000
ОтложитьЧитал
Глава VIII
Приморский край
Экзамены – пора беспокойная, особенно если они досрочные, а связано это с предстоящим путешествием нашей измайловской четверки в Приморский край. Место Бороды, с него я начинал свое повествование, неожиданно стало вакантным, и его занял Володя Скопин. Спальную койку в общежитии он занимал через стенку, в особых случаях мы с ним перестукивались, приглашая друг друга разделить трапезу или для обмена важными новостями. Родом он из Измаила Одесской области, знаток одесских баек, легенд, анекдотов и песен.
В одесской поликлинике: – Пломбу будем ставить бесплатно или шоб держалась?
И дальше продолжает:
– Сара, а шо это твой Моня так суетится?
– Ай, он таки сказал, шо уходит от мине и шо нашел себе другую, ту, шо пишет ему записки.
– А ты шо?..
– Та он же ж еще не знает за сюрприз, шо та другая таки тоже я…
Новостями он был полон, начиная от ректората – являлся членом большого комитета комсомола, вполне логично, что у нас он за начальника. От него нам стала известна дата полета на первом советском реактивном межконтинентальном пассажирском самолете Ил-62 по беспосадочному маршруту Москва – Хабаровск. Время в полете занимало восемь часов – расстояние более шести тысяч километров, разница в часовых поясах плюс семь часов, – оно для меня стало незаметным благодаря счастливым сновидениям. Вскоре мы покинули воздушную гавань «Новый» Хабаровска и через полтора часа приземлились в аэропорту «Кневичи» Владивостока. Чтобы завершить путешествие в поселке Камень-Рыболов, оставалось преодолеть чуть больше двухсот километров. Это поселение состоит из десятка улиц, вытянутых на возвышенном берегу озера Ханка. В начале 60-х годов в селе открыт широкоформатный кинотеатр, проложена первая асфальтированная улица, начато строительство новых корпусов кирпичного завода, тогда же открыта начальная школа в селе Алексеевка.
Здесь же кстати заметить, что название «Камень-Рыболов», присвоенное посту, относится к скалистому утесу, который лежит километрах в пяти южнее и которым оканчиваются крутые берега озера Ханка. Близ названного поселка, в семистах метрах от озера, нам предстояло оборудовать компактный, удобный лагерь, обеспеченный инфраструктурой для приема своих товарищей. Время на обустройство базы было ограничено, на все про все не более десяти дней.
– Ну что, мужики, – обращается к нам начальник бодрым голосом, – отсыпаться нам некогда, осмотримся и шо мы имеем в активе? Общежитие щитовое (ОЩ) на сто мест, впечатление оно производит хорошее, комнаты на двоих, а там знакомые нам железные кровати. Удобства нам предстоит оборудовать на улице, в отведенном для этого укромном месте. Бытовой строительный вагончик приспособим для штабной работы и центра медицинской службы. Разместим его напротив центрального входа ОЩ, одна из сторон бытовки будет примыкать к площадке для построения отряда. Северней, в пятидесяти метрах напрашивается столовая с пищеблоком, водопроводную сеть мы пробросим в зависимости от расположения столовой, умывальника, душевых и колонки для питья.
Бугор, как самый опытный из нас, сразу, как говорится, берет быка за рога – у такого, как он, не ускользнешь. Володя толково изложил свое видение по размещению инфраструктуры базы. Мне остается уточнить некоторые детали, номенклатура строительных материалов и перечень инструмента составлены и переданы нашему начальнику. Приступаем к исполнению чуть ли не сегодня, земляные работы могли начать вчера, по ходу будем вносить коррективы. Климат здесь – смесь континентального и морского, малейшее нарушение равновесия в атмосфере вызывает ветер, беспрепятственно дующий в любом направлении и приносящий влажный воздух и обильные дожди.
Сан Саныч, профессиональный электрик, взял в руки карандаш и тут же на чистом листе набросал схему разводки электрической сети по объектам.
– Мои мысли обретают очертания вчерне, – замечает он. – Вскоре я графику приведу в такое состояние, что и Арустамов не подкопается.
– Вероятно, Сан Саныч, – уточняю я, – ты имеешь в виду возможность установить освещение не только в столовой, но и в бытовом вагончике, складском помещении, сделать надворное освещение – у места сбора бытовых отходов, туалетных кабин, умывальника и душевых.
