Из замка в замок

Люди часто не понимают, что комедия, в которой они участвуют, закончена и они обречены!Книга сразу пленила меня своей обложкой (что, у меня специфические вкусы? Ну и ладно), и из магазина я утащила ее прямиком в свой книжный шкаф. Кто и что такое Селин, меня в тот момент не особенно интересовало, просто хватательный инстинкт совместно с тем самым специфическим чувством прекрасного велел – бери! А потом вышло так, что «Смерть в кредит» Селина досталась мне в ДП; так и началось знакомство с автором, и мозг сходу выделил для себя отдельное состояние: хочу Селина.«Из замка в замок» – книга странная, практически бессюжетная. Но центральный персонаж здесь все тот же – сам Селин, на момент истории пожилой врач, ненавидящий все и вся, лишь изредка позволяющий заговорить останкам совести или, скорее, внутреннему голосу, способному оценить самого Селина со стороны; впрочем, от него автор-рассказчик быстро отмахивается, считая себя в праве расточать яд, да и почему бы нет, посмотрите на людей вокруг, посмотрите на этот мир!.. Да уж, Селину есть, о чем поведать, что вспомнить – о заключении в датской тюрьме, о блужданиях по Замку, которое можно расценить и как серую, отвратительную реальность, и как сюрреалистический кошмар, к которому сам Селин оказался привязан глубоко и надолго, и о вынужденном бегстве…Понятия не имею, к чему красуется «Отвращение к Селину» на обложке. Это можно было бы понять, может, прикрепись цитата к «Смерти в кредит» (или какому другому роману), но по сравнению с оной «Из замка в замок» как-то не изобилует чем-либо из ряда вон – так, крепкие словца, не более того. Единственное, есть опасность захлебнуться в выплескиваемой ненависти, но, по-моему, грозит это только тому, кто не хочет посмотреть на мир глазами Селина, да и просто допустить мысль, как зачастую лицемерны, жестоки и безнадежно глупы бывают люди.Хочется отдельно отметить, что восклицательно-троеточечный стиль автора непривычен только поначалу, но для излагаемого он более чем подходит, и быстро привыкаешь, не спотыкаешься, даже какую-то особую прелесть подчас можно найти в этих прерывающихся строках.Нет большего счастья для человека, чем служить олицетворением чего бы то ни было!.. вы можете отрезать ему голову: он олицетворяет!.. а посему голова довольная возносится на Небеса к ангелам!Не знаю, правда ли мир делится на тех, кто ненавидит Селина лютой ненавистью, и тех, кто его боготворит. У меня он вызывает горькое понимание, часто – сочувствие, ну и, в конце концов, есть у него способность создавать извилистые лабиринты, в которых можно блуждать и блуждать. Так что пока сей спорный автор оценивается мной на твердейшую четверку и не без удовольствия созерцается на книжной полке.

