000
ОтложитьЧитал
«Ты куда это собралась?» – прищурился он, увидев решительное выражение девушки, спешащей к нему.
«Ты сам знаешь, куда, батюшка. Не волнуйся, я не одна», – она кивнула на юркое серое пятно, мелькавшее вдалеке в лесочке.
«Подожди, я пойду с тобой, только матери скажу», – Авдот сделал было шаг к дому, но Василиса положила руку ему на плечо.
«Нет, батюшка, я пойду без тебя. Я чувствую, что так будет правильнее. Она не захочет говорить при тебе».
«Это слишком опасно, милая, подходить так близко к недоброму берегу!»
«Не опасней, чем стоять здесь. Не переживай, батюшка!»
Василиса поцеловала отца в колючую щёку и открыла калитку…»
– Я не знаю, о чём Василиса говорила с рекой, об этом она никогда никому не рассказывала. Возможно, тебе повезёт больше, мой мальчик, и когда-нибудь девочка поведает тебе эту историю. Сейчас же, Мишенька, давай-ка ложиться спать.
– Как спать?! – не своим голосом завопил Мишка. – А дальше?
– Дальше в лес – больше дров, – поддразнила внука бабушка Соня и встала с кровати. – Мы тебе обещали совсем немного рассказать, а наболтали невесть сколько. Посмотри-ка за окно, ночь на дворе.
– Ну как же так? – не успокаивался мальчик. – Я же теперь не засну, если не узнаю, что было дальше! Вот не буду спать до утра, пожалеете!
Мишка выпрямил спину, сложил руки на животе и уставился в одну точку, надув обиженно губы. Прабабка только хмыкнула и, пробормотав «Разбирайтесь сами», исчезла.
– Ложись, ложись, Мишенька, эта история от тебя теперь никуда не уйдёт! – бабушка Соня взбила подушку на кровати, но мальчик и глазом не повёл.
– Не нужно обижаться, лучше загадай, чтобы тебе приснилась Василиса. От неё и узнаешь продолжение.
– Ну ладно, – нехотя пробурчал Мишка и улёгся под одеяло. Он долго ворочался, вспоминая услышанную историю, и никак не мог представить, как же можно было победить такого сильного колдуна? Может быть, Василиса дунула на его дом, и он унёсся в неведомые страны? Мишка улыбнулся, представив округлившиеся от ужаса злые глаза старика, которыми он смотрит вниз, на проплывающие под ним деревни и леса. А нечего было людям вредить, злорадно подумал Миша, и последнее, что промелькнуло перед его сонными глазами, была огромная синяя река и маленькая фигурка девочки, сидящая на берегу.
Глава 14. Плохие предчувствия
Непонятное чувство гнало директора школы в родной город. Ему даже пришлось срочно прервать свои дела на симпозиуме и взять билет на первый же поезд.
– Вы так быстро нас покидаете? – администратор Светлана Сигизмундовна, как явствовало из бирки на её жакете, профессионально улыбнулась Альберту Игоревичу, когда он подошёл к стойке сдать ключ.
– Да, срочно вызывают из дома, – одними губами улыбнулся в ответ директор и даже развёл руками: мол, самому жаль покидать ваш гостеприимный отель.
– Надеюсь, ничего плохого не случилось? – подняла бровки женщина, уверенной рукой начав заполнять что-то в тетрадке.
– Я тоже надеюсь, – пробормотал Альберт чуть слышно.
– Простите? – переспросила Светлана и взглянула в чёрные глаза постояльца, оторвав взгляд от журнала. Словно отточенный металл блеснул в их мрачной глубине, и женщина от неожиданности вздрогнула, чувствуя, как острый клинок царапнул по её сердцу.
– Всего вам доброго, Светлана Сигизмундовна! – ещё острее вонзился в неё тяжёлый взгляд.
– До свидания, приезжайте к нам ещё, мы будем рады всегда видеть вас в нашем отеле, – заученные слова отскочили от губ растерявшейся женщины и она, усилием воли переведя взгляд направо, посмотрела на стоящую рядом даму в легкомысленной белой шляпке, острыми ноготками постукивавшую по стойке. – Слушаю вас, мадам.
Не теряя больше ни секунды, Альберт нетерпеливо понёсся к высоченным стеклянным дверям, желая поскорее выбраться из этого здания. Светлана скосила глаза. Совершенно озадаченно смотрела она на это бегство, краем сознания ощущая под своей тонкой шёлковой блузкой холодный липкий пот.