– Всего не перечесть, – озабоченно продолжает начальник. – Бугор и Сан Саныч обозначили первостепенные задачи, остается добавить некоторые детали. Руководству принимающей стороны передан перечень электрического оборудования, необходимого для пищеблока, посуды для готовки и питания, не буду всего перечислять, список большой. После составления сметы, о которой мы условились, у меня будет дополнительный перечень стройматериалов, в том числе делового пилолеса для изготовления обеденных столов, скамеек и прочего. В ходе предварительного обсуждения с принимающей стороной перечня строительных объектов мною было предложено представить график поставки стройматериалов.
«Вот волк, – невольно возникла у меня мысль, – уже и график потребовал, такому в рот палец не клади».
Между тем начальник продолжал озабоченным голосом:
– День-два мы продержимся на сухом пайке, затем упорядочим приготовление горячего питания. Говорят, что голод – лучший повар, и с этим согласится всякий, кому хоть немного знакома странническая жизнь, кто дышал свободным воздухом лесов и полей… Ну, мужики, как ночевку перенесли? Сказывается разбежка во времени с Москвой?
– С дороги уморились, – потягиваясь, я делюсь своими ощущениями. – У меня возникло подозрение, что простыня постирана и не успела высохнуть, влажность высокая, тем не менее отключился сразу.
Между тем заходит солнце, сумерки ложатся довольно быстро, и в наступающей темноте начинают сверкать, как звездочки, насекомые и слетаться на свет лампочки.
Следующее утро встретило нас проливным дождем. «Как в воду глядел Бугор, мастерство и опыт не пропьешь, – думаю я про себя. – Одна надежда: проливной дождь, как правило, кратковременный».
Одессит не унывает:
– У рынка «Привоз» сидел старик, многие обращались к нему за советом, один из тех, у кого не ладилось дома, тоже подошел к нему: «У меня сын не работает, выпивает, дочь гулящая, жена сварливая, все ей не по нутру, не знаю, что и делать». – «На своей двери повесь табличку: “Так будет не всегда!”» Через некоторое время мужчина на роскошной автомашине проезжает мимо «Привоза», останавливается рядом со стариком и говорит: «У меня все наладилось! Может, что еще посоветуешь?» – «Ту табличку с двери не снимай».
Так и есть, во второй половине дня светит солнце, наступает жара, и оживает мир насекомых, появляются тучи мошек и комаров, которые в тихие дни не прекратили свои нападения в течение целых суток, но только сменяют друг друга. Помех в обустройстве базы не возникало, каждый из нас на все руки мастер, трудились, как говорится, от зари до зари. К прибытию основного состава отряда лагерь готов: суета, галдеж, козерогам все вновь, степенные старшекурсники и аспиранты оценивающим взглядом осматривают территорию. Командир отряда Солдатенков – про таких, как он, говорят: «Прошел огонь, воду и медные трубы!» – молодой преподаватель, два последних года возглавлял отряд на целине и на строительстве железной дороги Абакан – Тайшет. Командир вникает во все детали проделанной работы, осмотр начинает со столовой и по ходу задает уточняющие вопросы, один из них: какова высота потолка? Ответ: «2,2 м Хорошо, у аспиранта Буянова рост около двух метров». Похоже, доволен, но вида не подает, и вопрос на засыпку: как скоро бригады приступят к возведению объектов? Володя предоставляет график поставки стройматериалов и фактическое его исполнение, я про себя аплодирую ему.
По решению командира отряд делится на два крупных подразделения: одно из них будет сооружать на канале подпорные сооружения, другое – возводить двухквартирные жилые дома близ берега озера Ханка. Едва ли не треть отряда под началом Сан Саныча станет созидать плотину из бетона с подъемными воротами. Предназначалась она для набора воды, необходимой для полива рисовых полей.
«Цели ясны, задачи определены, за работу, товарищи!»
