000
ОтложитьЧитал
Глава 12. Да кто же такой этот директор?
– Лизавета, принимай гостя! – с порога крикнула Анна Даниловна, заходя вместе с Мишкой в свою квартиру. У мальчика в пакете лежала тяжёлая книга, которая сейчас приятно оттягивала его правую руку. Мягкий шелест колёс по паркету предварил появление девочки, и Мишка с радостью увидел освещённую вечерним солнцем фигурку, возникшую в проёме.
– Здравствуй, Лиза! А это тебе! – он вытащил спрятанный за спиной огромный букет нежно пахнущей сирени и протянул его девочке.
– Ух ты! – Лиза с нескрываемым удовольствием вдохнула в себя чудесный аромат, чуть ли не полностью зарывшись лицом в сочное розовое облако, и лишь через минуту подняла на Мишку сияющие глаза. – Знаешь, ты первый мальчик, который дарит мне цветы. Спасибо, Миша!
– А тут у меня книга, которую я тебе обещал! – смутившийся Мишка поднял вверх руку с тяжёлым пакетом, сквозь который просвечивала яркая обложка книжки.
– Сразу три подарка в один день! Какая я счастливая сегодня!
– Почему же три? – не понял мальчик.
– А третий – это ты! Добро пожаловать к нам, дорогой гость!
Ещё больше смутив этими словами Мишку, девочка лихо развернулась на своём кресле и радостно вкатилась в комнату.
– Проходи, Миша, а я пойду чайник поставлю, – Анна Даниловна положила перед мальчиком оранжевые тапочки с весёлым орнаментом и исчезла на кухне.
Всё ещё чувствуя некоторую неловкость, Мишка неторопливо надел тапки, стараясь оттянуть время, и долго вытаскивал из пакета тяжёлый том.
– Ну где же ты, Миша? – нетерпеливые нотки в голосе Лизы подтолкнули мальчика, и он, переборов смущение, вошёл в комнату. Девочка сидела у открытого окна и махала ему рукой.
– Иди скорей сюда! Смотри!
Мишка взглянул в том направлении, куда показала Лиза, и увидел под крышей соседнего дома маленькое коричневое гнездо, трудолюбиво слепленное из земляных комочков. Жители этого домика, крошечные птенцы, почти незаметные в тёмной глубине, громко пищали, перебивая друг друга.
– Они такие смешные, правда? – Лиза подняла на Мишку свои зелёные глаза. – Ой, смотри, смотри, их мама летит!
И верно, к своим чадам подлетала небольшая птичка с белым брюшком и раздвоенным юрким хвостом. Ласточка, а это была именно она, присела на край гнезда, и из него, требовательно попискивая, высунулось несколько открытых нетерпеливых клювов. Не обойдя вниманием ни один из них, мамаша покормила малышей чем-то, наверное, очень вкусным и, сделав прощальный круг над своим жилищем, улетела ввысь.
– Мама сказала, что когда ласточки вьют свои гнёзда под крышей – это добрая примета.
– Знаешь, в книжке, которую я тебе принёс, есть корейская сказка о волшебной ласточке. Она свила себе гнездо под крышей бедняка, и однажды он спас её птенца от злой змеи. Когда этот птенец подрос, в благодарность за своё спасение он принёс бедняку семечки тыквы. Выросшие оранжевые плоды оказались полными драгоценностей, и вот так крохотная птичка спасла от голода большую семью бедняка. Говорят, что с тех пор в Корее устраивают под крышами карнизы с загнутыми краями специально для ласточкиных гнёзд.
– Какая красивая сказка, я с удовольствием её почитаю! Ой, надо же поставить цветы в воду, они, наверное, хотят пить, бедняжки! – Лиза нехотя положила цветочную россыпь на стол, остановила мальчика, кинувшегося было ей помочь, и сама поехала на кухню за вазой.
Мишка вновь подошёл к открытому окну. То, что он обнаружил под окном, наблюдая за птенцами, встревожило его. Хорошо, что Лиза не могла увидеть этого, ведь девочка не сумела бы выглянуть так далеко. Знакомые рисунки, виденные им ещё сегодня днём на стёклах оранжереи, были и тут, чёрными штрихами нарисованные на белой штукатурке стены. Мишка достал из кармана платок и попробовал оттереть кривую линию. «Только платок испачкал», – досадливо подумал он, глядя на размазанную надпись.
