Часть первая
Двое
Крик, раздавшийся среди ночи, был не столько громким или долгим – нет, он был скорее запоминающимся и резким, удачно соответствуя словосочетанию «рвать глотку». А потом он оборвался, чтобы через пару секунд продолжиться снова. И так по нарастающей. Пока наконец не засветились почти все окна дома номер двадцать на Воскресенской улице.
Затем послышались женские крики, куда более привычные человеческому уху. И так около часа, пока наконец возле дома не остановилась черная машина с изящными белыми полосками по бокам. Пассажиров было немного. Всего три человека. Но зато какие!
Самый высокий из них носил простую, удобную одежду, несколько напоминавшую военную, судя по всему сшитую на заказ. Мужчина был строен, коротко стрижен, крепок и, со стороны казалось, что чуть ли не на голову выше двух других, куда более скромных по габаритам. Выйдя из машины, он посмотрел наверх и по сторонам. Потом жестом сделал знак, чтобы вышли остальные двое. К слову сказать, он выполнял ещё и роль водителя. К несомненно имеющейся роли охранника.
Второй был, как уже сказано, поменьше, но зато куда интереснее. Хотя бы по той причине, что носил монашескую рясу, только не православную, как все привыкли, а с белым воротничком, который выдавал в нем католического священника. Открыв двери, он также посмотрел по сторонам, но прикрывать их не стал, видимо, выпуская последнего члена экипажа. И, наверное, самого странного из всех.
Невысокий, худой, с взъерошенными волосами, татуированный – он даже впотьмах создавал неприятное ощущение свечения, от которого хотелось закрыться. Более того, казалось, что от него идет какой-то непонятный пар, никак не сочетающийся с привычным понятием человеческой природы. И все же это был именно человек. С двумя руками, ногами, разве что неприятный. С такой поганенькой аурой.
Снова раздался крик – женский, прибавивший несколько включенных окон. Потом тишину разорвал ещё и уже знакомый нечеловеческий, потом снова женский и наконец они слились воедино, доводя ситуацию с ночным покоем спального района до полного абсурда.
И священник, и охранник намек уловили быстро, точнее, не столько охранник, сколько священник, который явно захотел подняться. Но вот чёрт, а именно это слово больше всего подходило к этому татуированному, невысокому взъерошенному брюнету, явно не торопился. Более того, он демонстративно закурил, добавляя большое облако в ночную, летнюю жару. Священник с хлопком закрыл двери и быстро подошел к своему то ли напарнику, то ли помощнику, то ли черт знает к кому.
Выслушав первый заход церковника, взъерошенный лишь покачал головой, что— то возразил, но сигарету не бросил, продолжая демонстративно украшать темноту огненным кончиком и явно наслаждаясь процессом. Но опять же, судя по всему, священника он побаивался, так как себя, в отличие от него, вел куда более сдержанно. Оставалось непонятным лишь почему в это не вмешивается охранник, стоявший неподалеку. Ведь, исходя из комплекции, заставлять кого-либо что-то делать должен был именно он.
Тем временем сигарета лохматого потухла. Ровно как и ощущение стабильности, так как возобновившиеся крики уже начинали понемногу сводить с ума. Больно уж противные, нестандартные, такие какие не должны быть в спальных районах. Даже можно сказать откровенные.
Тут двери подъезда открылись, и все три бойца вошли внутрь, медленно подымаясь на нужный этаж. Первым шел охранник, вторым – священник. Третьим чертыхающийся татуированный брюнет, никак не желавший мириться с отсутствием нормального, работающего лифта.
Крики наконец стихли. Причем ровно в тот момент, когда все трое вышли на небольшую площадку перед дверью. Охранник позвонил в дверь – тишина. Он постучал. Снова тишина. Черт развел руками и, вопросительно посмотрев на остальных, потянулся за ещё одной сигаретой. Только вот священник не дремал и, моментально перехватив руку, заставил курильщика скривиться от боли. Взвизгнув, черт выдернул её, прошипев что-то явно ругательное.
