000
ОтложитьЧитал
Если мобильник засветится в девятиэтажке, то Юсуп подтянет к дому подкрепление с радаром, чтобы подозреваемый не смылся, а когда бумажки на пеленг мобильника будут готовы, то Юсуп уже на законных основаниях прочешет весь дом от подвала до крыши с радаром в руках.
Я позвонил знакомому телефонисту, что работает в службе техподдержки оператора, услугами которого пользовался Глеб. Когда телефонист соизволил проснуться и снять трубку, я продиктовал номер мобильника Глеба, попросил ткнуть пальцем в ту точку на карте города, где мобильник искать. Телефонист выставил мне счёт, велел обождать пару минут.
Через три минуты телефонист сообщил, что мобильник Глеба отключился в районе дачного кооператива “Ракитная роща” в половине шестого вечера.
Юсуп, когда узнал результат проверки, чуть приуныл. Я бы на месте Юсупа тоже приуныл, ведь единственный шанс по-быстрому вычислить дядьку Некто обломился, хоть и надежд на тот шанс с каждым разом всё меньше. Сейчас вор пошёл грамотный, технически подкованный: как только мобильник стырит, тут же снимает с трубки аккумулятор, чтобы не засекли.
Инфу от телефониста Юсуп оформил так: если мобильник Глеба отключился в половине шестого, то наверняка сразу после смерти Глеба. Вряд ли Глеб отключал мобильник именно перед своей смертью. Куда с большей вероятностью мобильник Глеба отключил дядька Некто после того, как трубку прикарманил.
Юсуп предположил, что раз время смерти Глеба и момент отключения мобильника примерно совпадают, то убийца Глеба и тот, кто стырил мобильник – не два разных человека, а один единый дядька Некто.
К Юсупу подошёл криминалист, сказал, что замок, который на входной двери Глеба, отмычек не видал отродясь, отпирался только родным ключом. Криминалист добавил, что среди кухонного хлама нашёл пустую упаковку от перчаток, от тех перчаток, что обычно используют для мытья посуды. Упаковка покрыта пылью, то есть лежит в кухне не час и не два. Упаковка есть, а перчаток нет. Криминалист всё хозяйство Глеба перелопатил, а перчаток не нашёл.
В завершение криминалист сказал, что отпечатков пальцев в домике Глеба полно, и оставил их не только Глеб, но ни на бутылке от шампанского, ни на тех местах, где Некто должен бы оставить пальчики в момент обыска, свежих отпечатков пальцев нет. Ящики комода и двери шифоньера словно открывались сами, по щучьему велению, а не человеком с руками и папиллярными линиями на пучках пальцев.
Перед тем как откланяться, криминалист сказал, что если Юсупа интересует мнение старого спеца, то с мест, к которым прикасался при обыске, и с орудия убийства – бутылки от шампанского – Некто свои пальчики стёр. Или бутылку взял за горлышко через кружевной платок со своими инициалами. А чтобы поиздеваться над сыщиками, платка возле бутылки не оставил. Ни платка, ни паспорта с пропиской, ни чистосердечного признания.
Криминалиста Юсуп отпустил, пару секунд подумал, затем сказал, что Некто наверняка надел перчатки уже после убийства, чтобы не наследить ещё больше, когда будет стирать отпечатки с бутылки и с мест, к которым притрагивался. На беду дядьки Некто, в процесс уничтожения следов преступления вмешалась особенность человеческой психики. Иначе как объяснить то, что Некто отпечатки пальцев стёр, а на белых шортах, на самом видном месте, след своего кроссовка оставил?
Объяснение Юсуп нашёл простое: искал-то дядька Некто пальчики, потому глаз и пропускал всё, что на пальчики не похоже. Даже если ищешь в спокойном расположении духа, то, когда ищешь что-то одно, то о другом не думаешь, а Некто искал наверняка в спешке. Не спешит, не суетится после убийства только киллер-профи, с сотней зарубок на топоре, и то далеко не каждый.
После экскурса в психологию Юсуп остановился на версии “кража со случайным убийством”, чертыхнулся, сказал, что ещё одного висяка ему как раз и не хватало. Выдвигать версию “Глеба убили по неизвестной причине, а обыск провели для отвода глаз” я не стал, потому как не имел ни малейшего понятия, за какие грехи Глеба могли убить. Кроме того, выдвини я ту версию, и настроение Юсупу испортил бы вконец, ведь за висяк с убийством случайным Юсуп от шефа получит нагоняй куда меньший, чем за висяк с убийством умышленным да спланированным.
