребят!» – сокрушался мужчина за рулем седана.

Новости о грабежах, убийствах и прочих бесчинствах банды Клайда Бэрроу были для него глотком свежего воздуха. Но он прекрасно понимал, что везение не вечно: рано или поздно Бонни и Клайд все равно попались бы.

«Но судьбы этих двоих достойны уважения, – заключил мужчина, – а их пример весьма показателен: страна изменилась, люди устали молчать. Поэтому иногда, чтобы тебя услышали, можно и стрельбу устроить. Выбора-то особо и нет: либо ты простой скучный обыватель, либо ты крутой, но вне закона. И какие бы крепкие стены ни возводили вокруг Бонни, Клайда и им подобных, они найдут способ взорвать все к чертовой матери и вырваться на свободу любой ценой, даже ценой собственной жизни».

Затем мысли его переключились на Джона Диллинджера, за подвигами которого следить было не менее интересно: «Этот неугомонный сукин сын копам пока не по зубам! С апреля Джонни залег на дно, но это не беда: рано или поздно он наведет шороху и вновь появится на первых полосах газет!»

Городок Фрихолд возник впереди совершенно неожиданно. Первое, что бросилось в глаза, – это церковь из красного камня на фоне вечно зеленого соснового леса. Возле церкви небольшое кладбище. Посреди кладбища статуя простирающего руки Иисуса. Мужчина взял вправо, и «окленд», позвякивая внутренностями, покатился в сторону одиноко стоявшей бензоколонки «Тэксако». Бак автомобиля был почти полон: водитель седана заправился еще вчера в Хьюстоне. Кроме того, он всегда возил в багажнике запасную канистру бензина. Мужчина подъехал к заправке и затормозил. Двигатель глушить не стал. Через пару мгновений появился паренек, прихрамывающий на правую ногу, обутую в специальный ортопедический ботинок на платформе. На ходу вытирая руки о масляную тряпку, парнишка поковылял к «окленду».

– Доброго утречка, сэр. Моторчик-то надо бы приглушить! Сколько вам залить? – спросил он.

– Бензин мне не нужен, – мягко ответил мужчина. Южный выговор придавал его голосу аристократическую изысканность и мелодичность. – А вот кое-какая информация очень пригодилась бы. Не подскажешь, как проехать к Эдсонам?

– Вы про семейство Тоби Эдсона?

– Ага.

– Так-с… Рулите сначала вон туда по Фронт-стрит: первый перекресток не ваш – это Вахаума-стрит; доезжаете до второго перекрестка и поворачиваете направо – это будет Шестидесятое шоссе. Так вот, километра полтора… нет, пожалуй, все-таки два, по нему едете, и как только увидите слева почтовый ящик Эдсонов, вы на месте!

– Премного благодарен. – Мужчина вытащил из брюк блестящую пятицентовую монетку и положил ее на грязную ладонь паренька. – Держи, это тебе за беспокойство.

– Спасибо, сэр, – сказал служащий бензоколонки и вдруг нахмурился. – Слушайте, ежели вы к Тоби по какому делу, то… боязно и говорить-то вам, но он это… в общем, того… На прошлой неделе еще преставился. В четверг схоронили. Сердце беднягу подвело.

– Вот те на! – ахнул мужчина. – Грустная весть, конечно, но моим делам она не помешает. Глядишь, я утешу там кого. Хорошего дня, сынок. – С этими словами он кивнул, включил передачу и тронулся.

Ничего особенного Фрихолд собой не представлял: обыкновенный городишко с пыльными витринами и с наглухо закрытыми ставнями окнами домов. Обогнав на Фронт-стрит фермера, правившего повозкой с дынями, наш герой вскоре увидел забегаловку «У Бетси». Рядом стояли парочка неизвестных моделей драндулетов и потрепанный «форд», переделанный местными умельцами в пикап. На скамейке у кафе сидели два пожилых джентльмена в комбинезонах и соломенных шляпах, внимательно наблюдая за приближающимся бледно-зеленым «оклендом». Водитель седана дружелюбно помахал им рукой, а они, конечно же, помахали в ответ.

