Изгнание
– Главное не трухать, верно? – Артур поморщился, потер ладони и приложил руку к её лбу: – Ну всё, цирк поехал на гастроли.
Он посмотрел на женщину. За несколько минут, что они были возле неё, она заметно изменилась: появилась бледность, глаза закатились. Было видно, что её начинает трясти. Артур глубоко вдохнул и выдохнул. Изгнания никогда не проходили легко.
Как правило, сначала шли судороги. Иногда не сильные, чаще едва заметные. Порой такие, что, казалось, жертва разобьет колени об пол. Как говорил епископ, самое страшное, если жертва посмотрит в глаза прокаженному, но до этого никогда не доходило. По крайней мере, у него. А вообще вся информация о возможных последствиях была строго засекречена. И все, что было известно, это то, что в случае прерывания сеанса, жертву следует утихомирить любыми возможными способами.
Тут женщина заговорила. Такое тоже случалось. Иногда это было что-то внятное, иногда не очень. Порой даже на латыни говорили. А вообще язык тут не играл особой роли. Артур уже понял, что самое весомое – это интонация. Которая порой была очень угрожающей.
– Вот и ты, брат, пришел-таки ко мне, – сказала женщина мужским незнакомым голосом. – Что ты чувствуешь, Артур? Тебе больно?
Артур покивал. Весь процесс, сам по себе, был не очень приятным. Словно он в куче незнакомых людей пытался выкинуть одного, особенно неприятного, а тут ещё и поговорить надо. Но сейчас было не до этого: сидевший в бомжихе некто оказался куда сильнее остальных. И главное – прятаться умел. За счет ребенка, разумеется. Как-никак, два сознания.
– Кто ты, Артур? Знаешь, кто ты?
– Заткнись, демон, – прошипел Иван и вытащил крест.
Но только это бесполезно. Пока оно внутри человека, все эти процедуры бесполезны. Ни крест, ни божественное словоблудие – ничего! Даже у истинных не получалось выманить нечто из человека, как бы они не старались. Лишь они, прокаженные, могли достать это. А уж потом в дело вступали священники. Или охранники.
Артур почувствовал, как немеет рука. Нехорошо. Он надавил. Он почти не чувствовал её, не чувствовал жара лба. Демон или нечто, прячась внутри, высасывали его силы, не давая зацепиться. Он снова придавил несчастную. Без толку. Два сознания – это очень непросто.
– Да. Иди ко мне. Иди ко мне мой мальчик. Здесь хорошо, места хватит обоим.
А потом она закричала. Неистово, безумно, выплевывая слюну. Артур открыл глаза. К черту протокол! Он куда сильнее любой подобной твари. Иначе умрет же. Вместе с ребенком. Женщина улыбнулась безумной улыбкой и открыла глаза.
– Вот ты и со мной, мой милый мальчик.
Видение. Ещё, ещё. Он уносится куда-то далеко, где видит поваленный лес. Метеорит. Тунгусский. Там, где его впервые обнаружили люди. Где он лежит в своей маленькой колыбельке, и нахмуренное лицо странника склонилось над ним.
Кто ты? Что ты? Зачем ты пришел сюда? Эти вопросы возникают в голове начальника экспедиции. Он пытается понять невозможное, и, естественно, у него ничего не получается. Затем один из членов экспедиции нападет на другого. Ночью. С ножом. Он хочет его убить и вытащить из палатки. Крики, ругань – они еле-еле успокаивают дебошира. Но это лишь на эту ночь. Потом подобное повторится снова.
Холод. Жуткий холод. Он слышит, как начальник экспедиции говорит о том, что тоненькая простынь должна была убить его. Что это невозможно, что так не может быть. Снова это слово «невозможно». Снова он слышит их. Артур закрывает глаза. Ему хочется спать. А затем горячее тепло пробуждает его. Он кричит. Он кричит и пытается скинуть маленький крестик, который вешает один из участников этого похода ему на шею.
– Артур! Артур, очнись!
Артур открывает глаза. Боль. Сильная боль. Придавив к шее крест, Иван пытается вырвать его из сеанса. Грубо, очень грубо. Артур смотрит на женщину: ей тоже больно. Она очень не хочет разрушать их связь. Но Иван оказался сильнее.
– Не судьба, – вылетело из гнилого рта. И жесткий удар в висок отбрасывает его к стенке, больно приложив о грязную кладку.