– …мой номер! – визгливый голос посетительницы отвлёк Светлану от неприятных ощущений, и она перевела взгляд на недовольное лицо.
– Простите, пожалуйста, что вы сказали?
– Я уже полчаса вам твержу, что у меня забронирован номер, но вам, кажется, не до меня! – перестук ноготков по сверкающей поверхности стойки превратился в противный скрип, и Светлана второй раз за утро прокляла тот день, когда решила стать администратором гостиницы.
Размеренный стук колёс притупил навязчивое беспокойство, и Альберт даже слегка вздремнул, прислонившись головой к запотевшему окну.
Пожилая дама, сидевшая напротив, время от времени поглядывала на спящего мужчину поверх очков, сердобольно беспокоясь, как бы не продуло импозантного господина, и вновь утыкалась в книжку, белеющую в её руках. «Интересно, женат ли он?» – примешивалась мимолётная мысль к незамысловатому сюжету бульварного романа. У старушки была назойливая мечта – выдать взрослую дочь замуж за благородного человека, и повсюду она присматривалась к достойным, на её взгляд, мужчинам.
«Ничего, впереди ещё ночь, – успокоила себя дама, – успею разузнать».
«И что она на меня так смотрит, карга старая? – Альберт уже давно из-под прикрытых век наблюдал за старушкой. – Вот от таких жалостливых, как она, и жди беды».
Он с раздражением вспомнил бабу Маню, работавшую в его школе гардеробщицей. Эта надоедливая старушенция так и норовила пристроить в его портфель сладкие пирожки, которыми она закармливала всю школу. Альберта даже передёрнуло от неприятного воспоминания.
Видимо, его нервное движение не укрылось от попутчицы, потому что она, отложив на потёртое сиденье книгу, кашлянула и спросила:
– Выспались, молодой человек?
– Да, спасибо, – буркнул он и сосредоточенно уставился в мелькающие за стеклом пейзажи, как будто только в них сейчас заключался смысл его жизни.
– Из отпуска едете? – не отставала упрямая дама.
– Почти, – не отрываясь от окна, произнёс Альберт и широко зевнул.
– Ах, юноша, что же это за отдых такой, если вы выглядите таким уставшим? Признайтесь старухе, наверное, к даме сердца ездили? – с жадным любопытством спросила старушка. Её широкое лицо при этом расплылось в какой-то глупой улыбке, и Альберт выругался про себя, помянув недобрым словом всех женщин.
– Ну вот видите, мадам, вы и сами всё понимаете! – воскликнул он и подмигнул ей правым глазом. Левый же посмотрел так недобро, что бедная старушка захлебнулась своим смешком и густо покраснела. Схватив помятую книжку, она уткнулась в чёрные строчки и так и просидела весь вечер, боясь поднять глаза.
«Так-то лучше», – угрюмо подумал Альберт, и опять странное предчувствие захватило его мрачные мысли.
Давно с ним такого не было, очень давно. Лишь в далёком детстве, таком туманном, словно и не было его вовсе, он ощущал неприятное покалывание в груди, когда учительница литературы, молодая краснощёкая девушка, выставила его посмешищем перед всем классом. Он и сейчас помнит гадкое чувство бессилия, охватившее его в тот злосчастный момент. Отец сказал ему тогда: «Иногда приходится терпеть унижение, сынок, но тем сильнее потом удар, которым ты сможешь ответить обидчику».
А что он такого сделал в тот день? Так, ерунда. Всего лишь загипнотизировал Пашку Савельева, и тот скормил аквариумных рыбок школьному коту Ваське. Сейчас остаётся только догадываться, каким образом Алина Сергеевна узнала об истинном зачинщике, ведь Пашка так и не смог ничего вспомнить, но долго она выговаривала ему перед всем классом, как гадко он поступил. Ничего, она потом получила по заслугам, удовлетворённо потёр руки Альберт, вспомнив новенькое пальто, весело горевшее на вешалке в учительской.
«Что же случилось, отчего я никак не найду себе места?» – Альберт Игоревич опять прислонился к запотевшему стеклу и прикрыл глаза.
