000
ОтложитьЧитал
Глава IX
Свадьба
– Мне билет в купейный вагон на поезд Москва – Калининград.
– Купейных нет, есть плацкартные, будете брать?
– Если есть в наличии, нижнюю полку, пожалуйста.
Кассир напоминает мне:
– «Янтарь» отходит в пять часов с Белорусского вокзала, прибывает в Каунас в восемь утра.
Опаздывать не в моих правилах. Своевременно под нижнюю боковую полку я разместил багаж, это не самое удобное место вагона, зато сидишь за столиком и наблюдаешь мелькающие зеленые рощи, сельский пейзаж прерывается, когда «Янтарь» мчится мимо городков и вокзалов. Поезд сбавил скорость, перед моим взором проплывает очередная пристань, названия их разные, а происходящие сцены одинаковы. Провожающие и встречающие, одни грустят, другие радостны, перрон усыпан торговыми палатками, к ним спешат путешественники, они, не торгуясь, приобретают нужный товар и устремляются к своему дому на колесах. Проводница предлагает кроме чая можайское топленое молоко. Оно напоминает мне молоко из детства, дополнительно беру еще пару бутылок, надеюсь, не прокиснет до прибытия на конечный пункт, везу подарки и из Владивостока – ящик копченой красной рыбы и морские детские игрушки. Правительство Приморского края не только наградило измайловскую четверку государственными наградами, но и предложило всем желающим купить по ящику деликатеса, цены просто смешные – рубль сорок за кило.
Постепенно наступили сумерки, а затем и стемнело, меня больше занимает возможность отоспаться, двое суток в пути, смена часовых поясов нарушили привычный распорядок дня. Сон изредка прерывался очередными остановками, входящими и выходящими пассажирами. Проводница предупреждает меня за полчаса до прибытия к месту назначения, поезд замедляет ход, грохоча на стрелках; мимо бежали огни большого города, вот и его остановка. Встречающую меня жену я приметил из окна вагона, хотя предрассветная мгла усиливалась непогодой, влажный перрон отражал блики еще не погасших фонарей. Громкоговоритель хрипло объявил о прибытии, двери открылись; люди выходили и входили, спешили взад и вперед по платформе. Повсюду царили суета и толчея.
– Ну наконец-то приехал, заждались мы тебя, пару дней назад ты был от нас за десять тысяч километров, – обнимая меня, радостным голосом говорит жена.
Да я и сам не заметил, как они остались позади, только и напоминает об этом разница часовых поясов.
– Ну ты совсем отощал, теща тебя блинами откормит, – смеется жена.
– Как вы тут, все живы здоровы, – спрашиваю я. – Бутуз, наверное, не признает меня?
– Тоже скажешь, ему только исполнилось шесть месяцев, дедушка в нем души не чает, гуляет часами, посадит внука в коляску и прохаживается. Соседи, встречая его, шутят: «О, Владимир Владимирович гуляет!»
В доме родителей Светланы рады моему приезду, неспешно завтракаем с обещанными блинами, красной икрой и бокалом белого вина. Малыш, привыкший к всеобщему вниманию, в одной ручке всей пятерней держит ложечку, она повернута так, что каши в ней вовсе нет, другой прижимает зайчика-пискуна к слюнявчику. Резиновые черепашки, рыбки, крокодильчик – что-то новое для него, вызывают интерес, на привлекающие жесты пальцев вскидывает ручки. Мама снаряжает нас на прогулку: «Вы погуляйте, а мы займемся приготовлением праздничного обеда». Колесим мы по привычному маршруту, пружинистые рессоры покачивают коляску на неровностях, и малыш засыпает. Теща с женой расстарались, стол сервирован хрустальной посудой, бокалы для вина, стопки для водки, тарелки для основного блюда и закусок, вилки, ножи, салфетки. Запеченная птица с яблоками – в центре стола. Глава семьи, у него на все случаи жизни присказки: птицу и девицу берут голыми руками! Он разделывает запеченную утку на части и вручает каждому из нас ту, которая больше приглянулась. Не забыт и внучек, ему подается полированная косточка, едва умещающаяся в ручке. Он отличается редким спокойствием, проявляет нетерпение в двух случаях, когда голоден и когда влажные колготки.