– Стой, тварюга! – кричит Семен, доставая пистолет, но тщетно. Схватив Ивана и швырнув его в сторону, как щит, беременная в два прыжка оказывается у окна и, наступив грязными ногами на подоконник, сигает вниз.
Пьяная картинка. Приложив руку к затылку, Артур нащупал предательски мокрое, теплое пятно. Кровь. Удар был сильным. И всё же он должен идти: только он может выследить её. Только он.
– Иван Петрович, – тихо шепчет Семен, пытаясь привести в чувство священника, – вы живой?
– Да, – послышался тихий ответ.
Струйка. Струйка вялого следа. Непонятная, неизученная. Видная лишь ему. Артур подошёл к лестнице: прыгать со второго этажа – плохая затея. Хуже которой лишь преследование этой твари.
– Артур, стой!
Крики, бесполезные крики. Никчемные. Артур медленно ступает вниз. Тонкая струйка не даст скрыться в этой темноте. Он обязательно найдет её. Только вот когда? С этим разбитым затылком крайне тяжело даже думать, не то что идти.
Где ты, демон? Куда ты пошёл? Зачем? Зачем тебе весь этот цирк? Артур наступил в грязную жижу старой земли. Видения – они говорили лишь о том, что изгнание будет тяжелым. Но не то, что это существо окажется настолько сильным. Он ведь даже не смог ничего ему противопоставить. А прошлое? Зачем ему нужно это прошлое?
– Артур, – послышался знакомый голос, – Артур!
Женщина стояла в самом углу. Ее глаза странно горели, а изо рта текла пахучая черная жижа. Какая же мерзкая картина! Словно сошедший эпизод «Книги Мертвых». Он выдохнул. Нельзя чтобы она проникла в его мозг, пленила взглядом. Не то случится то же самое, что и с Арсением, мозги которого навсегда утратили осознанность в мыслях.
– Тебе хана, чувак, – еле выдавил он. – Просто стой там, где стоишь. Я сам подойду.
Он почувствовал, как проваливается в грязь. Медленно утопает в ней. Идти становилось всё тяжелее и тяжелее, словно вся земля ополчилась против него. Но откуда эти силы? Все что раньше происходило, это невнятные подергивания и бормотания, а теперь… Теперь его размазали об стенку. И только ненавистный крест вырвал из лап этой безбожной твари.
– Отойдите, Артур Вениаминович, – раздался голос Семена.
– Нет. Не смей. Я справлюсь, – Артур махнул рукой. – Я справлюсь.
Усилие, затем ещё. Он вырвал ногу и наконец встал на твердую землю. Осталось совсем немного. Совсем чуть-чуть до финального гонга. И все – он потопит эту силу в её же собственном дерьме. Надо просто немного напрячься. Ведь там же ребенок. Он подошёл к женщине и встал напротив её глаз. Ведь если кто-то очень хочет борьбы, он должен её получить.
Бах. Бах. Бах. Первый выстрел прошиб лоб. Второй и третий тело чуть ниже живота, намертво запечатав ребенка в утробе. Семен прекрасно стрелял и ещё лучше дрался. Но не сегодня. Сегодня навык борьбы ему не понадобился.
Артур развернулся. Позади этой монолитной фигуры охранника были видны полицейские огни, непонятно как очутившиеся в этом срачнике. Видимо кто-то позвонил. Кто-то очень внимательный к ночным гостям. Артур ухмыльнулся, заметив, как Семен обтирает пистолет и скидывает его в грязь. Умный охранник знает, что делать в таких случаях. А вот что делать ему?
Жертва. Просто двойная жертва. Устало наступая в этом черном, вонючем месте, он делает шаги навстречу полицейскому свету. Они должны выслушать его. Понять, что тут происходит. Наверное, так лучше. Так говорит его внутренний голос. Смерть людей не самая необходимая штука. Он проходит мимо Семена навстречу полицейским. Как-то слишком много для одной ночи. Слишком.
Но полицейским безразличны его слова, все, что им надо, это вырубить возможного преступника, а потому, взмахнув дубинкой, они снова валят его в грязь. Только теперь в ней присутствует небесная вода, так как пошел дождь. Уткнувшись в мокрую землю, Артур закрывает глаза. Он устал. Он очень устал за эти несколько часов.
Участок
Звон в ушах, потом какой-то шум, потом удар. Артур устало открыл глаза. Казалось, в его голове произошел какой-то ураган, и вот теперь он еле-еле пытался привести хоть что-то в норму. В нос ударил неприятный запах мочи. Артур вздохнул. Даже не пытаясь наладить память, он без труда определил место. Обезьянник.
