000
ОтложитьЧитал
Как только Палач убежал, голова Кота начала мало-помалу бледнеть, а когда он вернулся с Герцогиней, голова и вовсе исчезла. Король и Палач метались по полю и окрестностям, разыскивая Кота, а все остальные вернулись к игре. ♠
История черевродепахи
Ты не можешь себе представить, как я рада, что снова увидела тебя, моя милочка! – воскликнула Герцогиня, схватив Алису за руку и увлекая в сторону.
Алиса порадовалась, что Герцогиня пребывает в хорошем расположении духа, и подумала: «Должно быть, раньше она была такая злая от перца. Если я когда-нибудь стану герцогиней, то вообще запрещу держать перец в доме: суп прекрасно можно варить и без него – а то из-за этого перца люди, наверное, и бывают такие злые. И уксус запрещу: от него становятся едкими и кислыми – а ещё ромашку, горькую до огорчения. А вот сахара и других сладостей пусть будет побольше, и тогда все станут милыми и добрыми… Если бы взрослые понимали это, то не жалели бы сладостей для своих детей».
Рассуждая так, Алиса совсем забыла про Герцогиню и вздрогнула, услышав её голос у самого уха:
– Ты, я вижу, о чём-то задумалась, моя милочка? Вот поэтому наш разговор и затух. И какой из этого можно сделать вывод? Я пока не знаю, но подумаю и скажу.
– Вполне возможно, что никакой, – предположила Алиса.
– Ты ошибаешься, милая! Нет ничего на свете, из чего нельзя было бы сделать вывод. Надо только знать, как взяться за дело, – заключила Герцогиня и буквально притиснулась к Алисе.
Девочке это совсем не понравилось: во-первых, потому, что Герцогиня была ей вообще несимпатична, а во-вторых, потому, что из-за роста её подбородок прямо-таки врезался в Алисино плечо, причём очень острый подбородок. Однако, не желая показаться грубой, Алиса молчала и терпела столь явное неудобство.
– Теперь игра пошла, кажется, лучше, – заметила она, чтобы хоть что-то сказать.
– Да-да, – согласилась Герцогиня. – Из этого можно сделать следующий вывод: миром движет любовь. Именно она заставляет Землю вертеться!
– А я помню, как кто-то сказал, – многозначительно произнесла Алиса, – что если бы каждый занимался своим делом, никто не вмешивался в чужие дела, то Земля вертелась бы куда быстрее.
– Ну да! Но это, в сущности, одно и то же, – согласилась Герцогиня, всё больнее впиваясь в плечо Алисы своим острым подбородком. – Из этого мы делаем такой вывод: не слово ценится, а дело. Хорошенько запомни!
«Как же она любит поучать!» – подумала Алиса.
– Ты, милая, должно быть, удивляешься, почему это я не обнимаю тебя, – неожиданно сменила тему Герцогиня. – Дело в том, что я побаиваюсь твоего фламинго. Ведь он, пожалуй, и ущипнуть может, если рассердится. Или попробовать?
– Конечно, может, – подтвердила Алиса, которой совсем не хотелось, чтобы эта дамочка обнимала её.
– Да, что поделаешь, – согласилась Герцогиня. – И фламинго, и горчица щиплются. Вот такие это опасные птички!
– Но горчица совсем не птица!
– Верно, как всегда! Какая же ты умная!
– Горчица, по-моему, минерал? – неуверенно произнесла Алиса.
– Конечно, – подтвердила Герцогиня, готовая, по-видимому, соглашаться со всем, что бы ни услышала.
– Ах нет, я вспомнила! Горчица – это растение, хотя по виду и не скажешь.
– Совершенно верно, – согласно кивнула Герцогиня. – Если хочешь, я подарю тебе всё, что сказала сегодня: и понятное, и непонятное.
«Ничего себе подарок, – подумала Алиса, – хорошо, что никому не приходит в голову дарить нечто подобное в день рождения», – но не решилась высказать свои мысли вслух.
– Опять задумалась? – спросила Герцогиня, снова уткнув в Алису свой острый подбородок.
– На что имею полное право, – довольно резко сказала Алиса, которой страшно надоело такое обращение.
– Такое же право, как поросёнок – летать. А вывод из этого следует такой…
Но вдруг, к величайшему удивлению Алисы, рука Герцогини, сжимавшая её пальцы, задрожала.