– Бокалы у всех наполнены, – берет слово глава застолья. – Мы рады приветствовать нашего зятя, и я хочу пожелать всем присутствующим крепкого здоровья и счастья! Обстановка за столом такова, что позволяет свободно обмениваться впечатлениями истекших лет и обсуждать планы на будущее.
Теща в белой блузке, у нее приветливое, открытое лицо. Волосы уложены в модную прическу. Тесть в безрукавке, на ремне металлическая цепочка от механических карманных часов, они придают их владельцу солидности и нотку старины. Волосы с едва заметной проседью, взгляд ясный, задумчивый, спокойный и добрый. За столом обыденные разговоры о жизни, работе, малыше, учебе.
Тесть наливает в стопки водку «Дайнава» и рассказывает притчу:
– Батюшка, а сколько Вы можете выпить?
– Ежели за здравие, да в хорошей компании, да под хорошую закусь, да во благо времени, то неограниченно. И ышшо одну.
С будущей тещей я познакомился в Москве, незадолго до предстоящей свадьбы. Со слов Светланы у меня было представление о ее родителях, так же как и у нее заочное знакомство с моей семьей. Любовь Алексеевна – профессиональный педагог, последние два десятка лет она возглавляет вечернюю школу рабочей молодежи. Происходящие перемены в юношеской среде она знала из первых рук, это было заметно в нашем общении. Ей было присуще чувство такта, умение вести непринужденную беседу, это помогало мне преодолеть неловкость при первом знакомстве. Народная мудрость глаголет: если хочешь увидеть свою жену через много лет, посмотри на тещу. Все последующие десятилетия я убеждался в народном здравомыслии. Она не скрывала своего интереса к истории моей семьи, ее искренне удивило то, что мы, трое братьев, одновременно на разных курсах учимся в Москве. «Какие же отважные твои родители, что смогли воспитать в своих детях неиссякаемое чувство стремления к знаниям», – с большим одобрением делилась моя старшая собеседница.
«Главные жизненные ценности наших семей совпали, – думал я, – а это значило будущее благословение родителей на предстоящую свадьбу. И так необходимая поддержка, особенно на начальном этапе».
К осени была определена дата торжества. Для папы Светланы это было неожиданностью, он не мог представить дочь, которой исполнилось только девятнадцать лет, замужней. «Наверное, нашла себе московского хлюста?»
– Володя, – обращается к нему жена, – нам пора собираться в дорогу.
– Мне что-то нездоровится…
– Значит, ты не поедешь на свадьбу своей дочери?
Знает теща, какие найти слова, чтобы склонить любящего отца к поездке. Он с трудом собирается в дорогу, тем временем в Москве идет подготовка к знаменательному дню. Приятные хлопоты у всех одинаковы.
Остановлюсь на моем знакомстве с будущим тестем. В общежитии пединститута на станции Лосиноостровская ждем приезда родителей из Каунаса, и вот отец Светланы подает мне руку и представляется: Попов.
– Володя, ну это же наш зять.
Наступает длительная пауза.
– А парень вроде ничего.
Для организации главного торжества арендовали столовую недалеко от метро «Бауманская» и Елоховского собора. Мои братья, друзья и подружки Светланы постарались на славу, оформили просторный зал дружескими шаржами, приветственными лозунгами. Кума блестяще провел торжество, его юмор, песни, танцы никого не оставили наедине с грустью. Папа Светланы был растроган и пригласил близких наших друзей и братьев продолжить в предстоящий день торжество в ресторане «Прага». Второй этаж зеркального зала ресторана в этот вечер принадлежал нам.
Ата не смог приехать на свадьбу и свои полномочия делегировал маме, она их исполнила с большим желанием. Знакомству со сватами и невесткой был посвящен один из вечеров, между двумя семьями установились доверительные отношения. Впоследствии они по-настоящему станут родственными.