Свернув на Шестидесятое шоссе, мужчина с ангельским лицом увидел знак, снимающий ограничения скорости, и поддал газу. Когда через пару километров и в самом деле обнаружился почтовый ящик Эдсонов, он крутанул руль влево и, съехав на грязную дорогу, покатил к дому, поднимая клубы пыли. Несколько мгновений спустя сосны расступились, и дорога побежала по лугу. Впереди, под сенью огромного дуба, белел дом Эдсонов. Неподалеку в загоне паслись коровы, а метрах в пятидесяти высился обветшалый амбар. Мужчина подъехал к дому, заглушил двигатель, подхватил белый пиджак, федору и, отлепив вспотевшую спину от кожаного сиденья, выбрался из «окленда». Он надел шляпу, влез в пиджак, поправил галстук и воротничок – словом, прихорошился настолько, насколько это вообще было возможно после такой тряски по изнуряющей жаре. Затем осмотрелся. Взгляд его задержался на покрышке, привязанной к нижней ветке дуба. Воображение тут же нарисовало картину: детишки Эдсонов, Джесси и Джоди, спасаясь от дневного зноя, играют в тени дуба, где царит приятная прохлада. Сетчатая входная дверь скрипнула, и наш герой увидел настороженное лицо замученной жизнью женщины.

– Доброе утро. Могу я вам чем-то помочь?

– Да, мэм. Думается мне, что можете. Это ведь дом Эдсонов, так?

– Все верно.

– У меня тут есть кое-что для вас и ваших детишек, – объявил мужчина с ангельским лицом и подошел к пассажирской дверце «окленда», скрывшись в облаке все еще клубящейся и сверкавшей на солнце дорожной пыли.

– Что, простите?

– Кое-что для вас и ваших детишек, – повторил он.

Мужчина открыл пассажирскую дверцу, наклонил спинку сиденья, вытащил из коробки Библию и быстрым движением сорвал желтую бирку с цифрой 1. Ярлычок бросил под сиденье, а книгу сунул в белый картонный, «под кожу», футляр с двумя тисненными золотом словами: «Священное Писание». После чего захлопнул дверцу автомобиля и, придав лицу подобающее ситуации выражение, направился к вдове Эдсон.

– Соболезную вашей утрате, мэм, – произнес он и склонил голову. – На заправке я узнал про постигшее вас горе.

– Тоби похоронили в прошлый четверг, – сказала женщина.

Мужчина внимательно осмотрел ее: светлые волосы, бледное вытянутое лицо, острый нос, ввалившиеся глаза…

«Дверь придерживает правой рукой, – насторожился он, – не исключено, что в левой пистолет, а то и дробовик…»

– Чего вам надо? – прервала его размышления хозяйка дома.

Выждав пару секунд, он ответил:

– Что ж… непростое времечко для вас настало, мэм! Уж кому, как не мне, знать, насколько тяжко вам сейчас…

Тут мужчина замолк. Послышался топот, и в следующее мгновение рядом с юбкой вдовы возникли двое белобрысых ребятишек. Джесси с виду было лет восемь, а Джоди выглядела лет на одиннадцать или двенадцать.

«Не чумазые, опрятно одетые, – подумал он, – но до чего же худющие: просто кожа да кости. Видать, жизнь у них не сахар».

Дети уставились на гостя, разглядывая его с таким изумлением, точно он с луны свалился.

– Разрешите, я подойду к вам, мэм? – спросил он.

– Что вам надо? По всем счетам в этом месяце у меня заплачено. Моя совесть перед банком чиста!

– Мэм, в этом я ни секунды не сомневался, равно как и в том, что она чиста перед Господом Богом нашим и сыном его Иисусом Христом.

– Что? – растерянно моргнула собеседница.

– Позвольте объяснить, мэм, – произнес мужчина с ангельским лицом и поднял Библию в белом футляре. Прежде чем шагнуть, он помедлил, чтобы женщина как следует разглядела книгу. И как раз в этот момент со стороны амбара раздался собачий лай.

– Дотти соскучилась по щеночкам, – сказала мать детям, даже не взглянув на них: все ее внимание занимал белый футляр в руках незнакомца. – Давайте-ка отнесите их обратно.

– Ну, ма-а-ам, мы же только-только забрали их у Дотти… – начал было канючить Джесси, но женщина шикнула, и он замолчал.

Мужчина, расплывшись в приторной улыбке, дожидался окончания маленькой семейной драмы. Приглядевшись, он заметил в руках у каждого из ребят по щенку: один был темно-коричневый, а второй – чуть посветлее, с бежевыми пятнышками вокруг глаз.