В том, что случай с Глебом самый настоящий висяк, Юсуп не сомневался. Ни одной явной зацепки кроме следа от кроссовка на белых шортах Юсуп не нашёл, а искать владельца кроссовка можно до скончания века. Конечно, рутинную работу вроде поиска глебовых кредиторов да глебоненавистников Юсуп проведёт, но только надежд на успех Юсуп не питал.
Когда с очередным висяком в послужном списке Юсуп смирился, и я подумал, что Юсуп собирается сматывать удочки, Юсуп спросил, не находил ли я какие-нибудь ключи кроме ключа от входной двери. Я сказал, что в кладовке нашёл ключи от бака для воды.
Затем Юсуп вогнал меня в краску: спросил, где ключи от глебовой квартиры. Ведь человек, приехавший на дачу, должен иметь, кроме ключей от дачи, ещё и ключи от квартиры, дома, или где он там живёт. Я признал, что лопухнулся, о ключах от квартиры не подумал, а ведь вещь-то очевидная.
Юсуп вышел из домика, направился к председателю. Я потопал следом. По пути заметил, что собака кинолога оставила следов раз в десять больше, чем мог бы оставить убийца. Затоптала всё, что было можно и нельзя.
Юсуп попросил председателя напомнить, как того зовут. Председатель пробурчал: “Сергей Сергеич”. Юсуп улыбнулся.
– Сергей Сергеич, у вас как у председателя должен быть домашний телефон Глеба. Кстати, вы случайно не знаете, Глеб живёт один или у него есть семья?
Председатель достал из кармана сложенный вдвое листок, протянул Юсупу.
– Я здесь из книги учёта выписал адрес и телефон матери Глеба. Она владелица этой дачи. Зовут её Нина Ивановна. Глеб живёт с матерью. Я знал, что вам понадобится.
Юсуп похвалил председателя за сообразительность, развернул листок, пробежал по строчкам взглядом, перевёл взгляд на председателя.
– Сергей Сергеич, у вас есть партийное задание.
Председатель замахал руками, словно отпихивал назойливое видение.
– И не просите, не буду ей звонить ни за что! Сообщать матери о смерти сына?! Да ни за какие деньги! Я не смогу. Ей и так не повезло. Она инвалид. А тут это…
Юсуп поднял руку, председатель заткнулся.
– Сергей Сергеич, мою просьбу выполнять не обязательно, но я был бы вам очень признателен, если бы вы позвонили матери Глеба и сказали, что в её дачу влез вор, что вы не уверены, но думаете, что вор наверняка прихватил с собой ключи от квартиры Глеба, и что было бы неплохо, если бы мать Глеба до приезда сына подпёрла дверь стулом, чтобы вор, даже если бы дверь украденными ключами и открыл, то попасть в квартиру не смог бы. И ещё надо сказать, что дозвониться к Глебу на мобильник вы не можете, а то передали бы всё ему.
– Так насчёт Глеба… ну, что он умер… не говорить?
– Нет. Как вы себе это представляете? Как мы можем сообщить такое по телефону? А если у матери, когда она узнает о смерти сына, прихватит сердце, а рядом с ней никого, и помочь, вызвать “скорую”, некому?
– Хм… Тоже верно. Такое по телефону нельзя.
– Сергей Сергеич, вы сказали, что мать Глеба – инвалид. Мне показалось?
– У неё отказали ноги. Она на инвалидной коляске.
– Представьте, что тот, кто убил Глеба и прихватил с собой ключи от глебовой квартиры, сейчас этими ключами открывает дверь в квартиру Глеба, а там – женщина в инвалидной коляске, которая защитить себя не может. А мы тут рассусоливаем, тянем кота за хвост.
– Но откуда этот урод знает адрес Глеба?
– У него мобильник Глеба. Многие записывают в мобильнике домашний адрес, чтобы в случае утери трубки нашедший знал, куда и кому трубку вернуть, если не сможет дозвониться ни по одному из номеров в телефонной книге.
– Но почему ей не позвоните вы?
– Сергей Сергеич, как вы думаете, чей звонок она воспримет спокойнее: ваш, как человека знакомого, или мой, как мента?
