Видеть лучше. Как сохранить зрение : истории из кабинета офтальмолога

Все истории и персонажи реальны, все совпадения случайны

© Филимонова В. А., текст, 2023

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

Введение

Таблица с буквами, чемодан со стеклами, очки и жгучие капли, расширяющие зрачок. Именно так представляют себе работу врача-офтальмолога.

А вы знали, что офтальмология – это хирургическая специальность с широкими возможностями восстановления или улучшения зрительных функций? А что офтальмолог и окулист – это одно и то же?

Помимо моей личной истории становления офтальмологом, в этой книге обычный читатель найдет интересные факты о глазных заболеваниях, разоблачение самых известных мифов о зрении, а также полезную информацию, которая, например, поможет сэкономить бюджет при покупке очков. Будущие коллеги узнают про изнанку обучения, а опытные коллеги погрузятся в пучину приятных воспоминаний.

Глаза – это невероятно прекрасная рутина офтальмолога.

Книга сопровождается черно-белыми фотографиями.

Чтобы увидеть их в цвете, наведите камеру телефона на QR-код, расположенный рядом с иллюстрацией.

Я мечтала стать хирургом…

– Мама, я хочу стать хирургом! – радостно закричала я в трубку.

– Здорово! А каким именно?

– Не знаю… Да это и неважно. Представляешь, я сегодня первый раз побывала в операционной! Там было так чисто, пахло чистотой и стерильностью… – увлеченно продолжала я, вспоминая этот запах и стены, отделанные плиткой приятного розового цвета.

– Иля, ты только первый курс окончила. Может, еще сто раз передумаешь. Представь, хирурги много часов проводят в операционной. Это ведь очень тяжело! – пыталась унять мой восторг мама.

Иля, Илька – мое детское прозвище. Я не сразу научилась выговаривать свое имя, поэтому называла себя так, и мама с тетей до сих пор предпочитают именно этот вариант.

Мне рассказывали, что мой прадедушка хотел быть хирургом и даже поступил в медицинский институт, но в итоге выбрал другой вуз – там выдавали сухой паек. А недавно я узнала, что родная сестра прадедушки была врачом. До того момента я всегда считала себя единственным медиком в семье, а потому невероятно обрадовалась. С детства я любила смотреть по телевизору, как делают пластические операции, но тогда у меня не возникало мыслей о том, чтобы стать врачом. К своему выбору я пришла где-то в девятом классе – в год, когда нужно было сдавать первые экзамены. Несмотря на пятерки по всем предметам, естественные науки интересовали меня больше всего, и потому мой выбор пал на медицину. В то время тетя работала в стоматологии и много рассказывала о том, как там все устроено и как хорошо зарабатывают врачи. Тетя с мамой стали настраивать меня на эту профессию, и при подаче документов первым желаемым факультетом я указала стоматологический. Педиатрический поставила на второе место как запасной, потому что проходной балл там был ниже. Финансовых возможностей учиться платно у нас не было, поэтому мы надеялись на бюджетные места. Мне не хватило всего трех баллов, чтобы попасть на стоматологический факультет, но на педиатрию я прошла без проблем. Мама думала, что в процессе обучения я переведусь на стоматологический, но что-либо менять я уже не захотела.

Уже на втором курсе медицинского института я поняла, что хирургия – не мое, когда преподаватель повел нас на показательную холецистэктомию^[1].

Операция длилась всего около часа, но мои ноги не выдержали и тридцати минут.

В операционной сесть негде и уйти ты можешь, только если закружилась голова. Я была юной и слабой девушкой, поэтому для меня такая, казалось бы, небольшая и недолгая нагрузка оказалась непосильной. Именно так мечта стать хирургом умерла во мне в первый раз.

Выбор специальности

Обучение в медицинском институте длится 5–6 лет в зависимости от факультета. По окончании мы получаем диплом терапевта, педиатра или стоматолога. А для того, чтобы начать работать, необходимо пройти аккредитацию и получить соответствующий сертификат. Мы вправе выбирать дальнейший свой путь: пойти на участок, поступить в ординатуру, чтобы стать узким специалистом, остаться в медицине, но не работая с пациентами, или вообще уйти в другую сферу.

После третьего курса я проходила сестринскую практику в офтальмологическом отделении крупной больницы Новосибирска. Меня заворожило местное оборудование. Все казалось каким-то космическим: медсестра или врач нажимают на одну кнопку, и вот уже прибор выдает лист с показателями зрения, а нажатие на другую кнопку выводит на экран цветные снимки наружной или внутренней поверхности глаза. Операционные микроскопы и вовсе показались чем-то волшебным. Всего лишь несколько минут – и пациент с катарактой снова видит за счет нового искусственного хрусталика.

Катаракта

Катарактой называют любое помутнение хрусталика – прозрачной эластичной линзы выпуклой формы, расположенной внутри глаза, которая помогает фокусировать взгляд на окружающих предметах.

