– Да? Вот видишь, никто даже не догадывается.
– Ты хочешь сказать, вы с Эстер расходитесь?
– Наверняка к тому идет. Неминуемо.
– Что случилось-то? – нетерпеливо спросил Стар. – Она вошла без стука?
– Да нет, у меня никого нет. Дело просто… во мне. Со мной все кончено.
Стар внезапно понял.
– С чего ты взял?
– Уже полтора месяца.
– Ты просто мнителен. У врача был?
Родригес кивнул.
– Что только не делал. Даже… ну, совершенно в отчаянии пошел к… Клэрис. Бесполезно. Все пропало.
Стара так и подзуживало отправить актера к Брейди – в конце концов, тот отвечает за связи с общественностью, пусть бы занялся и интимными связями… Он даже отвернулся на миг, чтобы Родригес не видел его лица.
– Я был у Пата Брейди, – продолжал актер, словно угадав мысль Стара. – Выслушал кучу дурацких советов, все испробовал – без толку. За ужином на Эстер даже глаз поднять не могу. Она-то держится молодцом, а мне хоть со стыда сгорай. И так все время. «Дождливый день» собрал в Де-Мойне двадцать пять тысяч, в Канзас-Сити двадцать семь, побил рекорды в Сент-Луисе, письма от поклонниц сыплются лавиной, а я каждый вечер дрожу от страха – как же, надо возвращаться домой и ложиться в постель…
Стара мало-помалу охватывала досада. Мелькнувшая мысль пригласить звезду на вечерний коктейль казалась теперь неуместной: что там делать Родригесу в таком состоянии? Затравленно блуждать между гостями с бокалом в руке, обсуждая многотысячные сборы?
– Вот я и пришел к тебе, Монро. Ты из всего найдешь выход. Я решил: попрошу у тебя совета, даже если ты скажешь пойти утопиться.
Зажужжал вызов, Стар включил диктограф.
– Пять минут, мистер Стар, – раздался голос мисс Дулан.
– Прошу прощения, – ответил Стар, – я еще не закончил.
– Полтысячи школьниц устроили парад, осадили дом, – мрачно продолжал актер. – А я прятался за шторами, боялся выйти.
– Присядь-ка, – велел Стар. – Обсудим и что-нибудь решим.
В приемной уже десять минут дожидались совещания Уайли Уайт и пятидесятилетняя иссохшая блондинка Джейн Мелони, голливудская репутация которой складывалась из полусотни ярлыков – «сентиментальная дура», «лучший голливудский сценарист», «ветеран», «рабочая кляча», «умнейшая женщина студии», «самый ловкий плагиатор цеха» – с исчерпывающим набором дополнений: нимфоманка, девственница, шлюха, лесбиянка и верная жена. Не будучи старой девой, она несла на себе отпечаток того стародевического облика, который свойствен большинству самостоятельно пробившихся женщин. К пятидесяти годам Джейн заработала язву желудка и годовое жалованье в сотню тысяч (рассуждения о том, считать ли его справедливым, недостойным или непомерно щедрым, могли бы стать предметом отдельного замысловатого трактата). Ценили ее за простые понятные качества – за то, что она женщина и при этом уживчива, сообразительна, надежна, знает правила игры и не норовит перетянуть одеяло на себя. Когда-то она была наперсницей Минны, и с годами Стару удалось подавить неприязнь, доходившую порой до стойкого физического отвращения.
Джейн Мелони и Уайли молча ждали, время от времени обмениваясь репликами с мисс Дулан. Рейнмунд, продюсер фильма, то и дело звонил из своего кабинета, где вместе с ним дожидался совещания режиссер по фамилии Брока. Через десять минут раздался звонок от Стара, мисс Дулан вызвала Рейнмунда и Брока. В тот же миг из кабинета вышел Стар, держа под руку актера – взбудораженного настолько, что на простое «как дела?», брошенное Уайли Уайтом, он тут же объявил:
– Ужасно, просто ужасно!
– Ничего подобного, – оборвал его Стар. – Ступай и играй роль, как я сказал.
– Спасибо, Монро!
Джейн Мелони, молча проводив актера взглядом, спросила:
– Кто-то пытался его переиграть? – подразумевая, что на съемках партнер вздумал оттеснить Родригеса в тень.
– Извините за задержку, – ответил Стар. – Входите.
Совещание началось в полдень, Стар обычно отводил участникам ровно час. Не меньше, поскольку прервать беседу мог лишь режиссер с его жестким графиком съемок, – и редко когда больше: каждую неделю компания обязана выпустить фильм, сложностью и стоимостью не уступающий «Мираклю» Рейнхардта.
Временами – хотя в последние лет пять не так часто, как раньше, – Стар мог работать над одним фильмом ночь напролет; однако такой приступ деятельности выводил его из строя на несколько дней. Перемена же темы придавала сил – и как те люди, что способны по желанию просыпаться в нужное время, он поставил внутренние часы ровно на час.
Помимо сценаристов, на совещание пришли Рейнмунд, один из самых ценимых продюсеров, и Джон Брока – режиссер картины.
Брока с виду походил на техника или механика – крупный, бесстрастный, спокойно-решительный и располагающий к себе. Образованностью он не отличался, Стар часто ловил его на тиражировании однотипных сцен – во всех его фильмах некая богатая девушка неизменно исполняла все тот же ритуал: сначала играла с вбежавшими в комнату большими собаками, а потом, войдя в конюшню, похлопывала по крупу жеребца. Причина вряд ли имела отношение к Фрейду – скорее всего режиссеру в унылой юности случилось разглядеть за чужим забором красивую девушку с собаками и лошадьми, и сцена навечно отпечаталась в его памяти как символ богатой жизни.
