000
ОтложитьЧитал
–– Я вижу, парень, ты из бедной семьи. И останешься ты таким же неудачником и бедолагой на всю жизнь. Менять надо все. Резко и круто. Понравился ты мне парень и хочу я тебе помочь. Как раз сейчас идет запись в армию. И прямо сейчас ты можешь записаться, стать солдатом, героем. Ну что ты на это скажешь?
Рик замешкался. Все что он слышал от военного казалось интересным и привлекательным, но вечно сидящий в нем испуг и неверие в себя не позволяли Рику принять какое-либо решение.
–– Ну я не знаю – неуверенно заговорил Рик – Мне с мамой надо поговорить. Что она скажет…
–– С мамой ! – возмущенно выдохнул военный – И ты не знаешь что она скажет? Сиди дома и нос на улицу не высовывай! Так?
Рик смущенно кивнул.
–– Зовут тебя как? – еще раз спросил военный – Извини имя твое запамятовал.
–– Риком кличут – все также неуверенно выговорил Рик.
–– Рик, Ричард! – громко, властно, с уважением произнес военный – Ричард львиное сердце.
–– Вот оно настоящее имя! А ты струсил … Эх … – Разочарованно выдохнул военный – Ну ладно, иди к мамочке.
Рик неуверенно поднялся
–– Я приду, я обязательно вернусь. – сбивчиво заговорил Рик – Мне только с мамой поговорить.
–– Вернешься, да только поздно будет – безразлично сказал военный, опять уткнувшись в свои бумаги – места займут. Не знаешь что-ли сколько кругом желающих.
Рик замешкался. Сколько раз случалось, что работу, предназначенную ему буквально из-под носа уводили более бойкие и резвые ребята.
Почувствовав секундное замешательство военный опять заговорил.
–– У тебя, небось и девушки то никакой нет. Ну подумай, такой, как ты сейчас. Кому же ты нужен?
Рик кивнул стыдливо опустив глаза. Хочешь слышать или нет, но военный говорил сейчас чистую правду.
–– А пойдешь в армию. Вернешься героем с медалями. Да любая девушка за счастье посчитает просто пройтись с тобой. И еще. Заслужишь – пойдешь в школу офицеров. Представляешь – офицер. С саблей, револьвером, на белом коне! Впрочем, ладно. Не тебе все это. Отправляйся домой к маме. – уже презрительно закончил военный.
–– Нет, нет – вдруг выпалил Рик. Последнее упоминание о девушках и офицерской школе окончательно сломило его – Я записываюсь! Можно? Прямо сейчас!
–– Молодец, Рик! Немедленно отозвался военный – Я сразу понял, что ты настоящий парень. Садись, устраивайся поудобнее. Начнем!
Как по волшебству, перед военным появился большой лист желтой бумаги – государственный бланк.
–– Имя и фамилия – начал военный.
–– Рик. То есть Ричард Смирнов.
Военный вписал имя и фамилию в какие-то графы листа, переврав при этом фамилию.
–– Возраст на сегодняшний день? – последовал следующий вопрос.
–– Сколько тебе лет? – снова спросил военный, сообразив, что Рик вопрос не понял.
–– Семнадцать. – отозвался Рик.
Военный тут же отложил перо в сторону и будто бы не расслышав ответа вдруг заговорил на посторонние темы – об армии, героях войн. При этом несколько раз возвращаясь и повторяя, что в армию по закону может взят молодой человек, которому на момент подписания договора исполнилось 18 лет.
–– Никакие документы не требуются – подчеркивал военный – здесь привыкли верить на слово.
–– Ага, помогает – подумал Рик с благодарностью глядя на своего спасителя – Намекает что нужно сказать.
Наконец военный кончил. Вновь пододвинул к себе бланк договора и вновь официально спросил – Возраст на сегодняшний день?
–– Восемнадцать лет – выпалил Рик.
Военный едва заметно кивнул и продолжил – Месяц, день и год рождения.
–– Четырнадцатого июля.
Тут Рик осекся, лихорадочно высчитывая год своего нового рождения. Впрочем, военный уже сам проставил правильный год в бумаге.
–– Вероисповедание, религия – последовал следующий вопрос.
–– Русский я – ответил Рик.