Измайловская четверка составила костяк студенческого отряда, формировался он на конкурсной основе. Мы предполагали, что работа предстоит напряженная, иначе какая необходимость создавать зональный отряд и привозить несколько сот студентов за девять тысяч километров? В мою бригаду определили четырех девушек, опыта в строительстве у них, как и у многих юношей, никакого. Вопреки здравому смыслу, на первый взгляд, я поручил им каменные работы. Руководствовался я простой логикой: какой вид работ наименее трудоемкий? Разве можно сравнить физические нагрузки подсобника и каменщика? Не мог же я им поручить носить ведра или носилки с раствором. Поначалу работа шла с трудом, под надзором опытного мастера, он заводил углы, они старательно выкладывали стену: шов между рядами должен быть ровный, чтобы стена не имела завалов. Учились проверять правильность кладки отвесом и уровнем, слегка подсохший шов расшивали, аккуратно смахивая раствор с лицевой стены кляксы, засохнет – не избавишься. Научились следить за точной привязкой швов, за тем, чтобы все необходимые детали и конструкции были вовремя заложены в стены и перекрытия, контролировали горизонтальность и вертикальность стеновых соединений. Все остальные члены бригады выполняли задачи подсобников. Творили замес на металлическом листе, леса возводили добротные, рассчитанные на складирование кирпича и раствора в корыте. Подносчики, в рубашках с расстегнутым воротом, а иные в майках, в холщовых робах, обливались потом. Их ноги, обутые в грубую обувь, ступали по зыбким трапам. Береглись поранить ноги: наступишь на ржавый гвоздь – загноится рана, и выйдешь из строя недели на две.
Миновал месяц, и девчат наших не узнать. Один из жарких августовских дней надолго запомнился нам. Было немало экспертов, утверждающих, что из наших каменщиков ничего путного не получится, хотя итоги соревнования между бригадами подводили регулярно, и мы ходили в лидерах. Очередной объект поднимали с нуля, и мы решили опровергнуть мнение скептиков. Подготовка операции шла по всем правилам строительного искусства: накануне рационально был размещен кирпич, заготовлены четверки, трехчетверки, половинки, настилы для каменщиков. Цемент, ведра, лопатки, мастерки, рукавицы обновили, они словно горели в работе, бечевка (мы ее называли чалочкой) для контроля прямолинейности рядов кладки, а также равномерности толщины горизонтальных швов хранилась под амбарным замком. Бак для воды, песок – под рукой. Обедали мы в этот день на объекте. Рацион питания у нас был богатый, суп вкусный, какой можно себе вообразить. В нем всевозможные овощи и кусок мяса, он хорош даже для ресторана. Второе блюдо из свежих мясных продуктов, причем любое из блюд можно было повторить, иначе не могло и быть при тяжелом физическом труде. На столе горчица, настоящая, ядреная…
Неторопливо, без суеты и спешки, впереди десять часов работы, начинался трудовой день. Углы заведены мастером, растягивается чалочка. Первый ряд идет тычковый, выдерживается геометрия, горизонталь, от его кладки многое зависит. Второй ряд и последующие четыре – ложковые, подсобники ловким взмахом лопаты расстилают раствор с отступом от лицевой поверхности стены на полтора сантиметра, девчата разравнивают кельмой по направлению от ранее уложенного кирпича. Они используют этот прием, чтобы подготовить поверхности для укладки нескольких кирпичей. Затем плавным взмахом руки подгребается кельмой часть раствора к вертикальной грани, швы заполнены и готовы для расшивки. Шутки, прибаутки, то и дело раздаются возгласы: раствор, кирпич! Очередной крик: раствор! И вдруг неожиданно в ответ: раствор жок! И вновь: кирпич! Кирпич бар! Половняк! Кирпич на кирпич давай, бабка магарыч. Сижу куру. В бригаде перекур. Есть время осмотреться, попить водицы, подготовить сухую смесь, кладка глаз ласкает.
Запоминается то, что выпадает из ряда обыденности, мы вовсе не претендовали десятикратно превзойти норму выработки. В то, что произошло далее, не верилось даже нам. Каменщики при поддержке девяти подсобников уложили одиннадцать тысяч пятьсот полуторных кирпичей, сорок три и три десятых куба кладки, используя пять кубов раствора. Молния вызвала сомнения, комиссия из трех человек произвела обмер и проверила соответствие качества работы СНиПам. Вокруг молнии толпится бригада, и вдруг они подхватили меня и трижды бросают вверх, хорошо, что поймали. По нынешним расценкам Приморского края, стоимость выполненных работ составляет сто двадцать тысяч рублей. В прежних ценах мы не знали, но по итогам третьего семестра заработная плата выходила около 600–700 рублей.