Молодой образованный красавец Рейнмунд когда-то обладал некоторой силой характера, но продиктованная профессией ежедневная необходимость изворачиваться – что в действиях, что в мыслях – превратила его в откровенного приспособленца. К тридцати годам у Рейнмунда не осталось ни единой черты из тех, которые американские евреи и неевреи привыкли считать достоинствами. Однако он выпускал картины в срок, а демонстрацией чуть ли не педерастического восхищения Старом умудрился притупить обычную для Стара проницательность: тот к нему благоволил и считал во всех отношениях хорошим парнем.
Уайли Уайта, разумеется, в любой стране мира опознали бы как интеллектуала второго разбора. Воспитанность в нем уживалась с болтливостью, простота – с остроумием, мечтательность – с пессимизмом. Зависть к Стару прорывалась лишь временами и сопровождалась всегдашним восхищением и даже привязанностью.
– По графику сценарий идет в производство через две недели, считая от субботы, – начал Стар. – Я бы сказал, что выглядит он прилично, изменения пошли на пользу.
Рейнмунд и оба сценариста обменялись победным взглядом.
– С одной оговоркой, – продолжил Стар. – Я не вижу смысла делать по нему фильм, поэтому решил отказаться от проекта.
На миг повисла внезапная тишина, затем понеслись невнятные возражения и потрясенные вопросы.
– Вы не виноваты, – заверил собравшихся Стар. – Я просто считал сюжет более интересным, чем он получился в сценарии. Вот и все. – Помолчав, Стар с сожалением взглянул на Рейнмунда. – Текст слишком плох. А ведь пьеса великолепна, мы отдали за нее пятьдесят тысяч.
– А что не так со сценарием, Монро? – напрямик спросил Брока.
– Вряд ли стоит вдаваться в подробности.
Рейнмунд и Уайли Уайт лихорадочно обдумывали, как это отразится на их карьере. В нынешнем году за Рейнмундом два фильма уже числились, а Уайли Уайту для возвращения в кино нужно было появиться в титрах хотя бы раз. Маленькие, глубоко посаженные – словно вдавленные в череп – глазки Джейн Мелони пристально наблюдали за Старом.
– Может, все-таки объясните? – вмешался Рейнмунд. – Оплеуха-то немалая, Монро.
– Я просто не стал бы приглашать в картину Маргарет Саллаван, – ответил Стар. – Или Колмана. Отговорил бы их сниматься.
– Монро! – взмолился Уайли Уайт. – Скажите – что не так? Сцены? Диалоги? Юмор? Композиция?
Стар взял со стола папку с текстом и разжал пальцы – словно сценарий самым буквальным образом был неподъемной ношей.
– Мне не нравятся персонажи. Меня к ним не тянет, я предпочел бы обходить их стороной.
Рейнмунд, все еще обеспокоенный, улыбнулся.
– Да уж, обвинение не из слабых. Мне казалось, что персонажи-то и неплохи.
– И я так думал, – подтвердил Брока. – Эмма, например, хороша.
– Правда? – бросил Стар. – А я даже не верю, что она живая. Дочитал до конца – только и хотелось спросить: «Ну и что?»
– Можно ведь что-то сделать, – предположил Рейнмунд. – Конечно, для нас тут мало приятного. Порядок сцен ровно тот, о каком мы договаривались…
– Зато история совершенно другая, – бросил Стар. – Я не устаю повторять: для меня главное – настрой фильма, его-то я определяю в первую очередь. Можно менять что угодно, но как только решение принято – каждая реплика и каждый жест должны работать на выбранную цель. У нынешнего сценария поменялся настрой. Пьеса была светлой и сияющей, радостной. В сценарии – одни сомнения и метания. Героиня порывает с героем из-за пустяков, и так же беспричинно их роман возобновляется. После первого эпизода уже не интересно, увидятся ли они вновь.
– Тут я виноват, – встрял Уайли. – Понимаете, Монро, сейчас не двадцать девятый год, стенографистки не склонны так слепо обожать своих боссов. Они уже знают, что такое быть уволенной, они видели боссов в панике. Мир изменился – вот в чем дело.
Стар, бросив на него нетерпеливый взгляд, коротко мотнул головой.
– Это не обсуждается. Исходная точка сюжета – именно слепое обожание, если уж использовать твой термин. И ни в какой панике герой не замечен. Заставь девушку в нем усомниться – и получишь совершенно другой сюжет, а то и вовсе никакого. Оба героя – экстраверты, заруби себе на носу, и должны ими оставаться с первого до последнего кадра. Когда мне понадобится психологическая драма с душевными метаниями, я куплю пьесу Юджина О’Нила.
Джейн Мелони, не спускавшая глаз со Стара, уже поняла, что все обойдется. Задумай он и впрямь отказаться от картины, он не стал бы ничего объяснять. Уж она-то знала здешние приемы – дольше ее на студии проработал лишь Брока, с которым у нее была трехдневная интрижка двадцать лет назад.
Стар повернулся к Рейнмунду.
– Суть фильма, Рейни, ясна даже из актерского состава, тебе следовало это понять. Я взялся было вымарывать реплики, непригодные для Корлисс или Маккелуэя, но скоро бросил. Запомни на будущее: если я заказываю лимузин – мне нужен лимузин, а не гоночная малолитражка, пусть и самая быстрая в мире. Итак, – он оглядел собравшихся, – есть ли смысл продолжать? Теперь, когда вы знаете, что даже идея картины меня не устраивает? У нас всего две недели, по истечении которых я либо утверждаю Корлисс и Маккелуэя на роли, либо перевожу их на другой фильм. Стоит ли пытаться?
– Конечно, – откликнулся Рейнмунд. – Думаю, стоит. Я сам виноват, надо было предупредить Уайли. Мне казалось, у него есть неплохие мысли.
– Монро прав, – без обиняков заявил Брока. – Мне сценарий никогда не нравился, я только не мог понять, в чем именно дело.
Уайли и Джейн презрительно на него покосились и обменялись взглядом.
– Сценаристы, найдется у вас нужный пыл? – доброжелательно спросил Стар. – Или пригласить кого-нибудь новенького?
