Английский с О. Генри. Вождь краснокожих / O. Henry. The Ransom of Red Chief

© И. Франк, 2018

© ООО «Издательство ВКН», 2018

Как читать эту книгу

Уважаемые читатели!

Перед вами – НЕ очередное учебное пособие на основе исковерканного (сокращенного, упрощенного и т. п.) авторского текста.

Перед вами прежде всего – интересная книга на иностранном языке, причем на настоящем, «живом» языке, в оригинальном, авторском варианте.

От вас вовсе не требуется «сесть за стол и приступить к занятиям». Эту книгу можно читать где угодно, например, в метро или лежа на диване, отдыхая после работы. Потому что уникальность метода как раз и заключается в том, что запоминание иностранных слов и выражений происходит подспудно, за счет их повторяемости, без СПЕЦИАЛЬНОГО заучивания и необходимости использовать словарь.

Существует множество предрассудков на тему изучения иностранных языков. Что их могут учить только люди с определенным складом ума (особенно второй, третий язык и т. д.), что делать это нужно чуть ли не с пеленок и, самое главное, что в целом это сложное и довольно-таки нудное занятие.

Но ведь это не так! И успешное применение Метода чтения Ильи Франка в течение многих лет доказывает: начать читать интересные книги на иностранном языке может каждый!

Причем

на любом языке,

в любом возрасте,

а также с любым уровнем подготовки (начиная с «нулевого»)!

Сегодня наш Метод обучающего чтения – это почти триста книг на пятидесяти языках мира. И более миллиона читателей, поверивших в свои силы!

Итак, «как это работает»?

Откройте, пожалуйста, любую страницу этой книги. Вы видите, что текст разбит на отрывки. Сначала идет адаптированный отрывок – текст с вкрапленным в него дословным русским переводом и небольшим лексико-грамматическим комментарием. Затем следует тот же текст, но уже неадаптированный, без подсказок.

Если вы только начали осваивать английский язык, то вам сначала нужно читать текст с подсказками, затем – тот же текст без подсказок. Если при этом вы забыли значение какого-либо слова, но в целом все понятно, то не обязательно искать это слово в отрывке с подсказками. Оно вам еще встретится. Смысл неадаптированного текста как раз в том, что какое-то время – пусть короткое – вы «плывете без доски». После того как вы прочитаете неадаптированный текст, нужно читать следующий, адаптированный. И так далее. Возвращаться назад – с целью повторения – НЕ НУЖНО! Просто продолжайте читать ДАЛЬШЕ.

Сначала на вас хлынет поток неизвестных слов и форм. Не бойтесь: вас же никто по ним не экзаменует! По мере чтения (пусть это произойдет хоть в середине или даже в конце книги) все «утрясется», и вы будете, пожалуй, удивляться: «Ну зачем опять дается перевод, зачем опять приводится исходная форма слова, все ведь и так понятно!» Когда наступает такой момент, «когда и так понятно», вы можете поступить наоборот: сначала читать неадаптированную часть, а потом заглядывать в адаптированную. Этот же способ чтения можно рекомендовать и тем, кто осваивает язык не «с нуля».

Язык по своей природе – средство, а не цель, поэтому он лучше всего усваивается не тогда, когда его специально учат, а когда им естественно пользуются – либо в живом общении, либо погрузившись в занимательное чтение. Тогда он учится сам собой, подспудно.

Для запоминания нужны не сонная, механическая зубрежка или вырабатывание каких-то навыков, а новизна впечатлений. Чем несколько раз повторять слово, лучше повстречать его в разных сочетаниях и в разных смысловых контекстах. Основная масса общеупотребительной лексики при том чтении, которое вам предлагается, запоминается без зубрежки, естественно – за счет повторяемости слов. Поэтому, прочитав текст, не нужно стараться заучить слова из него. «Пока не усвою, не пойду дальше» – этот принцип здесь не подходит. Чем интенсивнее вы будете читать, чем быстрее бежать вперед, тем лучше для вас. В данном случае, как ни странно, чем поверхностнее, чем расслабленнее, тем лучше. И тогда объем материала сделает свое дело, количество перейдет в качество. Таким образом, все, что требуется от вас, – это просто почитывать, думая не об иностранном языке, который по каким-либо причинам приходится учить, а о содержании книги!

