Сказки

Гензель и Гретель

В одной стране на опушке дремучего леса жил дровосек с женой. Первая его жена умерла и оставила дровосеку сына и дочь. Мальчика звали Гензель, а девочку – Гретель.

Бедно жила семья дровосека, порой даже хлеба на столе не было. И вот однажды хозяин никак не мог заснуть, всё ворочался с боку на бок и думал. Наконец разбудил он жену и сказал:

– Не знаю, право, как жить нам дальше? Как прокормить детей, когда самим есть нечего?

Подумала женщина и ответила:

– Давай завтра рано утром выведем детей в лес, разведём костёр, дадим каждому по куску хлеба и оставим в чаще. Дорогу обратно они найти не смогут, и лучше пусть в лесу пропадут, чем ты будешь мучиться, глядя, как они умирают от голода.

Долго уговаривала мачеха дровосека, и в конце концов он согласился сделать так, как женщина придумала.

Но Гензель и Гретель тоже не могли уснуть от голода и слышали разговор отца с мачехой.

Заплакала Гретель горючими слезами, а Гензель обнял сестру и произнёс:

– Не печалься, Гретель, я что-нибудь придумаю.

Когда все в доме уснули, поднялся Гензель с постели, накинул тонкое пальтишко и выскользнул из дома. Месяц светил ярко, и белые камешки, которых много было около дома, блестели, словно монетки. Мальчик наклонился и наполнил камешками карманы пальтишка. Когда он вернулся домой и улёгся в постель, Гензель прошептал сестре:

– Успокойся, Гретель, я знаю, как помочь беде.

Чуть только рассвело, стала мачеха будить детей:

– Подымайтесь, лентяи, пойдём в лес за дровами.

Дала женщина детям по краюшке хлеба и наказала:

– Это хлеб на обед, смотрите раньше его не съешьте, больше ничего не получите.

Отправилось всё семейство дровосека в лес, но Гензель всё время останавливался и оглядывался.

– Что ты мешкаешь, Гензель? – спросил отец.

– Ах, батюшка, загляделся я на нашу белую кошечку, сидит она на крыше дома и словно со мной прощается.

– Глупый, это не кошечка вовсе, а белая труба блестит на солнце, – раздражённо сказала мачеха.

Но Гензель и не думал смотреть на дом, он потихонечку выбрасывал камешки из кармана на тропинку.

– Ну, собирайте, дети, валежник, а я пока разведу костёр, чтобы вы не озябли, – сказал дровосек, когда они зашли в самую чащу леса.

Гензель и Гретель натаскали целую гору хвороста, а когда костёр разгорелся, мачеха предложила:

– Вы прилягте к огню, дети, отдохните, а мы пойдём нарубим дрова. Когда окончим работу, вернёмся за вами.

Гензель и Гретель сидели у огня, и когда наступил час обеда, съели свои кусочки хлеба. Они слышали удары топора и думали, что отец неподалёку. Но стучал не топор, а раскачиваемый ветром сухой сук, который мачеха привязала к дереву. Долго сидели Гензель и Гретель, глаза у них стали слипаться от усталости, и в конце концов они заснули. А когда открыли дети глаза, была ночь.

Заплакала Гретель и запричитала:

– Как же мы домой вернёмся?

Но успокоил сестру Гензель:

– Как только выйдет месяц, мы дорогу найдём.

И точно, только озарил месяц глухую чащу, заблестели брошенные мальчиком камешки, словно заново отчеканенные монеты. Так от камешка к камешку и пошли брат с сестрой и на рассвете подошли к отцовскому дому.

Как увидела мачеха, кто стучится в дверь, так стала бранить Гензеля и Гретель:

– Ах вы, непутёвые и неблагодарные, что же вы заспались у костра? Мы уж думали, что вы не вернётесь.

Но отец обрадовался: его мучила совесть, и он был счастлив, что вновь увидел детей.

Вскоре опять наступили тяжёлые времена, и жена стала докучать дровосеку:

– У нас осталось полкаравая хлеба, есть больше нечего. Давай заведём детей ещё дальше в лес, а то все умрём с голоду.

Тяжело было на сердце у отца:

– Хоть последние крохи, но разделим поровну.