– Хм…
– Будет ещё лучше, если вы скажете ей, что мы уже уехали, а вы звоните ей не по нашей просьбе, а от себя, по собственной инициативе. Так она волноваться будет меньше. Когда мы к ней приедем, то скажем, что врать вас уговорили мы. Вы позвоните?
Юсуп протянул председателю мобильник. Председатель вздохнул, прикрыл глаза, выдохнул, набрал номер, поговорил с матерью Глеба, вернул мобильник Юсупу.
На вопросительный взгляд Юсупа председатель пожал плечами, сказал, что по поводу кражи на даче мать Глеба особенно и не разволновалась. Сказала, что на даче и красть-то нечего. А вот на совет председателя подпереть дверь стулом сказала, что председателю говорить легко, а ей на кресле-каталке таскать по квартире стул, чтобы им подпирать двери, не очень-то и весело.
Председатель получил от Юсупа благодарность за сотрудничество и вольную, оседлал велик и принялся крутить педали. Больше я председателя не видел.
Юсуп провёл председателя взглядом, повернулся ко мне, сузил глаза, чертыхнулся.
– Ян, те ключи, что ты нашёл в кладовке и думаешь, что они от бака для воды… Вспомнил? Ты их проверял?
Я стоял и клипал ресницами как отличница, которая забыла, сколько будет дважды два.
Затем я подошёл к баку, уставился на сливной кран, к которому был подключен садовый шланг. Замка на кране я не заметил. Откуда ему там взяться, если я за полчаса до того крутил вентиль крана? Промелькнула мысль: “Почему ключи от бака лежат в кладовке, если замок с крана снят? Глеб отпер замок, и занёс ключи в кладовку, чтобы не потерять? Тогда где замок?”.
Я обшарил взглядом окрестности бака. Возле бака, перед самым моим носом, стояла вверх дном консервная банка размером с банку от сгущёнки. Банка выглядела так, словно простояла возле бака лет сто.
Когда я присмотрелся, то увидел, что банка выглядела так потому, что во время ливня её занесло песком, забрызгало грязью, вот мне и показалось, будто банка простояла возле бака вечность. Потому я и не обратил на банку внимания сразу: если она в землю вросла год назад, то и незачем её, старушку, поднимать-разглядывать.
Я банку поднял. Под банкой на земле лежал хоть и маленький, но крепенький на вид замок. В замочной скважине торчал ключ. Я матернулся, смотался в кладовку Глеба, снял с гвоздя связку ключей, которые считал ключами от бака для воды, вернулся к баку.
Ни один из трёх ключей в связке, что я принёс из кладовки, к замку, который я нашёл под консервной банкой, не подошёл. Я перебрался к крану, что стоял перед водомером. К замку на кране водомера ни один ключ из связки не подошёл.
Я прилепил под нос виноватую улыбку, признался Юсупу в нерадивости, выслушал тираду Юсупа в стиле “Доверять нельзя никому! Надо всё проверять самому!”.
Когда Юсуп успокоился, мы решили, что в кладовке я нашёл ключи от глебовой квартиры. Матери Глеба отбой давать не стали. Подпёртая стулом дверь вреда не наделает.
Я повесил замок на сливной кран бака для воды, намотал глебов шланг на катушку, отнёс катушку в кладовку, повесил ключ от крана на гвоздик. Когда я закончил, Юсуп входную дверь глебова домика опечатал.
Я уже сел в машину да успел завести мотор, когда Юсуп сказал, что собрался навестить Хребтолома. Я вспомнил, что Хребтолома хотел навестить и я, чтобы надрать уши за то, что не предупредил о планах Ковылякина треснуть меня монтировкой по черепушке. Само собой, я покатил за Юсупом к Хребтолому.
*
*
Надрать уши Хребтолому я при Юсупе не смог. Зато смог поприсутствовать при допросе Хребтолома. Правда, увидеть, как Юсуп арестовал кровожадного злодея, мне не довелось.
На вопросы Юсупа Хребтолом отвечал нечто вроде “ничего не знаю, никого не видел, никого не убивал”.
Когда Хребтолом Юсупу надоел, Юсуп пригласил кинолога с собачкой. Кинолог дал собачке понюхать белые шорты из домика Глеба. Собачка понюхала шорты, обнюхала Хребтолома, сказала, что на шортах в домике Глеба топтался не Хребтолом. Затем собачка обошла дачу Хребтолома. Ни мобильника Глеба, ни глебова портмоне собачка не унюхала.