Когда мы образовали семью, нам на двоих было сорок лет, я учился на четвертом, а жена – на третьем курсе. Квартиру мы арендовали у старенькой бабушки. Хозяйка квартиры, опрятная, поверх цветного платья – безрукавка, беленький платок одного цвета с волосом. Говорок старорежимный, с акцентом на «О», кроткая. Передвигалась мелкими шажочками, помогала нам советом и делом в первые месяцы после рождения сына. Даже со стороны было ясно, что испытание для молодой семьи не из легких: бытовое неустройство, нехватка финансовых средств, пеленки, распашонки, коляска, кроватка, масса других предметов, требующих расходов. Хлопот полон рот, среди них немало приятных, он начинал узнавать родителей, улыбаться, пускать пузыри, его купание было забавным ритуалом. Памперсов в то время не было, и мы недоумевали, почему у малыша затылок мокрый, однажды он принимал воздушные ванны и пустил струю прямо себе за спинку. По случаю рождения сына Светлана оформила академический отпуск и в середине года отбыла к своим родителям – на запад, а я – на Дальний Восток.
Родители жены из Поволжья, познакомились они на фронте и в 1943-м поженились. Война была не только суровым испытанием для ее участников, но и местом, где люди, несмотря на адские условия существования (или как раз благодаря им?), роднились. После войны Любовь Алексеевна окончила Калининградский государственный педагогический институт и была не просто хорошим педагогом, а заслуженным учителем Литовской ССР. Многое о Владимире Ильиче стало известным уже в наши дни, когда были открыты засекреченные архивы.
Текст пожелтевшего представления о награждении орденом Отечественной войны II степени читается хорошо.
«15 июля 1944 года благодаря умелому руководству… батареей тов. Попов с третьего залпа сбил один «Юнкерс-88». 17.07.44 года батарея, выполняя боевую задачу, отражая налет вражеской авиации, сбила еще один Ю-88, 21.07.44 года батарея сбила еще один самолет противника типа "Кертес-Р-36-А"». И далее: «За время командования батареей показал себя одним из лучших командиров в дивизионе».
Он был награжден орденом Красной Звезды, медалями «За боевые заслуги», «За взятие Вены», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.».
Перед нами пакет с фотографиями. Вынимаю первую: выпускники Севастопольского зенитно-артиллерийского училища, через два месяца начнется война. Артиллерийское училище – штука всегда элитная. Тут думать надо, образование нужно, артиллерия приличной математики требует. С суворовских времен поговорка ходит: «Пьяница во флоте, щеголь в пехоте, дурак в кавалерии, умница в артиллерии!» Потому в артучилища направляли в первую очередь выпускников институтов или недоучившихся студентов. А с учетом старой системы, когда сначала ты техникум окончил, такому студенту часто за двадцать было.
В разговор застолья вступает теща:
– Володе предлагали продолжить службу в Сибири, он был в то время командиром зенитно-артиллерийского дивизиона в составе воздушно-десантного полка, дослужился до подполковника. Если б не война, быть бы ему ученым.
– Люба, ты совсем захвалила меня…
– Нет, Володя, я говорю так, как есть, потому и с готовностью взяли тебя ведущим специалистом на режимный завод.
Мы со Светланой предоставлены сами себе, бродим по городу, беседуем просто ни о чем. Прошлись по бродвею – Лайсвес-аллее, присели на скамейку, по пути к дому заглянули в школу.
– Много интересных случаев вспоминается мне, – делится жена. – Об одном из них хочу рассказать.
В пятом или шестом классе я была очарована учительницей русского языка, у нее коса была уложена вокруг головы, концы цветного шейного платка разной величины, отклонились к плечу. Яркая брошка украшала ее кофту, я смотрела на нее завороженными глазами. Она не могла не обратить внимания на мой взгляд и просила повторить сказанную фразу, мне этого не удавалось. Очередная двойка красными чернилами проставлялась в дневнике.
Папа в это время находился в командировке в Латвии, и нам с мамой предстояла поездка к нему, я не знала, как быть с дневником, и раскрылась маме. Она, как педагог со стажем, поделилась своими заботами с директором школы и выразила желание посетить урок русского языка и оценить его с методической точки зрения.
– Мое присутствие на вашем уроке вызвано тем, что в городской отдел народного образования поступила жалоба на то, что, не вызывая ученицу к доске, вы ставите ей двойки. При этом показала дневник. Ссылаясь на то, что двойки в журнал не ставятся, учительница пыталась оправдать свой воспитательный метод.
– Но ведь ребенок не ведает об этом, – парировала мама.
Инцидент был исчерпан.
От школы до дома рукой подать, в квартире тишина, наш любимец спит, мне вслед инструкция: на спящего ребенка смотреть нежелательно.