Тут двери открылись, и на пороге показалась взлохмаченная седая бабка, испуганно переводящая взгляд то на одного, то на второго, то на третьего. Потирая несчастную руку, татуированный черт недолго думая вошел внутрь, заставив несчастную старуху прижаться к двери. Но даже не столь резкое хамство сыграло здесь роль, нет. Больше всего внимание ушло на слабый пар, идущий от этого невысокого, злого человека.
Священник по-доброму улыбнулся и положил руку на плечо женщине. В его глазах читались умиротворение, смиренность, желание помочь. Он словно практиковался в таких взглядах каждый день – настолько эффективно это подействовало на старуху, сразу же переставшую следить за чертом, прошедшим внутрь её «квартирных покоев».
Сверху послышался шум. Открылись «любопытные» двери. И охранник, до этого не принимающий никакого участия, тут же выполнил несколько простых, но очень эффективных трюков. Таких как захлопывание «любопытных» дверей ногой и звучная команда наверх, упреждающая о неправильном трактовании собственных сил, в данной ситуации. Эти два действия были выполнены почти одновременно и филигранно четко, сразу же произведя необходимый эффект.
Снова раздались крики. Снова нечеловеческий, только куда более сильный, чем в тот раз, когда все трое стояли на улице и куда сильнее того, что был вначале. Исполнителю явно было больно, и метнувшая напуганный взгляд женщина хотела было ринуться внутрь, но священник галантно, но в то же время твердо удержал ее, привычно мягко улыбаясь.
Слова. Они были подобны колыбельной, исходя из его уст. Он был сдержан, спокоен, мягок в исполнении и главное – не давал её взгляду гулять. Таких священников, судя по всему, очень мало, раз они приезжают из заграницы. Ведь католиков в России нет. А ещё он знал русский и знал хорошо, так как старуха периодически кивала, полностью попав под его умиротворяющую власть.
А тем временем крик, доносившийся из глубин квартиры, резко изменился, перейдя на привычный женский. Священник ослабил хватку, и старуха побежала внутрь, едва не сбив невысокого черного парня, возвращавшегося из квартиры.
Потный, со слипшимися волосами, он устало облокотился о стену, шаря по карманам в поисках привычной заразы. Священник не мешал – ждал, с интересом его разглядывая. Татуированный, уловив его взгляд, оскалился, но, найдя сигарету, отвлекся, с неимоверной жаждой поднося её ко рту. Священник вытащил зажигалку и помог прикурить.
Черт блаженно затянулся. Казалось, что это было единственным к чему он всё это время стремился, плавно отдаляясь и от подъезда, и от своих напарников, и от женщины со старухой с их кричащими проблемами. Прикурить – вот чего он жаждал более всего на свете. По крайней мере, сейчас.
Священник ждал. Потом посмотрел на охранника. Тот указал на часы. Блондин, а цвет волос у священника был именно такой, кивнул. Словно достучаться до черта мог лишь он, а не этот здоровенный мужик-охранник, из-под кожаной куртки которого торчал пистолет.
Наконец татуированный закончил. И, обходя католика, стал медленно спускаться по ступенькам. Видимо, он выполнил свою работу и пришло время возвращаться домой, где бы он у него ни был. Священник пошел следом, ни на секунду не выпуская его из виду.
Снова раздались крики. И священник, и охранник тут же оглянулись, увидев уже знакомую старуху, вышедшую в коридор. Проклятия, проклятия и ещё раз проклятия – вот что посыпалось из неё. Охраннику даже пришлось стать между ей и священником, вмиг изменившим умиротворённое лицо на озабоченность. Старуха явно хотела крови и явно не своей. Только вот помочь бабке никто в её беде не мог. Это читалось во взгляде обоих, с той лишь разницей, что охранник выражал это грубо, а священник мягко, оставив своему подопечному шанс уладить возникшую проблему самому.
Выйдя на улицу, два странных человека остановились у машины. Судя по всему, они не очень ладили, так как перепалка, вспыхнувшая между ними, была им явно привычна. Только вот теперь их было всего двое, и это как-то играло на руку черту. Он то и дело задумчиво посматривал в сторону, словно что-то чувствуя. Наконец на это обратил внимание и священник. Глаза его сузились, так как он не привык видеть в темноте. Мгновение. Еще. И вот из темноты даже он смог выхватить двух качающихся мужчин, явно нетрезвых и явно ищущих приключений. Взъерошенный весело захлопал и злорадно улыбнулся, очевидно понимая, что раздражение вызывает не он, а белый воротничок на шее у католика.