–– Это не имеет значения – отозвался военный – Религия?
Рик замялся, не зная как ответить на этот вопрос. Слово православный он знал, но как переводится это слово на английский он не подозревал.
–– Право, право… – вертелось в голове. Наконец само собой вырвалось – Правильная религия.
Военный улыбнулся и по-отечески заметил – В Америке все религии правильные. Впрочем, если не хочешь, можешь не отвечать – заметил он и поставил прочерк.
Вопросы следовали за вопросами. Смысл некоторых из них Рик не понимал. Тогда военный сам заполнял графы или ставил прочерк. Наконец они добрались до конца бумаги. Военный что-то дописал от себя и протянул желтый лист Рику.
–– Прочти вот это – военный обвел карандашом какой-то длинный абзац выписанный мелкими буквами.
–– Потом распишись вот здесь – продолжил он.
Рик испуганно посмотрел на длинный текст. Потом пододвинув к себе бумагу, водя пальцем по строчкам начал медленно читать вслух, так и не понимая смысла написанного.
–– Да ты, братец и читать то не умеешь – ахнул военный.
–– Почему это – обиделся Рик – умею, только медленно.
–– Ну ладно – миролюбиво произнес военный – давай помогу!
Он отобрал у Рика бумагу и начал скороговоркой читать. Рик попытался было вслушаться, но все также не понимал ни единого слова из скороговорки военного. Наконец он кончил. Пододвинул бумагу Рику.
–– Распишись вот здесь – нервно сказал он.
Рик на секунду замешкался.
–– Ну что, опять … – зло произнес военный.
Словно испугавшись приказного тона, Рик чиркнул свое имя. Военный буквально выдернул лист из-под пера Рика и быстро спрятал его в стол. После этого он уже медленно и вальяжно поднялся. Протянул руку для рукопожатия и официально объявил – Поздравляю со вступлением в ряды Армии Соединенных Штатов Америки.
После чего он обернулся куда-то в сторону и громко крикнул – Сержант Грецки! Ко мне!
Из какой-то боковой комнатки выскочил здоровый, мускулистый парень и подбежав к военному, вытянулся в струнку.
–– Отведешь в казарму – приказал военный – Сам знаешь. Все как обычно.
–– Ес, сэр! – гаркнул сержант. После чего слегка хлопнул Рика по плечу – Пошли!
Рик поднялся со стула, все еще размышляя, брать с собой чашку кофе или нет.
Потом решил, что вероятно не нужно и пошел в сторону двери на которую указал сержант. Сержант открыл дверь. Длинный, ярко освещенный и какой-то страшный коридор предстал перед глазами Рика. И тут он испугался.
–– Нет! – крикнул Рик и подался назад.
Но сержант уже цепко и больно держал Рика за локоть.
–-Нет, мне к маме надо! – закричал Рик сквозь брызнувшие слезы – Она ничего не знает, она будет волноваться.
Сержант Грецки все также цепко держал трепыхающегося Рика за локоть. Но в ту же секунду к Рику подскочил все тот же военный, держа в руках только что подписанную Риком бумагу.
–– Ну что, братец, испугался? – мягко, словно по-отечески спросил военный и подал знак сержанту. Рик почуствовал как железная хватка сержанта Грецки ослабла.
–– Ну что с тобой ? – еще раз мягко произнес военный.
–– Мне к маме нужно. Все рассказать – жалобно заговорил Рик.
–– Парень, да что с тобой? Ты что не слышал, что я читал? – участливо проговорил военный.
–– Забыл – тихонько сказал Рик.
–– Да тут же все написано! – слазал военный ткнув пальцем в какую-то строчку.
–– Мы все сами сделаем. Сообщим сегодня же. Пошлем нарочного. Можешь даже письмо написать. Передадим.
–– Мама по-английски читать не умеет – пробормотал Рик.
–– Так напиши по-русски.
–– Не умею. Забыл – виновато отозвался Рик.
Военный лишь развел руками.
–– Значит напишешь в другой раз. Успокойся. Не ты первый тут разревелся. А теперь – военный сделал паузу – Повтори три раза. Я теперь солдат!
–– Я теперь солдат! – прошептал Рик.