У нас установилось полное взаимопонимание с местными жителями, не исключая заключенных, отбывающих наказание в поселении колонии и проживающих в пятидесяти метрах от нас. Щитовое общежитие, подобное нашему, служило им жильем, они свободно перемещались, их соседство не вызывало опасений и тревоги среди нашего коллектива. Жители поселка относились к студентам уважительно, ссоры между собой у них возникали раз в месяц, во время завоза спиртных напитков в магазин.
Технологический цикл строительства не обходился без участия местных специалистов. С одним из них, трактористом Николаем, мы подружились, на объекте он бывал каждый день – перекинуться фразами, обменяться планами на предстоящий день. Это была колоритная фигура: рост под два метра, лет на десять старше меня и раза в полтора массивней, синяя майка обтягивала мощный торс, шаровары закатаны до колен, тапочки, лишенные задников, едва держались на босой ноге. Заглушив механизм, он степенно осматривал стены, оконные проемы дома, ему нравился рабочий ритм бригады. Останавливаясь у возникшего препятствия, Николай делился притчей или шуткой, то об истории ревнивого мужа, то о медведе и зайце.
Вспоминая его, не могу обойти один анекдот.
Трактор «Беларусь» случайно задел «мерина-600», разгневанный водитель решительно направился к трактористу, по ходу восклицая: «Всю жизнь горбатиться будешь, отдавая долг!» Открывает кабину и говорит: «У вас ключ на 12 есть?», из кабины раздается бас: «Я до 42 откручиваю вручную».
Николай начинает рассказывать одну из былей, которых он знал множество.
Пациента лет шестидесяти осматривает врач и, довольный результатами осмотра, говорит: «Вы в прекрасной форме для вашего возраста… В каком возрасте умер ваш отец?» – «А кто вам сказал, что он умер? Ему восемьдесят три года, он бегает трусцой и плавает». – «Поразительно! А в каком возрасте умер ваш дед?» – «А кто вам сказал, что он умер? Ему сто три года, он регулярно совершает пешие прогулки и скоро женится…» – Невероятно! А зачем он хочет жениться?» – «А кто вам сказал, что он хочет? Он вынужден жениться!»
Во время рассказа его бас слышен во всех уголках стройки, смех работающих – подтверждение тому. Где-то в моих архивах затерялись фотографии: на одной из них мы с Николаем стоим у трактора «Беларусь», а на другой – хрупкий Юра-козерог. Перед расставанием Николай еще раз уточняет: не возникла ли потребность что-либо подвезти? Прощается, а завтра утром он опять начнет свой рабочий день с посещения нашей стройки, это вошло в его распорядок дня.
В вечернее время бытовка раскалена добела. Командир с бригадирами подводили итоги и определяли задачи на предстоящий день. С повестки обсуждения не сходил вопрос ритмичного снабжения стройматериалами. Голос бригадира Буя-нова гремит, член сборной училища по баскетболу, свое недовольство он высказывал категорично: «Они что, по колено деревянные, начиная с головы?!» Впоследствии он, частый гость в общежитии, в преддверии визитов заявлял: «Без килограмма водки я за стол не сажусь!»
Кирпич завозили из Уссурийска, находящегося в 110 км, прибытие полуприцепа с продукцией выпадало на обеденный перерыв. Освободить кузов надо было минут за десять, пока водитель обедал в нашей столовой. Затяжка с разгрузкой была рискованна, водитель нашел бы причины отказаться от поездки в очередной раз. (Обычно в обеденное время мы успевали поспать минут сорок, это не только восстанавливало затраченную энергию, но и позволяло уверенно себя чувствовать предстоящие пять часов работы.) Место разгрузки строго определенное, подъемные механизмы отсутствуют, более четырех пар рук не пристроишь. Бой продукции допустить нельзя, из него дом не построишь, вот и приспосабливались так, чтобы брошенный кирпич мягко лег на другой, не нарушив геометрии.
Рукавицы горели как в огне, быстро меняем на обратную сторону, лоскуты приносим для обмена на новые, снабженец просто в недоумении: как можно их истрепать с двух сторон в течение считаных минут?
На очередной планерке командир нас предупреждает о предстоящей поездке на пограничную заставу «Белоберезовая». Как оказалось, Солдатенков ранее служил на заставе и даже встретил офицеров, в памяти которых оставил приятные воспоминания. Название свое она получила в честь пяди Бело-березовая, типичное место Приморья, вобравшее в себя всю прелесть таежного края. Наше посещение заставы проходило вскоре после событий на острове Даманский, в котором принимал участие Ханкайский погранотряд.