Священник смиренно вздохнул, но отходить не стал. Он хоть и был небольшого роста и заметно уступал охраннику, но, видимо, не привык отступать, и, видимо, именно по этой причине мог оказывать такое давление, на этого разрисованного, плохо воспитанного, курящего и сверкающего огоньками хитрых глаз напарника, премило улыбающегося этой, невесть откуда взявшейся, троице алкашей.
Разные взгляды
– Ну что, Ипполит, что будешь делать? – спросил взъерошенный, положив руку на машину. – Словом господним посрамишь иродов?
– От убеждения всегда польза есть, – спокойно ответил священник и посмотрел на алкоголиков: – все мы дети господа.
– Ты что несешь? – выругался один из алкоголиков, судя по всему, являющийся главным в этой шайке. – Какой господь?
– С этим я согласен, – вздохнул взъерошенный и, вытащив сигарету, подсветил огоньком тьму. – С ним сейчас не связаться.
– А ну заткнись! – рявкнул лидер алкогольной команды и снова обратился к священнику: – У тебя серебряный крест, отдай его.
– Я не могу. Это достояние церкви. Но если вам нужна еда, то я могу помочь вам.
– Как же все нелепо, – покачал головой взъерошенный. – Ребят, дайте ему уже по башке да проваливайте. Ей богу, у меня отвратительное настроение. И очень неприятное самочувствие.
– Ты их не тронешь, – спокойно сказал священник и, посмотрев на взъерошенного, добавил: – демон.
– Я не демон, – хмыкнул взъерошенный. – Если ты чего-то не понимаешь, не надо вешать ярлыки.
– Так. Хватит! – оборвал их алкоголик и протянул руку: – Давай крест.
– Послушайте.
– Да бей его, – не выдержал его собутыльник, выдвигаясь из темноты.
Но избить священника не вышло. Охранник, который к тому моменту, видимо, освободился от диалога с нервной жительницей Воскресенской улицы, одним ударом положил предприимчивого тунеядца на асфальт, вынудив двух других спешно ретироваться. Татуированный одобрительно цокнул, выпустив облако дыма.
– Да, Семен, сразу виден опыт, – тихо сказал он. – Ну что мы едем или нет? Или нам тут всю ночь торчать?
– Надо ему помочь.
– Какой невыносимый поп. Ты хоть раз можешь действовать по инструкции. Где там написано, что мы должны всем помогать?
– Для этого не нужна инструкция, – спокойно ответил священник, присаживаясь над потерпевшим.
– Сделай ему искусственное дыхание. Заодно и выпьешь.
– Не богохульствуй, демон, – священник грозно посмотрел в его сторону. – Иначе сам знаешь…
– Да-да, только и знаешь, как меня херачить. Семен, заводи. Или ты тоже будешь лечить алкаша?
– Артур Вениаминович, я не могу без его святейшества уехать. Вы сами знаете. Давайте подождем. Я уверен – это быстро. Его надо просто перевернуть. И все. Вы же видели. Я не сильно.
– Ты ему челюсть сломал, – хмуро заметил священник.
– Точнее, не очень сильно, – поправился Семен.
– Я с вами с ума сойду, – прошипел Артур.
– Надо будет доложить о нём, – задумчиво сказал Ипполит. – Уверен: плата за лечение поможет ему найти путь к хорошему.
– К алкоголю. Ему это поможет найти путь. Боже, что ты несешь?
– Не богохульствуй, я предупреждал! – рявкнул священник и поднял руку с крестом. – Ты знаешь, что бывает, когда ты это делаешь…
– Да как ты меня достал! У тебя с головой не в порядке. Ты понимаешь, что нам ехать надо, а не орать посреди улицы?! Идиот! Как меня вообще с тобой в смену поставили? Дурак!
– На то было провидение божье.