Главная беда всех изучающих долгие годы какой-либо один язык в том, что они занимаются им понемножку, а не погружаются с головой. Язык – не математика, его надо не учить, к нему надо привыкать. Здесь дело не в логике и не в памяти, а в навыке. Он скорее похож в этом смысле на спорт, которым нужно заниматься в определенном режиме, так как в противном случае не будет результата. Если сразу и много читать, то свободное чтение по-английски – вопрос трех-четырех месяцев (начиная «с нуля»). А если учить помаленьку, то это только себя мучить и буксовать на месте. Язык в этом смысле похож на ледяную горку – на нее надо быстро взбежать! Пока не взбежите – будете скатываться. Если вы достигли такого момента, когда свободно читаете, то вы уже не потеряете этот навык и не забудете лексику, даже если возобновите чтение на этом языке лишь через несколько лет. А если не доучили – тогда все выветрится.

А что делать с грамматикой? Собственно, для понимания текста, снабженного такими подсказками, знание грамматики уже не нужно – и так все будет понятно. А затем происходит привыкание к определенным формам – и грамматика усваивается тоже подспудно. Ведь осваивают же язык люди, которые никогда не учили его грамматику, а просто попали в соответствующую языковую среду. Это говорится не к тому, чтобы вы держались подальше от грамматики (грамматика – очень интересная вещь, занимайтесь ею тоже), а к тому, что приступать к чтению данной книги можно и без грамматических познаний.

Эта книга поможет вам преодолеть важный барьер: вы наберете лексику и привыкнете к логике языка, сэкономив много времени и сил. Но, прочитав ее, не нужно останавливаться, продолжайте читать на иностранном языке (теперь уже действительно просто поглядывая в словарь)!

Отзывы и замечания присылайте, пожалуйста, по электронному адресу frank@franklang.ru

О. Генри
Общие замечания о языке автора

Вы читали О. Генри? В детстве и в переводе? Тогда это не считается. Перевод – почти всегда обеднение, а если автор любит игру слов, охотно разбирает на части устойчивые словосочетания и сам творит слова… нет, нельзя сказать, что это невозможно перевести, но зато можно смело сказать, что при переводе многое будет потеряно. Чтение О. Генри в переводе – это прогулка в саду утраченных аллюзий.

Язык О. Генри имеет ряд характерных особенностей; хотелось бы отметить три момента, чтобы не останавливаться на них впредь.

О. Генри – писатель американский, пишет о простых американцах, но вот язык его не совсем американский. Вы знаете, что американское правописание немного отличается от британского: британское сохраняет историческое написание слов, американское больше отражает произношение. Характерные пары слов с британским – американским написанием: centre – center; catalogue – catalog; neighbour – neighbor; plough – plow; travelled – traveled. Эта разница была нормализована в большой степени трудами американского лексикографа Ноя Вебстера, умершего в 1843 г., т. е. еще до рождения О. Генри, и к его времени уже достаточно укоренилась. Язык же О. Генри в этом отношении – Mid-Atlantic^[1] в прямом смысле слова: он словно застрял посреди Атлантики, и в его книгах – иногда даже в одном предложении – мирно сосуществуют оба написания.

Итак, О. Генри пишет о простых американцах и пользуется языком простых американцев С одной стороны, это утрировано грамматически: его герои обожают использовать во всех лицах формы третьего лица единственного числа глаголов – I says вместо I say или I said, we was вместо we were, you was вместо you were, часто используют диалектизмы, разговорное стяжение 'em вместо them. В отрицаниях частенько форма третьего лица единственного числа теряется – he don't вместо he doesn't. Нередко встречается просторечная форма ain't – замена am not, is not, are not, have not, has not. Это настолько распространено в речи его героев, что в тексте мы на этом специально останавливаться не будем (кроме первого рассказа, частично), просто напоминаем читателю, что книги О. Генри – не справочник по спряжению глаголов.