Закончила читать и сразу начала снова. Сперва делала заметки, отмечала страницы с особо упоительными пассажами, а потом поддалась потоку, да и действий больше стало. Поэтому и перечитывать пришлось, т.к. после действий трудно вспомнить просто размышления или поношения кого-то. Так странно, что некоторые Селина считают исключительно неудачником, и ещё более странно, – если мерзавцем. У меня он ещё весь впереди, конечно, вон непрочитанный лежит, но стоит открыть даже «Из замка в замок», как тут же понимаешь: нет, какой мерзавец? он прекрасной души человек, которому много всего выпало. Да, его принципы и взгляды, может быть, не толерантны. Но, несмотря на то, что он упоминал в романе послевоенную Европу, его предположения о том, какой она будет в дальнейшем, т.е. сейчас, по моему мнению, очень даже соответствуют действительности. Загадочным образом он умеет в двух словах, без долгих пространных описаний создать такую яркую атмосферу, которую бы, наверное, никакие описания и создать-то бы не могли. Если мы обратимся даже не к форме, которая на первый взгляд кажется весьма произвольной, а к подаче, то увидим, что это живой, активный, экспрессивный монолог. И вот тут интересно: рождается впечатление, что этой речи читатель одновременно и нужен, и не нужен. Нужен, потому что каждое слово – это обращение, зов, иногда желание понимания. Не нужен, потому что текст абсолютно самодостаточен. Всё рассказываемое – это уже пережитые события, изменяемые, может быть, только памятью и восприятием самого главного героя (а в нашем случае автора), но не читателем. Они произошли и предстают цельной глыбой, от которой Селин иногда отрывает и рассказывает нам куски, так или иначе возникающие в его сознании. Обратите внимание: последовательно (ну почти) он начинает говорить о своём пребывании в Зигмарингене, будучи больным, лежащим в лихорадке. На болезнь легко списать откровения, выдать их за помешательство и замутнённый разум. Но у Селина, кажется, разум наоборот проясняется, когда приходится говорить о вещах, которые уже закончились, в отличие от весьма неопределённого будущего. Тут же можно отметить, что при рассказе о жизни в Ловене, Фердинанд обращает внимание не только на обитателей Замка, но и на окружающих, которые, фактически, как и Селин, не имели никакого отношения к правительству Виши, коллаборационистам и прочим. Это люди, бегущие от войны, бегущие в любое место, кажущееся им наиболее безопасным и наименее голодным. Зигмаринген, наверное, был для них неким оплотом спокойствия, хотя, конечно же, они его там не получили. Но с другой стороны, рассказывая и о министрах, о маршале, то бишь о высоких чинах, Селин не ставит ничего им в вину. Он не называет их предателями, не сетует, до чего же это они довели страну – совсем нет. Он даже даёт двум из них цианид, хотя и жалеет впоследствии. Теперь взглянем на форму. Сначала – события текущих дней: издатели, отсутствие денег, отношение соседей, врачебная практика, его враги и недоброжелатели, возвращения к более раннему времени, ещё до Замка, – ограблении его квартиры в Париже, о Замке – только маленькие упоминания. Надо сказать, что первая часть более экспрессивная, прерывистая, даже по части грамматических структур, а не только по мозаичности приводимых сведений. В «Замковой» части те же многоточия, но и цельных предложений больше, и сам ритм как-то немного утихомиривается, хотя и синкопичность (да простят мне все, имеющие музыкальное образование, неуместное употребление термина) никуда не девается. Интересно, что встречаются и переклички внутри текста: вот он думает, как бы хотел размозжить голову своим издателям и говорит о Хароне, а в преддверии лихорадки лодка Харона сама приплывает к нему, вместе с огромным веслом.Еще несколько слов об особо задевших меня вещах. Во-первых, то, что само бросается в глаза, – отношение Селина к своей жене и своим домашних животным. Не то, чтобы я хотела ставить женщину и животных в один ряд, нет, но в обоих случаях это отношение настолько трогательное, что диву даёшься. Фердинанд часто говорит о том, что давно бы покинул этот свет, где с ним случилось столько всего неприятного, но боится оставить Лили, потому что она хрупкая, слабая и не сможет защитить сама себя. Честно сказать, женщина, прошедшая жизнь в Ловене, потом побывавшая в тюрьме и жившая четыре года в Дании с плохо обустроенным жильем и часто голодая, лично мне не кажется слабой. На мой взгляд, она абсолютно бесстрашна и, что, возможно, даже более важно, очень любит своего мужа, за которым, в прямом смысле, на край света готова поехать. Очень часто упоминается его любимый кот Бебер, которого Селин почти везде носит с собой и для которого приходится искать объедки. Вообще, это интересный момент: в начале рассказа про Замок автор говорит, мол, Лили и Бебер знали Зигмаринген намного лучше его самого и могли найти любой закоулок. Но если Фердинанд постоянно его в сумке носил, где ж коту найти время для собственного изучения территории?Во-вторых, несмотря на всё своё злопыхательство, я думаю, Селином во многих его решениях руководила какая-то необъяснимая любовь к людям. Начнём с того, какую профессию он выбрал, – врач. Это заставляло его активно участвовать в жизни Замка, и многие моменты связаны именно с медицинской деятельностью. Вспомнить хотя бы случай с роженицей в поезде – весьма показательно. После войны он не берёт деньги за свои услуги, из-за чего от него отворачиваются бывшие пациенты (вообще, довольно странная реакция, не правда ли?). Потеря доверия людей бьёт по нему не меньше, чем отсутствие денег и невозможность заплатить за электричество. И здесь же можно привести одну прекрасную цитату, которая характеризует Селина ну просто целиком: так вот, если бы я встретил, например, там этого Тартра в агонии… я бы ему сказал: «послушай ты, кровопиец!.. жук навозный!.. дерьмо вонючее!.. давай! не распускай нюни! соберись с духом! ещё не всё потеряно!.. ты редкостная сволочь, но ведь ты же культурный человек!..»(и это учитывая, что добрую часть книги он высказывает Сартру (а это именно он) много неприятного, а сам Сартр принимал участие в травле Селина)В-третьих, я рассматриваю роман как повествование человека, попавшего в сложные жизненные обстоятельства. Ситуации стресса все переживают по-особому, некоторые качества характера обостряются, некоторые – расплываются, и на первое место становится только выживание. Селин рассказывает о себе, но и даёт картину того, как это делают другие. В Зигмарингене сложилась ситуация постоянного напряжения, когда военные действия не здесь, но где-то рядом и в любой момент могут сами пожаловать. Атмосфера страха, отчаяния и почти уже рухнувших, в общем-то, надежд. Наконец, вещь, преследовавшая меня всю книгу: горечь от вынужденного изгнанничества, оторванность Селина от дома, в самом высоком смысле слова, его одиночество. Где был его дом после разорения квартиры и бегства из Франции? Да нигде. Дали писателю обрести его на новом месте? Нет. Ну и последнее его пребывание в Медоне сложно назвать очень простым – Франция его, по сути, так и не простила. Это глубоко, это хорошо, это надо читать.

Есть посредственные писатели, нормальные, хорошие, великие и есть Селин.