На следующий день Светлана вывела меня на крутую возвышенность Немана, смотровую площадку Алексотас. На противоположной стороне высились остроконечные цветные черепичные крыши, неповторимые строения старого города, в его архитектуре эпоха Ренессанса с элементами барокко и суровой кирпичной готики. Широкая автомагистраль по мосту Алексотаса (ныне мост Витаутаса Великого) пересекает реку, а затем одна из ее ветвей пролегает по набережной на восток, а другие ручейками растекаются по многочисленным кривым улицам и мелким переулкам.
– Вот одна из этих ветвей приводит наш взгляд к древнему сооружению – Ковенскому замку. – Жена указывает ладонью на купол и вытянутое от него здание. – А северней высятся три ратуши – это костел. В историческом центре выделяется Ратушная площадь, ее доминантой является городская Ратуша, в XV веке именно в ней размещались органы власти того времени: магистрат, суд, архив, канцелярия и казна. Вчера мы с тобой прогуливались по аллее Лайсвейс, она берет начало у монументального здания, укрытого зелеными куполами, – это Святой Михаил Архангел, отсюда едва видно.
На этой же аллее открыт новомодный ночной ресторан-бар «Орбита», он пользовался большой популярностью, вход туда был по предварительной записи, девушки обязаны были быть нарядными, в чулках и туфлях, юноши в костюмах, при галстуке. Мы намеревались его посетить, в один из вечеров это произошло. Нас определили за столик на двоих, заказ на спиртное был ограничен, не более двух бокалов вина, здесь мы увидели некое подобие стриптиза и звезд литовской эстрады.
Очередной наш приезд в Каунас пришелся на праздничные дни Октябрьской революции, тесть все свободное время посвящал внуку, он был счастлив, общаясь с ним. Это была последняя моя встреча с Владимиром Ильичом, его жизнь прервалась скоропостижно, в пятьдесят один год. Мы тяжело переживали утрату главы семьи, время рану не лечит. После потери папы Светланы стали готовить сыночка для переезда в Джалал-Абад, старший брат часто бывал у нас, нянчился с малышом, они привыкали один к другому. Наступил день отъезда. В салоне самолета ребенок осматривает рядом сидящих пассажиров, ищет родительские лица и не находит, плачет беззвучно, слезы катятся по щечкам.
Далековато мы теперь живем, но непременно приезжаем весной на могилку Владимира Ильича, он покоится там, где жил в послевоенные годы в Каунасе. А вот супруга его – Любовь Алексеевна – похоронена в Бишкеке, где давно уже живет их дочь.
Ах, если бы еще хоть раз! Ну хоть разок возвратиться в родной дом – в то замечательное место, где тебе была дарована жизнь, где училась делать первые шаги, выпить стакан холодного молока на завтрак, закусывая мамиными пирожками с повидлом, позабыть о всех печалях, и, не думая совершенно ни о чем, заливаться звонким, искристым смехом, и снова играть в дворовые игры дотемна, пока небо не укроется покрывалом, до тех пор, пока мама не начнет звать: «Светик, пора домой…»
Мы с женой часто вспоминаем историю нашего знакомства в подробностях, перед нашими глазами мелькают истекшие пятьдесят три года, прошедшие как один счастливый день, разногласия забываются. Празднование годовщины свадьбы мы всегда отмечаем в семейном кругу. Не то чтобы из этого выходило что-нибудь особенно приятное, иногда уединялись вдвоем, при этом не испытывали особенного разочарования из-за того, что не сбывались некоторые надежды. Главное в том, что нас не разочаровали дети, подросшие внучки, которые всегда озадачивали нас вопросами. К примеру, в чем отличие и схожесть той эпохи и нынешней действительности. Просят напомнить лица родных и близких людей, ушедших в мир иной, о них никто не скажет лучше, чем мы, какими они были. Их интересует, как мы могли познакомиться. Папа из Средней Азии, мама из Прибалтики.