– Какие малыши, – засюсюкал мужчина, все еще приторно улыбаясь. – Ну до чего же миленькие!

– У нас их целых шесть! – вытянув руки, чтобы гость лучше рассмотрел, воскликнул Джесси. – Только-только родились! С пылу с жару!

«С пылу с жару! – мысленно восхитился водитель „окленда“. – Видать, любимая присказка покойного папашки!»

– А ну, цыц! – велела детям вдова Эдсон. – Ступайте, кому сказано!

Джесси нехотя поплелся к амбару.

– Погоди, возьми заодно и Долли! – Джоди поцеловала щеночка в нос и отдала его брату.

Держа в каждой руке по щенку, мальчик с величайшей осторожностью двинулся к амбару, откуда доносился отчаянный лай Дотти.

А девочка между тем встала рядом с матерью, стиснула зубы и принялась буравить незнакомца голубыми глазами.

– Вы сказали, будто у вас есть для нас кое-что? – нетерпеливо спросила женщина.

– Конечно! Сейчас все объясню! – ответил мужчина и улыбнулся Джоди, но, обнаружив на ее личике непроницаемую маску, мгновенно переключился на вдову Эдсон: – Для начала, мэм, позвольте представиться. Вот. – Он протянул женщине визитку, отпечатанную прошлой ночью в мотеле. («С пылу с жару», – как сказал бы Тоби Эдсон.)

Визитку взяла Джоди.

– Так, мама, здесь написано, что его зовут Джон Партнэр, – прочитала девочка. – А еще тут говорится, что он президент компании «Священное Писание от Партнэра» в Хьюстоне.

– Так и есть, – закивал мужчина. «Вдова не умеет читать! Вот так облом!» – забрав визитку, подумал он и продолжил: – Как я уже говорил, мэм, времена наступили трудные, но мне почему-то кажется, что я смогу вас утешить. Я привез Золотое издание Библии, которое ваш супруг заказал еще в прошлом месяце.

– Чего мой муж заказал?

– О… я понимаю! Тоби вас не предупредил, да?

– Вот что, мистер Партнэр, – процедила вдова Эдсон, не на шутку разозлившись. – Если вы сейчас же не объясните мне, какого рожна вам тут надобно, – я за себя не отвечаю!

– В прошлом месяце ваш муж заказал специальное издание Библии и выслал задаток – один доллар, – сказал Джон Партнэр. – Тиснение сделали золотом, как он и просил. Товар я пообещал доставить лично. – С этими словами он сдвинул федору на затылок, достал белый платок, отер пот со лба и глянул на часы. «Черт возьми, только начало десятого, – подумал он, – а жара уже невыносимая!» – Надо полагать, что вы не в курсе дел мужа?

– Золотое издание Библии, говорите? – протянула женщина, и глаза ее налились кровью. – Нет. Ничего подобного я от Тоби не слыхала. Вы хотите сказать… что он послал вам целый доллар? Да еще и почтой?

– Да, мэм. Наверное, увидел рекламное объявление в местной газете, – ответил Партнэр, и внутри у него все сжалось: «Если покойный Тоби не умел читать, то моя песенка спета».

Но вдова молчала как громом пораженная, и Джон Партнэр, не давая измученной горем женщине опомниться, принялся ковать железо, пока горячо:

– Миссис Эдсон, мне кажется… супруг хотел вас удивить. Мог он приготовить подарок, скажем, на день рождения или на годовщину свадьбы? – Собеседница не отвечала, и мужчина с ангельским лицом заговорил слащавой скороговоркой: – Или, может… он предчувствовал конец? Многие заранее знают, когда пробьет их час. Умирая, люди нередко слышат голос Господа Бога нашего Иисуса Христа. Мне часто рассказывают подобные истории, и я искренне в них верю. Спаситель подсказал Тоби, что дни его на земле сочтены. Именно так Всевышний и проявляет любовь. И Тоби, преисполненный божественной любви, в последние минуты жизни захотел поделиться ею с самыми близкими людьми: женой и детьми. Взгляните, пожалуйста, на дарственную надпись, которую ваш супруг попросил сделать.

– Я не… – начала было вдова Эдсон и умолкла, тяжело вздохнув. – Я не очень сильна в грамоте, сэр. Не могли бы вы прочитать вслух? – наконец сказала она и поморщилась, будто признание причиняло ей не только нравственное, но и физическое страдание.