В марте 1969 года на острове Даманский загремели предательские выстрелы, 14 воинов отряда пали смертью храбрых при защите рубежей Родины в бою с китайскими провокаторами. Воины были похоронены в братской могиле на центральной площади Камень-Рыболова, мы возложили цветы к месту захоронения, преклонили колени и почтили светлую память погибших минутой молчания.
Один из участников тех событий рассказывал: «Тогда, в середине февраля 1969 года, на китайской стороне в голой степи «вдруг» появились огромные скопления митингующих китайцев. Отдельные группы «мирных» китайцев переходили по заснеженному льду на нашу территорию. Наши пограничники вытесняли китайцев, оружие не применяли. Такие провокационные вылазки китайцев были почти каждый день. К концу февраля их активность снизилась (ЦТ ежедневно показывало и освещало происшествия). В ночь, под утро, второго марта китайские диверсанты бесшумно проникли на нашу территорию, сняли часовых, вырезали солдат, спящих в казарме. Огромная толпа китайцев, одетых в спортивные костюмы (трико и легкая куртка), с палками, ринулась на остров (это уже потом мы поняли: специально подготовленные бойцы, палка – оружие). В ближнем бою автомат, БТР и танк не самое надежное оружие, а полчище китайцев все росло. Был отдан приказ всем пограничникам отступить. К берегу реки подогнали боевые установки и остров сожгли».
Пограничникам мы оказывали помощь в строительстве окопных сооружений, грунт повышенной плотности с трудом поддавался, зернистая структура отслаивалась мелкими кусочками. К тому же донимали комары и жалили оводы, число которых вскоре возросло до того, что, без всякого преувеличения, они летали словно самый сильный рой пчел. Особенно доставалось лошадям, оводы набрасывались на них, в кровь разъедая преимущественно задние части тела. Бедные животные брыкаются, мотают головами, машут хвостами, даже бросаются на землю и все-таки не имеют возможности освободиться от своих мучителей.
Во время обеденного перерыва солдаты спросили, есть ли среди нас имеющие навыки кавалериста. Армейские лошади, привыкшие к военной форме, не подпускали лиц в гражданской одежде. Один из солдат под уздцы сдерживал гнедую, пока я оказался в седле. При осмотре седла мною была допущена небрежность, которая впоследствии могла иметь тяжелые последствия. Подпруга по недосмотру или преднамеренно не была затянута под брюхом лошади. Конь взвился свечой, седло скользнуло на круп вместе со мной, еще мгновение – и я окажусь на земле. Пятки резко сомкнулись, ноги сжали бока, поводья натянуты, возглас «Чу!» – и конь пустился во весь опор. Все действия и голосовая команда произошли автоматически, без раздумий и растерянности. Бешеный галоп продолжался до тех пор, пока конь не почувствовал всадника. Верховая езда для меня была обыденным делом, приходилось объезжать диких жеребят без уздечек и седел, не случайно говорят: «Кыргыз рождается в седле», «С конем он целое едино».
Быть в Приморском крае и не посетить Владивосток во время празднования Дня Военно-Морского Флота и бухту Золотой Рог просто непростительно. За час до начала праздничных торжеств на боевых кораблях флота, стоящих в строю, на кораблях и вспомогательных судах, ошвартованных у причалов, были подняты государственные и военно-морские флаги, а также флаги расцвечивания. По сложившейся традиции церемония подъема флагов проходила на военном судне-музее «Красный Вымпел», который замер на вечной стоянке у корабельной набережной Владивостока, и на подводной лодке-музее С-56. Морской парад состоялся в последнее воскресенье июля, в торжественный строй в акватории Амурского залива встали корабли основных классов. Командующий Тихоокеанским флотом Николай Смирнов на катере «Ураган» обошел парадный строй кораблей и поздравил экипажи с праздником. После обхода линии кораблей командующий поднялся на борт «Варяга», где принял рапорт начальника почетного караула и произнес поздравительную речь. Показательные выступления морского спецназа сменились карнавалом, на подводной лодке прибыл повелитель океана Нептун. Властелина сопровождали не только копьеносцы, но и русалки. Позже к ним добавились веселые черти.