– Миша, тебе сколько сахара? – звонкий голос Анны согнал мальчика с подоконника, и он бросился к дивану, на котором и уселся как ни в чём не бывало.
– Две ложки, Анна Даниловна! – Мишка спешно засунул грязную ткань в карман и чинно сложил руки на коленях. Затем, увидев въезжавшую в комнату коляску, он забрал у Лизы тяжёлую вазу и поставил её на стол. Терпкий аромат разлился по всей комнате и даже, кажется, полетел на улицу, минуя открытое окно.
– Ах, какой запах! – втянула воздух девочка и чихнула. Через секунду ещё одно, Мишкино, «апчхи» раздалось вслед за первым, и дети дружно рассмеялись. Вы не поверите, но за вторым последовало и третье, оглушительно взорвавшись в вечернем воздухе где-то под окнами, и мальчик с девочкой, посмотрев друг на друга, вновь залились неудержимым смехом. Мишка хохотал так, что даже сполз с дивана на пол, бессильно привалившись к низкому сиденью.
– Ой, мамочки, не могу больше! – Лиза всхлипнула, вытерла набежавшие слёзы и вновь расхохоталась, увидев сползшего Мишку.
– Что у вас тут происходит, дети? – прибежала Анна. Она недоумённо смотрела на веселящихся детей, которые слова не могли вымолвить из-за смеха. Через несколько секунд и её губ коснулась улыбка, которая вскоре превратилась в точно такой же заразительный смех.
– Ох, – вытерла она через пять минут влажные глаза, – давно я так не смеялась! А главное, так и не поняла причину вашего веселья. Пойду-ка я всё-таки принесу чай, пока он ещё горячий.
Через десять минут, когда вся троица сидела за столом и уплетала вкусное печенье, внезапно уютное молчание прервал громкий звонок. Анна выхватила из кармана телефон, требовательно взывающий к её вниманию. Прочитав имя на экране, она как-то дрогнула, будто увидела что-то неприятное, и нажала на кнопку.
– Да, Альберт Игоревич, – сказала она.
Последовавшие за приветствием другие слова она произносила, уже выходя из комнаты.
Миша удивился перемене, произошедшей с Лизой. Ещё две минуты назад девочка весело хихикала над смешной формой откусанного печенья, а сейчас она замолчала и только потихоньку отхлёбывала чай из тонкой фарфоровой чашки.
– Что случилось, Лиза? Что с тобой?
– Всё хорошо, Миша! – она сделала попытку улыбнуться, но губы почему-то не слушались её.
– Ноги опять болят?
В ответ девочка лишь покачала головой.
– Ты расстроилась из-за звонка? – догадался Мишка.
– Ты только маме не говори, ладно? – прошептала Лиза. – Она будет волноваться, если узнает, что ваш директор мне ни капельки не нравится.
– Но что же здесь плохого? Подумаешь, не нравится мамин начальник! – пожал плечами мальчик. – Мне, например, неприятен один художник, Чебурекин, с которым мама работает, но я не думаю, что она переживает из-за этого!
– Ты не понимаешь, Миша, – грустно произнесла девочка. – Альберт Игоревич ухаживает за моей мамой.
– Как ухаживает?! – оторопел Мишка.
– Ну как ухаживают мужчины за женщинами? – словно маленькому, стала объяснять Лиза. – Дарит ей цветы, приходит в гости, приглашает в театр.
– А мама? Он нравится ей?
– Ты знаешь, – Лиза придвинулась поближе к Мишке и зашептала чуть слышно, – мне кажется, она его боится!
– Почему ты так думаешь?
– Я не могу объяснить этого словами. Но я вижу, как мама меняется, когда слышит его голос.
Две светлые детские головки моментально отпрянули друг от друга, едва услышали шаги возвращающейся хозяйки.
– А вот и я! – Анна с весёлой улыбкой вносила на тарелке большие красные яблоки, и лишь по небольшой морщинке, появившейся у неё на лбу, можно было догадаться о недавнем разговоре. – Альберт Игоревич передаёт всем большой привет, а тебя, дочка, он велел крепко поцеловать!
И она звонко чмокнула Лизу в щёку.