С другой стороны, герои О. Генри чуть ли не поголовно любят лексические красивости и считают делом чести щегольнуть каким-нибудь заковыристым словом или фразой, украсить речь редким или иностранным словечком (а то и самостоятельно слепить слово с применением иностранных корней), вот только это словечко частенько оказывается не совсем тем, которое они имели в виду, на чем основан юмористический эффект. Такие оговорки – самый, пожалуй, излюбленный стилистический прием О. Генри. А расшифровывать их он доверяет читателю. И порой требуется порядочно поломать голову, чтобы понять, в чем тут соль, какие неожиданные ассоциации вдруг возникли у очередного простого парня. А характерная черта его стиля – спрыснутое изрядной долей каламбуров сосуществование нарочито просторечного тона повествования и нарочито вычурных лексических оборотов. Ну, а о неожиданных концовках его рассказов все и так наслышаны.

The Ransom Of Red Chief
(Выкуп Красного /Рыжего Вождя/^[2])

It looked like a good thing (дело выглядело стоящим: «это выглядело как хорошая вещь»): but wait till I tell you (но подождите, пока я вам /не/ расскажу). We were down South, in Alabama (мы были на юге, в Алабаме; down – к югу) – Bill Driscoll and myself (Билл Дрисколл и я) – when this kidnapping idea struck us (когда нам в голову пришла эта идея с похищением ребенка: «когда эта ребенкопохитительная идея сразила нас»; to kidnap – похищать людей, особенно детей с целью получить выкуп; to strike – ударять/ся/, стукать/ся/; нападать, атаковать; поражать). It was, as Bill afterward expressed it (это было, как Билл позднее сформулировал; to express – изображать; выражать, высказывать), “during a moment of temporary mental apparition^[3] (в миг временного умопривидения/умопомрачения; mental – умственный; психический; apparition – появление, явление; призрак, видение)”; but we didn't find that out till later (но обнаружили-то мы это лишь потом: «но мы не обнаружили этого до более позднего /момента/»).

There was a town down there (там, на юге, был городок), as flat as a flannel-cake (плоский, как блин; flannel-cake = pancake – блин; flannel – фланель, фланелевая ткань), and called Summit, of course (и названный, конечно, Саммит; summit – вершина, высшая точка чего-либо). It contained inhabitants of as undeleterious and self-satisfied a class of peasantry (там обитали представители: «он содержал обитателей» такого безвредного и самодовольного типа деревенщины; undeleterious – безвредный, неопасный; deleterious – вредный, вредоносный, опасный; peasantry – крестьянство) as ever clustered around a Maypole (какие когда-либо собирались вокруг майского шеста = которым впору только вокруг майского шеста выплясывать; to cluster – собираться группами, толпиться; Maypole – майское дерево, майский шест; столб, украшенный цветами, разноцветными флажками и т. д., вокруг которого танцуют на майском празднике^[4]).

ransom ['rænsǝm], chief [ʧi:f], course [kɔ:s], undeleterious [ʌn,delɪ'tɪǝrɪǝs], peasantry ['pez(ǝ)ntrɪ]

It looked like a good thing: but wait till I tell you. We were down South, in Alabama – Bill Driscoll and myself – when this kidnapping idea struck us. It was, as Bill afterward expressed it, “during a moment of temporary mental apparition”; but we didn't find that out till later.

There was a town down there, as flat as a flannel-cake, and called Summit, of course. It contained inhabitants of as undeleterious and self-satisfied a class of peasantry as ever clustered around a Maypole.

Bill and me had a joint capital of about six hundred dollars (Билл и я располагали совместным капиталом в примерно шестьсот долларов; to have – иметь), and we needed just two thousand dollars more (а нам было нужно как раз на две тысячи долларов больше) to pull off a fraudulent town-lot scheme in Western Illinois with (чтобы провернуть с их помощью жульническую операцию с городскими земельными участками в Западном Иллинойсе; to pull off – добиться успеха, несмотря на трудности; справиться с задачей; lot – участок земли; scheme – план, проект; схема; махинация). We talked it over on the front steps of the hotel (мы обговорили это, /сидя/ на ступеньках парадного входа в отель: «на передних ступеньках отеля»). Philoprogenitiveness, says we (чадолюбие, говорили мы; philoprogenitive – плодовитый; чадолюбивый; philo- = phil- греч. прист. «фило-», первый компонент сложных слов, имеющий значения «любящий», «любовь к»; progeny – потомство; отпрыск, потомок; says we – простореч. = we said; we say), is strong in semi-rural communities (сильно в полудеревенских общинах; rural – деревенский, сельский) therefore, and for other reasons, a kidnapping project ought to do better there (следовательно – и в силу других причин – схема с похищением ребенка должна сработать здесь лучше; project – проект, план) than in the radius of newspapers that send reporters out in plain clothes (чем в сфере действия газет, которые рассылают переодетых репортеров; radius – радиус; пределы; plain – незамысловатый, обыкновенный; clothes – одежда; plain clothes – штатское платье) to stir up talk about such things (чтобы подогреть разговоры о подобных вещах; to stir up – побуждать; возбуждать; раздувать). We knew that Summit couldn't get after us with anything stronger than constables (мы знали, что Саммит в худшем случае натравит на нас констеблей^[5]: «что Саммит не мог послать вслед за нами ничего более действенного, чем констебли»; to know; to get after – преследовать; доставать; strong – сильный) and, maybe, some lackadaisical bloodhounds (да, разве что, несколько томных ищеек; maybe – может быть; lackadaisical – томный; апатичный, бездеятельный; bloodhound – бладхаунд, ищейка /порода собак/) and a diatribe or two in the Weekly Farmers' Budget (и /напечатает/ обличительную заметку или две в «Еженедельном бюджете фермера»; diatribe – диатриба, резкая обличительная речь). So, it looked good (итак, дело выглядело неплохо).