Он вспоминал город, такой чужой и такой манящий, в который он приехал всего год назад. Ах, с каким трудом ему удалось добиться направления именно в эту школу, через сколько преград пришлось пройти! И теперь цель, ради которой он жил последние годы, уже совсем близко перед ним, осталось только протянуть руку и схватить её за желанный кончик, чтобы волшебная нить, наконец-то, начала раскручиваться. Даже отец, который всегда был против его поездки, кажется, стал смиряться с выбором сына, да и куда ему теперь деваться, усмехнулся про себя Альберт, когда всё так славно получается! Камни родового дома, дающие силу, и эта женщина, которая так удачно вписалась в древнее пророчество! Вспомнив про Анну, Альберт довольно ухмыльнулся, но тут же одёрнул себя – ещё не время праздновать победу, господин директор, бабочка может и удрать, найдя прореху в искусно сплетённой сети. А мы заготовим другой сачок, – самоуверенно возразил он сам себе и открыл глаза.
За окном, почти невидимые в навалившейся на мир черноте, проплывали смутные очертания какой-то деревушки. Даже в темноте можно было увидеть белеющие доски заколоченных окон да сарайчики, почти лежащие на земле. Альберт нахмурился, вспомнив точно такие же заброшенные места, и отвернулся. Его попутчица уже давно спала, накрывшись с головой старым одеялом.
«Даже чаю не выпила, – злорадно подумал директор и тоже начал укладываться. Он брезгливо поморщился, отворачивая нос от дымки пыли, потянувшейся вслед за встряхнутым постельным бельём.
«Больше никаких командировок», – твёрдо пообещал он сам себе и улёгся, еле поместившись на узкой полке.
* * *
– Ну как тут твои семена, ещё не взошли? – с любопытством спросила Анна Даниловна, заглядывая через Мишкино плечо. Они с мальчиком сегодня немного задержались, отмывая стёкла оранжереи от странных рисунков, и только сейчас, помыв руки, учительница подошла к дальнему столу.
– Нет ещё, – вздохнул Мишка.
– Может, надо переставить ящик в другое место, где больше света?
– Нет-нет! – испугался мальчик. – Бабушкина подруга говорила, что нужно держать рассаду в темноте, и даже лучше бы, чтобы никто не смотрел на них, чтобы не сглазить.
– Вот выдумщик! – улыбнулась Анна. Она повернулась к псу, неподвижно, словно статуя, сидевшему у стола, и присела на корточки.
– Сторожишь? – заглянула она в чёрные глаза. – А может быть, пора поужинать?
– Он говорит, что не голоден, – произнёс Мишка.
– Так и сказал? – весело спросила Анна.
– Ага, – ухмыльнулся мальчишка. – А ещё он сказал, что баба Маня накормила его днём супом с чудной косточкой.
– А я смотрю, чего это свет горит в такой поздний час? А тут мои труженики полуночничают! – в дверях, как по заказу, появилась улыбающаяся старушка.
– Ой, баб Мань, а мы только про вас вспоминали! – воскликнула Анна.
– Небось, ругали старуху.
– Ну что вы, как можно! За что же вас ругать, баб Мань?
– Ну как же! Я давеча покормила нашего пёсика, а про вас-то и забыла! А ведь специально принесла сегодня пирожки с капустой, как ты, Аннушка, любишь! Совсем память ослабла, милые, – сокрушённо покачала седой головой старушка.
– Чем же вы Волка кормили?
– Да супчику принесла. Наварила вчера целую кастрюлю, а куда мне столько одной-то? Вот и порадовала нашего серенького! – она погладила пса и, не заметив удивлённого взгляда Анны, оглянулась по сторонам.
– Чем-то пахнет у вас тут, таким знакомым… – Бабуля наморщила лоб, пытаясь вспомнить, и через минуту воскликнула: – Черёмуха! Ну конечно, она, любезная! Ах вы кудесники!
Не прошло и секунды, как баба Маня уже стояла возле невысокого деревца, усыпанного белыми цветами, и восхищённо вдыхала нежный запах. Её дрожащие пальцы ласково прикасались к мягким лепесткам, а лицо выражало такое смятение, как будто она увидела небывалое чудо.
– Как уехала я из нашей деревни, так и не видала больше нигде черёмуху. У нас во дворе, – обернула свои блестящие глаза бабуля к Анне, – росло огромное дерево, самое большое и ароматное во всей деревне! Ах, какое варенье варила мама из его чудесных ягод! Помню, все девчата сбегались ко мне, чтобы отведать вкусное лакомство.