На том Юсуп с Хребтоломом и расстался. Я Хребтолому пообещал вернуться, потолковать за жизнь. Хребтолом за нами закрыл, до калитки провожать дорогих гостей не стал.
Я спросил Юсупа, не к матери ли Глеба Юсуп собрался ехать. Юсуп в ответ спросил, не собрался ли я напроситься в попутчики. Я сказал, что раз мне делать всё равно нечего, то почему бы и не прокатиться с Юсупом, не набраться опыта у старшего товарища. Затем я пригласил Юсупа прокатиться в моём джипчике. Юсуп изрёк бранное слово в адрес моего подхалимажа, наказал своему шофёру ехать за моим джипчиком.
Когда я прижал педальку газа, Юсуп дал мне адрес глебова дома. Я откозырял. Юсуп хмыкнул, сказал, что у меня не получилось, нашёл в бардачке мою бутылку минералки для гостей, распечатал, приложился к горлышку.
Я спросил, почему Юсуп не хочет так же, как и Хребтолома, дать собачке вместе с шортами обнюхать и Вадика. Юсуп вопроса не ожидал, потому чуть не утонул в глотке воды. Когда откашлялся, сказал, что от кого-кого, а от меня такой глупости не ожидал. Затем добавил, что в последнее время я с глупостями зачастил, пора бы мне и на пенсию.
После пачки подначек Юсуп посерьёзнел, пояснил, почему с пенсионным удостоверением я смотрелся бы лучше, чем с корочкой частного сыщика.
Я-то думал, что к Хребтолому Юсуп заглядывал в надежде поймать убийцу Глеба. Ан нет. Хребтолома Юсуп проверял для отчёта, для галочки, чтобы шеф за безделье не полоскал Юсупу мозги. Юсуп в виновность Хребтолома не верил. По мнению Юсупа, Хребтолом не из тех, кто способен на убийство. Хребтолом, тут Юсуп со мной согласился, для убийства трусоват. Отсутствие должной смелости у Хребтолома Юсуп заметил ещё утром, когда допрашивал Хребтолома по поводу алиби Вадика.
Кроме того, если бы даже собачка и сказала, что на шортах Глеба след от кроссовка оставил Хребтолом, то Хребтолом бы заявил, что на тех шортах танцевал, а Глеб танцевал рядом, на каком-нибудь свитере. Накурились, представили себя шаманами, и устроили ритуальный танец на тряпках.
Хребтолом и Глеб как-никак друзья. Если бы Юсуп запах и пальчики Хребтолома на даче Глеба и обнаружил, то доказал бы лишь, что Хребтолом заглядывал к Глебу в гости.
Если бы Юсуп спросил Хребтолома, мол, где был, гад, когда другану дали бутылкой по башке, Хребтолом сделал бы квадратные глаза и сказал, что заглянул к Глебу, чтобы сварганить на шортах танец накуренных шаманов. А после танцев Хребтолом ушёл. А потом к Глебу пришёл грабитель, ударил Глеба по черепу бутылкой, обыскал дом, прихватил мобильник и портмоне, и смылся.
Кто докажет, что дядька Некто не сидел в кустах и не ждал, пока Хребтолом дотанцует и уйдёт? Как только Хребтолом ушёл, грабитель убил Глеба, стёр отпечатки, и был таков.
Вот если бы на одежде Хребтолома Юсуп нашёл кровь Глеба… Такое счастье Юсуп отнёс в область фантастики. А без весомых улик адвокат Хребтолома стёр бы Юсупа в пыль.
С Вадиком дело обстояло веселее. Всё то, что Юсуп примерил к Хребтолому, подошло бы и Вадику, причём с точностью до слова. Вот только кому-кому, а Вадику убивать Глеба невыгодно, потому как Глеб – это живое алиби Вадика. Зачем Вадику убивать своё алиби? Есть ли на свете глупость большая, чем пилить сук, на котором сидишь?