– А нельзя ли потише, черт бы вас задрал, – буркнул он, вытирая грязь с лица. – Неужели нельзя потише? И так ведь хреново.
Но его слова остались без внимания. Просто удар, затем ещё. Но теперь он уже мог внятней разобрать картину, что творилась вокруг него. А именно: два парня неплохо утюжили друг друга, нисколько не стесняясь запачкаться в вонючих стенах этой богом забытой конуры. Артур поднялся с пола и сел, облокотившись о стену. Подобная картина ему была знакома с детства. Он поискал глазами то, о чем мечтал больше всего. Да, так и есть: в момент подобной драки всегда выпадает какой-нибудь приятный бонус.
Подобрав мятую пачку, он вытащил такую же мятую сигарету. Осталось одно. Спичка. Артур побил по карманам и, по-должному отблагодарив удачу, вытащил коробок. Затем поискал глазами подходящее место и резко провел рукой. Все – огонь готов. Он поднес горящую головку к концу сигареты. Это даже не мечта – это блаженство. Он затянулся и откинул голову: все, товарищ капитан, он прибыл в свой порт.
– Ублюдок, – крикнул один из драчунов, – я тебе голову сломаю.
И снова пошла медленная, в некотором роде неприятная возня, так как оба бойца были более чем паршивы и все что могли – это кататься по полу, пытаясь нанести хоть какой-нибудь ущерб.
Артур затянулся ещё. Дым, вонь – все это привычно смешалось в общую кашу. Напоминая ему о прошлых славных деньках, когда его неделями держали в подобных местах, давая по-правильному осмыслить свое положение в этом мире. Что ж, повторение – мать учения.
На брюки полетели брызги крови. Неплохо, совсем неплохо для явных новичков в кулачных боях. Артур поморщился: кровь отстирывалась хуже всего, да и этот запах – он почти не выветривался. Он потер штанину. Ну да. Она уже впиталась.
– Бей в челюсть, – заметил Артур одному из участников драки, – так проще. Он её почти не закрывает.
Обернувшийся на его голос заключенный блаженно улыбнулся. Так было всегда: они никогда не нападали на него, только друг на друга, а если не было противников, то били себя, в лучшем случае лишаясь сознания.
Наконец за дверью послышались шаги, и в дверях провернулся ключ. Артур неспешно затушил сигарету и повернулся к стенке, положив руки на затылок. Эту процедуру он тоже знал и понимал, как лучше себя вести.
Уложив обоих участников драки на пол, менты как следует обработали их дубинками, пока в камере не настала абсолютная тишина. Потом, без ненужных в данном аспекте слов, они вытащили его в коридор и, щелкнув на руках браслетами, повели, по всей видимости, на допрос. Уставившись в пол, Артур мысленно поблагодарил павших братьев за то, что взяли на себя всю прыть этих двух крепких сотрудников охранки.
Наконец его посадили на стул, и перед ним оказался следователь, на столе у которого большими кучами лежали стопки бумаг. Артур косо глянул на своих охранников. Ребята были не в пример стройнее, выше, а главное шире него. Даже гордость за таких брала.
– Свободны, – сухо бросил сидящий перед ним следователь.
Оставшись наедине с этим важным человеком, Артур начал не спеша его разглядывать. Все как по шаблону: около сорока лет, усы, проступавшая щетина, уставший вид, мешки под глазами, мятая рубашка и даже след от кольца на пальце, свидетельствующий о большей любви к работе. Артур улыбнулся. Такие следаки ему нравились: с ними проще всего находить общий язык. И, что самое главное – следователь курил.
– Можно? – Артур указал скованными руками на пачку.
– Да, – всё также сухо бросил усатый.
Аккуратно вытащив сигарету, Артур, как и положено в его положении, вежливо подождал, пока его новый босс достанет зажигалку и положит её на край стола. Это, по сути, был самый настоящий священный ритуал, так как почти во всех участках был один и тот же. Только иногда были спички, и цвет у зажигалок менялся.
– Божественно, – тихо вздохнул Артур, кладя зажигалку обратно и морщась от небольшой боли, – просто прекрасно.
– Имя, возраст, дата рождения, – не обращая внимания на его слова, буркнул следователь.
– Артур Вениаминович Смирнов. 1983 год. Шестое сентября. Родился в селе Варнава, в Эвенкийском районе Красноярского края.