– Он сказал, что возвращается раньше, чем планировал, и ещё проговорился мне, что привезёт тебе подарок! Правда, замечательно? – Анна с неуверенной улыбкой посмотрела на дочь.
– Ну конечно, мамочка! – безмятежно улыбнулась в ответ девочка.
– Вот и хорошо, – облегчённо вздохнула Анна. – Посмотрите, какие красивые яблоки я вам принесла, детки! Налетайте!
Глава 13. Чёрный колдун из далёкого прошлого
– Ох, как мне всё это не нравится! – в который уже раз горячо воскликнула бабушка Соня. Она не могла усидеть на месте – то подходила к окну, нервно переставляя цветочные горшки с места на место, то вдруг останавливалась у Мишкиного стола и невидящими глазами смотрела на стопку учебников, лежащую на столешнице.
– Да что ты заладила, Соня! – с досадой сказала Прасковья Матвеевна. – Вот и мальчика напугала. Не переживай ты так, Мишенька, мы с твоей бабкой что-нибудь обязательно придумаем! Когда, ты говоришь, возвращается ваш директор?
– Я точно не знаю, возможно, что уже через неделю.
– За неделю можно многое успеть, мой мальчик. Ну-ка, родственники, давайте составим план действий! Миша, придвигайся ближе к столу, а ты, Соня, перестань бегать, как заполошная курица. Итак, начнём!
Своими призрачными пальцами прабабка попыталась захватить карандаш, но лёгкая деревяшка лишь слегка сдвинулась с места.
– Тьфу! – воскликнула старушка под смешок своей дочери. – Всё время забываю об этих мелочах! Михаил, бери ручку и листик, секретарём сегодня будешь ты! Пиши: пункт первый, защитить квартиру девочки.
– А как мы это будем делать, ба?
– Положись на меня, милый. С вашей оранжереей у меня неплохо получилось, выйдет и с квартирой.
– С оранжереей??
– А ты думаешь, почему та неудачница не смогла проникнуть внутрь, когда ты сажал Брестянку?
– Ты её прогнала своей снежной метелью?
– Не только. Есть у меня в запасе один способ, который каждый раз действует на эту дурочку, будь она неладна!
– Подожди, бабуль, так ты с ней знакома? То существо, которое живёт в кабинете директора, тебе известно? – Мишка даже привстал со стула от удивления.
– К сожалению, да, мой мальчик. В своё время мне пришлось немало повоевать с этой дамой, бывшей при жизни весьма неприятной особой.
– А кем она была, ба?
– Это настолько долгая и запутанная история, милый, что нам с бабушкой Соней не хватит и дня, чтобы тебе о ней рассказать. Скажу только одно – это дальняя родственница вашего директора, и семейство их, ведущее свой род от одного чёрного колдуна, на протяжении уже многих веков мешает жить нам, потомкам Василисы.
– Бабуль, ты должна мне всё рассказать! – твёрдо сказал Мишка. – Если это касается рода Мелитопольских, значит, касается и меня. Иначе как я буду с ними бороться?
– Пока мы с бабушкой Соней рядом, тебе не нужно об этом волноваться, мой мальчик!
– Что вы меня оберегаете, как маленького? – обиделся Мишка. – Да в мои годы уже полком можно командовать! Как Аркадий Гайдар!
– Преувеличиваешь, Михаил, Гайдару было семнадцать, когда его назначили командующим.
– Ну и что? Осталось совсем чуть-чуть, каких-то пять лет.
– Семь, – еле слышно прошептала бабушка Соня.
– Ну пожалуйста, ну бабушки мои любимые, очень вас прошу! – заканючил Мишка, умоляющими глазами смотря то на одну, то на другую. Для пущей убедительности он сложил свои ладошки вместе и начал трясти ими перед суровыми лицами старушек. Первой сдалась бабушка Соня.
– Может быть, всё-таки расскажешь, мам? – спросила она призрачную фигуру. – Он всё равно не отстанет, я знаю.
– Бесхарактерная! – прабабка, по старой привычке, попыталась стукнуть кулаком по столу, но её рука прошла сквозь толщу дерева, не издав ни единого звука. – Фу-ты ну-ты, опять забыла! Ну хорошо, хорошо, расскажу немного!
– Ура! – воскликнул радостно Мишка, забрался на диванчик и сел в свою любимую позу, подогнув колени и обхватив их руками. – Я слушаю, бабуль!