Но жена и слушать ничего не хотела, совсем извела дровосека упрёками. Уступил он жене в первый раз, не выдержал и во второй.

Однако дети опять не спали и прислушивались к разговору родителей. Когда взрослые заснули, Гензель хотел выйти во двор и набрать камешков, но мачеха заперла дверь на замок.

Рано утром женщина разбудила детей и сунула им в руки по куску хлеба, гораздо меньшего размера, чем в прошлый раз. Пошла семья дровосека в лес.

– Что ты оглядываешься, Гензель? Не отставай, – как и в прошлый раз, прикрикнул отец.

– Я смотрю на нашего голубка, батюшка. Он сидит на крыше и как будто прощается со мной.

– Это не голубь, а труба белеет на солнце, – отругала мальчика мачеха.

Но Гензель продолжал останавливаться: он раскрошил свой кусок хлеба и разбрасывал вокруг вместо камешков хлебные крошки.

Завели дровосек с женой детей в дремучую чащу, развели им костёр и оставили одних, обещая вернуться за ними позже. Когда наступило время обеда, поделилась Гретель с братом куском хлеба. Скоро стемнело, но родители всё не возвращались.

– Ничего, взойдёт месяц, и мы по крошкам отыщем дорогу домой, – успокаивал Гензель сестру.

Но когда лес осветил месяц, дети не нашли ни одной хлебной крошки: лесные птицы склевали лакомство. Всю ночь и следующий день брат и сестра пытались найти дорогу домой, но лишь углублялись всё дальше в лес. Они проголодались и так устали, что еле держались на ногах.

В полдень третьего дня увидели ребята белоснежную птичку, сидела та на ветке и пела так прекрасно, что Гензель и Гретель остановились и заслушались. Тут птичка вспорхнула, расправила крылышки, словно приглашая детей за собой, и полетела. Пошли брат с сестрой за проводницей и вышли к удивительной избушке. Построена она была из хлеба, покрыта печеньем, а окошки оказались из чистого сахара.

– Давай подкрепимся, Гретель, – решил Гензель, – я съем кусок крыши, а ты попробуй отломить часть окошка.

Только дети принялись за сладости, как вдруг из домика раздался писклявый голос:

 
– Стуки-бряки под окном.
Кто ко мне стучится в дом?
 

Сначала дети не испугались и бойко ответили:

 
– Ветер, ветер, ветерок,
Неба ясного сынок.
 

Брат и сестра продолжали объедать домик: Гензелю крыша пришлась по вкусу, и он съел уже порядочный кусок, а Гретель выломала целый оконный переплёт.

Вдруг дверь домика распахнулась, и из него вышла, опираясь на костыль, древняя старуха. Дети испугались и выронили из рук лакомые кусочки избушки. Но старуха лишь покачала головой:

– Кто же вас сюда привёл, ребятишки? Не бойтесь, зла я вам не причиню.

Хозяйка вкусного домика взяла их за руки и повела внутрь. Стол в доме ломился от лакомств: он был заполнен яблоками, орехами, печеньем и крынками с молоком. Брат с сестрой с удовольствием принялись за еду, а старуха в это время постелила им чистые постели.

Заснули Гензель и Гретель на мягких перинах, не догадываясь, что старуха была злой ведьмой. Глаза у неё были красные и почти ничего не видели, зато чутьём колдунья напоминала лесного зверя. Птичка приманивала детей к её вкусной избушке, и дети не могли устоять перед сладостями. А когда какой-нибудь ребёнок попадал в логово ведьмы, она его съедала.

Рано утром, когда Гензель и Гретель ещё спали, старуха подошла к их кроватям. Полюбовавшись, как дети сладко спят и как румянец играет на их щёчках, старуха пробормотала: «Какой лакомый кусочек!» Затем она взяла Гензеля, отнесла его в маленькую клетку. После чего ведьма растолкала Гретель и прикрикнула на девочку:

– Поднимайся, лентяйка, натаскай воды, свари своему брату что-нибудь повкуснее: я его хочу откормить. Как только он потолстеет, я его съем!