– Отчего б не попытаться еще раз, – заявил Уайли. – Я готов.
– А ты, Джейн?
Джейн Мелони лишь коротко кивнула.
– Что думаешь о девушке? – спросил Стар.
– Конечно же, я пристрастна – она мне нравится.
– Лучше смени взгляд, – предостерег ее Стар. – Десять миллионов американцев заклеймят ее презрением. Фильм идет час и двадцать пять минут: если треть этого срока героиня изменяет герою – зритель сочтет, что она на треть шлюха.
– Неужели это так много? – лукаво осведомилась Джейн, и все рассмеялись.
– Для меня – много, – задумчиво произнес Стар, – даже если не брать в расчет цензурный кодекс. Хотите делать героиню патентованной шлюхой – пусть, но это будет другой фильм. А в нашем фильме девушка – будущая жена и мать. И все же… все же… – Он наставил карандаш на Уайли Уайта. – Страсти здесь ровно столько же, сколько в Оскаре на моем столе.
– Какого черта! – возмутился Уайли. – Она вся так и горит! С чего бы ей тогда идти к…
– Она легкомысленна, только и всего. В пьесе есть сцена более выигрышная, чем все твои нагромождения, а ты умудрился ее выкинуть. Когда героиня пытается сократить ожидание и переводит стрелки часов.
– В сценарий не влезало, – извиняющимся тоном произнес Уайли.
– Ну что ж. Соображений у меня с полсотни, я зову мисс Дулан. – Стар нажал кнопку. – И если чего-то не понимаете, спрашивайте.
Мисс Дулан незаметно скользнула в кабинет, и Стар принялся говорить, стремительно расхаживая из угла в угол. Начал он с того, какой ему виделась героиня: идеальная девушка с простительными изъянами, как в пьесе, – причем идеальная не ради потакания вкусам публики, а ради удовлетворения его, Стара, желания видеть в этом фильме именно такую героиню. Всем понятно? Роль не характерная, девушка будет воплощением жизненной силы, здоровья, решительности и любви. Главное в пьесе – ситуация, в которой она оказалась: в ее руки попал секрет, влияющий на жизни многих людей. У нее есть выбор между верным решением и неверным, и поначалу непонятно, где какое, но под конец все выясняется, она идет и делает что надо. Вот и весь сюжет – незатейливый, чистый и светлый. Никаких метаний и сомнений.
– Она никогда не слыхала слов «массовые волнения рабочих», – сказал Стар. – Она могла бы жить и в двадцать девятом. Понятно, что за героиня мне нужна?
– Вполне, Монро.
– Теперь о ее поступках, – продолжил Стар. – В любой миг, когда мы видим ее на экране, она хочет переспать с Кеном Уиллардом. Это ясно, Уайли?
– Еще как!
– Что бы она ни делала – она думает о постели Кена Уилларда. Идет по улице – значит, идет переспать с Кеном Уиллардом. Завтракает – набирается сил, чтобы переспать с Кеном Уиллардом. При этом зритель должен быть уверен, что ей и в голову не придет желать другой связи с Кеном Уиллардом, кроме законного брака. Мне неловко напоминать вам такие простые истины, но они как-то умудрились выветриться из сюжета.
Стар открыл сценарий и принялся комментировать страницу за страницей. Записи мисс Дулан будут распечатаны в пяти экземплярах, однако Джейн Мелони делала и свои пометки. Брока сидел, заслонив рукой полуприкрытые глаза – он еще помнил времена, «когда режиссер что-то значил», когда сценаристы были или сочинителями реприз, или вдохновенными и конфузливыми юнцами-репортерами, любителями виски, – вот тогда режиссер был фигурой. Никаких продюсеров, никакого Стара…
Услышав свое имя, он встрепенулся.
– Джон, хорошо бы вставить сцену с мальчишкой, который лезет по островерхой крыше: держать его в кадре, только без ощущения угрозы или напряженности. И без всяких метафор – просто ясное утро и мальчишка на крыше. Должно получиться симпатично.
Брока стряхнул задумчивость.
– Понятно: легкий налет опасности.
– Не совсем. С крыши он не сорвется, кадр надо плавно перевести в следующую сцену.
– Окно, – предложила Джейн Мелони. – Пусть он залезет через окно в спальню сестры.
– Хороший ход, – одобрил Стар. – Как раз для эпизода с дневником.
Брока окончательно проснулся.
– Снимать надо снизу, пусть он идет вперед, от камеры. Общий план – камера со спины, неподвижная. Потом вставить крупный план и вернуться к общему, мальчик уходит дальше. Не выхватывать его отдельно, пусть будет на фоне крыши и неба. – Брока уже увлекся идеей: в кои веки ему сулили режиссерский кадр, сущую редкость в теперешних фильмах. Можно снимать с крана – так выйдет дешевле, чем строить бутафорскую крышу на земле и приставлять небо комбинированной съемкой. Вот уж чего у Стара не отнять: пределом он признавал только небо – природное небо в буквальном смысле; Брока достаточно навидался евреев, чтобы верить в легенды об их прижимистости.
– В третьей сцене пусть ударит священника, – распорядился Стар.
– Зачем? – изумился Уайли. – Чтобы католики вцепились нам в глотку?
– Я советовался с цензорами. Джо Брин сказал, что священников били – и ничего.
Стар продолжал говорить; спокойный голос смолк лишь после того, как мисс Дулан взглянула на часы.
– Ну что, не слишком много работы? К понедельнику управитесь? – обратился Стар к Уайли.