– Слушает он, – проворчала Прасковья Матвеевна. – Командир полка! Ишь, выдумал.
Она прикрыла глаза, посидела так пару минут, а потом начала:
«В те давние времена, когда наша Василиса подрастала в своей маленькой деревушке, в соседней деревне, на другом берегу Атели, жил один мрачный старик. Слухи о его странных делах ходили далеко за пределами обоих поселений. Говорили, будто мог он одним своим взглядом из-под чёрных бровей наслать мор на домашнюю живность или уничтожить засеянные поля, призвав своими бесовскими нашёптываниями град и бурю. Люди тоже страдали от его злых чар. Никто в деревне не мог забыть страшный случай, когда этот старик погубил соседскую семью, наслав в их дом какую-то невиданную болезнь.
Деревенские жители боялись подходить близко к владениям колдуна. Так и жил он на краю поселения, на пригорке, окружённом пустыми домами с мёртвыми окнами, как отшельник. Лишь редкие люди, неся в своём сердце злость и обиду, тёмной ночью пробирались в его дом, чтобы выпросить помощи для своих чёрных замыслов.
Когда Василиса немного подросла, мрачный старик, словно паук, опутал своей паутиной всю деревню, страхом наполнив дома её жителей. Те, кто посмелее да помоложе, бежали из дома, собрав нехитрые свои вещи. Оставшиеся же, в основном старики да старухи, продолжали боязливо-тихую жизнь, стараясь поменьше попадаться на глаза колдуну. Никто и не заметил, как откуда-то появилась в его тёмном доме женщина, худая молчаливая баба, которую можно было часто встретить в лесу, где она угрюмо бродила с корзинкой в руках. Жители из ближайших деревень пугались, завидев тощую угловатую фигуру, замотанную с ног до головы в серое тряпьё, мелькавшую среди деревьев. Но она не обращала внимания на соседей, лишь только продолжала нагибаться за очередным корешком или растением, которые складывала в свою корзину.
Так минул год. И однажды над деревней, давно уже не радовавшей никого детскими голосами, раздался младенческий плач. Соседи в изумлении увидели, как из зловещего дома, видного всем даже на другом краю деревеньки, выскочил старик и принялся разводить костёр прямо у себя во дворе, располагая сухой хворост по кругу. Когда пламя своими красными лентами поднялось высоко в небо, он вынес из дома закутанный свёрток, развернул его, и все увидели крохотного бледного ребёнка, пронзительно извещающего весь мир о своём рождении. Недолго думая, колдун бесстрашно вошёл в середину огня, подняв над головой плачущего младенца.
«Свят, свят», – перекрестились жители, в ужасе наблюдая за происходящим.
Через несколько долгих минут над местечком зависла чёрная туча, из которой изверглись потоки воды, погасившие высокое пламя. На земле, в окружении пепла, продолжал стоять человек с притихшим ребёнком в руках, и лишь отголоски странных фраз доносил ветер до испуганных людей…»
– Как же они не сгорели, бабуль? – удивился Мишка.
– Это никому не ведомо. Видно, злые силы хранили этого старика с его отпрыском.
Прасковья продолжала:
«С тех пор прошло несколько лет. Уже давно не видно было тощей фигуры женщины, исчезнувшей из дома колдуна, словно её никогда и не было. Его сын подрастал, изводя жителей деревни своими жестокими шалостями. Маленький злодей уже в четыре года мог за одну ночь сжечь все стога сена, стоящие на полях.
Совсем худо стало в деревне. Всё больше домов оставалось без хозяев, уходивших из этого страшного места. Василиса, до которой доносились вести о чёрном колдуне, упрашивала своего отца помочь соседям, но тот строго-настрого запретил ей близко подходить к соседней деревушке.
– Мала ты ещё, доченька, чтобы тягаться силами с этим злобным стариком. Подрасти чуток, а там и поговорим.
Так прошёл ещё год. В один из летних вечеров, когда Василиса с отцом готовили снадобье для соседки Глаши, маявшейся животом, в дом влетела Фёкла и запричитала:
«Федьку-убогого убило!»
«Как убило?» – воскликнула девушка, вспоминая, что ещё утром она видела этого Федьку на полянке перед лесом.