–– Не считается мягко сказал военный и потрепал Рика по плечу – Громко повторяй. Ну …
–– Я теперь солдат! – отозвался Рик.
–– Молодец – похвалил военный – Еще раз. Громче!
–– Я теперь солдат! – громко и ясно выговорил Рик.
–– Молодец – отозвался военный – А теперь изо всех сил.
–– Я теперь солдат! – громко, как мог, выкрикнул Рик. И в ту же секунду он почувствовал, как глаза просохли. Страх испарился. Он уже спокойно смотрел вглубь освещенного коридора.
–– Пошли – вновь заговорил сержант, слегка подтолкнув Рика в сторону двери. Рик уже спокойно переступил порог и также спокойно пошел.
Огромный зал, превращенный в казарму и заставленный двухэтажными кроватями был на три четверти пуст.
–– Твое место – сержант Грецки указал на нижнюю кровать, застеленную серым, натянутым, без единой морщинки одеялом.
–– Подъем завтра в семь. Завтрак в восемь. Пойдешь со всеми. Ребята покажут. Получать будешь доллар в неделю, пока в учебке. Ясно?
–– Угу – пробормотал Рик.
–– Какое еще Угу! – взвился сержант – Отвечать следует – Ес сэр. И по стойке смирно.
Потом взглянув на испуганное лицо Рика и вспомнив о его истерике, сержант смягчился.
–– Медкомиссия завтра. И моли бога чтобы тебя отчислили – уже миролюбиво сказал сержант – А пока отдыхай.
Рика не отчислили.
–– Болезней нет. Недокормленный, изможденный… – делился военврач со своими коллегами – Ничего, армия поправит.
Потом потекли не очень тяжелые, но армейские будни. Через неделю Рик уже чувствовал себя старослужащим, поучая и наставляя только что прибывших новобранцев. Простенькая, неутомительная служба, больше напоминающая игру в солдатики, чем настоящую учебку. А собственно так и было. Место куда пришел Рик называлось призывным добровольным пунктом. Набрать "материал" и не спугнуть – все что требовалось от сидящих в зале рекрутеров и военного персонала казармы.
В конце первой недели службы у Рика произошло целых два приятных события. Он получил свой первый заработанный армейский доллар и еще, его ждало письмо от матери. Прочесть письмо, написанное на русском языке Рик не смог. Просто узнав почерк матери, он долго с грустью рассматривал незнакомые буквы, а потом просто сунул письмо в свой армейский ранец.
–– Кто-нибудь когда-нибудь переведет – успокоившись решил Рик.
А казарма потихоньку заполнялась. К рождеству она была уже почти полна и Рик уже явно ощущал скученность проявляющуюся абсолютно везде. От коридоров до армейской столовой. А потом, накануне Рождества по казарме разнеслись слухи, что совсем, совсем скоро их отправят в настоящие армейские лагеря, настоящую учебку, а там и на фронт. "Бить кайзера и бошей" – как радостно говорили соседи по кроватям в казарме.
А потом в утро перед рождеством их построили. Старый, строгий полковник громовым голосом объявил, что отправка состоится завтра. Сегодня же на Рождество, всем призывникам дается увольнительная, с тем чтобы они встретили самый святой день со своими семьями. Собраться здесь следует завтра в 3 часа дня. Опоздавших ждет суровое наказание, предупредил полковник. Не явившиеся будут причислены к дезертирам и наказание будет соответствующим военному времени – тюрьма, каторга или виселица.
–– И помните, вы теперь американская армия – напоследок поучал полковник рекрутов, вчерашних дворовых ребят – вести себя соответственно вашему новому положению. Не позорить звание солдата американской армии.