Баба Маня даже зажмурилась от удовольствия.
– Я ещё девчонкой голопузой была, когда война началась, но помню, что наша черёмуха даже солдат поднимала на ноги.
– Как поднимала? – Мишка удивился.
– А так. У нас ведь госпиталь был, прям за нашим сараем, у Кузьминых в доме. Хозяин-то врач, вот и устроили там небольшую лечебницу. А к нам бегали за черёмуховым соком, он, говорят, при гнойных ранах полезен. Лекарств особливо никаких не было, вот и спасались тем, что природа давала. Ах ты моя дорогая! – старушка дрожащими губами поцеловала белые кисти цветов и вытерла влажные глаза. А затем едва удержалась на ногах – это пёс, положив передние лапы на её плечи, лизнул шершавым языком маленькую старушку в щёку.
– Ой, – тихонько сказала баба Маня и схватилась рукой за ствол деревца, – уронишь, безобразник! Ну будет, будет!
Она потрепала пса и весело подмигнула Мишке.
– Вы уж не засиживайтесь тут, милые, летом отдыхать надо!
– Да мы уже собираемся, баб Мань!
– Ну вот и ладненько! – старушка ещё раз провела рукой по гладкому стволу черёмухи и сделала шаг в сторону двери. – Глядите-ка, Альберт Игоревич! – удивилась она.
И правда, сквозь окно было видно, как стремительно, вглядываясь в освещённые окна, через школьный двор размашистым шагом шёл директор. Даже отсюда все заметили тяжёлые насупленные брови и жёстко сжатые тонкие губы.
– Пойду-ка я, – засуетилась старушка и проворно выскочила из оранжереи.
У Мишки заколотилось сердце. Пока растерявшаяся Анна поправляла рабочий халат, непослушными пальцами застёгивая верхнюю пуговицу, мальчик бросился в дальний угол помещения к заветному ящику и застыл над столом, пытаясь унять дрожь. Волк, раньше него оказавшийся возле посаженных семян, уже сидел наготове, как стрела, коснувшаяся тетивы.
– Что будем делать? – одними губами прошептал Мишка.
«Успокойся и доверься мне. Стой здесь».
И зверь, неслышно наступая на пол мягкими лапами, скрылся в темноте.
Сквозь заросли растений Мишке был плохо видно, что происходило около двери. Стараясь не издать ни звука, он нашёл более удобное место для обзора, раздвинув листья вьюна, и прислушался.
– Добрый вечер, Альберт Игоревич! – Анна смятенно поздоровалась с вошедшим мужчиной. Она растерялась ещё больше, увидев непонятное выражение его тёмных глаз. – Вы уже вернулись?
– Как видите, Анна Даниловна. А вы даже в летние дни не хотите отдыхать.
– Кто же будет следить за всем этим? – она обвела рукой зелёное пространство.
– У вас же есть теперь помощник, Никитин, кажется? – директор ощущал явное беспокойство, обводя тяжёлым взглядом оранжерею. Это беспокойство гнало его сюда, и он, даже как следует не отдохнув после поезда, примчался в школу.
Откуда же исходит неприятное ощущение? Альберт внимательно всматривался в незнакомые ему растения, стараясь уловить источник тревоги.
– Серый, фу! – неожиданный возглас Анны резким хлопком отозвался в ушах директора, и он еле успел отскочить в сторону, как сзади, почти касаясь его рубашки, пролетело страшное тело зверя. Угрожающее рычание пса, развернувшегося мордой к врагу, могло испугать любого.
«Ах ты, гадёныш!» – пронеслось в голове мужчины, и он стиснул зубы, ощупывая некий предмет, лежащий в правом кармане.
– Серый, ты с ума сошёл! – Анна крепко обхватила зверя за шею и умоляюще посмотрела на директора. – Альберт Игоревич, извините, пожалуйста. Вы же знаете, собака не любит, когда кто-то чужой заходит в оранжерею. Я его сейчас отведу в подсобку.
– Не нужно, я уже ухожу. Хотя слово «чужой» вряд ли применимо к директору школы, Анна Даниловна, – он посмотрел на покрасневшую учительницу, – но я понимаю, что вы произнесли его под воздействием неожиданных обстоятельств. До свидания, Анна, мы с вами потом обговорим наши дела.
