000
ОтложитьЧитал
Через несколько дней их выписали. Но увы, вскоре молодую маму ждало новое потрясение. Менингит редко проходит без осложнений, а у Галиного ребёнка осложнение было крайне тяжёлым. У Глашеньки развилась гидроцефалия – в черепной коробке стала накапливаться жидкость. Если её оттуда не удалить, то это конец.
В шестимесячном возрасте Глаша перенесла свою первую операцию. Ей установили тот самый шунт, который отводит жидкость из черепа в желудочно-кишечный тракт. И снова Галина, не отходя, сидела у постели своего ребёнка. Всё прошло успешно, и в положенный срок их выписали домой. Можно было начинать новую жизнь.
Жизнь эта для Гали и Глаши и вправду оказалась новой. Вернувшись домой, Галина обнаружила наполовину пустой плательный шкаф, одну (свою) зубную щётку и полное отсутствие всякого присутствия в доме мужчины. Муж просто исчез. Уж не знаю, как он там договорился со своей совестью, но видимо, в его душевный мирок не умещалась мысль о том, что ребёнок болен всерьёз и надолго, будет требовать постоянного ухода и вообще «не как все». Имени этого человека история не сохранила.
Дальнейший рассказ Глаши Георгию Борисовичу звучал примерно так:
– Мама делала и сейчас делает всё, чтобы я выздоровела и чтобы мне было хорошо. После того, как мой отец меня бросил, года через два мама нашла человека и вышла замуж. Он стал моим отчимом. Он был хороший, и я его очень полюбила.
До рождения Глаши Галина работала в школе учительницей русского языка и литературы. Но это было в другой жизни, а сейчас им вдвоём с дочкой жить было просто не на что. Тех грошей, что полагались после длительной бюрократической процедуры на ребёнка-инвалида, не хватало даже на полноценное питание, не говоря уже о лекарствах, одежде, гигиене и квартплате. На дворе стояли приснопамятные девяностые, люди крутились, как могли, но Галине торговать было нечем и поездки «челночницей» с больным ребёнком ей не светили. Продавать она могла только свои знания. И Галя дала объявление в городскую газету, предложив занятия по русскому языку для отстающих школьников. Такие же объявления расклеила сама по всему району. Заработок был невелик. Это институтские преподаватели, которые готовят выпускников к поступлению, берут много. А тут что ж? Лишь бы диктанты на «двойки» перестал писать. Небогатые родители отстающих школьников платили немного. Но Галя не унывала. Ученики приходили к ней домой, сменяя друг друга, и худо-бедно на жизнь им с дочкой стало хватать.
Глашенька росла, радуя маму, в годик научилась ходить и чувствовала себя всё лучше. Лечение помогало. Когда Глаше исполнилось два года, встал вопрос о санаторно-курортном лечении. Врачи настоятельно рекомендовали поехать в Крым. Господи, да где ж таких денег-то взять? И тогда Галина решилась. Решилась дать объявление о сдаче комнаты внаём. Квартира, которая досталась ей от родителей, безвременно ушедших один за другим, была большая, трёхкомнатная, хоть и в «хрущёвке» на четвёртом этаже без лифта. Не хотелось Галине чужого человека в их с Глашей дом впускать, а что поделаешь? Кухонька маленькая, санузел совмещённый – не с каждым уживёшься. И Галя приступила к тщательному отбору претендентов. Сразу отсеяла семьи с детьми. Жилец должен быть один и желательно женщина. Совсем молодых претендентов Галя тоже забраковала – их образ жизни, естественный для молодёжи, сложно было бы состыковать с Глашиным режимом. Пьющие мужья, выгнанные жёнами и вынужденные снимать угол, разумеется, не рассматривались. Оставались одинокие не слишком молодые приезжие. Таких было немного, ибо кто и зачем в их городок поедет? Градообразующим предприятием здесь был секретный завод, а остальное так, по мелочи – торговля, бытовые услуги.
По объявлению Галя так никого и не подобрала, но свет, как известно, не без добрых людей. Все вокруг знали о Глашеньке и трудностях молодой мамы. Соседка Маша, что снизу, на заводе нормировщицей работала. Как-то зашла она к Галине и говорит:
– Знаешь, Галь, у нас тут инженера нового взяли, так он жильё ищет, снять хочет. Мужик вроде серьёзный, ты бы посмотрела.
– Маша, спасибо тебе большое! Давай сюда вашего инженера, посмотрим, что за фрукт, а то я уж отчаялась приличного жильца найти.