Эти обычные дежурные слова почему-то сильно запали Рику в душу. Выбравшись из душной казармы на зимнюю улицу, он не устремился, как бывало бегом домой. Не торопясь, с достоинством, никуда не сворачивая, подняв голову и расправив плечи, шел Рик знакомым путем. Новая солдатская форма словно по волшебству преобразила все вокруг. Раньше, где бы не находился, куда бы ни шел, Рик всегда ловил на себе презрительные и брезгливые взгляды прохожих. Что собственно можно было ожидать человеку от одетого в лохмотья изможденного паренька. Сейчас же Рик ощущал себя настоящим человеком, таким как все. Новая, серая и такая теплая солдатская шинель. Тяжелые ботинки с высокой шнуровкой, в которых можно было абсолютно не опасаясь шлепать по лужам. Он заметил, как какая-то приличного вида женщина приостановилась, и склонившись к своему десятилетнему сыну, что-то поясняла, явно указывая на Рика. Потом краем глаза он приметил двух молоденьких девчушек с интересом рассматривавших его. Рик буквально зарделся от гордости. Сердце учащённо забилось и Рик опять с гордостью подумал – Как же правильно я сделал, что вступил в армию. Теперь все будет по другому. Жизнь поменялась навсегда.
xxxxxx
Уже второй раз за его недолгую жизнь менялось все вокруг. Резко и безвозвратно. Навсегда. Когда-то, как сейчас уже казалось Рику бесконечно давно он жил с родителями в маленьком украинском городке. Принадлежность города веками менялась от одного государства к другому и потому сложилось там разношерстное, разно говорящее население. И спокойно уживались там до поры до времени русские и евреи, украинцы и поляки. А потом как-то быстро и неожиданно все будто бы сошли с ума. И запылали еврейские дома подожженные во время погромов. А потом уж, раззадоренные кровью, люди пошли друг против друга. И теперь уж не просто хулиган обидел какую-нибудь дивчину, и не просто вор стащивший кучку яиц на базаре. Уж непременно вор или хулиган да с приставкой. Бандит москаль, вор хохол, лях убивец. И вот уж и носу не высунешь, и не пойти никуда что б тебя не обидели. Бить громить евреев надоело и тут нашлось другое занятие. Юнцы, дети, подростки уж сбивались в банды-шоблы объединенные одним лишь мерилом. Ты кто такой? На какой мове говоришь, балакаешь? И вот уж шобла москалив выясняет отношения с хохлами. А потом, заключив временное перемирие идут бить жидов и ляхов. И вот уж дня не проходило, что б кого-то не забили до смерти и не пырнули ножом. И начал городок хиреть. Плохо, бедно жилось раньше, а стало вовсе невмоготу. Не помогли сожженные во время погромов еврейские дома. Не помогли выбитые зубы и юшка пущенная из носов ляхов. Первыми поднялись евреи и поехали в далекую Америку в город Нью-Йорк. Устроившись, писали оттуда родственникам письма. Письма эти, обросшие вымыслами и легендами, передавались из уст в уста. И вот уже потихоньку снялись и поехали другие. Кто чуток побогаче да поживее. Так, по местным меркам, грамотная и успешная семья Рика тоже заразилась отъездной авантюрной лихорадкой. Наслушавшись в трактире разговоров, отец начал подговаривать мать к отъезду. Божился, что бросит пить на новом месте и непременно будет работать как вол. Мать согласилась.
И вот семь лет назад, пароход везущий семью Рика, а также тысячу семей других эмигрантов, бросил якорь в Элис Айлэнд – эмигрантских воротах Нью-Йорка. Потом обычная нелегкая эмигрантская жизнь. Но если соседи и знакомые из таких же эмигрантских семей потихоньку поднимались и становились на ноги, в семье Рика все не заладилось с первого дня. Отец не только не бросил пить, но от всех напастей, свалившихся на голову стал пить еще больше. А выпив, история стара как мир, начинал колотить жену и детей. Работать – он практически не работал. С первой же получки напивался, влетал в запой. Его гнали с очередной работы. Он клялся и божился, просил прощения. А потом начиналось все сначала. Семья кое-как