fraudulent ['frɔ:djǝlǝnt], philoprogenitiveness [,fɪlǝʋprǝʋ'ʤenɪtɪvnǝs], ought [ɔ:t], radius ['reɪdɪǝs], budget ['bʌʤɪt]

Bill and me had a joint capital of about six hundred dollars, and we needed just two thousand dollars more to pull off a fraudulent town-lot scheme in Western Illinois with. We talked it over on the front steps of the hotel. Philoprogenitiveness, says we, is strong in semi-rural communities therefore, and for other reasons, a kidnapping project ought to do better there than in the radius of newspapers that send reporters out in plain clothes to stir up talk about such things. We knew that Summit couldn't get after us with anything stronger than constables and, maybe, some lackadaisical bloodhounds and a diatribe or two in the Weekly Farmers' Budget. So, it looked good.

We selected for our victim (в качестве нашей жертвы мы избрали) the only child of a prominent citizen named Ebenezer Dorset (единственного ребенка видного жителя города по имени Эбенезер Дорсет; prominent – выступающий; торчащий; заметный, видный; выдающийся, известный; citizen – гражданин; горожанин; городской житель). The father was respectable and tight (отец был почтенный и прижимистый; respectable – почтенный; респектабельный; to respect – уважать; почитать; tight – тугой, туго натянутый; скупой, жадный, прижимистый), a mortgage fancier (любитель закладных; fancier – знаток, любитель; to fancy – испытывать симпатию, любить) and a stern, upright collection-plate passer and forecloser (и строгий, неподкупный передаватель тарелки для пожертвований и любитель отказывать в праве выкупа закладной вследствие просрочки^[6]; upright – честный; collection – сбор денежных средств, пожертвований; to pass – передавать; passer – тот, кто передает; to foreclose – предотвращать, препятствовать; /юр./ отказывать в праве выкупа закладной вследствие просрочки). The kid was a boy of ten (ребенок был десятилетним мальчиком; kid – козленок; ребенок, малыш), with bas-relief freckles (с барельефом из веснушек), and hair the colour of the cover of the magazine (и волосами цвета обложки журнала) you buy at the news-stand when you want to catch a train (который покупают в газетном киоске, когда спешат на поезд: «когда вы хотите успеть на поезд»; to catch – поймать, застигнуть; успеть, попасть). Bill and me figured that Ebenezer would melt down for a ransom of two thousand dollars to a cent (Билл и я рассчитывали, что Эбенезер раскошелится на выкуп в две тысячи долларов и ни центом меньше: «в две тысячи долларов до цента»; to figure – считать, думать, полагать; to melt – таять; плавиться; тратить деньги). But wait till I tell you (но подождите, пока я вам /не/ расскажу).