– В каком районе? – оторвался от компьютера следователь.
– В Эвенкийском, – важно стряхнул пепел Артур.
– Это где?
– Рядом с Подкаменной Тунгуской. Река такая.
– Это где метеорит упал? – морщась, словно пробегая по всему давно забытому школьному курсу, спросил следователь.
– Ага. Недалеко.
– Далеко же ты забрался.
– Не люблю холодный климат, – улыбнулся Артур.
– Боюсь, как бы теперь снова полюбить не пришлось, – опустил глаза следователь, продолжая набивать данные. – Знаешь, что тебе грозит за двойное убийство?
– Догадываюсь. Только ведь это доказать надо, верно?
– Это да. Надо, – следователь снова пробежал по нему взглядом. – Что в камере произошло?
– Да, так всегда бывает, когда я отключаюсь, – задумчиво сказал Артур, затянувшись очередной порцией никотина. – Сложно контролировать выброс, вот и получается, что кто- то вечно дерется. Признаюсь, вам очень повезло, что у них ничего кроме кулаков не оказалось, а то могли бы и ещё пару дел принести.
Усатый следователь поднял голову и откинулся на стуле. Потом задумчиво посмотрел на Артура. В его глазах играли странные огоньки. Вздохнув, он заметил: – Я так понимаю, по-хорошему мы говорить не хотим?
– Да я, собственно, все сказал. Это биополе какое-то. Я, если честно, до конца и сам не понимаю. Кто ж мне объяснять то будет? Между прочим, это всегда так, и пользы явно никакой. Потому священник и ходит. Они снимают это.
– Кто снимает?
– Священники. Но только истинные.
– Какие еще истинные?
– Кто по-настоящему верит. Иначе никак. Все должно быть натурально.
Следователь скривился, потом вздохнул. Почесал голову и снова уткнулся в монитор. Было видно, что его терзают какие-то мысли, из-за которых несколько меняется привычный метод работы. Артур искренне сочувствовал ему. Но увы, врать ему не хотелось.
– Понятно. Род деятельности. Где работаем?
– В РПЦ. Изгоняю нечисть.
Следователь снова посмотрел на Артура. Теперь более внимательно. Потом улыбнулся и взял сигарету, сам мягко прикурив зажигалкой. Артур улыбнулся в ответ. Судя по всему, в ближайшее время бить его не будут.
– Нечисть, значит. В РПЦ?
– Да.
– А татуировки зачем? Священники вроде таких не носят.
– А я и не священник. Я прокаженный. Я же сказал, что священники только со мной ходят. Но сам таковым я не являюсь.
– Прокаженный. Это ещё что?
– Что- то очень напоминающее демонические силы. Ну, знаете там, полно грехов, не любим свет, татуировки опять же и в целом склонность ко всему пагубному. Да, и от всего освященного сплошные проблемы.
– И потому работаешь в церкви? – осклабился усатый.
– В одном из структурных подразделений.
– Так как ты там живешь? Если к пагубному тянешься?
– А живу я на месте старого кладбища, как оказалось, это снимает все пагубные церковные воздействия. И, понятное дело, молиться я не хожу. А то того и гляди помру.
– Значит, священники взяли демона на поруки, против своих воевать?
– В точку, – улыбнулся Артур. – Только я не демон.
– А женщина?
– Какая?
– Вчера, возле которой тебя взяли.
– Ах эта. Она была одержима. Что-то вроде нечистой силы. Я хотел изгнать, но увы. Не вышло. Она была беременна, вот и не смог поймать источник. Когда два разума – это очень сложно: ты просто не можешь определить, откуда тащить, а тем временем силы тают.
– И потому ты её пристрелил, да?
– Нет. Я ни в кого не стрелял.
– А кто стрелял? – следователь приторно улыбнулся и выпустил облако дыма в открытое окно: – Ты был не один?
– В этом уже вам разбираться, гражданин начальник, с кем я был.
– Говорок у тебя больно знаковый, для демона.
– Так в России родился, с детства приучили. У нас ведь проще поверить во что угодно, кроме высших сил. Так что с вашим братом познакомиться довелось немало.
– То-то и оно. Ладно, товарищ Смирнов, я вижу, разговор у нас немного не клеится, а стало быть, надо вам ещё немного отдохнуть. Как на это смотрите?
– Пачку дадите?
Следователь задумчиво посмотрел на Артура, затем на полупустую пачку сигарет.