Ничего нет случайного в нашей жизни. Мой однокурсник в один из осенних субботних дней заглянул в мою комнату: хватит зубрежкой заниматься, есть два пригласительных билета на вечер отдыха в Областной педагогический институт, составь компанию. Актовый зал института был празднично украшен: хрустальные люстры освещали просторный зал, сотни ее призмочек слегка дрожат и волшебно переливаются, брызжа синими, зелеными, голубыми, желтыми, красными, фиолетовыми, оранжевыми – колдовскими лучами. Их огонь придает всему залу теплый розово-желтоватый оттенок. Освещение отражается световыми масляно-волнующими полосами в паркете медового цвета, гладком, скользком и блестящем, как лед превосходного катка. Музыка оркестра создавала праздничное настроение.
С правой стороны при входе теснились студенты, отсюда удобно любоваться танцами, не мешая танцующим. Девушки весело щебечут, молодой человек приглашает одну из них, и едва только она отказала ему, он вздохнул и побежал дальше той развязной иноходью, которая до сих пор еще употребляется на вечерах провинциальными львами как несомненный признак щегольства и хорошего тона. Хорошенькая блондинка простила опоздание одному из наших товарищей и, глядя на него нежными глазами, млела у него на плече. Он раскачивал бедрами и откидывал торс назад с отчаянными ухватками заправского танцора публичных балов, восхищающего галерку своим изяществом. Эта пара чуть не сбила меня с ног, пришлось прижаться к стене, чтобы пропустить их, когда они пронеслись мимо в волнах белой кисеи, усеянной золотыми звездами.
Под звуки медленного танго я отважился и подошел к девушкам, которые весело обсуждали кавалеров. Одну из них, стоящую ближе других ко мне, пригласил на танец. Она оказалась веселой и находчивой, при знакомстве назвалась Светланой, с легким балтийским акцентом. Пришлось в этот вечер извиниться перед Эмилем и проводить мою будущею невесту в общежитие на станции Лосиноостровская.
И опять на память приходят слова шуточного гимна бауманцев: «…вот курс шестой, по всей Москве ищу жену, ведь в прописке московской нуждаюсь я».
Что раньше, свадьбы измайловской четвертки или защита дипломов, одно следует за другим, и не усмотреть последовательность. Бугор находит свое место в Орске, Борода продолжит свой жизненный путь в ракетных войсках отечества, Сан Саныч и Володя Скопин в Москве.
Глава X
Прибытие в город Фрунзе
Меня распределили в город Фрунзе на завод сельскохозяйственного машиностроения им. М. В. Фрунзе. Это был единственный на территории бывшего СССР завод, выпускающий пресс-подборщики для заготовки грубых кормов. Предстояло мне работать мастером в одном из цехов. Общежитие не предоставлялось. В отделе кадров рекомендовали арендовать квартиру и не рассчитывать на льготы для молодых специалистов. Мое трудоустройство напоминает рассказ начальницы отдела персонала одного из заводов.
Когда я была моложе, то устроилась в отдел кадров одного небольшого завода. Потребовался нам технический специалист на должность ведущего инженера.
И пришел один дядечка в очках, поговорили и выяснили друг у друга все значимые моменты по работе и трудоустройству, под конец я спросила у него, какое учебное заведение он окончил.
Дядечка: Высшее техническое училище им Н. Э. Баумана.
Я: Извините, но нам требуется с высшим, а у вас всего лишь училище.
Дядечка: Но это и есть высшее образование.
Я: Не морочьте мне голову, я что, не знаю, что такое училище. Всего хорошего! Вы нам не подходите.
И дядечка в очечках ушел. А я потом в обед возмущалась перед начальницей, что меня пытался обдурить со своим училищем этот дядька. Пришел на собеседование весь такой холеный, очки надел, а у него – училище имени какого-то Баумана! Я ему два раза сказала, что нам требуется с высшим образованием! Еле выпроводила.
И сижу жду одобрения, а начальница так пристально на меня смотрит и говорит: «Лучше бы ты в школе хорошо училась, чем так хорошо кушала, быстро найди этого дядечку».
Но дядечку так и не нашли, так как он контактных данных не оставил, а жаль, такой специалист нам мог пригодиться.
В канун отъезда к месту предстоящей работы я встретил приятелей из Центрального штаба студенческих отрядов. Один из них, Саша Карякин, спросил: «Ты не против того, что нами будет направлено обращение в ЦК комсомола республики? Расскажем о твоем опыте в организации московских студенческих отрядов. Ты знаешь перипетии, нюансы студенческого движения изнутри, прошел все ступени отрядной жизни, от рядового бойца до командира». Так я стал одним из участников реализации масштабного проекта патриотического движения молодежи в Кыргызстане.