About two miles from Summit was a little mountain (на расстоянии около двух миль от Саммита находилась небольшая гора), covered with a dense cedar brake (покрытая густой кедровой порослью; brake – кустарник, чаща). On the rear elevation of this mountain was a cave (на заднем склоне этой горы была пещера; elevation – повышение; возвышение). There we stored provisions (там мы разместили провизию; to store – хранить; убирать на хранение).

tight [taɪt], mortgage ['mɔ:ɡɪʤ], fancier ['fænsɪǝ], bas-relief [,bɑ:rɪ'li:f], figure ['fɪɡǝ]

We selected for our victim the only child of a prominent citizen named Ebenezer Dorset. The father was respectable and tight, a mortgage fancier and a stern, upright collection-plate passer and forecloser. The kid was a boy of ten, with bas-relief freckles, and hair the colour of the cover of the magazine you buy at the news-stand when you want to catch a train. Bill and me figured that Ebenezer would melt down for a ransom of two thousand dollars to a cent. But wait till I tell you.

About two miles from Summit was a little mountain, covered with a dense cedar brake. On the rear elevation of this mountain was a cave. There we stored provisions.

One evening after sundown (однажды вечером после заката солнца), we drove in a buggy past old Dorset's house (мы проезжали в экипаже мимо дома старины Дорсета; to drive – гнать; ехать; buggy – легкий одно- или двухместный экипаж). The kid was in the street (пацан был на улице; kid – ребенок, малыш), throwing rocks at a kitten on the opposite fence (швыряя камни в котенка, /сидевшего/ на заборе дома напротив: «в котенка на противоположном заборе»).

“Hey, little boy!” says Bill (эй, маленький мальчик = малыш, – говорит Билл), “would you like to have a bag of candy and a nice ride (не хочешь пакетик леденцов и прокатиться: «и славненькую поездку»; nice – хороший, приятный, милый, славный)?”

The boy catches Bill neatly in the eye with a piece of brick (мальчик аккуратно засветил Биллу в глаз обломком кирпича; to catch – ударить, попасть; piece – кусок; обломок).

“That will cost the old man an extra five hundred dollars (это обойдется папаше в лишних пять сотен долларов; to cost – стоить, обходиться; old man – отец, папаша: «старый человек»),” says Bill, climbing over the wheel (говорит Билл, перелезая через колесо).

buggy ['bʌɡɪ], eye [aɪ], piece [pi:s], climb [klaɪm]

One evening after sundown, we drove in a buggy past old Dorset's house. The kid was in the street, throwing rocks at a kitten on the opposite fence.

“Hey, little boy!” says Bill, “would you like to have a bag of candy and a nice ride?”

The boy catches Bill neatly in the eye with a piece of brick.

“That will cost the old man an extra five hundred dollars,” says Bill, climbing over the wheel.

That boy put up a fight like a welter-weight cinnamon bear (этот мальчик сражался: «устроил драку» как черный медведь второго полусреднего веса^[7]; to put up – организовывать, устраивать; welter-weight – боксер второго полусреднего веса; cinnamon bear – красновато-коричневая разновидность американского черного медведя; cinnamon – коричное дерево; корица /пряность/; цвет корицы, светло-коричневый цвет); but, at last, we got him down in the bottom of the buggy and drove away (но наконец мы уложили его на дно коляски и уехали; to get – класть, помещать). We took him up to the cave (мы затащили его в пещеру; to take – брать, взять), and I hitched the horse in the cedar brake (а я привязал лошадь в кедровнике; to hitch – привязывать, временно прикреплять; cedar – кедр; brake – кустарник, чаща). After dark I drove the buggy to the little village (после /наступления/ темноты я отогнал экипаж в маленькую деревушку), three miles away (в трех милях оттуда), where we had hired it (где мы взяли ее напрокат), and walked back to the mountain (и отправился пешком обратно к горе; to walk – идти, ходить /пешком/).

Bill was pasting court-plaster over the scratches and bruises on his features (Билл залеплял лейкопластырем царапины и синяки на лице; to paste – клеить, приклеивать; paste – клей; паста, мастика; court-plaster – лейкопластырь; features – черты лица; части лица). There was a fire burning behind the big rock at the entrance of the cave (за большой скалой у входа в пещеру горел костер), and the boy was watching a pot of boiling coffee (и мальчик смотрел на котелок с кипящим кофе; pot – горшок, котелок, кастрюля), with two buzzard tailfeathers stuck in his red hair (с двумя перьями из хвостового оперения грифа, воткнутыми в его рыжие волосы; tail – хвост; feather – перо; to stick – втыкать, вонзать). He points a stick at me when I come up, and says (/и вот/ он целится в меня из палки, когда я захожу, и говорит; point – точка, пятнышко, крапинка; to point at/to – направлять, наводить /оружие/; целиться, прицеливаться):