Тихого, безобидного мальчика, сына бабы Нюши, любили все в их деревне. Обделённый умом парнишка был очень добрым, с детства жалеющим каждое живое существо. Поскольку другой работы для него не нашлось, его приставили пастухом к деревенскому стаду. Нужно сказать, что коровы настолько привязались к сердобольному пареньку, что не отходили от него ни на шаг.
«Вот так! Говорят, будто бы сын колдуна заманил бедного мальчика к обрыву за то, что тот не давал в обиду Чернушку, корову Петьки Горбатого. Люська слышала, как негодный мальчишка злобно хохотал, столкнув нашего Федю с высокого холма».
«Он разбился насмерть?» – Авдот взволнованно привстал с места.
«Живой ещё, люди отнесли его домой. Такой бледненький лежит! – заплакала Фёкла. – Несчастная Антонина, он у неё единственный сынок!»
«Не плачь, мать, пойду посмотрю, может быть, ещё можно что-то сделать для парня».
«Я с тобой, батюшка!» – Василиса наспех вытерла руки, повязала платок на голову, схватила лукошко с травами и вышла вслед за отцом.
«Ох, горе-то какое», – прошептала Фёкла, провожая глазами мужа и дочку.
Баба Нюша сидела у изголовья деревянной лежанки, на которой тяжело дышал Федька, и гладила его по голове своей высохшей морщинистой рукой.
«Здравствуй, Авдот, вот видишь, что случилось с сыночком моим! – подняла она голову на вошедших и всхлипнула. – Бедный мой мальчик, он ведь никогда никому слова плохого не сказал!»
Авдот склонился над парнем. Тот попытался что-то сказать, но лишь хриплый стон вырвался из его рта.
«Молчи уж, Федя. Давай-ка я тебя посмотрю. Антонина, доставай все свечи, какие есть в доме. Темно мне. Василиса, иди сюда. Всем остальным лучше выйти», – отрывистые фразы Авдота заставили всех подчиниться, и вскоре низкая изба осветилась тёплым светом десятка зажжённых свечей.
Чуткие мужские руки начали осторожно ощупывать тело парня. Уверенные пальцы знахаря сначала прошлись по мальчишеской груди, затем переместились ниже, дошли до правого бока и тут остановились. Авдот застыл. И закрыл глаза. Баба Нюша тихонько всхлипнула.
Замерев на несколько мгновений, широкая мужская ладонь, чуть подрагивая, вновь начала своё движение. Она двигалась по кругу, всё шире охватывая самое болезненное место на теле мальчика.
«Здесь?» – спросил Авдот, не открывая глаз.
Федя кивнул. Он смотрел на знахаря сквозь дрожащие ресницы, стараясь стонать не очень громко.
«Ты очень мужественный мальчик! – прошептала Василиса. – Не бойся, коровы не останутся без своего храброго пастуха!»
Она улыбнулась Феде и увидела ответную, еле заметную улыбку на его губах.
Баба Нюша с надеждой смотрела на Авдота. Капельки слёз ручейками сбегали по старческим щекам, но старая женщина как будто не замечала этого.
«Василиса, помоги мне! – Авдот достал из лукошка какую-то травку и повернулся к старухе. – Выйди-ка, Антонина. И не перечь мне, нечего тебе на это смотреть!»
Он дождался, когда старушка выйдет за дверь, и ободряюще улыбнулся мальчику: «Смотри, Фёдор, мы принесли тебе цветы от твоих подружек! А Чернушка велела поцеловать тебя».
Смущённая улыбка проскользнула по бледным губам юноши. Василиса вытащила из кармашка сарафана жёлтые цветы с оранжевой каёмкой. Не раздумывая, она опустилась на колени перед лежанкой и поднесла волшебное растение к носу мальчика.
«Вдохни глубоко-глубоко, Федя!»
Одной рукой девушка держала стебли, а другой поглаживала правый бок мальчика, тихо шепча какие-то слова.
Даже Авдота поразило, как на глазах менялся облик Феди. Белизна, ещё пять минут назад покрывавшая его лицо, стала окрашиваться в розоватый оттенок, затуманенные болью глаза прояснились, страшная рана затягивалась на глазах, и юноша даже сделал попытку присесть. Василиса мягко остановила его.
«Рано тебе ещё вставать, Феденька».
Она положила руку на его лоб, затем провела ею вниз, прикрывая глаза.