Юсуп, конечно, мог дать собачке обнюхать глебовы шорты и вадиковы кроссовки, и собачка могла сказать, что запахи совпадают, и Юсуп мог вцепиться в Вадика по всей строгости. Всё это было возможно. Только Вадик бы улыбнулся, Юсупа бы послал, и накатал бы заяву, что Юсуп Вадика преследует. На все юсуповы умности с запахом Вадика на шортах Вадик долдонил бы одно: “Я и Глеб на шортах танцевали польку”. При этом Вадик бы улыбался. А Юсуп сидел бы в луже.
Под конец речи Юсуп подытожил: до всего того, что рассказал Юсуп, мог бы додуматься и я, если бы включил мозги. Но мои опилки наверняка после встречи черепушки с монтировкой встряхнулись и легли не так как надо. До тех пор, пока я не верну опилки на место, Юсуп будет считать, что пенсионное удостоверение мне к лицу. Возразить Юсупу я не смог.
Я пересказал Юсупу мой утренний разговор с Глебом. Сказал, что поймал Глеба на вранье. Мол, доказать не могу, но уверен, что алиби Вадика липовое.
Юсуп помолчал, затем сказал, что в ране Самуилыча спецы нашли нити, отличные от нитей, из которых сплетена ткань того махрового банного халата, в котором я нашёл труп Самуилыча. Спецы допускают, что найденные нити до смерти Самуилыча были частью махрового полотенца.
Другими словами, убийца Самуилыча использовал в качестве глушителя полотенце, а не одеяло или подушку. Осталось найти полотенце с дырками от выстрела, а дальше в дело вступит техника. Спецы сравнят волокна из раны Самуилыча с волокнами найденного полотенца, докажут, что именно то полотенце, и никакое другое, использовалось в качестве глушителя для стрельбы не по тарелочкам, а по Самуилычу. Затем спецы по частичкам кожи, что найдут в полотенце, установят, чьё полотенце.
На взгляд Юсупа, ничьим кроме как афониным полотенце оказаться не может, потому как Вадик сказал, что у него и Самуилыча одно полотенце на двоих, и то единственное полотенце не пропало.
Я спросил, почему Юсуп так огульно верит Вадику, ведь Вадик мог насчёт полотенца соврать. В ответ Юсуп спросил, почему бы не верить человеку, у которого подписанное тремя свидетелями алиби. Юсуп добавил, что если у меня есть на примете человек, которому можно верить больше, чем Вадику, то Юсуп готов с тем человеком поговорить при условии, что тот человек – на Афоня, сосед Самуилыча.
На мой вопрос, почему бы и не поверить Афоне, Юсуп разразился пламенной речью в защиту Юсупа-Которому-Шеф-Надерёт-Уши. Мол, шеф не поймёт, если Юсуп поверит человеку, чьи пальчики остались на ружье Самуилыча, и на чьих руках нашли следы пороховых газов, и кто точил зуб на Самуилыча не один месяц, и кто на весь двор угрожал Самуилычу смертью.
В финале пламенной речи Юсуп улыбнулся, посмотрел на меня с издёвочкой.
– Ян, ты ж цепляешься к Вадику и выгораживаешь Афоню не за просто так, а? Афоня призвал тебя в защитнички?
Я кивнул. Юсуп хмыкнул.
– Ян, отдай человеку деньги и извинись. Ни черта ты с него не поимеешь. Афоня сядет. Как пить дать сядет. Ни один судья не поверит, что Афоня невиновен. С такими-то уликами, и не сесть! А к Вадику нет ни единой зацепки.
– У Вадика есть мотив. Квартиру деда можно продать за немалые копеечки.
– Если бы у нас сажали за наличие мотива, то я бы давно уже делал три месячных плана в день. С таким мотивом как у Вадика можно посадить полгорода.
– Юсуп, у Вадика алиби липовое.
– Хочешь, я тебе подкину пищу для мозгов? На ружье, кроме пальцев старика, нашли отпечатки старых перчаток типа тех, что для мытья посуды. Что ты сейчас скажешь, я догадываюсь.
– Значит, Вадик стрелял в перчатках.
– Я угадал. Другого ты сказать не мог. Отличные от “Вадик-убийца” версии есть?
– Вадик…
– Да уймись ты со своим Вадиком! Что, если твой Афоня взял на дело перчатки, а затем их выбросил? Куда? Да бог его знает. В грузовик, который проезжал мимо. Ищи их теперь свищи.
– Но Вадик…
– Вадик, Вадик! Ян, а если Самуилыч в перчатках чистил-смазывал ружьё? Ведь мог, а?