“Ha! cursed paleface (ха, проклятый бледнолицый; pale – бледный; face – лицо), do you dare to enter the camp of Red Chief (ты осмеливаешься войти в лагерь Вождя Краснокожих), the terror of the plains (грозы равнин; terror – страх, ужас)?”

weight [weɪt], bear [beǝ], walk [wɔ:k], court [kɔ:t], bruise [bru:z], feature ['fi:ʧǝ], feather ['feðǝ]

That boy put up a fight like a welter-weight cinnamon bear; but, at last, we got him down in the bottom of the buggy and drove away. We took him up to the cave, and I hitched the horse in the cedar brake. After dark I drove the buggy to the little village, three miles away, where we had hired it, and walked back to the mountain.

Bill was pasting court-plaster over the scratches and bruises on his features. There was a fire burning behind the big rock at the entrance of the cave, and the boy was watching a pot of boiling coffee, with two buzzard tailfeathers stuck in his red hair. He points a stick at me when I come up, and says:

“Ha! cursed paleface, do you dare to enter the camp of Red Chief, the terror of the plains?”

“He's all right now (теперь он ничего; all right – все в порядке, нормально),” says Bill, rolling up his trousers and examining some bruises on his shins (говорит Билл, закатывая штаны и осматривая синяки на голенях). “We're playing Indian (мы играем в индейцев). We're making Buffalo Bill's show look (шоу Буффало Билла по сравнению с нами выглядит: «мы делаем шоу Буффало Билла выглядящим») like magic-lantern views of Palestine in the town hall (как виды Палестины из волшебного фонаря в городской ратуше; town hall – здание муниципалитета). I'm Old Hank, the Trapper (я старина Хэнк, траппер; trapper – охотник, ставящий капканы; охотник на пушного зверя; trap – капкан, силок, ловушка; западня, засада), Red Chief's captive (пленник Вождя Краснокожих), and I'm to be scalped at daybreak (и на рассвете с меня снимут скальп: «я должен быть скальпирован на рассвете»). By Geronimo! that kid can kick hard (клянусь Джеронимо^[8]! и пинается же этот малый; to kick – ударять ногой, пинать; лягать; hard – /нареч./ яростно; сильно).”

Yes, sir, that boy seemed to be having the time of his life (да, сэр, казалось, этот мальчишка наслаждается жизнью на всю катушку; to have the time of one's life – переживать лучший период своей жизни; наслаждаться жизнью). The fun of camping out in a cave had made him forget (прелести палаточной жизни в пещере заставили его забыть; fun – веселье, забава; to camp out – ночевать в палатках, на открытом воздухе; camp – лагерь; место привала, ночевки; to make – делать; заставлять) that he was a captive himself (что он и сам был пленником). He immediately christened me Snake-eye, the Spy (он немедленно окрестил меня Змеиным Глазом, Шпионом), and announced that, when his braves returned from the warpath (и объявил, что, когда его краснокожие воины вернутся с тропы войны; brave – зд.: индейский воин; war – война; path – тропа), I was to be broiled at the stake at the rising of the sun (я буду изжарен на костре на восходе солнца; stake – столб, кол; /ист./ столб, к которому привязывали присужденного к сожжению).

trousers ['traʋzǝz], christen ['krɪs(ǝ)n], warpath ['wɔ:pɑ:θ]

“He's all right now,” says Bill, rolling up his trousers and examining some bruises on his shins. “We're playing Indian. We're making Buffalo Bill's show look like magic-lantern views of Palestine in the town hall. I'm Old Hank, the Trapper, Red Chief's captive, and I'm to be scalped at daybreak. By Geronimo! that kid can kick hard.”

Yes, sir, that boy seemed to be having the time of his life. The fun of camping out in a cave had made him forget that he was a captive himself. He immediately christened me Snake-eye, the Spy, and announced that, when his braves returned from the warpath, I was to be broiled at the stake at the rising of the sun.