«Спи, Федя, спи. Завтра утром ты проснёшься и забудешь о том, что я приходила к тебе».
Вскоре мальчик уже спал, спокойно дыша, с лёгкой улыбкой на припухших губах. Василиса быстро убрала цветы обратно в кармашек и встала. Дверь тихонько скрипнула, и в открывшуюся щель заглянула заплаканная баба Нюша.
«Заходи, Антонина», – махнул рукой Авдот.
С тоскливым страхом приблизилась старушка к сыну и обомлела, увидев его спокойно спящим. Она охнула и покачнулась.
«Будет жить твой Фёдор! – твёрдо сказал Авдот и через секунду подхватил бабку, пытавшуюся упасть на колени. – Чего ты выдумала, старая? Ну-ка, вставай!»
«Спаситель!» – дрожащими губами прошептала Антонина и крепко обняла знахаря.
«Ну, будет, будет, – погладил он её по костлявым плечам. – Смотри, как мальчик проснётся, покорми его хорошенько. Хворь из него вышла, надо теперь сил ему прибавить».
Проводив Авдота с Василисой, старушка присела на краешек лежанки рядом с Федей и так и просидела всю ночь, не сводя счастливых глаз с сына…»
– Какая молодец наша Василиса! – Мишка словно сам побывал в этой избе, так ярко он себе всё представил. – Как хорошо, что они его вылечили! А что было дальше?
– Соня, рассказывай теперь ты, у меня язык устал, – обессиленно сказала Прасковья.
Бабушка Соня, сама слушая давнюю историю, словно в первый раз, откашлялась и продолжила:
«Когда Авдот с Василисой вышли из дома Антонины, они, не сговариваясь, направились к реке. В вечерних сумерках шум текущей воды уже издали был слышен им. Густой лес, тёмной грядой выстроившийся на противоположном берегу, скрывал от них соседнюю деревню. Как ни всматривались отец с дочерью, увидеть зловещий дом Колдуна они так и не смогли.
«Ну что, батюшка, пришло время?»
Долго молчал Авдот, стоя на берегу Атели. Ветер трепал его седые волосы и пытался выбить из рук ивовую корзинку. Девушка терпеливо ждала.
«Хорошо, дочь, – наконец выдохнул мужчина. – Но обещай мне, что ты ни шагу не сделаешь, не посоветовавшись со мной. Мы с матерью не переживём, если с тобой что-то случится. Этот человек очень силён и опасен, и тебе надо быть предельно осторожной!»
«Не переживай, папочка! – обняла Василиса отца и уткнулась носом ему в плечо. – Я тоже могу быть опасной, когда захочу!»
«Эх, дитя моё, ты ещё совсем ребёнок!»
«Я не ребёнок, батюшка! Я уже могу полком командовать!»
– Ну ба, издеваешься, да? – Мишка обиженно засопел. – Она вовсе не так сказала!
– Не так, не так, – кивнула бабушка Соня. – А вот как она сказала, пусть Василиса сама и поведает тебе!
– Ну ба!!
– Ладно, слушай дальше.
«Долго ещё стояли на берегу Авдот с Василисой, пытаясь хоть что-то разглядеть в зелёных просветах, но ни одного движения не увидели они за грядой сплетённых между собой деревьев на другом берегу. Даже ветки, казалось, замерли, словно и ветер не гулял в тех краях, боясь приблизиться к жуткому дому.
«Пойдём, батюшка, неспокойно мне тут», – тревожно передёрнула плечами девушка.
«Да, и мне что-то не по себе…»
Авдот обнял Василису и они, в опустившейся на мир темноте, неслышно ступая по примятой тропинке, стали уходить всё дальше и дальше от проклятого места.
Лишь коснулись земли первые лучи солнца, Василиса незаметно выскользнула из дома. Ей много нужно было успеть сегодня. Она повязала покрепче тёплый платок на плечи, окинула взглядом спящую деревню и побежала по знакомой дорожке, нагими лодыжками задевая мокрые придорожные травы. Путь был неблизок – по заросшей тропинке, вдоль дремучего леса, да через Синий ручей, что своими непослушными водами омывает гряду зелёных холмов. Вот к одному из них, самому дальнему и высокому, и стремилась девушка.