существовала на мизерную зарплату матери, работавшей неподалеку прачкой. Отец же тогда уже совсем "сошел с катушек". Ни дня не проходило без пьяной ругани и побоев. И однажды, соседи которым и самим все это надоело, остановили проезжающую мимо полицейскую конку. Два рыжих ирландца вошли в дом. Отец завидев полицейских, ничего не соображая, бросился на них с кулаками. Но тут было все гораздо серьезней, чем раньше в его украинском городке. Ирландские полицейские – это не городовые. Мериться с пьянчугой силушкой они не собирались. Полицейский просто достал револьвер и приставил его к виску отца. И пристрелил бы, если бы не мать, закричавшая дико, жалобно, безысходно. Тогда полицейские подняли мгновенно протрезвевшего и обмякшего от страха отца и вывели из дома. Потом отвезли его на ближайший пустырь, где уже отделали полицейскими дубинками до полусмерти. С тех пор отец ни на кого рук не подымал. Но все равно продолжал пить. Неизвестно на что, на какие деньги. Потом начал исчезать. На неделю, на месяц. Изредка возвращался, точнее приползал домой. Мать ревела, но пускала в дом, выговаривая сквозь слезы, что не может взять грех на душу и позволить замерзнуть на улице. А отец, отлежавшись, отъевшись за несколько дней опять исчезал, не забыв прихватить на продажу какую-нибудь вещицу из своего и так уже нищего дома. Рик отца ненавидел, и если он просил что-нибудь у бога, то лишь одного – чтобы отец подох где-нибудь в подворотне и больше никогда в их доме не появлялся. В школу Рик ходил лишь несколько лет после приезда, где и выучился с грехом пополам читать и писать. Там же, в школе он поменял свое старое имя Василий на другое, американское, звучное и красивое – Рик, Ричард. А потом школа кончилась. Приходилось хвататься за любые подработки, чтобы помочь матери хоть как-то одеть и накормить двоих братишек и сестренку. Частые пропуски кончились тем, что он безнадежно отстал от своих сверстников и в конце концов школу бросил. Так и жили они в безнадежной, беспросветной нищете.
И вот так неожиданно забрезжил свет. Рик опять вспомнил свой первый день в казарме, тот длинный разговор, свои сомнения, слезы.
–– Все будет теперь иначе, все будет по-другому – сказал самому себе Рик и вытер рукавом неожиданно выступившие слезы.
Вот он знакомый поворот с главной улицы в их нищий район, прозванный из-за обилия русских эмигрантов, Русской слободкой. Неподалеку в конце квартала Рик заметил группку подростков. Местные хулиганы, вечно толкающиеся на улице. В другой раз Рик бы перешел на другую сторону дороги или вообще развернулся, чтобы пройти к дому другим путем. Не раз он раньше сталкивался с ними. И не раз они просто так, от скуки поколачивали его. Но сейчас. Что-то словно хлестнуло его по спине.
–– Ты солдат! – мелькнула мысль.
–– Я солдат! – уже вслух повторил Рик.
После чего он уже бесстрашно пошел в сторону ребят. Переросток хулиган верховода перегородив дорогу долго, непонимающе смотрел на Рика и вдруг неожиданно посторонился, беззвучно пропуская его.
–– Я солдат! – еще раз повторил Рик, поразившись как круто поменялось к нему отношение. Рик прошел еще квартал и неожиданно его окликнул хозяин местной лавки. Хлопнул Рика по плечу и неожиданно завел разговор о политике.
С ним, с солдатом новобранцем?! – опять поразился Рик.
Собственно он не понимал ни слова из того, что говорил лавочник. Рик лишь поддакивал и кивал головой. Хозяин же лавки только распалялся говоря про бошей, про кайзера, про трусов и предателей засевших в американском Конгрессе и не желающих объявлять Германии войну. А потом он неожиданно умолк. Еще раз с уважением обвел Рика взглядом, хлопнул его по плечу и сказал – Ну ничего, с такими вот смельчаками Америка не пропадет.
А потом, зайдя к себе в лавку, набрал горсть конфет и сунул их Рику. И опять пришел черед Рика поражаться новому отношению лавочника, вдруг выплеснувшемуся на него.