Экскурсия в бухту Золотой Рог. 150 лет назад был заложен небольшой военный пост, в будущем ставший крупным восточным городом. Если идти от Морского вокзала по виадуку на север, то за 10 минут можно дойти до самого популярного места города – Корабельной набережной.
Мы сфотографировались на фоне морского пейзажа, раскинувшегося во всю ширину и глубину кадра. Вдалеке просматриваются контуры боевых кораблей. Студотрядовская форма слегка помята, накануне мы проехали поездом свыше двухсот километров. Снимок вполне четкий, лица спокойные, рассудительные, прямодушные и сдержанные. Я на этой фотографии – крайний слева, ровесник младшей дочери моего сына. В руке у Бугра портфель, в нем документация на выполненные строительно-монтажные работы, они с Сан Санычем, крайний справа, мастера отряда. От их умения и квалификации зависел результат труда всего студенческого коллектива. Володя Скопин, он слева от меня, отвечал за материально-техническое и продовольственное обеспечение. Ему не было равных в переговорах, так же как и не было невыполнимых поручений для него, он всегда при галстуке.
Пишу эти строки и думаю, как эти три студента, без дополнительных штатных единиц, обеспечивали инженерную, снабженческую, организационно-техническую службу крупного производственного подразделения. Такой уникальной практики мне не приходилось встречать впоследствии ни в одном коллективе. Кума, на фотографии присел с гитарой, его холеные усы не в силах были затушевать следы озорной песни, он мог от нее перейти к песням, полным дерзкой страсти и ужасающей откровенности. Он знал множество анекдотов и забавных историй, стоило ему открыть записную книжку, в которой значилось одно ключевое слово. К примеру, слово «грузин»:
Все собрались, чтобы узнать тайну старца. Он вышел к собравшимся жителям с белой бородой и розовыми щечками и сказал: «Тайна моего долголетия в том, что я никогда ни с кем ни о чем не спорил». Кто-то из толпы крикнул: «Это невозможно!» И грузин спокойно ответил: «Да, это невозможно».
С грустным настроением духа бродил я теперь возле места жительства, зная, что завтра придется покинуть эти края и, быть может, уже никогда не увидеть их. Каждый бугорок, небольшая речка, дорога, которая вела к возведенным домам, напоминали мне какой-нибудь трудный или радостный день, и еще дороже становились эти воспоминания при мысли о скорой разлуке с полюбившимися местами.
Проведя под такими впечатлениями остаток дня, я отправился на закате солнца вдоль по берегу Ханка знакомой тропинкой, по которой ходил не один десяток раз. Вид озера Ханка не имеет в себе ничего привлекательного. Огромная площадь мутной воды, низкие болотистые и песчаные берега… а в сердце запало.
Пройдя немного, я остановился и начал пристально смотреть на расстилавшуюся передо мною картину, стараясь как можно сильнее запечатлеть ее в своем воображении. Прощай, Ханка! Прощай, весь Уссурийский край! Быть может, мне не увидать уже более твоих бесконечных лесов, величественных вод и твоей богатой, девственной природы, но с твоим именем для меня навсегда будут соединены отрадные воспоминания о счастливых днях свободной страннической жизни.
На предстоящий год мы готовились к поездке на остров Шикотан, нас как магнитом притягивал остров, а мыс Край Света мы наблюдали в советском фильме о приключениях Робинзона Крузо.
Студенты очень любили своего ректора и по окончании трудового лета привозили подарки. Он, как правило, с милой улыбкой их принимал, а потом кому-то передавал. Так, стройотряд из Приморья привез Георгию Александровичу банку икры морского ежа. Стоила она тогда полцены «Жигулей», но ректор передал ее в гараж. Другим летом стройотрядовцы, работавшие на линии Абакан – Тайшет, привезли маленького медвежонка, которого Николаев передал яхт-клубу на Пироговском водохранилище.
Нас не пугала ни жизнь в помещении, построенном прямо в поле, ни тяжелая работа, нас – людей серьезных, молчаливых и скрытных, в то же время сохраняющих душевную тонкость и нерастраченное богатство чувств.
Это наше прошлое, и нам с ним жить, не забывая и не осуждая. Я мечтал, что будущее будет светлым и радостным. Оглядываясь назад, я вижу, что не все в жизни шло так, как хотелось, но многим, с полным правом, могу гордиться.