– Ну разумеется, – кивнул коммивояжер и отметил, что Дотти прекратила лаять.

«Похоже, собачья семья воссоединилась, но Джесси возвращаться не спешит, – подумал Джон Партнэр. Пристальный взгляд Джоди нервировал мужчину, и он всей душой желал, чтобы девочка присоединилась к брату. – Ну да ладно, – успокоил он себя, – я и не из таких переделок выходил. В конце концов, это мой хлеб».

Он извлек Библию из футляра, открыл страницу с дарственной надписью, куда заранее вложил квитанцию, и с чувством продекламировал:

– «На долгую память моей дорогой семье: жене Эдит, дочке Джоди и сыну Джесси от любящего мужа и отца». – После чего протянул вдове квитанцию. – Здесь указано, что 12 июня, но дата неточная, моя секретарша, судя по всему, ошиблась: мы получили от Тоби Эдсона из города Фрихолд, штат Техас, задаток в размере одного доллара.

Вдова Эдсон взяла квитанцию, посмотрела на нее бессмысленным взглядом и передала дочери. Джоди прочитала текст со скрупулезностью, которой мог бы позавидовать самый дотошный юрист.

– Я… э-э-э… Я даже не знаю, что и сказать, – отозвалась Эдит.

– Я понимаю, – произнес Партнэр и украдкой, точно кредитор, оценивающий, что можно прибрать к рукам, оглядел их дом. – Обычно мы берем еще пять долларов, включая стоимость доставки, но…

– Еще пять долларов? – переспросила Эдит, не веря своим ушам.

– Да, мэм, именно так. Золотое издание Библии стоит шесть долларов. Эта священная книга – удачное вложение денег. Она послужит верой и правдой всем следующим поколениям Эдсонов. Пять долларов, и Библия ваша.

– Ох… да, сэр, я понимаю, но… но это же целая куча денег!

– Извините, – подала голос Джоди, – а можно мне взглянуть на дарственную надпись?

– Конечно! Только имей в виду, что она сделана не рукой твоего отца, а напечатана по специальной технологии золотыми чернилами. Освящал их сам преподобный Уинстон Картер из Первой Баптистской церкви города Хьюстона! – С этими словами мужчина передал Библию девочке и снова обратился к вдове, пребывавшей в полном смятении чувств: – Миссис Эдсон, не волнуйтесь, – мягко сказал Партнэр. – Я не какой-то там торгаш и даже помыслить не могу, чтобы не исполнить последнюю волю вашего покойного мужа. Да и Отец наш Небесный и Сын его Иисус Христос не позволят мне лишить вас его дара. Но за все в этом мире надо платить. Так уж заведено испокон веку. Однако позвольте кое-что предложить. Как президент компании «Священное Писание от Партнэра» я предлагаю заплатить за этот замечательный экземпляр Библии всего четыре доллара…

– Мама! – перебила его Джоди. – Не давай денег этому человеку!

Джон Партнэр застыл с разинутым ртом.

– Джоди! – воскликнула мать. – Ты ведешь себя невеж…

– Мама, – не унималась девочка, – да тут же ошибка! Мое имя написано неверно!

Слова девочки стали мужчине с ангельским лицом костью поперек горла. Через несколько мгновений он услышал свой предательски неуверенный голос:

– Как неверно? Быть такого не может!

– Мое имя, – сверля его голубыми глазами, сказала девочка, – пишется «Джоди», а не «Джоуди»! Папа не мог ошибиться!

На пастбище каркнула ворона. Где-то в лесу ей откликнулась другая. Мир вокруг Джона Партнэра остановился. Повисла такая оглушительная тишина, что в ушах зазвенело, а перед глазами поплыли разноцветные круги.

«Вот так, наверное, и чувствовали себя оглохшие копы после расстрела Бонни и Клайда», – подумал он.

– Действительно, очень странно, – прищурилась Эдит Эдсон. – Тоби никак не мог ошибиться в имени собственной дочери!

Всего три секунды понадобились Джону Партнэру, чтобы вернуть самообладание. Он не стал вырывать Библию из рук девочки, да это было и ни к чему: он прекрасно помнил, как написал имя.

«Вот же проклятье! Эти вшивые местные газетенки даже в некрологе ухитрились все переврать!»