Еще парочка кварталов. Тысячи раз исхоженная лестница. Знакомая, никогда не закрываемая на засов дверь …
Как бросились ему на шею братишка и сестренка. Как обнимали, как наперебой кричали что-то. Как гордились они теперь своим старшим братом. И мать тоже стояла неподалеку. Утирала слезы и смотрела на него словно издалека, словно боясь подойти и потрогать своего старшего. А потом у них был ужин. Пир! Праздник! Рождественский ужин. В его невезучем нищем доме уже давным-давно не ели ничего кроме пустой рисовой каши, да вчерашнего черствого хлеба. Мать покупала нераспроданные батоны подешевле перед закрытием лавки. Теперь Рик, словно волшебник, доставал из своего солдатского ранца золотистые латунные банки с тушенкой и такой вкусной перловой кашей. Вскрывал банки солдатским ножом и все пытались отгадать, что же там внутри. Рик едва прикоснулся к принесенной им же самим еде. С жалостью смотрел, как уплетают это богатство его братишки и сестренка. А потом как они, насытившись, уснули тут же за столом. А потом на следующее утро он опять не прикоснулся к еде, глядя как с жадностью братишки набросились на остатки вчерашнего пиршества. Потом он долго рассказывал, что с ним случилось, как попал он в армию, что делал там целых две недели. Говорил что сегодня же отправляется куда-то учиться, а потом уж наверное воевать в Европу. Рассказывал как он вернется с войны с медалями и конечно же с гостинцами для братишек. Молчала только мать. С полными слез глазами смотрела на своего старшего сына Рика. А потом она вышла на улицу проводить сына. Рик все также продолжал говорить, говорить. Храбриться и говорить И вдруг мать закричала. Как тогда, годы назад, когда рыжий полицейский хотел застрелить ее мужа – дико, жалобно, безысходно. И Рик тут осекся.
–– Мамочка, я вернусь – лишь прошептал он – я обязательно вернусь …
Мать лишь вытерла слезы и достав из потайного кармашка 20 долларов протянула их Рику.
–– Не надо, мама … – начал Рик. Но мать уже сунула ему в руку зеленую бумажку.
-– Я вернусь, мама. Я скоро вернусь – бормотал Рик отступая от рыдающей матери.
Потом споткнулся, едва не упав, и словно опомнившись, повернулся и побежал прочь.
xxxxxxx
Путь Рика лежал возле шикарного отеля с названием Париж. Раньше не раз Рик любовался этим отелем. Стоял на большом, как считал Рик безопасном расстоянии и и рассматривал автомобили и конные экипажи подъезжающие к отелю. И сейчас, проходя мимо отеля, Рик на секунду замедлил шаг с восхищением рассматривая какую-то иную фантастическую жизнь.
По ступеням отеля застеленным ковром, медленно, с достоинством поднимались господа и шикарно одетые дамы. Мальчишки посыльные тут же подхватывали из рук господ саквояжи и сумки. Толстые швейцары, разодетые точно попугаи в яркую униформу, привычно и со знанием дела грузили багаж на золоченые тележки. Другие швейцары, кланяясь едва ли не в пояс, открывали двери в холл отеля.
Рик поднял глаза, посмотрел повыше. За огромными стеклянными окнами открывался вид на ресторан отеля. Он был открыт. Рик видел посетителей возле окна с салфетками на груди, с вилками и ножами в руках. Рик опять почувствовал явную и резкую голодную резь в животе. Он сглотнул слюну, приготовясь уже идти дальше, как шальная мысль словно ударила его по голове,
–– А может взять так вот зайти и купить сэндвич. Конечно же не сидеть там. Просто купить. Продают же часто на вынос. Дорого наверное. Ну и что. По крайней мере будет что-нибудь на два дня на дорогу. Ну а потом. Ну сколько это может стоить. Обычный сэндвич стоит 30 центов. Ну пусть здесь дороже. Ну пусть доллар, ну пусть два. Все равно еще куча денег останется. Да и зачем в армии деньги.
–– Просто зайду и узнаю – сказал Рик самому себе – Не пустят, пойду дальше.
Рик повернулся и уверенным шагом затопал по ковровой дорожке к входу в отель. Швейцар у входа посмотрел подозрительно на Рика, но не остановил.
Рик вошел в холл, но решил не глазеть по сторонам, привлекая к себе внимание, а сразу быстро направился к входу в ресторан.
Ресторан Париж – возвещали золоченые буквы над тяжелой резной дверью.
Все такой же шикарно разодетый швейцар охранял вход в ресторан.
–– Простите сэр – начал было Рик, обращаясь к швейцару.
Но швейцар не слушая склонился в глубоком поклоне и открыл дверь Рику.
–– Что это он! – с удивлением подумал Рик, проходя мимо швейцара.
–– Ах да – тут же сообразил Рик – моя солдатская форма. Видит наверное, что я солдат, еду на войну. Вот и показывает уважение.