Горько заплакала Гретель, но только слёзы даром потратила – пришлось исполнить всё, что злая ведьма потребовала. Теперь каждый день готовила девочка брату вкусную еду, сама же объедками питалась. По утрам старуха подходила к клетке и говорила Гензелю:

– Протяни-ка мне палец, дай пощупаю, скоро ли ты потолстеешь.

Но хитрый Гензель просовывал сквозь решётку косточку, а подслеповатая старуха не замечала подмены и дивилась, почему мальчик такой худенький.

Прошёл месяц, и ведьме надоело ждать:

– Эй, девчонка, наноси воды, завтра я хочу Гензеля заколоть и сварить, не важно, худой он или толстый.

Носила вёдра воды Гретель, и крупные слёзы катились по её щекам.

– Лучше бы нас дикие звери растерзали в лесу, так мы хотя бы вместе погибли! – воскликнула девочка.

– Перестань глупости молоть, – прикрикнула на неё старуха. – Всё равно ничто вам не поможет!

На следующий день ведьма приказала Гретель:

– Сначала займёмся печеньем, я печь затопила, тесто вымесила. Полезай в печь, посмотри, достаточно ли там жару.

И старуха толкнула бедную Гретель к печи, из которой пламя даже наружу выбивалось. Ведьма собиралась заодно и девочку испечь. Но Гретель поняла, что у колдуньи на уме, и удивлённо спросила:

– Как же я туда залезу? Я не знаю, как это сделать.

– Вот глупая, устье у печки такое широкое, что даже я смогу туда пролезть, – и старуха сунула голову в печь.

Гретель только этого и ждала – она подтолкнула ведьму в печь, захлопнула печную заслонку и на засов её задвинула.

Ух, как страшно взвыла ведьма! А Гретель бросилась к клетке, где сидел брат:

– Гензель! Мы спасены! Нет больше ведьмы!

Как обрадовались дети, как обнимались, целовались! И поскольку бояться им было некого, стали они осматривать домик ведьмы. И оказалось, что в жилище по всем углам стоят ящики с жемчугом и драгоценными камнями. Набили дети карманы сокровищами и покинули страшную избушку.

Через несколько часов подошли дети к большому озеру.

– Как же нам переправиться? Не вижу я ни жёрдочки, ни мостика, – проговорил Гензель.

– И лодочки нигде не видно, – ответила Гретель. – Но я заметила белую уточку. Может, она нас переправит?

Крикнул Гензель уточке:

 
– Уточка, красавица!
Помоги нам переправиться;
Ни мосточка, ни жердинки,
Перевези же нас на спинке.
 

Уточка тотчас подплыла к детям. Гензель сел к ней на спинку и стал звать сестру.

– Нет, – ответила Гретель, – уточке будет тяжело; пусть она нас по очереди перевезёт.

Переправила уточка ребятишек на другой берег, и пошли они дальше. Лес становился всё более знакомым, и наконец Гензель и Гретель вдалеке увидели отчий дом. Пустились брат с сестрой бежать, ворвались в дом и бросились отцу на шею.

Оказалось, что мачеха их умерла, а дровосек никак не мог успокоиться и корил себя за то, что бросил детей в лесу. Гензель и Гретель тотчас вытряхнули свои карманы, жемчуг и драгоценные камни так и рассыпались по всей комнате. И стала с тех пор семья дровосека жить-поживать да радоваться.

Замарашка

У одного богатого человека заболела как-то жена, и когда почувствовала она, что её конец близок, позвала к себе единственную дочь и сказала:

– Милое дитя, будь всегда доброй и прилежной, а я с того света стану на тебя смотреть и всегда буду рядом.

Затем закрыла женщина глаза и умерла. Не прошло и года, как отец девушки женился на другой. Ввела мачеха в дом двух своих дочерей, красивых, но злых и бессердечных. И наступили для бедной падчерицы тяжёлые времена.

Отняли у девушки всю хорошую одежду, надели на неё старое серое платьишко, обули в деревянные башмаки и отвели на кухню. Должна она была теперь выполнять всю чёрную работу: воду носить, огонь разводить, стряпать и мыть. Названые сестрицы насмехались над ней: высыпали в золу горох и чечевицу, приготовленные для кушанья, а бедная сиротка должна была выбирать их из золы по зёрнышку.