За время практики необходимо было как минимум один раз остаться на ночное дежурство. И вот здесь началась настоящая практика. За одно дежурство меня научили ставить внутримышечные инъекции и разбираться в офтальмологических каплях, которые получали пациенты отделения. И когда через меня прошли десятки пациентов с красными и гнойными глазами, я поняла, что бесповоротно влюбилась в офтальмологию.

В свободное время и на каникулах я изучала анатомию органа зрения, посещала студенческий научный кружок и немного занималась наукой, постепенно погружаясь в специальность. Интересно то, что цикл по офтальмологии мне вообще не понравился. В первом семестре преподаватель просто читала лекции со своих конспектов, а во втором – другой преподаватель делился своими историями, не давая никакой теории или возможностей для практики. Семинары мне тоже не нравились. Но это все равно не изменило моего решения по поводу будущей специальности.

– Ну что, ты надумала, куда будешь поступать дальше? – спросила как-то мама. На тот момент я уже заканчивала шестой курс.

– Да, буду подавать документы на офтальмологию.

– Но ты же хотела стать хирургом! Почему передумала?! Хочешь сидеть в поликлинике и очки выписывать?

– Мам, ну, вообще-то, офтальмология – это хирургическая специальность с кучей направлений. Это не только очки. Офтальмохирурги оперируют катаракту, зашивают раны в области глаз, делают лазерную коррекцию зрения и все такое. А когда работаешь за микроскопом… представь, насколько это ювелирная работа!

– Да? Ну тогда хорошо. Раньше я об этом варианте как-то не задумывалась, – успокоилась мама.

– Мне еще очень понравилась судебная медицина, поэтому туда документы я тоже подам.

– Фу, ты что?! Я из твоих рук есть больше не буду! И вообще, патологоанатомы спиваются.

Тогда даже я до конца не разбиралась, в чем разница между судебным экспертом и патологоанатомом. Да и про алкоголь – это очередной миф.

– Мам, ну они же не только вскрытием занимаются. Там много разных подразделений, лабораторий, видов экспертиз… – пыталась успокоить я.

– Все равно гадость. Лучше уж офтальмология, – отрезала мама.

Иронично, что все шесть лет обучения я с ужасом ждала цикла по судебной медицине, потому что очень не хотела попасть в морг на вскрытие. На третьем курсе, когда мы изучали патологическую анатомию – ее я просто обожала, – нас тоже приводили на вскрытие. Но тогда, спустившись в секционную и издалека увидев труп, я убежала и вернулась в кабинет, сказав преподавателю, что мне стало нехорошо. В рамках цикла по судебной медицине у нас должно было быть два вскрытия: показательное от преподавателя и самостоятельное, которое проводилось в группах.

Я не ожидала, что буду активно участвовать во вскрытии, но в итоге извлекла и описала сердце и головной мозг.

Хотя стоит признать: под конец вскрытия я все-таки почувствовала нехватку воздуха и покинула секционную. Стоя в пустом холле в полнейшем восторге и слушая, как по радио играет песня о ландышах, я стала свидетелем прибытия большого количества каталок с трупами. Обстановка была сюрреалистичной. Я поспешила уйти оттуда. Позже своим восторгом и отсутствием страха я поделилась с бабушкой и папой и бабушке, как сейчас помню, стало нехорошо. А папа сказал, что бояться стоит живых, а не мертвых.

Перед подачей документов в ординатуру я какое-то время отслеживала проходные баллы, а потому быстро поняла, что у меня нет шансов попасть на бюджет в судебную медицину. Оригиналы документов я подала в офтальмологию.

Но не только глаза пациентов и космическое оборудование повлияли на выбор моей профессии. Каждое лето я уезжала из Новосибирска на каникулы на свою родину – Железногорск-Илимский. Это маленький городок в Иркутской области с одной главной дорогой и населением менее 30 тысяч человек. Одно лето после пятого курса омрачилось госпитализацией моей бабушки в местную районную больницу с гипертоническим кризом. Когда я позвонила, бабушка говорила как-то невнятно, а потом и вовсе отключилась, так что я быстро собралась и помчалась в больницу. Бабушка жаловалась на головные боли… да только жаловаться было некому. Я не нашла в отделении ни одной медсестры и с трудом достучалась до дежурного врача с требованием измерить бабушке артериальное давление. Я соврала врачу отделения, что я и сама уже врач, и попросила дать мне изучить историю болезни. По обследованиям и назначениям вопросов не было, а головную боль врач объясняла декомпенсированной гипертонической болезнью. Ночью бабушке стало хуже и с геморрагическим инсультом она оказалась в реанимации, место в которой пришлось выбивать скандалами и жалобами. Я сидела в ординаторской терапевтического отделения и слушала, как моя тетя отчаянно пытается добиться хоть какой-то медицинской помощи. На тот момент все неврологи города находились в отпуске. Компьютерного томографа в городе вообще не было, а транспортировать бабушку в соседний город было опасно. К сожалению, через несколько дней бабушка умерла. При прощании с ней я пообещала стать хорошим и грамотным врачом и тогда же для себя окончательно решила, что выберу специальность, где люди не умирают, а их родственники не выбивают двери ординаторских с требованием справедливости и угрозами разобрать больницу на кирпичики.