Впрочем, швейцар думал абсолютно о другом. Подобных "солдат", одетых в серую мышиную форму он уж не раз видел в этом отеле.
–– Очередной мерзавец, сумасброд – подумал швейцар завидев Рика – наскандалил, наговорил дерзостей родителям. Видите ли они его с кокаином где-то прищучили. Или со своей девахой поссорился. Пошел на призывной пункт, со злости записался в армию. Ну а теперь живет в шикарном отеле неподалеку от казармы и ждет пока мамаша взятки раздает, да отмазывает свое неразумное чадо.
–– Поганый народец – думал швейцар, провожая Рика взглядом – Ну хоть бы наглец свою форму снял, да оделся по-цивильному. Ну нет. Ходит тут в своей шинели, солдата изображает. Сволочь! Но деньги хорошие у них водятся. И швыряют не жалеючи. Может доллар оставит.... Не оставил! Ублюдок! – одними лишь губами проговорил швейцар, провожая Рика злобным взглядом.
Рик вошел в ресторан. Посетителей было не много. Зал был на три четверти пуст. Рик увидел бар стоящий посреди зала. За стойкой бара стоял симпатичный с прилизанными волосами юноша лет двадцати. Рик также быстро подошел к стойке бара.
–– Чем могу вам услужить? – тут же спросил юноша. Явный французский акцент пробивался даже в этой короткой фразе.
–– Я… Мне… – начал Рик сбиваясь от стеснения – Хотел бы перекусить недорого, взять с собой…
–– Конечно, конечно – все также вежливо и радостно ответил юноша, все также в нос, по-французски выговаривая слова – можете взять с собой, можете перекусить здесь.
Рик обвел глазами юношу. Красавец. Белоснежная рубашка, черный пиджак с небольшой вышивкой "Пьер Жирар".
–– Наверняка француз, парижанин – решил Рик – Ну конечно же. Отель Париж, ресторан Париж и все работники французы.
–– Что-нибудь подешевле – начал было Рик, но парнишка уже протянул ему меню. Меню было на французском с пояснениями на английском языке, выписанными мелкими буквами с вензелями. Рик испуганно посмотрел на длинное меню, понимая что ему эти слова не осилить. Но вежливый паренек уже пришел на помощь.
–– Сегодня у нас в меню замечательное блюдо. Пользуется необычайным спросом среди наших посетителей. И называется оно … – парнишка сделал паузу, словно желая подчеркнуть все необычайные достоинства этого блюда – Называется оно Боуланж. Не хотите ли испробовать?
Рик пожал плечами, не понимая что происходит. Но паренек явно приняв движение за согласие тут же радостно сообщил – Превосходный выбор. Уверяю вас, сэр, вы останетесь довольны.
После чего он отошел на несколько шагов к столику для приготовления еды и начал резво "колдовать". Паренек стоял спиной к Рику и что он там делает Рик толком не видел. Но хорошо было видно, как резво, быстро и споро работает этот французик, Пьер Жирар. Паренек отрезал ломтики хлеба, потом нарезал какие-то сыры, потом стащил с полки кучу каких-то баночек с джемом. Еще через минуту паренек закончил и с гордостью поставил перед Риком то самое, пользующееся необычайным спросом блюдо Боуланж.
Рик посмотрел на тарелку и вдруг у него само собой вырвалось испуганное – И это все?
На тарелке лежали два тонюсеньких поджаренных хлебца в которые были воткнуты два флажка – французский и американский. С одного края тарелки лежали мелкие и тоненькие кусочки разноцветных сыров. А на другом краю тарелки красовались капельки джема разных сортов.
–– Это же так мало – срывающимся голосом произнес Рик.
Паренек француз тоже словно испугался. Лицо его приняло расстроенное, обиженное выражение.
–– Тысяча извинений, сэр, тысяча извинений. Я думал, что господин солдат желает просто слегка перекусить – расстроенно произнес паренек – Моя вина, моя вина!
После чего паренек резко схватил со стойки бара тарелку с боуланжем и не раздумывая швырнул содержимое в мусор. На этот раз перепугался Рик, подумав, что ему нужно будет платить. Но паренек увидев испуг, пробежавший по лицу Рика, тут же успокоил его.