Не было у девушки даже кровати, спала она на золе рядом с очагом. И так как была она всегда покрыта копотью и золой, то злые сёстры стали называть её Замарашкой.

Собрался однажды отец на ярмарку и спросил дочерей, что им привезти.

– Красивые наряды, – сказала первая.

– Жемчуг и драгоценные камни, – ответила вторая.

– Ну а тебе, Замарашечка, – спросил отец, – чего хочется?

– Привези мне, батюшка, ту веточку, которая на обратном пути первой хлестнёт тебя по шапке.

Удивился отец, но противиться не стал. Вот закупил он старшим дочерям нарядные платья, жемчуг и драгоценные камни и двинулся в обратный путь. Пробирался он сквозь чащу кустов, и тут ветка орешника хлестнула его так сильно, что даже шапку с него сбила. Обломил он эту ветку и прихватил с собой.

Вернулся отец домой и раздал подарки девушкам. Замарашка поблагодарила его, пошла на могилу матери и посадила возле неё веточку. Заплакала девушка, и слёзы обильно оросили орешник. И выросла веточка в целое деревце.

Каждый день Замарашка сидела под деревцем. Когда она плакала, садилась на ветви орешника белая птичка и выполняла разные желания девушки.

Затеял как-то король праздник и решил созвать в замок всех красавиц королевства, чтобы сын его мог выбрать себе невесту. Названые сёстры Замарашки приказали ей:

– Расчеши нам волосы, вычисти башмаки и закрепи на них пряжки – мы идём на праздник в королевский замок.

Исполнила всё Замарашка, но ей тоже хотелось на бал, и попросила она об этом мачеху.

– Ты вся в грязи и пыли! Нет у тебя ни платья приличного, ни башмаков – и туда же, танцевать желаешь! Вот я тебе высыпала в золу полное блюдо чечевицы, и если ты через два часа сумеешь эту чечевицу из золы выбрать, тогда можешь поехать с сёстрами на праздник, – отозвалась мачеха.

Вышла бедная сиротка во двор и крикнула во весь голос:

– Голубки-голубочки, милые дружочки, и другие пташечки поднебесные, слетайтесь сюда, помогите мне собрать чечевички. Годные – в горшочек, негодные – в зобочек.

И прилетели на её зов сначала два белых голубка, а потом турманы мохноногие, а затем целые стаи всяких пташечек. И стали они все кивать головками и клевать – и собрали все годные зёрна в горшок. И часу не прошло, как чечевица была из золы выбрана.

Выложила Замарашка чечевицу на блюдо и отнесла мачехе, думая, что ей дозволят поехать на бал. Но мачеха ответила:

– Нет, Замарашка, над тобой смеяться станут. Вот если ты мне ещё два блюда чечевицы за час из золы выберешь, тогда, пожалуй, разрешу тебе отправиться в замок.

Вышла опять Замарашка в сад и опять позвала птиц. И получаса не прошло, как чечевица была из золы выбрана.

Но мачеха со злостью ответила Замарашке, принёсшей ей два блюда чечевицы:

– Напрасно старалась: ты не пойдёшь с нами. У тебя и нарядов нет, и танцевать ты не умеешь – нам придётся краснеть за тебя.

Повернулась мачеха спиной и поспешно удалилась со своими двумя горделивыми дочками.

Пошла Замарашка на могилу матери, села под ореховое деревце и воскликнула:

– Встряхнись, встрепенись, моё деревце, просыпь на меня злато-серебро.

И белая птичка с ветвей скинула Замарашке платье и туфельки, расшитые золотом и серебром. Поспешила девушка на бал в замок. И такой она была красавицей, что даже мачеха и сёстры не узнали её. Сам королевич вышел красавице навстречу, взял её за руку и весь вечер танцевал только с ней, не выпуская её руку из своей.

А когда захотела Замарашка вернуться домой, королевич решил проводить её, так ему хотелось узнать, где она живёт и кто её родители. Но возле самого дома девушка ускользнула от юноши и спряталась на голубятне.

Замарашка была проворна: с одной стороны на голубятню взобралась, а с другой спустилась, мигом очутилась у орешника, скинула свой наряд, который птичка сразу же унесла. Когда сёстры и мачеха вернулись с праздника, Замарашка, как обычно, лежала на куче золы у очага.