Никогда ещё не заходила она так далеко от своего дома. Даже в те дни, когда они с отцом бродили в поисках редких корешков, не ступала нога её в эти заповедные места. И если бы сейчас Василиса так не спешила, её девичье любопытство уж заставило бы с интересом оглядываться по сторонам. Но не теперь.
«Я вернусь к вам, когда всё закончится!» – пообещала девушка, присев на секунду перед забавным семейством ежей, подбежавшим к её ласковым рукам. И тут же вскочила, в нетерпении устремляясь дальше.
Кажется, здесь! Василиса остановилась, добежав до крайнего пригорка, выделявшегося среди других неприступным и величественным видом.
«Как великан среди малюток!» – восхитилась она, окидывая взглядом снизу зелёное великолепие. Высокий холм, словно огромный дуб в окружении низкорослых берёз, взирал на неё внимательно и строго.
– Я не помешаю тебе! – пообещала она и ступила босыми ногами на твёрдый склон, зажав обувку в руке. Отец предупредил её, что Велибор своенравен и подпускает к себе только тех, кто не нарушает рукотворной материей его землю.
«А что будет, если человек не разуется, батюшка?» – спросила у отца Василиса.
«Бабка рассказывала мне, что грозно Велибор наказывает охальника. Она своими глазами видала, как исхлестали деревья острыми ветками как-то одного барина, едва тот сделал первый шаг».
И теперь осторожно поднималась девушка в гору, стараясь не потревожить могучего богатыря. А поднявшись, остановилась в изумлении и даже ахнула, поразившись нетронутой красоте.
«Словно дивный сон!» – прошептала она, любуясь высокими тополями с чётко очерченными гривами листьев и яркими гроздьями рябины, которые красными капельками проглядывали сквозь переплетающийся ажур веток. И совсем недалеко от себя, у приметного красавца-клёна, Василиса заметила крохотные синие цветочки, смотрящие на неё жёлтыми глазами.
«Ах, до чего же вы милые!» – воскликнула она.
Василиса поставила на землю свою корзинку, опустилась на мягкую траву и бережно срезала один стебель открой-травы.
«Ой!» – дёрнулась она, почувствовав прохладную влагу на пальцах.
Белый сок, густой и липкий, брызнул таким сладким ароматом, что закружилась голова. Поддавшись внезапному порыву, девушка лизнула влажные пальцы и будто обожглась, настолько горьким оказался вкус.
«Ишь ты, какой!» – покачала она головой удивлённо.
Один за другим на ивовое дно стали ложиться невесомые стебли, прилипая друг к другу белыми хвостиками. Словно зелёным пухом наполнялась корзинка, и Василиса приподняла её, оценивая вес.
«Совсем лёгкая, будто и нет ничего внутри», – изумилась она и тут краем глаза заметила какое-то движение сбоку. Впрочем, в ту же секунду поняла девушка, кого она сейчас увидит.
«Здравствуй, Серенький! – потёрлась она носом о мохнатую шкуру подошедшего зверя. Если бы Василиса могла видеть выражение глаз волка в эту минуту, то очень бы удивилась щенячьей радости, промелькнувшей в суровых глазах. – Не ожидала тебя здесь увидеть».
«Мне Велибор нашептал, что ты пришла к нему в гости. А теперь я вижу, зачем, – кивнул зверь на корзинку. – Готовишься к встрече с Колдуном?»
«Откуда ты знаешь, Волчок?»
«Белки-болтушки растрещали».
«Действительно, болтушки!» – досадливо воскликнула девушка.
«Не гневайся на них, Василиса, они правильно поступили. Тебе понадобится моя помощь».
«Я не собираюсь втягивать тебя в человеческие дела, – покачала головой девушка. – Это может быть очень опасно!»
«Разве благополучие нашей земли не касается всех лесных жителей? Не спорь со мной, Василиса! – твёрдо произнёс волк. – Тебе не устоять в битве одной».
«Ты боишься, что у меня не хватит сил?» – девушка уверенно вскинула подбородок, откинув свои агатовые волосы назад.
«Я триста лет живу в этих краях, и никто ещё не мог выкорчевать злую бесовскую силу, обитающую в доме Колдуна. Отчего же ты думаешь, что сможешь справиться сама?»
«Триста лет?! Я не знала, что так долго длится владычество страха над нашей землёй. Тем более нельзя больше медлить!»