На следующий день вечером в дверь раздался звонок. На пороге стоял мужчина, не молодой и не старый, весьма приятной наружности.
– Здравствуйте! Это Вы комнату сдаёте?
– Здравствуйте! Проходите. Меня зовут Галина. Мы с дочкой живём вдвоём, а третью комнату решили сдать.
Глаша уже спала. Мужчина представился Валерием Михайловичем и показал паспорт. Было ему около сорока. Посмотрев комнату и спросив о цене, Валерий Михайлович сразу сказал, что его всё устраивает. Но Галя не могла так быстро принять решение, хоть мужчина и был по рекомендации соседки. Она провела гостя на кухню и предложила чаю, твёрдо решив озвучить свои условия проживания в квартире и получить побольше информации о потенциальном жильце.
Помыв руки, гость сел за стол на предложенное место. Наблюдая, как Галя разливает чай, он первым начал беседу:
– Галина, Вы задавайте вопросы, если Вас что-то интересует о моей скромной персоне. Постараюсь ответить на все.
– Интересует, – сказала Галя. – Но для начала, Валерий Михайлович, я Вам расскажу, как у нас с дочкой тут жизнь устроена. А то вдруг Вы послушаете и передумаете.
– Я весь – внимание.
– Моей дочери Глафире два года, и она инвалид. Гидроцефалия. Знаете, что это такое?
– Знаю, – гость был немногословен.
– Так вот, весь режим у нас подчинён здоровью Глаши. Прогулки, диета, игры, покой, сон. А потому гостей приглашать к себе Вы не сможете. Я знаю, – предварила Галя заверения жильца, – что друзей у Вас в нашем городе пока нет. Но появятся приятели, а может, и женщины. Уж простите, но приводить сюда Вы не должны никого. И орущий по вечерам телевизор нам тоже не подходит. Надеюсь, с алкоголем у Вас проблем нет?
– На этот счёт могу Вас успокоить – пьяным Вы меня увидеть не сможете. А телевизор я почти не смотрю, всё больше читаю. И обещаю никого не приглашать.
– Я зарабатываю на жизнь частными уроками русского языка, – продолжала Галя. – Отстающие школьники приходят ко мне ежедневно, и в выходные тоже. Во время уроков, соответственно, должна быть тишина. Не пугают Вас такие условия?
– Нисколько. Тишина – это как раз то, чего мне сейчас не хватает.
Галя призадумалась. Как бы так потактичнее спросить?..
– Да Вы берите яблочный пирог, – сказала она. – Я сама пекла.
Откусив кусок пирога, Валерий замычал от удовольствия.
– Спрашивайте, Галина, не стесняйтесь, – сказал он, почувствовав её замешательство.
– Да, расскажите, пожалуйста, каким ветром Вас занесло в наш город?
– Видите ли, я недавно развёлся, а тут как раз предложили работу по специальности на серьёзном предприятии. Я и решил сменить место жительства.
– А дети у Вас есть? – напряглась Галина.
– Дочь.
– Валерий Михайлович, – не без труда продолжила Галя, – полтора года назад от меня ушёл муж. Ушёл без объяснения причин, просто исчез, когда мы с Глашей лежали в больнице после операции. Впрочем, объяснений, наверно, в этом случае не требуется – и так всё ясно: не захотел растить больного ребёнка. И у меня как у брошенной матери-одиночки, уж простите за бестактность, невольно возникает вопрос: а Вы своих жену и дочь почему оставили?
Ничуть не смутившись, мужчина вкратце рассказал ей свою историю.
– Мы познакомились с женой совсем юными, и оба решили, что наша безумная влюблённость и страсть – это на всю жизнь. Тут же и поженились. Потом родилась дочка, и мы были счастливы. Но с годами, довольно быстро, стало понятно, насколько мы разные люди. Нам не в чем было винить друг друга, никто из нас не мог сказать, что один хороший, а другой плохой, просто выяснилось вдруг, что нет у нас ничего общего, кроме дочери. В быту мы уживались прекрасно, но интересы наши и духовные потребности не совпадали ни в чём. Так и сосуществовали рядом мирно, ради дочки. А недавно она встретила человека, который ей близок и приятен в отличие от меня. Вы не подумайте, я её не осуждаю, пусть будет счастлива. Надеюсь, теперь это уже осознанный выбор. Так что инициатором развода был не я. Отпустил легко, но оставаться рядом, в том же городе не хотелось. Тут и подвернулась возможность уехать, новая работа – новая жизнь.