Мужчина с ангельским лицом расправил плечи и невозмутимо сказал:

– Мы с радостью исправим ошибку…

– Мое имя написано неправильно, – не унималась Джоди, тыча Библией ему под нос. – Вот! Видите? – прибавила она, постукивая указательным пальцем по букве «у». Затем девочка продемонстрировала эту возмутительную ошибку матери. Та хоть и была не шибко грамотной, но как правильно пишутся имена ее детей, без сомнения, помнила.

– Четыре доллара, – сказала вдова Эдсон, – это тоже целая куча денег, сэр. Кстати, как вы собираетесь исправлять надпись?

Прежде чем Джон Партнэр успел открыть рот, Джоди уже все решила за него:

– Мама, мне кажется, что мистер Партнэр должен отдать нам эту книжку задаром! Так будет по-честному. И папе бы понравилось! Он бы точно от смеха живот надорвал!

– Твоя правда, доченька, – кивнула вдова Эдсон, и тень улыбки коснулась ее изможденного лица. – Надо же, как получилось. – Она взяла у девочки книгу, провела пальцами по бумажной обложке, согнувшейся от жары, и заметила: – Хороший был бы подарок, если бы не эта досадная ошибка. Мой муж денег на ветер не бросал: платить за чьи-то ошибки – это не про него. Разумеется, Тоби поблагодарил бы вас за труды, сказал бы, что Библия получилась замечательная и все такое, но… платить четыре доллара… «Дай ему доллар – так будет по-честному!» – сказал бы он. Доллар вас устроит?

Джон Партнэр помедлил с ответом, и Эдит, воспользовавшись этим, выкинула карту, которую крыть было нечем:

– Никому другому эту книгу уже не продать, верно?

Лицо незадачливого коммивояжера окаменело. Прошло немало времени, прежде чем бедняга вновь обрел дар речи. Он услышал себя словно со стороны, откуда-то издалека.

– По рукам. Один доллар, – произнес он не своим голосом.

Миссис Эдсон забрала белый футляр, вложила туда Библию и ушла в дом за деньгами. Мужчина и девочка остались один на один. В гробовой тишине они пристально смотрели друг на друга. В ее глазах читалось осуждение: «Я тебя вижу насквозь. Я знаю, что ты такое».

Сжав в кулаке доллар, Джон Партнэр холодно улыбнулся, пожелал Эдсонам всего наилучшего и пошел к автомобилю. Чувствуя на спине их взгляды, он снимал пиджак и федору исключительно долго, с присущим только царственным особам достоинством. Закончив церемониал, Партнэр сел за руль, включил зажигание – двигатель при этом громко чихнул – и тронулся с места. Джесси, возвращавшийся из амбара, дружелюбно помахал рукой на прощанье, но мужчина с ангельским лицом не ответил: он не прощался.

В тот день Джон Партнэр, следуя по намеченному маршруту, побывал во всех городках и на фермах, отмеченных чернильными крестиками. День прошел с переменным успехом. Он продал три Золотых издания Библии: два экземпляра по шесть долларов и один за три – это было все, что старой леди удалось выскрести из заначки. В полдень, остановившись в какой-то забегаловке на берегу грязного озера, Партнэр перекусил крекерами и запил их апельсиновой газировкой «Нихай». Следующие две сделки сорвались: у одного дома стояла патрульная машина, а второй продавали за долги.

Та девчонка – со своим пристальным взглядом и дерзкими словами – никак не шла из головы Джона Партнэра.

«Не давай денег этому человеку».

«Они и понятия не имеют, – думал мужчина с ангельским лицом, – как тяжело мне приходится работать за эти несчастные доллары! Точно землекоп, я откапываю в газетах некрологи, имена, адреса и прочее, а затем сопоставляю одно с другим».

О тонкой работе на печатном станке Партнэр даже и вспоминать не хотел: таким образом он затирал типографскую краску и печатал поверх золотыми чернилами дарственные надписи. Библии и подарочные футляры обходились недорого: четвертак за комплект. Их поставляла одна контора из техасского городка Форт-Уорт. А вот золотые чернила сильно ударяли по карману: семьдесят пять центов за флакон плюс доставка из Нового Орлеана.

Нашему герою всегда казалось, что он оказывает обществу ценную услугу. Но люди не понимали и не принимали Джона Партнэра, считая его деятельность незаконной.