«Автор, молодой инженер, переходит на комсомольскую и партийную работу, возвращается он в литературу на склоне лет, сейчас тоже не поздно. Амирбек не отстает, так что пишите, у вас столько сюжетов, работали среди людей, а это целый пласт впечатлений». Бекташ Шамшиев.
На бульваре Дзержинского (ныне проспект Эркиндик) есть приметное здание: на трех его этажах размещался столичный горком партии, четвертый занимал аппарат ЦК комсомола. Сотрудники работали в одинаково стесненных условиях, но в нашем кабинете скученность была особенная, там, где было место для двоих, уместились шестеро.
За год до моего прибытия в Тюпском районе Иссык-Кульской области произошло землетрясение разрушительной силы. Образованный зональный штаб ССО справился с возложенными на него задачами, да так, что это стало известно руководству республики. Поэтому вновь назначенное республиканское подразделение составлял костяк из проверенного на практике персонала зонального штаба. Исключением являлось мое назначение, встретили меня дружелюбно, определили рабочее место, но, как выяснилось впоследствии, его может занять коллега, пришедший на службу по времени раньше меня.
– Как же так? – обратился я к командиру, недоумевая. – Вчера мне определили стол, за которым я могу работать, а сегодня мое место занято.
– Вероятно, ты обратил внимание, что с приближением лета возрастает нагрузка на весь состав штаба и штатное расписание увеличилось на три единицы. Один из выходов состоит в том, что нам предстоит больше бывать в командировках. А в подготовительный период организовывать выездные семинары в областных центрах.
Объяснение начальника меня вполне устраивало и вписывалось в мои планы на ближайший год. Службу я начинал раньше других, наученный расторопными коллегами, свободное время посвящал знакомству с городом и республикой. Очередную командировку я совместил с посещением родителей и моего сыночка, его отсутствие наводило на меня тоску, а пристроить некуда и не с кем, жене оставался год учебы.
Место дислокации студенческих отрядов находилось в трехстах километрах от дома родителей, и мне предстояло самолетом добраться до районного центра Караван (ныне Кербен), а затем рейсовым автобусом прибыть в Ала-Буку. Предполагалось поездку совершить с главой районной комсомольской организации Каличей Умаровой.
Мой гостиничный завтрак был прерван Каличей. Она рассказала о том, что руководство республики и Ошской области – Турдакун Усубалиев и Султан Ибраимов отбыли ранним утром в направлении, совпадающем с нашим маршрутом.
Калича обращается к водителю:
– Давай, Каныбек, выжимай из своего газика все что можешь.
Он искренне сомневается и отвечает, что машина едва дышит. Будем надеяться, что не развалится по пути.
– Калича Умаровна, я много раз говорил вам о капитальном ремонте.
– Я и сама знаю, – перебивает она водителя. – Но где взять средства на его оплату?
Грунтовая дорога петляла вдоль реки Терек-Сай, Каныбек сбрасывал скорость на поворотах и встречающихся рытвинах, набегающая пыль обволакивала нас и скрывала обзор дороги.
Тем временем высокие гости подъехали к селению Джаны-Базар. Уважаемые аксакалы встречали их по обычаю предков: пиалой кумыза и боорсоком. После короткой беседы делегация направилась в Дом культуры. В небольшом зале в центре полукольца стоял стол, два руководителя сидели лицом друг к другу.
Мы с Каличей устроились в последних рядах зала, Турдакун Усубалиев приметил нас, я был в защитной форме студенческих отрядов, это отличало меня от приглашенных на встречу.
Глава республики проявил интерес:
– Вы каким образом оказались здесь?
Я пояснил, что студенческая молодежь строит кошары для овец и мы с главой райкома комсомола посещаем отряды, оказывая им помощь и поддержку. Воспитателю и крупному политику, вероятно, понравилось наше незапланированное присутствие и ответ, и он пригласил нас занять место за столом.
Беседа получилась обстоятельная и посвященная не только изучению целесообразности поворота реки Чаткал в сторону соседней республики. Откровенно говоря, речь об этом не шла. Общественность республики узнала об истинных целях поездки спустя многие годы, союзное начальство прислушалось к мнению Кыргызстана, и поворачивать водную артерию не пришлось.