Девочка подняла глаза и увидела в нескольких шагах от них Королеву: руки её были скрещены на груди, брови грозно нахмурены.
– Прекрасная погода сегодня, ваше величество! – пролепетала Герцогиня дрожащим голосом.
– Предупреждаю! – крикнула Королева. – Или сию же минуту уноси отсюда ноги, или не сносить тебе головы! Выбирай!
Герцогиня выбрала – и в одно мгновение исчезла.
– Пошли играть! – приказала Королева Алисе, и та, настолько испуганная, что не могла произнести ни слова, послушно последовала за ней.
Гости тем временем, воспользовавшись отсутствием правительницы, бросили игру и сели отдохнуть в тени. А когда увидели, что она возвращается, поспешно вскочили, вернулись на поле и возобновили игру. Королева же мимоходом заметила, что за самовольный отдых они могут поплатиться жизнью.
Во время игры то и дело раздавались её крики: «Долой ему голову!», «Долой ей голову!». Солдатам, изображавшим ворота, приходилось выполнять её приказания, и потому количество ворот быстро уменьшалось. Через полчаса их уже вообще не осталось, а все присутствующие, за исключением Короля, Королевы и Алисы, лежали на земле, приговорённые к смертной казни.
Наконец Королева, утомившись от собственных криков, решила передохнуть и спросила Алису:
– Ты видела когда-нибудь существо, похожее на черепаху, но не совсем черепаху?
– Нет, никогда даже не слышала о таком.
– Из таких получается превосходный суп, почти как настоящий черепаховый. Пойдём, я вас познакомлю, и она расскажет тебе свою историю.
Следуя за Королевой, Алиса успела услышать, как Король тихо сказал арестованным, осторожно озираясь по сторонам:
– Вы все помилованы.
«Слава богу!» – с облегчением подумала Алиса, которой было очень жаль этих несчастных, приговорённых Королевой к смерти.
По дороге Королева и Алиса набрели на Грифона, крепко спавшего на солнышке. (Если вы не знаете, кто такой грифон, посмотрите на картинку.)
– Вставай, лентяй! – крикнула Королева. – И отведи эту юную особу к Черевродепахе: пусть расскажет девочке свою историю, – а у меня дела – надо проследить за казнями.
И она ушла, оставив Алису с Грифоном.
Сначала он показался Алисе очень страшным, но, хорошенько подумав, она решила, что, пожалуй, будет безопаснее остаться с ним, чем вернуться к свирепой Королеве.
Грифон уселся поудобнее, протёр глаза и, посмотрев вслед Королеве, усмехнулся:
– Потеха!
– Это ты о чём? – поинтересовалась Алиса.
– Да о Королеве, – ответил Грифон. – Чудн́ая она! Сколько народу приговаривает к казни, но никогда никого не казнит. Ну идём, что ли?
– Ну все здесь командуют: иди туда, иди сюда… – ворчала Алиса, медленно шагая за Грифоном.
Шли они недолго, и вскоре Грифон указал на существо на выступе утёса, показавшееся Алисе грустным и одиноким.
Когда же подошли ближе, девочка услышала, что оно вздыхает, да так тяжело, как будто сердце у него разрывается на части. Алисе стало очень жаль Черевродепаху.
– У неё горе? – спросила она у Грифона.
– Никакого горя у неё нет, одно только воображение! Она большая выдумщица.
Когда они приблизились к Черевродепахе, та подняла на них большие, полные слёз глаза, но не произнесла ни слова.
– Вот эта юная особа, – сказал Грифон, – хочет послушать твою историю.
– Так и быть, поведаю, – ответила Черевродепаха глухим, низким голосом. – Только сидите тихо и не говорите ни слова, пока не закончу свою печальную повесть.
Прежде чем начать, Черевродепаха долго молчала, так что Алиса подумала: «Не понимаю, как ей удастся закончить свою историю, если никак её не начнёт!» – но ничего не сказала, продолжая терпеливо ждать.
– Когда-то, – начала наконец Черевродепаха, глубоко вздохнув, – я была настоящей черепахой.
После этих слов снова наступило продолжительное молчание, прерываемое время от времени вздохами и всхлипами Черевродепахи.