–– Ради бога, не беспокойтесь сэр. Удобство наших клиентов – это закон для нас. Если нашему клиенту что-то не нравится, то никаких вопросов. Он не платит и все!
Рик поразился до бесконечности. Открыл рот желая что-то сказать, но не мог найти подходящих слов. А тем временем парень опять затараторил.
–– Есть у нас в меню замечательное блюдо. Тоже пользуется необычайным спросом у наших посетителей. Не беспокойтесь. Большое, огромное. Как раз такое, какое нужно настоящему солдату! Очень рекомендую!
Рик лишь опять пожал плечами и обрадованный паренек вновь бросился к столику для приготовления пищи. И опять же глядя со спины, Рик с удовольствием наблюдал как быстро и споро работает этот французик. Пьер хватал сыры и колбасы разных сортов, отрезал от них уже приличные ломти, перемешивал их составляя в какую-то пирамиду. Украшал зеленью, засыпал приправами и наконец гордо поставил перед Риком результат своего творения.
–– Надеюсь, что это устроит вас, сэр! – уже уверенно произнес Пьер.
–– О, да! – согласился Рик, восхищенно глядя на произведение искусства, источающее невиданные, вкуснейшие запахи.
–– Превосходно! Рад был вам услужить – мгновенно откликнулся Пьер, невзначай показав пустую ладошку, как бы намекая, что неплохо было б и заплатить.
Рик достал двадцатидолларовую бумажку.
–– Наверное придется что-нибудь на чай оставить. Центов десять или двадцать – подумал Рик, передавая деньги французу Пьеру.
–– Премного благодарен, сэр – уже как-то безразлично отозвался Пьер. Он отошел от стойки бара, небрежно бросил деньги в какую-то конторку. Потом достал толстую конторскую книгу, карандаш и открыв книгу начал там что-то записывать.
Рик подождал немного, надеясь, что парень сейчас оторвется от своих записей и даст ему сдачу. Но парень не поворачивался и не обращая ни на кого внимание, продолжал что-то писать.
Тогда Рик тихонько позвал – Сэр!
Парень все также продолжал писать.
–– Сэр! – уже погромче позвал Рик. Парень француз обернулся, удивленно уставившись на Рика.
–– Сэр, а сдачу? – тихонько спросил Рик.
–– А… сдачу… – растянуто произнес француз.
Рик утвердительно мотнул головой.
–– Сдачу с тех самых двадцати долларов, которые вы, сэр, дали мне.
–– Да, да – радостно закивал Рик, обрадовавшись, что парень не забыл о двадцати долларах.
И вдруг лицо парня словно перекосилось. Злобная усмешка исказила рот с тонкими губами.
–– Ах, сдачу – еще раз повторил парень и вдруг резко и грубо заговорил по-русски.
–– А я вот смотрю на тебя, идиота, и думаю. Понимает он что-нибудь, притворяется ли, или просто дебил по рождению?
–– Так ты не француз! – ахнул Рик.
–– Как видишь! – отрезал парень – Наконец-то ты начал соображать. Ты что не понимаешь, придурок, куда ты явился. Ты что, не видел какие тут автомобили перед входом. Ты что, не видишь какие тут господа сидят. Да в нашем ресторане самый дешевый бутерброд стоит 20 долларов. А то что ты заказал – все 40. Так что считай тебе повезло. Целых 20 долларов сэкономил. Понял?
–– Понял – прошептал Рик, чувствуя как от страха и безысходности все холодеет внутри.
–– А как ты узнал, что я русский?
–– Как я узнал? – усмехнулся парень – Да по твоей конопатой роже, да мерзкому акценту русской слободки.
–– Как зовут тебя? – грубо спросил парень.
–– Риком кличут – едва выговорил Рик.
Лицо парня словно перекосило.
–– По-настоящему как зовут тебя?
–– Васей звали – прошептал Рик.
–– Вася, Васька. Имя то какое-то облезлое, кошачье – со злобой выговорил парень – Так вот что, Васька. Подымайся-ка ты и вали отсюда ко всем чертям, пока я охрану не позвал, да пока тебя с лестницы не спустили. Понял?