Сценарист посмотрел на Джейн – она только метнула ответный взгляд, даже не кивнув. Выходные шли насмарку, но Уайли был уже не тот, что час назад. Когда тебе платят полторы тысячи в неделю, не очень-то станешь увиливать от экстренной работы – особенно если твой фильм под угрозой. Прежде, на вольных хлебах, Уайли Уайта часто подводила небрежность, однако здесь, на студии, обо всех заботился Стар, и эффект его присутствия ощущался далеко за пределами кабинета. Уайли преисполнился творческого пыла; изображенная Старом смесь здравого смысла, тщательно отмеренной сентиментальности, зрелищной новизны и полунаивных представлений об общественном благе вдохновляла его на дальнейшие подвиги и звала немедля вдвинуть свой камень в общее строение – даже если усилиям суждено сгинуть втуне и результат окажется уныл и банален, как древняя пирамида.
Джейн Мелони видела в окно, как персонал ручейком потянулся к студийному кафе. Сама-то она пообедает в кабинете; пока принесут еду, можно закончить один-другой ряд вязания. А в четверть второго заглянет продавец французских духов – их сейчас возят контрабандой из Мексики, как спиртное при «сухом законе», никто не видит в этом греха.
Брока не сводил глаз с Рейнмунда, подлизывающегося к начальству, и отчетливо понимал, что продюсер идет в гору. Сейчас он получает свои семьсот пятьдесят в неделю за частичную власть над режиссерами, сценаристами и кинозвездами, чьи гонорары ему и не снились, и носит дешевые английские туфли, купленные рядом с «Беверли Уилшир» (Брока искренне надеялся, что туфли ему немилосердно жмут), – однако уже скоро станет заказывать обувь у Пила и вышвырнет наконец свою зеленую тирольскую шляпу с пером. Брока, опережающий его на годы, заработал на войне приличный послужной список, однако так и не сумел до конца оправиться от пощечины Айка Франклина.
Пелена табачного дыма и огромный стол отгораживали Стара от остальных – он еще дослушивал уважительно и Рейнмунда, и мисс Дулан, однако отдалялся все больше. Совещание подходило к концу.
– Из Нью-Йорка звонит мистер Маркус, – объявила мисс Дулан.
– Как так? – требовательно переспросил Стар. – Я видел его здесь вчера вечером.
– Ну, он на проводе – звонят из Нью-Йорка, в трубке голос мисс Джейкобс. Значит, это его контора.
Стар засмеялся.
– Мы встречаемся сегодня за обедом. Самолеты с такой скоростью еще не летают.
Мисс Дулан вернулась к телефону. Стар решил подождать, чем кончится.
– Все разъяснилось, – доложила мисс Дулан через минуту. – Это недоразумение. Мистер Маркус сегодня звонил на восточное побережье – рассказать о землетрясении и потопе на студии – и, видимо, переадресовал их к вам. Новенькая секретарша, должно быть, просто перепутала.
– Это точно, – хмуро заметил Стар.
Принц Агге не понял происходящего, но, изначально настроенный на сильные ощущения, воспринял эпизод как блистательную иллюстрацию к американскому образу жизни: мистер Маркус, сидя в кабинете напротив, звонком велит нью-йоркскому бюро осведомиться у Стара о ночном потопе. Вообразив эту замысловатую связь, принц так и не осознал, что она существовала лишь в уме мистера Маркуса – когда-то остром и изощренном, но в последнее время дающем сбои.
– Подозреваю, что секретарша была совсем уж новенькая, – повторил Стар, разворачиваясь в сторону кафе. – Это все?
– Звонил мистер Робинсон, – сказала мисс Дулан. – Одна из женщин назвала ему имя, но он забыл. Говорит, что-то простое, вроде Смит, Браун или Джонс.
– Неоценимая помощь.
– Она вроде бы переехала в Лос-Анджелес совсем недавно.
– На ней был серебристый пояс, – вспомнил Стар. – С прорезанными звездами.
– Еще я пытаюсь выяснить про Пита Завраса. Звонила его жене.
– И что?
– У них там все ужасно – пришлось продать дом, она тяжело болела…
– А с глазами у него безнадежно?
– Про глаза она ничего не знала. Даже не подозревала, что он начал слепнуть.
– Интересно.
Стар поразмыслил над этим по дороге к кафе, но дело представлялось таким же смутным, как утренний разговор с Родригесом. В вопросах чужого здоровья он разбирался слабо – ведь его не заботило даже свое собственное. В проулке рядом с кафе он посторонился, пропуская открытый электрокар, забитый девушками в костюмах эпохи регентства – со съемочной площадки привезли массовку. Яркие платья трепетали на ветру, юные загримированные личики оборачивались на него с любопытством, и он улыбнулся в ответ.
Одиннадцать боссов и их гость, принц Агге, собрались за обеденным столом в приватном зале студийного кафе. Денежные воротилы и владыки студии, в отсутствие гостей они всегда обедали в тишине, лишь изредка нарушаемой вопросами о женах и детях или замечаниями о текущем деле. Восемь из десяти были евреями, пятеро из десяти (среди них грек и англичанин) родились вне Америки. Всех их связывало давнее знакомство, сложилась своя иерархия – от старика Маркуса до старика Лиенбаума, который некогда купил самую выигрышную долю акций во всей отрасли и которому запрещали тратить на кинопроизводство больше миллиона в год.
Старик Маркус до сих пор славился опасной изворотливостью в делах: безотказное чутье предупреждало его о засадах и вражеских происках, и чем плотнее его норовили окружить, тем грознее он становился. Его бледное лицо обрело такую неподвижность, что даже те, кто раньше замечал рефлекторное подергивание внутреннего уголка глаза, теперь – по милости природы, прикрывшей веко порослью седых волосков – оказывались бессильны проникнуть за неуязвимую броню.
Он оставался старейшим из одиннадцати, Стар был младше всех – и уже не так разительно отличался от них возрастом, как в свои двадцать два, когда впервые сел за этот стол. Тогда – в большей мере, чем сейчас – он был финансистом среди финансистов, мог подсчитать в уме расходы с быстротой и точностью, повергавшей коллег в изумление. Несмотря на легенды о евреях-дельцах, ни один из десятки не обладал талантом или хотя бы выраженными способностями в этой сфере, достигнув успеха за счет разнообразных и временами противоречивых качеств. Однако в любой группе традиция удерживает на плаву и самых несведущих, и удовлетворенно полагаясь на оценки и вычисления Стара – юного гения, как его называли, – они гордились его достижениями как своими, словно болельщики на футбольной игре.