Then we had supper (потом мы ужинали); and he filled his mouth full of bacon and bread and gravy (и он набил свой рот беконом, хлебом и подливкой; to fill – наполнять), and began to talk (и начал болтать; to begin; to talk – говорить). He made a during-dinner speech something like this (его застольная речь звучала примерно так; to make a speech – произносить речь; during – в течение, во время; dinner – обед):

“I like this fine (мне это здорово нравится; fine – отлично, прекрасно). I never camped out before (я никогда еще не жил в палаточном лагере); but I had a pet 'possum once (но у меня однажды был ручной опоссум; pet – домашний; 'possum = opossum), and I was nine last birthday (и в прошлый день рождения мне исполнилось девять лет). I hate to go to school (я ненавижу школу: «ходить в школу»). Rats ate up sixteen of Jimmy Talbot's aunt's speckled hen's eggs (крысы сожрали шестнадцать яиц рябой курицы тетушки Джимми Талбота; to eat – есть, кушать; speckled – крапчатый, пятнистый; рябой; speckle – крапинка, пятнышко). Are there any real Indians in these woods (в этом лесу есть настоящие индейцы)? I want some more gravy (я хочу еще подливки). Does the trees moving make the wind blow (/а/ ветер дует оттого, что деревья качаются: «заставляет ли движение деревьев дуть ветер»)? We had five puppies (у нас было пять щенков). What makes your nose so red, Hank (а почему у тебя такой красный нос: «что делает твой нос таким красным», Хэнк)? My father has lots of money (у моего отца денег навалом; lots – много, масса, уйма). Are the stars hot (/а/ звезды горячие)? I whipped Ed Walker twice, Saturday (я два раза отлупил Эда Волкера в субботу; to whip – сечь; побить). I don't like girls (я не люблю девчонок). You dassent catch toads unless with a string (= you don't catch toads unless you have a string; жабу можно поймать, только если есть веревочка: «нельзя поймать жабу, если у тебя нет веревочки»; dassent = doesn't^[9]). Do oxen make any noise (/а/ волы ревут: «волы делают какой-нибудь шум»)? Why are oranges round (почему апельсины круглые)? Have you got beds to sleep on in this cave (у вас есть постели, чтобы спать в этой пещере)? Amos Murray has got six toes (у Амоса Мюррея шесть пальцев на ноге; toe – палец на ноге). A parrot can talk (попугай может говорить), but a monkey or a fish can't (а обезьяна или рыба не могут). How many does it take to make twelve (а двенадцать – это сколько: «сколько надо взять, чтобы получить двенадцать»)?”

bacon ['beɪk(ǝ)n], bread [bred], toad [tǝʋd], noise [nɔɪz]

Then we had supper; and he filled his mouth full of bacon and bread and gravy, and began to talk. He made a during-dinner speech something like this:

“I like this fine. I never camped out before; but I had a pet 'possum once, and I was nine last birthday. I hate to go to school. Rats ate up sixteen of Jimmy Talbot's aunt's speckled hen's eggs. Are there any real Indians in these woods? I want some more gravy. Does the trees moving make the wind blow? We had five puppies. What makes your nose so red, Hank? My father has lots of money. Are the stars hot? I whipped Ed Walker twice, Saturday. I don't like girls. You dassent catch toads unless with a string. Do oxen make any noise? Why are oranges round? Have you got beds to sleep on in this cave? Amos Murray has got six toes. A parrot can talk, but a monkey or a fish can't. How many does it take to make twelve?”

Every few minutes he would remember that he was a pesky redskin (каждые несколько минут он вспоминал, что он ужасный краснокожий; pesky – надоедливый; ужасный), and pick up his stick rifle (хватал свою палку-ружье; to pick up – поднимать, подбирать) and tiptoe to the mouth of the cave (и на цыпочках пробирался ко входу в пещеру; to tiptoe – ходить на цыпочках; mouth – рот, уста; устье, вход; входное отверстие) to rubber for the scouts of the hated paleface (высматривать разведчиков ненавистных бледнолицых; rubber – резина; каучук; to rubber – вытягивать шею, глазеть; любопытствовать). Now and then he would let out a warwhoop (время от времени он издавал боевой клич; to let – выпускать; проливать /слезы, кровь/) that made Old Hank the Trapper, shiver (от которого старого охотника Хэнка в дрожь кидало: «который заставлял … трепетать»; to shiver – трепетать; дрожать, трястись). That boy had Bill terrorized from the start (этот мальчишка запугал Билла с самого начала; to terrorize – терроризировать; вселять страх).