«Неужели не ясно, что я продаю не просто книжки, а добрые воспоминания о близком им человеке? Этой самой золотой вязью чернил я скрепляю родственные узы их семьи на несколько поколений вперед. Сколько раз уже я сослужил обществу в целом и скорбящим родственникам в частности хорошую службу. Ну а они что? Как они меня отблагодарили? А вот как: „Не давай денег этому человеку“».

Мужчина с ангельским лицом потерял покой: желудок бунтовал весь день, пока крекеры с апельсиновой газировкой «Нихай» не оказались на обочине дороги, ведущей в городок Уортон. Освободив желудок, Партнэр почувствовал себя значительно лучше. В голову пришла замечательная идея, и он успокоился: сел за руль, скрутил папироску, подкурил ее серебристой зажигалкой – под стать зажиму для галстука, там красовались молитвенно сложенные ладошки – и покатил в город. В Уортоне он заехал в дешевый магазинчик, где продавалась всякая всячина, и купил детскую бейсбольную биту.

Партнэр приятно удивился, когда обнаружил в Уортоне кинотеатр. Правда, «Кинг-Конга» он видел еще в прошлом году, но времени было полно: Джон купил билет и насладился этой зрелищной картиной еще раз. Из кинотеатра мужчина с ангельским лицом вышел уже в сумерках. Прогуливаясь вниз по улице, заглянул в маленькое кафе, заказал свиную сардельку, кукурузный крем-суп и салат из репы. Подкрепившись, он выкурил пару сигарет, выпил до последней капли чашку кофе, пофлиртовал с рыженькой официанткой, которая тайком утащила для него с кухни кусок орехового пирога, расплатился и снова оказался на улицах вечернего Уортона.

Выехав на шоссе, Партнэр добрался до первой развилки, свернул и покатил по дороге, залитой тусклым светом полумесяца и звезд. Фары «окленда» выхватывали из темноты уже знакомые места: он ехал во Фрихолд.

«Не давай денег этому человеку».

«Черт возьми, ну до чего же это несправедливо!» – думал мужчина, и ему хотелось закричать, а то и зарыдать. Но глаза оставались сухими и безжизненными, как камушки пустыни Чиуауа, а на лице читалась лишь мрачная решимость.

Стрелки часов показывали девять вечера, когда Джон Партнэр притормозил на обочине Шестидесятого шоссе. В тридцати метрах впереди виднелся поворот на ту самую пыльную дорогу, ведущую к дому Эдсонов.

«Канителиться некогда, – рассудил он, – можно нарваться на патрульных. Хотя что им тут ловить? Днем-то автомобилей раз-два и обчелся, а уж ночью и подавно никого не будет! Соседи далеко: ближайший к Эдсонам дом находится в пятистах метрах на запад».

Мужчина с ангельским лицом подхватил бейсбольную биту, канистру бензина и пошел по пыльной дороге.

Перед крыльцом дома слабо горело несколько керосиновых фонарей: электричества в этой глуши не было. Джон Партнэр направился к амбару: дверь приоткрыта – что ж, тем проще.

Только он шагнул внутрь и крутанул колесико зажигалки, как Дотти, кормившая щенков на пледе в красно-черную шашечку, тут же встрепенулась и зарычала. Она тщетно пыталась подняться: щенята тянули мать вниз. Партнэр ударил ее битой по голове. А затем, как следует размахнувшись, врезал еще – чтобы уж наверняка.

Полюбовавшись делом рук своих, Партнэр принялся за щенков. Он накидал на них соломы, облил бензином и снова щелкнул зажигалкой.

Красноватые отсветы пламени обнажили истинный лик Джона Партнэра, который он неспроста скрывал от окружающих: сейчас ни у кого бы язык не повернулся назвать эту маску лицом ангела.

Он взял пучок соломы и поджег.

– Вот так-то, не в меру бдительная Джоди, – прошептал злоумышленник, глядя мертвыми глазами на пламя, и бросил разгоревшийся пучок соломы на плед. Огонь вспыхнул так стремительно, что подпалил ему волосы и брови.

Партнэр с удовольствием посмотрел бы, как горят щенята, но оставаться дольше было опасно.

«Будет Джесси подарок», – кинув под ноги биту, подумал он.

Джон Партнэр вернулся к автомобилю с чувством выполненного долга: у него будто гора с плеч свалилась. Справедливость восторжествовала.

Он закинул в багажник канистру, сел за руль «окленда» с грудой Библий на заднем сиденье и поехал навстречу неизвестности.