Жителей села интересовали перспективы бывшего Чаткальского района, вошедшего в середине 50-х годов в состав Ала-Букинского района, частные и личные вопросы и просьбы. На заданные вопросы были даны обстоятельные ответы, отдельные из них были взяты на изучение.
В двух юртах, установленных на берегу Чаткала, состоялся ужин.
Река представляет собой живописное зрелище, невысокие, но крутые берега покрыты густым зеленым кустарником. Полноводная, она берет свое начало на юго-западных склонах хребта Таласский Ала-Тоо. Течет в основном на запад по самой западной части Тянь-Шаня между хребтами Сандалашским, Коксуйским на севере и Чаткальским на юге.
Утром высокое начальство в сопровождении главы района Абдываита Таджибаева отбывает к границе Кировского района, а мы с Каличей – по местам дислокации строительных отрядов.
Об итогах своей командировки, выявленных проблемах мы доложили главе района и нашли полное понимание. Тонкие психологи трудились на руководящих постах от низшего до высшего звена, достаточно было обратить внимание высокого начальства на наше присутствие, а иной раз и взгляда хватало, чтобы нерешаемые задачи решались.
Сотрудникам центрального аппарата рекомендовали не менее двух недель в месяц находиться в регионах республики, кого не устраивал такой порядок, тот долго не задерживался, оставались самые стойкие. Поездок не перечесть, все согласно установленному регламенту.
За трудами и заботами пролетел год, дипломированным специалистом приехала жена. Преподаватели физики в школах нарасхват, жизнь стала налаживаться, в первых числах июля мы с женой прибыли в старый Токтогул. Двоюродный брат Асангазы-ака и его жена Алтын-апа последними покидали место, где вскоре образуется Токтогульское водохранилище. В двух шагах от них были развалины дома, в котором мы прожили три года. Вековые деревья парка были спилены, здания двух школ, стоявших рядом, разрушены… Главный вход одной из них был завален обломками кирпича, остатками оконных рам, стены бывших классов зубцами смотрели ввысь. В наступающих сумерках они напоминали мне оскал гигантского животного, застывшего в смертельных судорогах. Мне не хотелось смотреть в ту сторону, но взгляд тянет именно туда. Порог школы перешагнули десятки поколений, которым она дала путевки в будущее, но не по своей вине лишила их возможности вернуться в ее стены со своими детьми и внуками.
Асангазы-ака недолго отсутствовал и на своей грузовой машине привез, кого бы вы думали, измайловскую четверку. Они трудились на строительстве кошар, чабанских домиков и силосных ям, эта ночь была ночью воспоминаний и знакомств с кыргызским гостеприимством. Все национальные традиции с пояснениями были посвящены моим друзьям, и тут я напомнил Володе Скопину о том, что он поставил под сомнение то, что несколько картофелин могут заполнить мешок.
– Скажите, Асангазы-ака, так ли это было?
Он подтвердил, на сортоучастке выращивали овощи и фрукты, отвечающие самым высоким требованиям.
По договоренности с районным начальством мои друзья прибыли в высокогорный поселок Толук, обещанные условия принимающей стороной были нарушены, и они прервали договор. Но не прервалась наша дружба, об этом я напомню в своем повествовании.
Пришло время воссоединиться и нашей семье в комнате рабочего общежития фирмы «Чолпон». Первый год после своего рождения дочь Ирина провела среди работниц обувной фабрики, а мы с женой девятый год знакомились с бытом съемной квартиры и общежития. Молодежная аудитория по возрасту и по духу мне была близка и понятна, работал я увлеченно, и по истечении трех лет мне поручили возглавить отдел ЦК комсомола. Но бытовые условия семьи меня тяготили. В очереди на получение квартиры я находился в конце списка, и обретение ее мне не предвиделось. Но тут везение оказалось на моей стороне, да еще какое, в распоряжение коллектива была выделена трехкомнатная квартира на окраине города. Находясь в конце очередников, я оказался первоочередным многосемейным отцом. Трехкомнатная хрущевка-распашонка казалась нам лучше персонального коттеджа, прилежание в работе я утроил.