Той способностью Стар пользовался и теперь, хотя, как мы вскоре увидим, она сделалась далеко не главной.
Принц Агге сидел между Старом и главным юристом компании Мортом Флайшекером, напротив него расположился Джо Пополос, владелец кинотеатров. К евреям принц испытывал смутное предубеждение, которое пытался в себе изжить. Нравом он обладал неугомонным и, состоя в иностранном легионе, считал, что евреи слишком уж трясутся за свою шкуру. Однако готов был поверить, что американская жизнь делает их другими, и Стара он уж точно признавал за достойного человека. Остальных же дельцов он числил по большей части крепколобыми занудами – в конечном суждении полагаясь, как всегда, на текущую в его жилах царственную кровь Бернадотов.
Мой отец (вслед за принцем Агге, рассказавшим мне о той встрече, я буду называть его мистером Брейди) беспокоился об очередной картине, и после раннего ухода Лиенбаума сел напротив Стара.
– Как там фильм про латиноамериканцев, Монро?
Принц Агге заметил мимолетную вспышку внимания – десять пар глаз дрогнули ресницами, словно прошелестев крыльями, и вновь замерли в тишине.
– Продвигается, – ответил Стар.
– С тем же бюджетом?
Стар кивнул.
– Расходы несоразмерны, – заметил Брейди. – Время трудное, чудес не будет. Это не «Ангелы ада» и не «Бен Гур», когда тратишь бессчетно, но и получаешь с лихвой.
Вероятно, о нападении условились заранее, поскольку грек Пополос тут же вмешался и понес нечто неразборчивое:
– Неуспешно, Монро, нам хотим успешно жить это времена, которая меняется. Действие раньше на прогрессе выгоды теперь не акцептуальное.
– А вы что скажете, мистер Маркус? – спросил Стар.
Все взгляды устремились к дальнему концу стола, однако мистер Маркус, словно заранее предупрежденный, уже сделал знак личному официанту, который теперь помогал ему встать, держа под обе руки, как корзину. Маркус оглядел коллег таким беспомощным взором, будто и не выходил вечерами на танцы со своей юной канадской пассией.
– Монро – гений в нашем деле, – заявил он. – Доверяю и всецело на него полагаюсь. Наводнения я даже не видел.
– Двух миллионов сейчас в прокате не собрать, – сказал Брейди, когда за Маркусом в полной тишине закрылась дверь.
– Не забрать, – подтвердил Пополос. – Даже если когда возьми их по голове и толкай, не забрать.
– Вероятно, вы правы, – согласился Стар и замолчал на миг, словно проверяя, все ли его слышат. – Думаю, премьерные показы дадут миллион с четвертью. Вместе с остальным наберется миллиона полтора. И четверть миллиона от проката за рубежом.
Вновь воцарилась тишина – на этот раз удивленно-озадаченная. Стар через плечо велел официанту соединить его с конторой.
– А как же бюджет? – спросил Флайшекер. – Насколько я знаю, бюджет картины миллион семьсот пятьдесят тысяч. И вы ожидаете от проката ровно столько же, без всякой прибыли?
– Я столько и не ожидаю, – ответил Стар. – Хорошо, если наберем миллиона полтора.
Зал притих – принц Агге даже услышал, как обвалился пепел с замершей в воздухе сигары. Флайшекер, на лице которого застыло изумление, раскрыл было рот, но в этот миг Стару через плечо подали телефон.
– Ваша приемная, мистер Стар.
– Да-да. Алло, мисс Дулан, я понял про историю с Заврасом. Это все слухи, даю голову на отсечение… А, вы уже… Хорошо. Да, хорошо. Теперь сделайте вот что: отправьте его сегодня же к моему окулисту, доктору Джону Кеннеди. Пусть Заврас возьмет заключение и сделает копию, вы меня поняли?
Стар положил трубку и оживленно обернулся к присутствующим.
– Слыхали, будто Пит Заврас теряет зрение?
Кто-то кивнул; остальные, не в силах перевести дух, пытались понять, не обмолвился ли Стар минуту назад, оглашая суммы.
– Оказалось, полная чушь. Заврас говорит, что сроду не был у окулиста и не знает, почему студии от него отвернулись, – объявил Стар. – То ли враг, то ли болтун постарался – и оператор год ходит без работы.
По залу прошелестел официально-сочувственный шепот. Стар подписал чек и собрался было встать из-за стола.
– Прошу прощения, Монро, – с нажимом сказал Флайшекер. Брейди и Пополос молча ждали. – Я здесь не так давно и, вероятно, не способен в полной мере постичь смысл высказываемого и подразумеваемого. – Он говорил быстро, однако даже вены на его лбу вздулись от гордости за безукоризненные фразы, отточенные за время учебы в нью-йоркском университете. – Верно ли я понимаю, что бюджетные затраты, по вашим оценкам, превосходят сумму ожидаемых сборов на четверть миллиона?
– Это фильм принципиально другого уровня, – невинно заметил Стар.
До остальных начало доходить, однако они все еще подозревали подвох. Стар наверняка надеялся на выгоду. Ведь никто в здравом уме…
– Мы осторожничали два года, – продолжал Стар. – Самое время затеять картину, которая не окупится. Спишите это как расходы на поддержание репутации: фильм принесет нам новых зрителей.
Часть собравшихся еще полагали, что он считает картину выигрышной авантюрой, однако Стар развеял последние сомнения.
– Да, мы останемся в убытке, – сказал он, вставая. Подбородок слегка выдвинулся вперед, глаза сияли улыбкой. – Окупить фильм – значило бы совершить чудо большее, чем «Ангелы ада». Однако, как говорит Пат Брейди на званых ужинах в киноакадемии, у нас есть определенные обязательства перед публикой. Невыгодная картина внесет полезное разнообразие в график съемок.