– Я верну. Обещаю. Просто после изгнания, если не алкоголь, то курево – иначе хоть вешайся, – молящим голосом сказал Артур. – Я все верну.
– Ладно, бог с тобой, бери. Должен же ты хоть чему-то радоваться, – следователь протянул ему пачку сигарет и потянулся к телефонной трубке: – Петров, заберите обратно в камеру. Человеку надо подумать.
Артур бережно запихнул вожделенный подарок в карман. Теперь можно было потерпеть и побои, которыми, судя по всему, его будут развлекать все оставшееся время. Потом он подождал, пока следователь положит трубку.
– Можно вопрос? – спросил Артур, прислушиваясь к приближающимся неспешным шагам.
– Да.
– Как ваша фамилия?
– Потапов. А тебе для чего?
– Просто хотел знать, на кого сигареты выслать.
– С этим не переживай, – улыбнулся Потапов, – боюсь, теперь ты нескоро это сможешь сделать, товарищ-изгонятель Смирнов.
Святые очи
«Тьма, всепоглощающая тьма темных мыслей и боль, сковывающим звеном сшивающие куски тьмы воедино. Именно так стоит воспринимать жизнь», – вспомнилось Артуру, когда по нему очередной раз прошлись палкой. Он закрыл глаза. Речь покойного монаха неизменно преследовала его.
«Боль – она неизменна, она константа. Она есть главное, что отделяет нас от животных. Лишь благодаря ей человек воспринимает себя живым и осознанным. Только так. И пока ты чувствуешь боль, сможешь не дать ей возобладать над собой, ты останешься человеком».
– Ну что, вспомнил, синий? – снова прошелся по его спине полицейский. – Что там с бабой с этой, а? Ты ухойдокал ее?
– Нет, добрый человек, не я, – кроваво улыбнулся Артур, – но ты спрашивай, мне интересно наше общение.
– Весело значит, – полицейский поднял засученный рукав, сползший от замаха, – отчаянный ты у нас. Но ничего. И не таких ломали. Слышал, что он там наплел? Говорит, в церкви работает.
– Вот тварь. Я между прочим хожу туда, синий, – поддакнул второй охранник, вытирая пот со лба.
– Видимо, это там тебя палкой работать научили, – хмыкнул Артур, пытаясь поглубже вдохнуть. – Ты там не звонарь случаем?
– Кажется, сейчас ты им станешь, – сказал второй охранник и потянулся было к его штанам, но первый его остановил.
– Не увечить, помнишь?
– Черт. Почти забыл. Сам видишь: тварь какая.
– В смысле божья? – не выдержал Артур.
– Получи! – рявкнул, не сдержавшись, мент и смачно приложился о несчастную бочину. Артур взвыл. Удар был нешуточным. Таким, что он едва не потерял сознание.
– Что теперь скажешь, божья тварь?
– Что это плохо, – перевел дыхание Артур. – А точнее, очень плохо бить людей.
– Ты же демон.
– Я прокаженный, идиот. Неужели так сложно запомнить?
Артур почувствовал, как наступает тот самый момент, о котором так настойчиво говорил монах. Что еще немного, и он перестанет контролировать свою силу, так уютно в нем обжившуюся.
– Давай еще немного, добрый человек, я почти на вершине блаженства. Что там у тебя еще? Снова палка?
– Да ты мазохист, как я погляжу, – протер платочком лоб второй охранник. – Но ничего, синий, я только начал. У нас с тобой впереди целая смена. Так что развлечений хватит.
Артур улыбнулся. Кровавое облако боли почти полностью обволокло его, сгущаясь перед самым носом. Он выхаркнул кровавый сгусток. Видимо, все же мент переборщил с силой удара. И все же он контролирует. Несмотря на всю боль он контролирует себя. Только вот не стоит так сильно задирать ментов, хотя бы сейчас.
– Что ты там пыжишься?
– Ничего. Ты главное продолжай.
– Издеваешься? Но ничего, сейчас тебе совсем весело станет.
– Так делай же.
Снова удар, потом ещё, потом в очередной раз его тело потрясла череда касаний этой чертовой палки. Артур сжался: кажется, всё – вот она предельная точка, после которой он теряет контроль. Или сознание? Впрочем, так ли это важно?
– Что, грустно?
– Немного, – еле ответил Артур, прислонившись щекой к полу.
– Говорю же, целая смена. Впереди.
– Боюсь, ты ошибаешься, – тихо сказал Артур, почувствовав священника. – К нашему общему сожалению.