Альберт Игоревич кивнул учительнице и вышел, плотно закрыв за собой дверь. Вечерняя прохлада очень кстати освежила его разгорячённое лицо, и он поднял глаза к окну своего кабинета.
«Ты на месте?» – его безмолвный вопрос пролетел до второго этажа и ворвался в форточку.
«Где же мне ещё быть? – ворчливо ответили ему. – Поднимайся, у меня для тебя скверные новости».
У Альберта похолодело в груди от плохих предчувствий, и он, стараясь не сорваться на бег, быстрым шагом пересёк двор и зашёл в здание школы.
Глава 15.
А был ли котик?
– Не переживай, мой мальчик, ваш директор пока ничего не сможет сделать. Брестянка под надёжной защитой, к тому же увидеть её будет ой как непросто! Квартира Анны Даниловны тоже защищена, уж твоя прабабка постаралась.
– Ты знаешь, ба, у меня сердце заболело, когда я его увидел. И я очень растерялся. Если бы не Серый…
– Да, наш волк – бесценный воин! – бабушка Соня обняла Мишку. – Но ты ведь тоже немало умеешь, дорогой!
– Только все мои знания как-то вылетели в одну секунду, едва я увидел на пороге этого страшного человека.
– Альберт опасен, не буду спорить, но и мы тоже не лыком шиты! К тому же у нас есть одно преимущество, Мишенька.
– Какое, бабуль?
– Ты, – усмехнулась Соня. – И давай сейчас с тобой об этом преимуществе и поговорим.
«Злой человек не должен видеть первые всходы Брестянки!» – шёпот Василисы ещё долго звучал в голове Мишки после пробуждения. Он не торопился вставать, вспоминая вчерашние события, пока ещё один голос не прорвался в его мысли и не заставил вскочить с кровати.
– Бабуля!!! – отчаянно крикнул он и начал поспешно одеваться, от волнения никак не попадая в рукав футболки.
– Что случилось, Мишенька? – запыхавшаяся бабушка Соня влетела в комнату.
– Что-то произошло с мамой! Я сейчас слышал, как она звала на помощь.
– О господи! – бабушка схватила телефонную трубку и попыталась набрать номер, дрожащими пальцами никак не попадая в нужные цифры. – Позвони-ка лучше ты, мальчик.
– Она не отвечает, бабуль. Скорее к ней на работу!
Мишка засунул бесполезный телефон в карман, натянул шорты и ринулся вниз, перескакивая через две ступеньки. Бабушка еле поспевала за внуком, задыхаясь от быстрого бега.
– Миша, ты беги вперёд, я тебя догоню!
Входная дверь громко захлопнулась, и дом, затаив дыхание, замер в ожидании.
Полчаса спустя маленькая фигурка мальчика вбежала в пустой вестибюль художественной галереи и бросилась к лестнице.
– Миша? Ты что тут делаешь? – Глафира Тимофеевна, билетёрша, удивлённо привстала из-за стола.
– Здрасте, тётя Глаша, а вы маму не видели?
– С утра не видала, – растерянно ответила та. – У себя в кабинете, наверное. А что случилось?
– Мне нужно её увидеть, извините, тётя Глаша.
– Поднимайся, конечно. Ой, здравствуйте, Софья Михайловна. Да что случилось-то? Пожар, что ли?
– Здравствуйте, Глаша. Потом, потом, – бабушка, не останавливаясь, побежала по лестнице вслед за внуком. Любопытная Глафира, бросив свой пост, тоже стала подниматься, на всякий случай держась подальше от Сони.
– Мам, ты где? – Мишка вбежал в кабинет и остановился. Никого, лишь раскрытая мамина сумка на кресле да на столе мобильный телефон, разрывающийся знакомой мелодией. Он прижал руку к груди, надеясь унять неистово колотящееся сердце, отключил настойчивый сигнал и прислушался. В открытой двери показалась раскрасневшаяся бабушка Соня, но мальчик приложил палец к губам, и бабушка остановилась, в ожидании смотря на внука. Он прикрыл глаза. Гулкая тишина висела в воздухе, и лишь какой-то неясный звук, непонятный мальчику, капал в эту тишину откуда-то справа.
– Туда, – показал он направление и первым покинул кабинет, повернув за дверью направо. Бабушка старалась не отставать. Петляя по извилистым коридорам, мальчик время от времени останавливался и прислушивался. Затем, тихо бормоча что-то про себя, продолжал бег. Так они добрались до чердачной лестницы. Не раздумывая ни секунды, Мишка стал подниматься наверх, осторожно наступая на скользкие металлические ступеньки.