Он кивнул принцу Агге; тот, наскоро откланиваясь, последним взглядом еще надеялся уловить впечатление, произведенное Старом. Тщетно. Глаза присутствующих – не то чтобы опущенные, скорее уставленные в неопределенную точку над столом – смаргивали чаще обычного, однако в комнате не раздавалось даже шепота.
Из обеденного зала на улицу Стар с принцем Агге выходили через студийное кафе, и принц жадно впился глазами в пестрое сборище цыганок, горожан, солдат времен первой империи с баками и в расшитых галунами мундирах. Издали они и вправду казались настоящими, столетней давности героями, и Агге попытался представить себе, как массовка изобразит его с современниками в каком-нибудь костюмном фильме из будущего.
Однако при виде Авраама Линкольна его настрой сменился. Юность Агге пришлась на самое начало скандинавского социализма, когда все зачитывались биографией Линкольна, написанной Николеем; принца упорно воспитывали в духе почитания Линкольна как великой личности, достойной обожания, отчего Агге его просто возненавидел. А теперь живой Линкольн сидел перед ним за столиком, закинув ногу на ногу и закутавшись в шаль, чтобы не продуло, – и с привычно добрым лицом поглощал обед за сорок центов. Принц Агге, впервые в жизни попавший наконец в Америку, воззрился на него, как турист на мумию Ленина в Кремле. Вот она, легенда… Стар, опередив его, теперь остановился – а принц все не мог оторвать глаз от зрелища.
Вот кто мы на самом деле, – пронеслось у него в мыслях.
Когда Линкольн подцепил треугольный кусок пирога и затолкал в рот, принц Агге поспешил присоединиться к Стару.
– Надеюсь, вам здесь интересно, – сказал тот, словно извиняясь за то, что оставил гостя одного. – Через полчаса у нас просмотр рабочего материала, а потом можете знакомиться с павильонами, пока не надоест.
– Мне хотелось бы остаться с вами.
– Тогда я прежде посмотрю, какие дела меня ждут.
Ждал японский консул по поводу выпуска шпионского фильма, способного оскорбить национальные чувства японцев. Ждали звонки и телеграммы. Ждало известие от Робби.
– Он вспомнил фамилию женщины: точно Смит, он уверен, – доложила мисс Дулан. – Робби предлагал ей тогда зайти на студию и переобуться в сухое, она отказалась – значит, в суд не подаст.
– Ну и задачка – звонить всем Смитам. Не такое уж облегчение. – Стар на минуту задумался. – Попросите у телефонной компании список Смитов, ставших абонентами в последний месяц. И всех обзвоните.
– Хорошо.
- Фиаско
- Гэм
- Тетушка Хулия и писака
- Мерзейшая мощь
- Переландра
- Фиеста
- Эндимион
- Престиж
- Маленькая хозяйка Большого дома
- Хождение Джоэниса
- Размышления о гильотине
- Зима тревоги нашей
- Фамильная честь Вустеров
- Луна и грош
- Квартал Тортилья-Флэт
- Война миров
- Смерть в кредит
- Наши предки
- Если однажды зимней ночью путник…
- Дочь времени
- Райские пастбища
- Когда я умирала
- Доводы рассудка
- Золотая Чаша
- К востоку от Эдема
- Осквернитель праха
- Осколки чести
- Железная пята
- Сирены Титана
- Завтрак для чемпионов
- Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский. Т. I
- Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский. Т. II
- Нищий, вор
- Невидимые города
- Заводной апельсин
- Футурологический конгресс
- Осмотр на месте
- Сумма технологии
- Былое Иакова
- Избранник
- Признания авантюриста Феликса Круля
- Солярис
- Посмертные записки Пиквикского клуба
- Приключения Оливера Твиста
- Тайна Эдвина Друда
- Портрет художника в юности
- Бойня №5
- Галапагосы
- Колыбель для кошки
- Малый не промах
- Эдем
- Мне бы хотелось, чтобы меня кто-нибудь где-нибудь ждал…
- Демиан
- Мост
- Жизнь двенадцати цезарей
- Миссис Дэллоуэй
- Дом с привидениями
- Игра в бисер
- Наследники
- Опрокинутый мир
- Степной волк
- Петер Каменцинд
- История
- Дживс, вы – гений!
- Контрапункт
- Гений и богиня
- Обезьяна и сущность
- Калевала
- Ваш покорный слуга кот
- Снежная страна
- Тысячекрылый журавль
- Тысяча благодарностей, Дживс!
- Машина пространства
- Кольцо царя Соломона
- Возвращение со звезд
- На маяк
- Сердце – одинокий охотник
- Песнь о Нибелунгах
- Голод
- Голем
- Трое на четырех колесах
- Глас Господа
- «Подлинные имена» и выход за пределы киберпространства
- Больше чем люди
- Люси Краун
- И после многих весен
- Бильярд в половине десятого
- Вершина холма
- Где ты был, Адам?
- Дом без хозяина
- Современная комедия
- Воронья дорога
- Тереза Дескейру
- Всем стоять на Занзибаре
- Умм, или Исида среди Неспасенных
- Тошнота
- Стена
- Мухи. Затворники Альтоны
- Почтительная потаскушка
- Ставок больше нет
- Орландо
- Ваша взяла, Дживс!
- Этот неподражаемый Дживс
- Шаги по стеклу
- Город
- Карманный оракул
- Девяносто третий год
- Человек, который принял жену за шляпу, и другие истории из врачебной практики
- Маг
- Допустимые потери
- Звездные дневники Ийона Тихого (сборник)
- Радость поутру
- Непобедимый
- Жизнь
- Рассказы о пилоте Пирксе (сборник)
- Расследование
- Абсолютная пустота
- ГОЛЕМ XIV
- Под сетью
- Мандолина капитана Корелли
- Последнее лето Клингзора
- Исповедь
- Апология истории
- Транзит
- На мраморных утесах
- Посоветуйтесь с Дживсом!