– Зачем тогда ты сказал о перчатках?
– Я ж говорил: чтобы подкинуть тебе пищу для мозгов. Уж больно ты любишь хвататься за всякие мелочи, и выворачивать их так, как надо тебе.
– Приметы у перчаток есть? Хочу знать, что искать.
– На указательном пальце правой перчатки есть порез длиной в сантиметр. Удачи в поисках.
Я кивнул: мол, спасибо за сочувствие.
Я понял, что Юсуп за Афоню ухватился, и отпускать не собирался аж до самого суда. Оно и понятно, ведь в пользу Афони улик ноль, а вот против – навалом.
Я тряхнул головой. Юсуп спросил, не встряхиваю ли я опилки, чтобы упали как надо. Я сказал, что Юсуп угадал.
Юсуп как в воду глядел. Через секунду после встряхивания опилок перед глазами возникла картинка. Я увидел труп Самуилыча с дырищей в спине. С какой стати ко мне пришла та картинка, я не знаю, могу только догадываться. Наверняка картинка – плод висящего в подсознании вопроса: “Как найти Афоне оправдание?”. Как обычно, когда бьёшься над проблемой, и начинает казаться, что просвета уже не будет, решение приходит вдруг и вроде бы из ниоткуда.
Раз уж сознание картинку мне подкинуло, я решил её рассмотреть. Я повертел картинку туда-сюда, прошёл по картинке внутренним взором вдоль и поперёк. В тот момент, когда я решил, что цена картинке “Труп Самуилыча с дырищей в спине” в лучшем случае ломаный грош, у меня, наконец, включились мозги.
Дальше мысль потекла сама. Я только запоминал то, что на-гора выдавало сознание.
Я вспомнил, как Афоня стрелял в потолок, когда я прибежал в квартиру Самуилыча на первый афонин выстрел. Афоня держал ружьё так, что затвор, из щелей которого при выстреле вылетает часть пороховых газов, находился рядом с афониным животом, а ствол смотрел вперёд-вверх, ведь Афоня стрелял в потолок по косой. В таком случае следы пороховых газов должны найтись кроме афониных рук ещё и на афониной майке, в районе живота.
Если верить доктору Юсупа, то перед тем, как застрелить, убийца стукнул Самуилыча по затылку, и после того удара Самуилыч потерял сознание. Стоять при потере сознания Самуилыч мог вряд ли, потому упал. Затем убийца приставил ствол к спине Самуилыча через полотенце-глушитель, выстрелил в упор.
Длина ствола у того ружья, из которого застрелен Самуилыч, от среза до затвора примерно шестьдесят сантиметров. Плюс высота тела Самуилыча около двадцати сантиметров, ведь Самуилыч был чуть толще щепки. Итого, если приставить ружьё к спине лежащего Самуилыча, от пола до затвора насчитается около восьмидесяти сантиметров. Если допустить, что в Самуилыча стрелял не карлик, а амбал Афоня, то в момент выстрела затвор ружья должен бы находиться на уровне верхней части бедра Афони.
Потому, чтобы считать убийцей Афоню, нужно как минимум найти следы пороховых газов на афониных штанах, напротив которых должен был находиться затвор ружья. Ведь пороховые газы в момент выстрела вылетают в том числе и из щелей затвора, и продукты сгорания газов оседают на окружающих предметах.
В итоге, если следы пороховых газов найдутся только на афониной майке, то Афоня в лежащего Самуилыча не стрелял.
То, что выдало на-гора сознание, я прокрутил в памяти от начала до конца пару раз, проверил, ничего ли не упустил, затем посмотрел на Юсупа взглядом победителя.
– Юсуп, на одежде Афони следы пороховых газов нашли?
– Да. На правом боку майки, в районе живота.
– На штанах искали?
– Нет. Твои опилки говорят, что Афоня стрелял из-под колена? С какой стати искать на штанах?
Юсуп смотрел на меня как на экземпляр, на котором студенты изучают прогрессирующий дебилизм.
Я объяснил, зачем искать следы пороховых газов на штанах Афони. Юсуп прикрыл глаза, с минуту помолчал, затем посмотрел на меня.
– Ян, невиновность Афони – это одно. Вина Вадика – другое. Допустим, что Афоня не виновен. Как ты докажешь вину Вадика?