На следующий день праздник в замке продолжился, и как только родные уехали на бал, Замарашка побежала к деревцу:

– Встряхнись, встрепенись, моё деревце, просыпь на меня злато-серебро.

Птичка вновь сбросила девушке платье, ещё богаче и наряднее вчерашнего. Королевич уже поджидал красавицу и опять танцевал только с ней. Когда же Замарашка покинула бал, юноша тайком последовал за ней. Девушка опять улизнула от него и забралась, словно белочка, на большое грушевое дерево в своём саду.

С одной стороны она на дерево влезла, с другой стороны спрыгнула, вернула свой наряд птичке, что сидела на орешине, надела старые лохмотья и вернулась домой к куче золы у очага.

На следующий день птичка скинула Замарашке платье такое великолепное, какого свет ещё не видывал, а к платью получила девушка туфли из чистого золота.

Бросился к красавице королевич и никого к ней в течение вечера не подпускал. А когда в конце бала королевич захотел проводить девушку, она опять не разрешила и быстро убежала от него. Но в этот раз королевич пустился на хитрость: велел смазать лестницу замка смолою. Когда Замарашка сбегала с лестницы, одна её туфелька прилипла к ступеньке. А вернуться за ней девушка не успела.

На следующее утро пришёл королевич с золотой туфелькой к отцу и заявил:

– Моей супругой будет та, которой эта туфелька придётся впору.

Стал королевич ездить по домам красавиц, те туфельку примеряли, но ни одной она не подошла. Настала очередь сестёр Замарашки. Взяла старшая туфельку и пошла в другую комнату. Видит, никак не влезает в туфельку большой палец ноги. Тут мать подаёт ей нож:

– Отрежь палец! Станешь королевой – пешком ходить не придётся!

Послушалась дочь матери, отрезала палец, втиснула ногу в туфельку и, прикусив губу от боли, вышла к королевичу. Пришлось тому назвать её невестой. Посадил он девушку на коня и повёз в замок. Но как только проехали они мимо могилы матери Замарашки, сели на орешник два голубка и проворковали:

 
– Гули, гули, гулюшки,
Весь башмак-то в кровушке:
Ножке, видно, нет в нём места!
Это не твоя невеста.
 

Глянул королевич на ногу невесты, тотчас повернул коня и вернул старшую дочку родителям. Решила вторая сестра Замарашки примерить туфельку. Пальцы у неё в туфельку влезли, а вот пятка оказалась велика. Подала ей мать нож:

– Отруби часть пятки! Будешь королевой – не придётся пешком ходить!

Послушалась дочь, отрубила часть пятки, втиснула кое-как ногу в туфельку, скрывая боль нестерпимую, и вышла к королевичу. Объявил юноша её своей невестой и повёз в замок. И опять, проезжая мимо могилы матери Замарашки, услышал королевич клёкот двух голубков:

 
– Гули, гули, гулюшки,
Весь башмак-то в кровушке:
Ножке, видно, нет в нём места!
Это не твоя невеста.
 

Посмотрел королевич на ногу девушки и опять повернул коня, вернул девушку в родительский дом.

– А нет ли у вас ещё одной дочери? – поинтересовался юноша.

– От моей первой жены есть у меня дочка, Замарашка, но она точно не ваша невеста, – ответил отец.

– Она такая грязная, что и показать вам её не смеем, – добавила мачеха.

Но королевич велел позвать к нему Замарашку. Вымыла сиротка, как смогла, своё личико, вышла к юноше, поклонилась и легко надела туфельку на ногу. Королевич взглянул пристально в её лицо и узнал в ней красавицу, с которой танцевал.

Побелели от злости мачеха и сёстры, а королевич посадил Замарашку на коня и повёз в замок. И, проезжая мимо могилы матери своей невесты, услышал юноша:

 
– Гули, гули, гулюшки,
Нету больше кровушки:
Ножке в туфле полно места.
Вот она – твоя невеста!
 

И как только проклекотали эти слова голубки, сразу же слетели они с орехового дерева и сели Замарашке на плечи: один – на правое, другой – на левое. И во время пышной свадьбы, которую устроил король своему сыну, тихо ворковали на плечах Замарашки, которая стала королевой.