Василиса легко вскочила на ноги.
– Благодарю тебя, Велибор, за твой дар! Эти чудесные цветы будут использованы для доброго дела! – почтительно поклонилась она горе.
Задрожала под ногами твёрдая земля, и склонили перед девушкой могучие деревья свои гибкие ветки. Словно стрела, побежала вперёд зелёная дорожка, показывая обратный путь. Василиса бережно прижала к себе невесомое лукошко и ступила босыми ногами на бархатную тропу, чувствуя за собой дыхание сурового зверя…
«Смотри-ка, батюшка, Фёдор идёт!» – радостно всплеснула руками Василиса, заметив щуплую фигуру мальчика у калитки. Она выскочила из дома, подбежала к пареньку и порывисто его обняла.
«Привет, Федя! Зачем же ты поднялся? Как ты себя чувствуешь?» – забросала она его вопросами, легонько ощупывая худенькое тело со всех сторон.
«Здравствуй, Василиса!» – горячность девушки смутила Фёдора, и он стоял, боясь пошевелиться, неловко теребя кепку в руках. Лишь когда в дверях показался Авдот, мальчик вздохнул с облегчением и направился к нему, по пути то надевая шапку на голову, то вновь снимая её. Остановившись перед знахарем, мальчик решительно стянул кепку с рыжей головы, затолкал её поглубже в карман и поклонился.
«Доброго здоровья вам, Авдот Назарович! Маменька велела кланяться вам за меня. Если бы не вы, осталась бы она одна на всём белом свете!»
«Пустой разговор, Фёдор! – смутился Авдот. – Лучше скажи мне, зачем ты встал с постели?»
«Не могу лежать я, Авдот Назарович, да и не болит у меня больше ничего!» – бесхитростно улыбнулся мальчик.
«Тогда присядь, Федя, да поведай нам, что с тобой вчера приключилось?»
Знахарь показал рукой на пригретую скамейку и первый сел, прислонившись устало к горячей спинке. Они с Василисой полдня колдовали над большим кипящим котлом, замешивая в нём пахучие травы, и теперь оба еле держались на ногах.
«Не знаю, что вам рассказать, – развёл руками мальчонка, присаживаясь рядом. – Я толком и не помню ничего».
«Совсем-совсем ничего?» – удивилась Василиса.
Она сидела на своём излюбленном местечке, на ступеньках крыльца, вытянув навстречу солнечному теплу гудящие от усталости ноги. Чёрные глаза её с внимательным участием смотрели на подростка, и тёплая полуулыбка, промелькнувшая на устах, заставила биться мальчишеское сердце сильнее и чаще. Он покраснел и, стараясь не встречаться глазами с виновницей внутреннего трепета, повернулся вновь к Авдоту.
«Я думаю, он не специально, Авдот Назарович».
«Кто, Федя?»
«Тот мальчик, который пугал горящей веткой нашу Чернушку. Бедная коровонька напужалась очень, а ведь у неё скоро телёночек будет! Но малец же не знал об этом, правда, дядя Авдот?»
«Не знаю, милый», – покачал головой мужчина.
«Я ему и говорю: ты зачем Чернушку мучаешь, или не видишь, что она скоро мамой будет? А он посмотрел на меня, и я тоже заробел. А потом вот тут стало так больно, как будто внутри что-то оборвалось», – Федька постучал кулачком по груди.
«А дальше?»
«А больше я ничего не помню. Мне матушка рассказала сегодня, что нашли меня внизу в обрыве, но как я туда попал?.. – Федя пожал плечами. Затем он нахмурился, видно, вспомнив что-то ещё. – Авдот Назарович, нас Атель защищает?»
«Как защищает?» – не понял знахарь.
«Ну, этот мальчик мне сказал: теперь даже ваша Атель вас не спасёт. А я не понял, как речка может нас спасти?»
Авдот с Василисой растерянно переглянулись.
«Ты не думай об этом, Феденька, а ступай домой, матушка заждалась тебя, волнуется, поди. А завтра коровушек своих увидишь, уж соскучились, наверное, по своему милому дружку», – так приговаривал Авдот, провожая мальчика до калитки, и долго знахарь ещё стоял в раздумье, смотря ему вслед. Лишь когда щуплая фигурка растворилась в лиловом мареве, Авдот не спеша повернулся к дому.