– Я над этим работаю.
– Когда закончишь, не забудь результатами своего адского труда насмешить меня.
Я кивнул, сказал: “Приехали”, остановил машину. Юсуп не без удивления посмотрел на меня, затем на дом, возле которого я затормозил. Я сказал, что перед нами дом, адрес которого дал мне Юсуп, когда сел в мой джипчик, а если Юсуп заболтался и забыл, куда и зачем мы ехали, то так и быть, напомню: мы у дома Глеба, и приехали к глебовой матери, Нине Ивановне.
Юсуп буркнул: “Виноват, заработался”. Я спросил, кто достоин корочки пенсионера. Юсуп оставил вопрос без ответа, выбрался из машины, потопал к подъезду. Я зашагал следом.
*
*
Прокатиться на лифте не подфартило. Квартира Глеба располагалась на первом этаже. На всей лестничной клетке я насчитал только две двери, из чего заключил, что Глеб жил в квартире из пяти комнат. В моём районе все дома однотипные, запомнить планировку каждого дома проще простого.
К той двери, что слева от входа в подъезд, Юсуп подошёл без раздумий, даже не взглянул на номер квартиры. В планировках наших домов Юсуп разбирается не хуже меня.
Юсуп утопил кнопку дверного звонка. Через целых полминуты из-за двери донёсся женский голос: “Кто там?”. Юсуп сказал: “Милиция”. Женщина сказала, чтобы милиция, которая шастает в восемь вечера по тёмным подъездам, просунула своё удостоверение в щель почтового ящика, что найдёт на двери. Юсуп повиновался. Через минуту дверь открылась.
Худенькая женщина, что сидела в инвалидной коляске, посмотрела на Юсупа, затем на фотографию, что на удостоверении, протянула удостоверение Юсупу.
– Я дура, да? Открыла дверь, и даже не проверила, а вдруг это удостоверение украли, и за дверью стоит бандит. Но я подумала, что раз мне звонил председатель, и говорил о краже на даче, то вполне нормально, что ко мне придут из милиции. Я много говорю, да?
Юсуп переступил с ноги на ногу.
– Нина Ивановна…
– Ну, что ж вы с порога вгоняете меня в старость! Какая я вам Нина Ивановна? Нина – это дело другое. Но Нина Ивановна… Я же ваша ровесница. И я пока что чувствую себя молодой. Я много говорю, да? Вы уж простите, что-то на меня нашло. Какое-то у меня состояние странное. Часов в пять как началось, так и не отпускает. Наверное, в то время нашу дачу и ограбили. Значит, я экстрасенс?
– Нина, ваш председатель вам рассказал не всё.
– Да вы входите, что ж вы на пороге-то…
Мы вошли, я прикрыл за нами дверь.
Затем Юсуп рассказал Нине то, что утаил председатель.
Нина Юсупа выслушала, улыбнулась дрожащими губами, спросила, что она теперь будет делать одна в пятикомнатной квартире. Затем Нина попросила отпустить её на пять минут, укатила в комнату. Юсуп и я остались стоять посреди коридора.
Нина вернулась с красными от слёз глазами и серым лицом, сказала: “Я сильная. Когда в двадцать два у тебя отказывают ноги, и ты остаёшься одна с грудничком на руках, то очень быстро учишься быть сильной”. Затем Нина провела гостей в комнату, усадила в кресла, сказала Юсупу: “Можете начинать”.
Юсуп отдал Нине ключи, которые я нашёл в кладовке глебовой дачи. Юсуп извинился за то, что лишний раз Нину побеспокоил насчёт ключей. Мол, Юсуп думал, что ключи от квартиры Глеба убийца забрал с собой, потому и попросил председателя позвонить, сказать, что ключи от квартиры могут быть у вора, а когда Юсуп нашёл ключи в кладовке, то понял, что убийца, по всей видимости, ключей от квартиры Глеба не нашёл.
Пока Юсуп говорил, Нина вертела ключи в руке, рассматривала, словно видела впервые. Когда Юсуп закончил, Нина сказала, что ключи, которые привёз Юсуп, не от квартиры Нины. Ключи, что висели в кладовке на даче, наверняка от бака для воды, что стоит на соседском участке. Сосед иногда просил Глеба полить участок, потому и дал Глебу ключи от бака.