- Так держать, Дживс! (сборник)
- Тетки – не джентльмены
- Держим удар, Дживс!
- Что-нибудь эдакое
- О природе вещей
- Мысли
- Прекрасные и обреченные
- Так говорил Заратустра
- Незнакомка из Уайлдфелл-Холла
- Пол и характер
- Письма к друзьям
- Праздник, который всегда с тобой
- Остров доктора Моро. Первые люди на Луне (сборник)
- Восстание масс
- Воспоминания Адриана
- Доктор Фаустус
- Тридцатилетняя женщина
- Возраст зрелости
- Сны Эйнштейна
- Носорог
- Мистер Эндерби. Взгляд изнутри
- Галлюцинации
- Записки о Галльской войне
- Нравственные письма к Луцилию
- Из замка в замок
- Происхождение семьи, частной собственности и государства
- 1985
- Ружья, микробы и сталь. История человеческих сообществ
- Жестокий век
- О дивный новый мир
- Остров
- Двери восприятия. Рай и ад
- Политика
- Скотный Двор. Эссе (сборник)
- Диалоги. Апология Сократа
- Семя желания
- Белый Клык. Зов предков (сборник)
- Ярмарка тщеславия
- Пигмалион. Кандида. Смуглая леди сонетов (сборник)
- Квартал Тортилья-Флэт. Консервный ряд (сборник)
- Зима тревоги нашей
- Государство
- Странная история доктора Джекила и мистера Хайда (сборник)
- Воришка Мартин
- Зов Ктулху (сборник)
- Афоризмы житейской мудрости
- Бегство от свободы
- Солнечные берега реки Леты (сборник)
- Гобсек. Отец Горио (сборник)
- Психология масс и анализ человеческого «я» (сборник)
- История западной философии. Том 1
- История западной философии. Том 2
- Сиддхартха. Путешествие к земле Востока (сборник)
- Время должно остановиться
- Ромео и Джульетта. Отелло (сборник)
- Эмма
- Привет, Америка!
- Охотники за микробами
- Наедине с собой. Размышления
- Мартовские иды. Мост короля Людовика Святого (сборник)
- Время-не-ждет
- Логико-философский трактат
- Возвращение в дивный новый мир
- Север и Юг
- Я захватываю замок
- Долгая долина
- M/F
- Конец детства
- Мудрая кровь
- Корпорация «Бог и голем» (сборник)
- Сонная Лощина
- Почтальон всегда звонит дважды (сборник)
- Шерли
- Любовь к жизни (сборник)
- Похвала глупости
- Цезарь и Клеопатра (сборник)
- Ночной полет (сборник)
- Приключения Шерлока Холмса. Возвращение Шерлока Холмса
- Фейнмановские лекции по физике. Современная наука о природе
- Слова
- Гертруда
- Король Лир. Антоний и Клеопатра (сборник)
- Метафизика
- Этюд в багровых тонах. Знак четырех. Записки о Шерлоке Холмсе
- Антихрист. Ecce Homo. Сумерки идолов
- Отсрочка
- Смерть в душе
- Ужасные дети. Адская машина
- Тихий американец
- Логика
- Сингулярность
- Женщина-левша
- Крэнфорд
- Одинокий мужчина
- Двойная спираль
- Руководство для желающих жениться
- Групповой портрет с дамой
- О науке и искусстве
- Письмо незнакомки
- Счастливчики
- Дары волхвов
- Своя комната
- Собака Баскервилей. Долина Страха
- Дао дэ Цзин
- Письма к молодому поэту
- Выбор Софи
- Нарцисс и Златоуст
- Я и Оно
- Двадцать четыре часа из жизни женщины
- Архетипы и коллективное бессознательное
- Дай вам Бог здоровья, мистер Розуотер
- Синяя борода
- Матерь Тьма
- Неведомый шедевр
- Мир как воля и представление
- Десять величайших романов человечества
- Цветы зла
- О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов
- Последний день приговоренного к смерти
- Время – деньги. Автобиография
- Принципы коммунизма. Манифест Коммунистической партии
- Советы молодому ученому
- Чрево Парижа
- Степфордские жены
- Феномен самости
- Этика
- Страстная мечта, или Сочиненные чувства
- Сага о Форсайтах
- Кошка на раскаленной крыше. Стеклянный зверинец
- Прощай, Берлин
- Критика способности суждения
- Мария Антуанетта. Портрет ординарного характера
- Моя жизнь, или История моих экспериментов с истиной
- Некрономикон. Книга запретных тайн
- Росхальде
- Законы
- Алая чума. До Адама
- Психопатология обыденной жизни
- Кентервильское привидение
- Античная комедия
- Нищета философии
- Серебряные коньки
- Последний магнат
- Учение о цвете
- Хижина дяди Тома
- Дневник незнакомца
- Полковнику никто не пишет
- Охота на Снарка. Пища для ума
- Ночлег Франсуа Вийона
- О боли, горе и смерти
- Энеида
- Ворота Расёмон
- Искусство побеждать в спорах. Мысли
- Насморк
- Сильна как смерть
- Первый человек
- Сердце тьмы
- Избранные речи
- Его прощальный поклон. Архив Шерлока Холмса
- Хендерсон – король дождя
- Нераскрытая самость
- Германт
- О психологии бессознательного
- Курортник
- Миссис Крэддок
- Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта
- Алая буква
- Счастливая смерть
- Супружество как точная наука
- Доказательство бытия Бога
- Феноменология духа
- Тайна поместья Горсторп
- О душе
- Грозовой перевал
- Книга пяти колец
- Голоса летнего дня
- Правила социологического метода
- Тибетская книга мертвых
- Признания Ната Тернера
- Лютый Зверь. Игра. Джон – Ячменное Зерно
- Аргонавтика
- В стране водяных
- Падение
- Трактат о человеческой природе