– Ты о чем, убогий?
– О том, что забирать идут, – Артур попытался встать, но ноги не слушались. – Минуты через три тут будут.
– Кто?
– Начальство, – ответил Артур и уже привычно прислонился к обсосанной стене. – Не вышло у нас, до края дойти – все впустую.
– Я его не пойму, он что несет? Я ж его по голове, вроде, не бил, – повернулся второй полицейский к первому. – Ты его понимаешь?
– Не особо, – прислушиваясь к еле слышным, но уже вполне отчетливым шагам, заметил первый. – Подожди, кто-то идет. Не лупи пока.
– Если тока пока, – потирая палку, согласился мент.
Второй раз за день лязгнул замок на двери обезьянника. И тут же среди запахов мочи, крови и непередаваемого по мощи бомжацкого тряпья пошел совершенно новый запах – запах ладана, от которого Артура передергивало сильнее всего.
– Добрый вечер, господа полицейские, я войду? – вежливо, но твердо спросил Иван. А затем исполнил и православный вздох от его непотребного вида: – Боже, ты живой?
– Все в норме, – тихо сказал Артур, – все в норме.
– Вы за это ответите, – едва ли не прошипел Иван. – Это как вообще понимать? За что вы его избили?
– Кто избил? Мы? Вы ошибаетесь, святой отец, он таким прибыл. Верно, синий? – охранник ткнул его ногой, – а, собственно, в чем дело? Вы как вообще сюда попали?
Но договорить он не успел, так как за священником в обезьянник зашел кто-то еще, из-за кого дерзкий голос полицейского совершенно потух.
– Ты как? – снова послышался голос Ивана. – Артур, ты как?
– Говорю же, в норме я.
– У тебя слюна кровавая.
– Да, упал неудачно. С приземлением вечно проблемы. А ты что-то припозднился. Проблемы с допуском?
Иван покачал головой и помог ему подняться. Артур не возражал и, облокотившись о священника, медленного заковылял к двери. Охранников он увидел только у выхода. Где сквозь большое стекло общего кабинета, было видно, как они внимательно слушали отповедь своего начальника. Артур покачал головой, по сути, это было совсем не нужно.
Оказавшись на улице, он, превозмогая боль, сделал глубокий вдох. Судя по боли, несколько ударов не прошли даром для легких.
– Зачем ты так? – снова спросил Иван, встав рядом. – Ты же мог обойтись без этого. Зачем ты их задирал?
Артур повернулся к нему. Было немного непривычно при такой боли все так хорошо видеть, ведь обычно после подобных порок он и пальцы разглядеть не мог. А тут все как при нормальном раскладе. Профессионализм битья в чистом виде.
Непослушными пальцами он попытался вытащить сигарету, но она предательски выпала из рук. Видимо, пару раз он все же прикрыл себя руками, и теперь кистями можно было даже подтираться.
– Артур… – покачал головой Иван и, вытащив сигарету из пачки, вставил ему в рот. – На, кури.
– Спасибо, – прошептал Артур. – И прикурить.
– Прикури ему, Семен. У меня нет зажигалки.
Вышедший из машины Семен протянул вожделенный огонек.
– О да, – Артур сделал глубокий вдох, дав табачному дыму заглянуть во все измочаленные уголки, – Да. Черт возьми.
Постепенно он почувствовал облегчение. Незримо. Уверенно. Боль сдавала свои позиции, с каждой затяжкой отступая назад. Артур в очередной раз затянулся и уже сам вытащил сигарету.
– Все же ночью куда спокойнее. Признаться, думал опять под солнцем пойду.
– Солнце. Ночь. Ты зачем это сделал? Неужели нельзя было иначе, Артур? Что за истязание?
– А у меня был выбор? – Артур вытащил сигарету и, прицелившись, метнул ее в урну, победно улыбнувшись судьбе. – Мне просто надо было отвлечься. А боль как ничто отвлекает от скуки.
– Ты идиот. Вот ты кто, – буркнул Иван. – И поверь, основная боль у нас впереди, так как нам сейчас придется объяснять, как так вышло, что пришлось убить беременную, засадить тебя в участок и целый день бегать по кабинетам вытаскивать, вместо того, чтобы грамотно выполнить работу.
Артур согласно кивнул и, обернувшись, посмотрел на луну. Все-таки она была намного прекрасней солнца, хотя бы только потому, что легко позволяла на себя смотреть.