Юсуп сказал, что в таком случае ключи от квартиры Нины наверняка у убийцы Глеба, и у него же наверняка остался глебов мобильник, а в памяти трубки может быть записан адрес Глеба. Потому Юсуп посоветовал Нине сменить замки, причём резину не тянуть.
Я предложил, чтобы дело ускорить, сменить не замки целиком, а только вкладыши. На вопрос Нины, что такое “вкладыши”, я сказал, что вкладыш – это та часть замка, где скважина, в которую вставляют ключ. Если вкладыши заменить, то старые ключи к замку не подойдут. Нина сказала, что её помощника убили, и сменить вкладыши некому. Я сказал, что помогу.
Юсуп задал Нине набор стандартных вопросов для протокола. Нина ответила.
Интересного в ответах Нины я не нашёл. Глеб в обед, за несколько часов до смерти, приехал с дачи, сходил в магазин, принёс матери продуктов, принял душ, отправился на дачу. Настроение у Глеба было обычным, Нина ни нервозности, ни странного поведения за Глебом не заметила.
Кто и за что мог убить Глеба, Нина не имела ни малейшего понятия, ведь смертельными врагами Глеб обзавестись не успел. Кому надо убивать не бандита, а почти домашнего мальчика, доброго и хозяйственного, который всегда матери помогал и почти не шлялся по дружкам, Нина понять не могла.
В подтверждение доброты Глеба Нина напомнила о тех ключах, что я нашёл в кладовке глебовой дачи. Сказала, что Глеб безо всякой корысти помогал даже соседу по даче, считай чужому человеку. Глеб, когда сосед просил, поливал соседу участок, а ведь это не минутное дело.
Пару раз полить соседский участок Глеб забыл, так ругал себя на чём свет стоит. Чтобы Глеб себя лишний раз за забывчивость не ругал, Нина Глебу звонила и напоминала: мол, сегодня надо полить соседу участок. Последний раз Нина звонила Глебу с напоминанием о поливе за два часа до того, как Глеба убили.
Юсуп сказал, что Нине придётся съездить на опознание, и лучше это дело не откладывать. Нина сказала, что готова ехать хоть через минуту, потому как надежда умирает последней: вдруг Юсуп ошибся, и в морге не Глеб?
Я вызвался свозить Нину на опознание. Сказал, что у меня хоть и маленький, но джип, поместится и Нина, и кресло-каталка. Мне всё равно к Нине возвращаться, ведь надо сменить вкладыши в замках, так почему одним махом не помочь сразу двоим? Нине не придётся трястись в юсуповом “бобике”, а Юсупу не придётся гонять служебный “бобик” туда-сюда вместо того, чтобы работать.
Юсуп извинился за то, что на время поездки на опознание оставить в квартире Нины охрану не сможет, потому как людей у Юсупа в обрез. Нина сказала, что брать-то в квартире особо нечего, потому надобность в охране мизерная, а если тот, кто украл глебовы ключи, в квартиру влезть таки успеет, то так тому и быть, значит, судьба.
Перед отъездом я рассмотрел вкладыши замков. Квартиру Нины от ворья охраняли замки стандартные, ещё из тех, советских, когда на весь Союз было десять моделей врезных замков, и все воры знали их конструкцию до винтика.
От дома Нины я отъехал без четверти, обратно к дому подъехал ровно в девять. Морг от дома Нины в двух шагах, потому я успел и свозить Нину на опознание, и на обратном пути заехать за вкладышами в лавку “Всё для дома”, что работает до девяти.
В морге Нина держалась молодцом: ни истерики, ни потери сознания. Опознала Глеба, подписала протокол, без единой слезинки сидела в машине всю дорогу обратно. Лишь когда я выскочил на пару минут в лавку за вкладышами, да затем вернулся в машину, заметил, что глаза у Нины блестят.
Когда я открыл дверь в квартиру Нины, и начал вкатывать в коридор кресло-каталку с хозяйкой на борту, Нина подняла руку: мол, стоп! Я замер, вспомнил, что перед тем, как я отъехал от морга, Юсуп сказал, чтобы я был начеку, ведь с ключами от квартиры Нины разгуливает не кто-нибудь, а наверняка убийца.
Нина подняла взгляд на меня, кивнула в сторону лестничной клетки. Кивок Нины я понял как “Выкатывай меня отсюда, да шевели поршнями!”. Я повиновался.