- Фома. Франциск. Ортодоксия
- О государстве
- Маленькие женщины
- Отель с привидениями
- Царство Небесное силою берется
- Воспитание чувств
- Жизнеописания
- Диалоги об Атлантиде
- Лунный камень
- История свечи
- Роза и семь братьев
- Корабль привидений и другие истории
- Арсен Люпен
- Очерки по теории сексуальности
- 1984
- Беседы
- Дело совести
- Вешние воды
- Дочь Монтесумы
- Две твердыни
- Мастер Страшного суда
- Пьяный корабль
- Слепец в Газе
- Луна и шесть пенсов
- О скоротечности жизни
- Изнанка и лицо. Брачный пир. Лето
- Тайна Желтой комнаты. Духи Дамы в черном
- Наоборот
- Маракотова бездна
- Сэндитон
- Дорога в никуда
- Проблемы души нашего времени
- Жизнь пчел. Разум цветов
- Спящий просыпается
- Сокровище семи звезд
- Генеалогия морали. Казус Вагнер
- Перелетные свиньи. Рад служить
- Сказания Древней Японии
- Ошибка мертвого жокея
- Под маской
- Смятение чувств
- Мертвая комната
- Подарок от Гумбольдта
- Случайность и необходимость
- Волны. Флаш
- Апология математика
- О психоанализе
- Психопатология обыденной жизни. О сновидении
- Ангел западного окна
- Сатирикон
- Страшные Соломоновы острова
- Теория нравственных чувств
- Революция надежды
- История
- Десять дней, которые потрясли мир
- Маленькая принцесса
- Фиолетовый сон
- Анабасис
- Личность и государство
- Рубаи
- Чарующий апрель
- Осень патриарха
- Опыт закона о народонаселении
- Начала политической экономии и налогового обложения
- Комната с привидениями
- Записки врача общей практики
- Приключения Оги Марча
- Наука жить
- Колокол
- Реальное и сверхреальное
- Ворон
- Экономическо-философские рукописи 1844 г.
- Маленькие женщины
- О свободе воли. Об основе морали
- Формирование общественного мнения
- Самый богатый человек в Вавилоне
- Старшая Эдда
- Тотем и табу. Будущее одной иллюзии
- Мера всех вещей
- Дублинцы
- Флатландия
- Тайна семьи Фронтенак
- Философия права
- Фиалка Пратера
- Повесть о прекрасной Отикубо. Повесть о старике Такэтори
- Кармилла
- Категории. Об истолковании
- Человек из очереди
- Пагубная самонадеянность
- Непобежденные
- Мадонна в черном
- Эвмесвиль
- Проблемы метода
- Хорошие жены
- Творческая эволюция
- Неведомому Богу
- Легенды о Христе
- Стратегемы
- Буря. Двенадцатая ночь. Зимняя сказка
- Зверобой
- Возвращение Арсена Люпена
- Основы метафизики нравственности
- Под сенью сакуры
- Юность Розы
- Психология западной религии
- Человек в черном
- Страдания юного Вертера
- Письма к Милене
- Триумф и трагедия Эразма Роттердамского0
- Рождение трагедии из духа музыки
- Неестественная смерть
- Скафандр и бабочка
- Черный тюльпан
- Растревоженный эфир
- Стадный инстинкт в мирное время и на войне
- О граде Божием
- Тайная история Изабеллы Баварской
- Мистер Скеффингтон
- Жизнь и ее модели
- Удачи капитана Блада
- Ворота Расёмон
- О добывании огня
- Книга чая
- Вербное воскресенье
- Кентервильское привидение
- Бегство от волшебника
- Общественное мнение
- Кнульп
- Выбор
- Я жизнью жил пьянящей и прекрасной…
- Кармен
- Чёрный монах
- Инстинкт и бессознательное
- Беседа с богом странствий
- Тридцать лет, которые потрясли физику
- Первая любовь
- Спартак
- Шиллинг на свечи
- Письма молодого врача. Загородные приключения
- Матерь
- Пропаганда
- Короткое письмо к долгому прощанию
- На каждом шагу констебли
- Лунная пыль
- Люди как боги
- Мизантроп. Скупой. Школа жен
- Жюстина, или Несчастья добродетели
- Отдаленное зеркало: пагубный XIV век
- Пески Марса
- Беовульф
- Любовь и дружба
- Культура и ценность. О достоверности
- История с узелками
- Вырождение
- Венеция – это рыба. Новый путеводитель
- Житейские воззрения кота Мурра
- Максимы
- Смерть по объявлению
- Человек недостойный
- Проблема Аладдина
- Звездные часы человечества
- Змеиный перевал
- Оплот
- Скептические эссе
- Луна над горой
- Каллокаин
- Закат Европы. Образ и действительность. Том 1
- Мысли. С комментариями и иллюстрациями
- Как стать леди
- Золотой осел
- Человек, вернувшийся издалека
- Баллада Редингской тюрьмы
- Заживо погребенные
- Властитель человеков
- Духи Дамы в черном
- Великий крестовый поход
- Маленькие мужчины
- Троецарствие. Том 2
- Троецарствие. Том 1
- Наука любви
- Изгнанник. Каприз Олмейера
- Тайна леди Одли
- Армадэль, или Проклятие имени
- Перед стеной времени
- Бременские музыканты и другие сказки
- История Древнего мира. От истоков цивилизации до первых империй
- Остроумие и его отношение к бессознательному
- Сыновья
- Пророк
- Искусство и наука
- Трилогия о мисс Билли
- Жизнеописания
- Пустыня любви
- Эпоха невинности
- Я и Ты
- Чтоб услыхал хоть один человек
- Мисс Пим расставляет точки
- Таинственный сад
- Война в воздухе
- Психология восточной религии
- Доктор Торн
- Привидения. Столпы общества. Строитель Сольнес
- В битве с исходом сомнительным
- Теогония. Труды и дни
- Чудовище во мраке