– Мам? – крикнул он, ударив в толстую деревянную дверь чердака, и приложил ухо к ржавому замку.
– Миша, сынок, это ты? – тихо-тихо, словно издалека, раздалось в ответ.
– Я, мамуль! У тебя всё в порядке?
– Да, только я не могу отсюда выйти, дверь заклинило!
– Не переживай, мы сейчас откроем! – Мишка оглянулся. – Бабуль, нужен ключ, наверное.
– А ключа нет, – гулко послышалось снизу, и Мишка с Соней увидели Глафиру, которая, задрав голову наверх, смотрела на них. – Ключа нет и никогда не было, эта дверь вообще не запиралась никогда.
– Как же так? – растерялся мальчик. – Как-то же она теперь закрылась?
Он несколько раз с силой ударил по двери, но та лишь глухо звякнула.
– Ну-ка, отойди, Миша, – бабушка Соня, подвинув мальчика в сторону, уставилась немигающим взглядом на деревянную поверхность тяжёлой двери. Мишка затаил дыхание. Увы, ничего не происходило.
– Давно не тренировалась, – пробормотала старушка и опять сосредоточилась, собрав все свои умения в один тугой пучок.
– Ну пожалуйста, бабуль! – умоляюще прошептал мальчик и вдруг почувствовал тепло, которое сначала слабым, а потом резким потоком устремилось к дереву.
– Мам, отойди подальше от двери! – громко крикнул он и, услышав ответное «Хорошо», сам встал рядом с бабушкой, изо всех сил помогая ей усилить жар.
– Что это вы там делаете? – обеспокоенно крикнула снизу Глафира, пытаясь разглядеть в лестничной темноте, что происходит. Её вопрос совпал с шипением, которое, распространяясь всё быстрее по дубовой поверхности, заиграло новыми звуками.
– Тёть Глаш, принесите огнетушитель! – Мишкин голос прозвучал так уверенно, что билетёрша, ничего не спрашивая, тут же побежала вниз.
Жар, наконец, захватил всю дверь и воспламенил её снизу доверху, не оставляя ни капли надежды старому дереву. Подоспевшая вовремя Глафира, неумело сорвав кран с огнетушителя, направила пенную струю на пламя, и бабушка с Мишкой облегчённо выдохнули, когда в рассеявшемся дыму увидели невредимую Марину.
– Как вы там оказались, Марина Николаевна? – изумлению Глафиры не было предела.
– Я кошку спасала, – произнесла Марина. – А дверь почему-то захлопнулась, и я никак не могла её открыть.
– Какую кошку? – три удивлённых голоса слились в один.
– Такой котик красивый, чёрный. Он жалобно мяукал, сидя на верхней балке, – Марина показала рукой наверх, и все посмотрели на чердачный потолок, испещрённый старыми прогнившими балками.
– Где же он сейчас, мам?
– Сама удивляюсь, сынок. Я хотела его снять оттуда, и вдруг оглушительно захлопнулась дверь. Я, конечно, оглянулась, а когда опять посмотрела наверх, никакого кота там уже не было. Вот, – Марина растерянно развела руками и смущённо улыбнулась.
– Но зачем вы вообще поднялись на чердак, Марина Николаевна?
– Я не знаю, Глаша. Правда не знаю. Как будто какой-то голос внутри меня позвал, я и пошла.
– Мистика какая-то! – округлила глаза Глафира.
– Ну ладно, пойдёмте отсюда, внизу поговорим! – бабушка Соня подтолкнула внука и дочку к выходу. Они перешагнули через тлевшие останки двери и начали спускаться по лестнице.
– Глаша, вы идёте? – Марина остановилась и посмотрела на Глафиру, которая так и стояла на чердаке, о чём-то задумавшись.
– А? Иду, иду. Софья Михайловна, а как вы дверь-то подожгли, а?
– Зажигалкой, Глаша, как же ещё? – пожала плечами бабушка Соня и степенно начала спускаться, держась за перила.
– Ну да, я и не подумала, вот балда! – хлопнула себя по лбу Глафира и вышла из низкого пространства чердака.