Алисе не раз хотелось сказать: «Благодарю вас за интересный рассказ», – и уйти, но желание услышать наконец продолжение истории пересиливало.
– Когда я была маленькой, – заговорила снова Черевродепаха, – то ходила в школу в море. Нас учила очень старая леди, которую мы называли Сухопутной Черепахой.
– Сухопутная в морской школе? – удивилась Алиса.
– Это потому, что она передвигалась по суше очень медленно, – недовольно пояснила Черевродепаха. – Какая ты бестолковая!
– Ведь просили же тебя не мешать! – пристыдил Алису Грифон, и они с Черевродепахой укоризненно уставились на бедную девочку, которая готова была провалиться сквозь землю.
Время шло, молчание затягивалось, пока наконец Грифон не сказал:
– Продолжай, старушка! Не целый же день нам здесь сидеть!
– Итак, мы ходили в школу, в море, – снова начала Черевродепаха, – хоть ты, я вижу, и не веришь этому.
И она искоса взглянула на Алису.
– Я не говорила, что не верю, – возразила та.
– Нет, говорила, – заупрямилась Черевродепаха.
– Придержи свой язычок! – предвосхитил возражения девочки Грифон.
– Мы получили прекрасное образование, – продолжила между тем рассказчица, – так как ходили в школу каждый день…
– Я тоже хожу в школу каждый день, – не удержалась Алиса. – Не понимаю, чем тут гордиться.
– А необязательные предметы у вас есть? – оживилась Черевродепаха.
– Конечно. Французский язык и музыка.
– А стирка?
– Стирка? Нет…
– Ну, значит, твоя школа хуже моей, – облегчённо вздохнула Черевродепаха. – А мы учили французский язык, музыку и стирку.
– А сколько часов в день вы учились? – поинтересовалась Алиса.
– В первый день – десять, во второй – девять и так далее.
– Как странно! Значит, на одиннадцатый день у вас был праздник?
– Конечно, – подтвердила Черевродепаха.
– А что же было в двенадцатый?
– Как скучно: школа, уроки… – зевнул Грифон. – Рассказала бы лучше про игры. ♠
«Кадриль Омаров»
Черевродепаха глубоко вздохнула, смахнула слезу перепончатой лапой, взглянула на Алису, разинула рот, но не могла произнести ни слова – её душили рыдания.
– Ей, кажется, кость попала в горло, – сказал Грифон и стал трясти Черевродепаху и колотить по спине.
Наконец она успокоилась, хотя слёзы по-прежнему текли у неё из глаз, и спросила у Алисы:
– Ты, должно быть, редко бывала на дне морском?
– Вообще никогда не была, – честно призналась та.
– А может, ты и с Омарами не знакома?
– Нет, почему же! Я однажды ела омара… – начала было Алиса, но вовремя спохватилась: – Очень жаль, но нет.
– Значит, ты и понятия не имеешь, что это за прелесть – «Кадриль Омаров»!
– Вы совершенно правы. Как же её танцуют?
– Сначала, – вступил в беседу Грифон, – все становятся в ряд на морском берегу…
– В два ряда, – уточнила Черевродепаха. – Тюлени, лососи, черепахи, ну и все остальные. Затем, когда очистят берег от медуз, морских звёзд и им подобных…
– На что уходит довольно много времени, – добавил Грифон.
– Затем все встают парами, – взволнованно продолжила Черевродепаха.
– Омары за кавалеров! – крикнул Грифон.
– Разумеется. Пара делает два шага вперёд, подходит к своим визави…
– Меняются кавалерами и возвращаются назад, – добавил Грифон.
– Потом бросают… – с жаром подхватила Черевродепаха.
– …Омаров! – воскликнул Грифон, высоко подпрыгнув.
– Как можно дальше в море!
– И плывут за ними! – пронзительно прокричал Грифон.
– Делают кувырок в воде! – ещё громче воскликнула Черевродепаха, подпрыгнув и перевернувшись в воздухе.
– Снова меняются кавалерами, то есть Омарами! – заревел Грифон.
– И возвращаются на берег. Это первая фигура, – сказала Черевродепаха, и голос её вдруг сник.
Оба, и Грифон и Черевродепаха, всё время прыгавшие как безумные, вдруг погрустнели и уселись рядом, молча глядя на Алису.
– Это, должно быть, замечательный танец, – помолчав, неуверенно проговорила Алиса.