– А вот чего я не пойму, мои дорогие, – пять минут спустя Марина сидела с зажжённой сигаретой в губах и нервно постукивала пальцами по своему столу, – как вы узнали, что я на чердаке? Как вы вообще узнали, что со мной что-то случилось?
– Материнское сердце почувствовало, доченька, – бабушка Соня закашлялась сигаретным дымом и помахала рукой перед собой. – Фу, бросала бы ты курить, Мариша!
– Ну как тут бросишь, когда такое происходит, мам! Не смотри на меня так, ты же знаешь, что я очень редко этим балуюсь, даже не каждый день. Ну хорошо, хорошо, даю честное слово, что брошу. В понедельник. Следующий.
– Завтра же, мам! – Мишка строго посмотрел на Марину и нахмурил брови.
– Окружили, демоны, – попыталась улыбнуться Марина и вздохнула под пристальным взглядом родных. – Ну ладно, обещаю, что завтра же брошу курить!
– А если бы я так и осталась там, замурованная на всю жизнь? – Марина уже давно пришла в себя и сейчас, сидя в безопасности за домашним столом в окружении всего семейства, весело рассказывала о странном происшествии.
– Не осталась бы, Мариш. Подумай сама, твоя сумка и телефон на месте, значит, логично предположить, что далеко ты не ушла. Искали бы по всему зданию, ведь Глаша бы подтвердила, что из галереи ты не выходила. В конце концов, добрались бы и до чердака, – Рудик поглаживал супругу по руке. – Вот что странно, это зачем ты всё-таки поднялась наверх? Не верю ни в какие внутренние голоса, наверняка была прозаическая причина, а ты не хочешь об этом говорить!
– Не было никакой причины, дорогой, почему ты мне не веришь? Я понимаю, что выгляжу сейчас перед вами идиоткой, да я и сама теперь чувствую, что сделала глупость. Зачем меня туда понесло? – недоумённый вопрос повис в воздухе.
– А куда делся кот, мам? – Шурка немигающими глазами смотрела на Марину. Эта странная история, такая непонятная, будоражила воображение девочки, и она уже сейчас представляла, в каких красках всё распишет своим друзьям.
– Не видела, Шурочка. Наверное, пролез в какую-нибудь щель и сбежал.
– Может быть, просто выскочил в окно? – у Елены было своё разумное объяснение. – Ты, наверное, из кабинета услышала отчаянное мяуканье кошки и отыскала её на чердаке, да, мам? И боишься нам признаться, что просто пожалела глупое животное, которое, между прочим, тебя и подставило!
– Из кабинета невозможно услышать никаких звуков с чердака, Лена, слишком далеко. И кстати, там никаких окон нет! – Мишка горячо заступился за Марину, всем своим детским сердцем переживая за несправедливые упрёки. – И не говори того, о чём не знаешь!
– Ну а куда же тогда делся кот, если окон нет? – ехидно подколола брата старшая сестра.
– Может быть, забился в угол от испуга и до сих пор там сидит, бедненький? – Шурка округлила глаза. – Представляете, какой шок для кота! Сначала вбегает какая-то тётка и пытается стащить ни о чём не подозревающее животное с тёплого места, потом раздаётся оглушительный стук двери, которая через некоторое время ещё и загорается, и вслед за вонючим запахом гари на чердак врывается толпа орущих двуногих с красным предметом наперевес, брызжущим шипящей жидкостью. Кто бы не испугался? Бедный котяра!
– Тебе бы книжки писать, Шурочка! – Марина весело рассмеялась, живо представив эту яркую картинку глазами кота.
– Софья Михайловна, – кашлянул папа, – а когда вы начали курить?
– Я?! – изумилась бабушка Соня. – С чего ты взял, Рудик?
– Только курильщики таскают в кармане зажигалки.
– Ах, ты об этом! – протянула старушка. – Совершенная случайность. Вы не поверите, я нашла эту зажигалку у порога нашего дома пару дней назад. Положила её к себе в карман, думая отдать потом зятю, да так и носила с собой в забывчивости. И как кстати оказалась моя дырявая память!
– Просто чудо, не иначе, – Рудик недоверчиво глядел на тёщу, которая сидела за столом с совершенно невинным видом.
– Чудо, которое спасло меня от голодной смерти! – Марина благодарно улыбнулась матери и успокаивающе похлопала по руке мужа. – Давайте уже есть, мои дорогие! Вы не представляете, как я проголодалась в застенках!