– А хотелось бы тебе самой его увидеть? – спросила Черевродепаха.
– Да, пожалуй, – вежливо ответила девочка.
– Покажем ей первую фигуру? – предложила Черевродепаха Грифону. – Обойдёмся пока без Омаров. Только вот кто будет петь?
– Давай ты, – сказал Грифон. – Я слова забыл.
Они начали танцевать вокруг Алисы, то и дело наступая ей на ноги и выбивая такт передними лапами. Черевродепаха же запела медленно и грустно:
Несётся рыбка удалая,
Мерлан, резвясь на глубине.
За ним Улитка, спотыкаясь,
Ракушку тащит на спине.
– Оставь, Улитка, свои страхи,
Не то Треска обгонит нас.
Омары ждут и Черепахи,
Чтоб вместе всем пуститься в пляс.
Скажи, ты хочешь иль не хочешь,
Не хочешь ли пуститься в пляс?
Скажи, ты хочешь иль не хочешь,
Не хочешь ли пуститься в пляс?
Не можешь ты себе представить,
Как будет весело, когда
Мы станем дружно море славить,
Кружить, нырять туда-сюда!
Улитка с грустью отвечала:
– Нет, не добраться мне до вас,
Меня волна бы укачала,
Я не могу пуститься в пляс.
Я не могу и не умею,
Я не могу пуститься в пляс!
Я не могу и не умею,
Я не могу пуститься в пляс!
– Ты будь смелей, моя подружка, –
Волна морская нас манит,
Давай прибавим скорость дружно,
Пусть чайка над волной парит.
На суше ты оставь все страхи
И выставь рожки напоказ.
Нас ждут Омары, Черепахи,
Чтоб вместе всем пуститься в пляс.
Скажи, ты хочешь иль не хочешь,
Не хочешь ли пуститься в пляс?
Скажи, ты хочешь иль не хочешь,
Не хочешь ли пуститься в пляс?
– Благодарю вас, это замечательный танец, – сказала Алиса, обрадовавшись, что представление наконец закончилось. – Особенно мне понравилась песенка про Мерлана.
– Мерланов тебе, конечно, случалось видеть? – спросила Черевродепаха.
– Да, я видела их во время обе… – Алиса чуть было не сказала: «во время обеда на столе», но вовремя спохватилась.
– Итак, видела, – кивнула Черевродепаха, – и отлично знаешь, как они выглядят.
– Пожалуй, – задумчиво проговорила Алиса. – Мерланы, по-моему, держат хвост во рту и обсыпаны сухариками.
– Ты заблуждаешься, – возразила Черевродепаха. – Сухариков на них нет: их сразу смыла морская вода, – а вот хвосты во рту они действительно держат… – Черевродепаха вдруг широко зевнула и, прикрыв глаза, попросила Грифона: – Расскажи же ей, почему они так делают, расскажи подробно обо всём.
– Они держат хвост во рту, – пояснил Грифон, – чтобы танцевать кадриль с Омарами. Вот бросили их в море, а они описали дугу в воздухе, зажав крепко-накрепко хвост во рту, и упали в воду дальше всех. С тех пор так и повелось. Вот и всё! И хватит! А теперь ты расскажи нам о своих приключениях.
– Да нечего особенно рассказывать, если только о сегодняшних, – задумчиво проговорила Алиса. – Про то, что было вчера, неинтересно, потому что вчера я была совсем другой.
– Объясни, – попросила Черевродепаха.
– Нет-нет, сначала приключения! – нетерпеливо перебил её Грифон. – На объяснения уйдёт много времени.
И Алиса приступила к рассказу обо всём, что происходило с ней с той минуты, как в первый раз увидела Белого Кролика. Черевродепаха и Грифон, усевшись к ней поближе, так широко открывали глаза и рты, что сначала Алисе даже было немного страшно, но потом она приободрилась и перестала бояться. Слушатели с интересом внимали ей, пока она не дошла до того места в рассказе, где читала стихи Червяку, поскольку на этот раз все слова у неё перепутались.
– Как, однако, странно это звучит! – воскликнул Грифон, когда Алиса закончила.
– Весьма! – подтвердила Черевродепаха и глубоко вздохнула: – Всё вышло решительно по-другому! А мне так хочется послушать стихи! Попроси её прочесть что-нибудь ещё. – И она умоляюще взглянула на Грифона, как будто нисколько не сомневалась, что уж ему-то Алиса не откажет.
– Встань и прочитай нам наизусть что-нибудь про Омаров, – потребовал Грифон.
«Как они тут любят командовать: «Прочитай стихи, расскажи о приключениях!..» В школе и то было лучше», – подумала Алиса.
Но всё-таки она встала и начала читать наизусть, но в голове у неё всё ещё звучала «Кадриль Омаров», все слова перепутывались, и стихи выходили какие-то странные:
Пошёл прогуляться однажды Омар
На зависть всем прочим Омарам.
Костюм самый лучший из шкафа достал,
И туфли начистил он с жаром.
Клешнями все пуговки он застегнул
И в зеркало с гордой улыбкой взглянул.
Шаги он направил на берег морской,
По моде последней одетый,
Туда, где у моря песок золотой
Лежал, солнцем жарким нагретый.
– Далёко умчалась морская волна:
Теперь мне Акула – и та не страшна!
Пусть смотрят все рыбы! –
Он лёг на песок,
Усами надменно поводит
И пучит глаза.
Но прилив недалёк,
Кто плавать не любит – уходит.
Шумя, на песок набегает волна.
Одна голова от Омара видна.
Совсем наш нарядный Омар ошалел
От водного пенного гула,
В волнах заметался и вдруг проглядел,
Как сзади подкралась Акула.
– Ты сам говорил: я тебе не страшна, –
И вмиг проглотила Омара она.
– Да, что-то не очень похоже на то, что мы учили в детстве, – сказал Грифон.
– И я ничего подобного не помню, – заметила Черевродепаха. – По-моему, это просто набор слов.
Алиса молчала и, закрыв в отчаянии лицо руками, думала, вернётся ли когда-нибудь её прежняя жизнь, в которой всё было так ясно и понятно.
– Стихи эти требуют объяснения, – упрямо повторила Черевродепаха.
– Она объяснить их не сможет, – сказал Грифон. – Пусть продолжает! Мы ждём. Что-нибудь ещё знаешь?
Алиса не посмела возразить, хотя и чувствовала: что бы ни прочитала, всё будет неправильно, – и дрожащим голосом начала:
Выхожу один я на дорогу –
Сквозь забор мне виден старый сад.
Я невольно чувствую тревогу:
Кто же те, что на скамье сидят?
То пантера хищная с совою,
Пирожок под сенью старых ив
Разделить должны между собою,
Но делёж не слишком справедлив:
Всё пантера съела без остатка –
Крошки нет… И вот она встаёт
И сове с улыбкой самой сладкой
Лишь пустое блюдо отдаёт.
И сова, от голода бледнея,
Стала пучить круглые глаза,
А над ними, шелестя сильнее,
Возмущалась старых ив листва…
– Боже, какая чушь! Это ещё хуже! – взвизгнула Черевродепаха.
– Не лучше ли прекратить чтение, – продолжил Грифон, – и протанцевать вторую фигуру «Кадрили Омаров»? Или, может быть, тебе больше хочется, чтобы Черевродепаха спела ещё песенку?
– Да, я бы с удовольствием послушала! – воскликнула Алиса так пылко, что Грифон, похоже, обиделся, поскольку заявил:
– Спой ей «Черепаховый суп», старушка.
Черевродепаха глубоко вздохнула и прерывающимся от рыданий голосом запела:
Супчик горячий, приправленный зеленью,
К обеду готов он – одно объедение!
Как не отведать из супницы суп,
Ложку бери – налетай, кто неглуп.
Суп черепаховый нам на обед,
Лучше супа на свете нет.
Лучше нет, лучше нет
Такого супа на обед!
– Припев повторяем! – воскликнул с воодушевлением Грифон.
Но только Черевродепаха начала повторять последние строки, как вдали послышался крик:
– Суд начался!
– Бежим!
Грифон, схватив Алису за руку, бросился бежать, не став ждать окончания песни.
– Какой суд? – задыхаясь от бега, спросила Алиса.
– Бежим! Бежим! – только и твердил в ответ Грифон.
Они побежали ещё быстрее, а ветер доносил до них печальные ахи и вздохи Черевродепахи и припев её песни:
Лучше нет, лучше нет
Такого супа на обед… ♥