– Понос у Ивана был на то, а не провидение. Если бы его не пронесло, хрен бы я с тобой приехал.
– Все же не обойтись тебе без урока, демон, – сказал священник, наматывая на руку крест.
– Ах ты сволочь! Но… Но ты не имеешь права! Я выполнил свою работу! Тварь! – замахал руками Артур и тут же схватился за голову. – Ах ты тварь, остановись!
Но священника было не остановить. Он уже вошел во вкус молитвы и с каждым словом все сильнее и сильнее заставлял татуированного подгибаться в коленях, прижимаясь к земле, обхватив голову руками.
Семен настороженно посмотрел по сторонам. Крик взъерошенного не остался незамеченным и то и дело стали появляться любопытствующие. Он резко положил руку на крест, предотвратив дальнейшие мучения Артура.
– Ваше святейшество, не сейчас. Люди просыпаются. Надо ехать. Не то всех разбудим.
– Люди? – Ипполит посмотрел на окна. – Им давно пора узнать правду. Этим людям.
– Но у меня есть инструкция. Для таких случаев, – возразил охранник.
– Да пусть оторвется. Что ублюдок, жажда крови замучила? Давай, покажи, что есть, – вытирая кровь у носа, подзадорил Артур. – Тебе же нравится это.
– Я делаю то, что должен. И думаю, с тебя хватит на сегодня.
– Да если бы не я, хрен бы ты что тут сделал, – сплюнул кровавую слюну Артур. – Всем, кроме меня, насрать на твои силы. Скажи спасибо Семену, иначе ты бы асфальт целовал.
– Надо ехать. Прошу вас, – повторил свою просьбу Семен.
– Как скажешь, – сказал священник и, как ни в чём не бывало, подошел к задней двери машины и открыл её: – Прошу.
Взъерошенный устало принял предложение и, завалившись на заднее сидение, моментально уснул. Священник же закрыл дверь и сел рядом с водителем. Быстро оббежав машину, охранник завел мотор и двинулся с места, явно стараясь как можно быстрее покинуть это место.
Перебирая четки, священник задумчиво смотрел на мирно спящего Артура, дым от которого все меньше и меньше различался в темноте.
– И это и есть основное божье проявление, – покачал он головой, посмотрев на Семена. – Этот прокаженный?
– Ваше святейшество, я не знаю. Моя задача вас оберегать. Насчет Артура Вениаминовича я ничего не могу сказать.
– Но ты же что-то думаешь по этому поводу?
– Да. Но это так сложно.
– Хочешь сказать, ты не считаешь его демоном?
– Я не знаю, кто он. Может и демон – может и нет.
– Господи, как же вы легковерны, – покачал головой Ипполит. – Неужели ты не понимаешь, что если слово божье ему вредит, то он нечисть? Впрочем, если уж у нас наверху не понимают, то куда тебе. Без обид, Семен.
– Да я не обижаюсь. Но и вы уж сильно строги с ним. Его святейшество Иван так не работает.
– Слышал я об этом, – хмуро заметил Ипполит. – Это нам ещё аукнется. Пусть их немного, но инициативу упускать нельзя. Или ты думаешь, эти алкаши сами появились?
– В смысле? Вы думаете, это он?
– А ты разве не понял? Это исчадие ада, и оно вечно жаждет крови.
– По-моему, Артур Вениаминович больше жаждет сна, сигарет и выпивки. Хотя пить он стал заметно меньше, – задумчиво сказал Семен, разглядывая сопевший сзади черный силуэт.
Просто ночь
Артур устало закрыл двери и вытащил сигарету. Курить в келье не разрешалось, но какая кому разница, чем он будет заниматься после работы? В конечном счете – он же выполнил свою работу. Артур посмотрел в зеркало. Вид, конечно, потрепанный.
– Больной ублюдок, – тихо выругался он. – И как таких земля носит?
Сзади послышалось легкое постукивание когтей. Не обращая внимания, Артур залез пальцем в рот и потрогал один и зубов: он подозрительно шатался. Неужели доктор прав и он действительно стареет быстрее остальных? Снова коготки. Он сплюнул кровь в раковину.
– Да дам, я пожрать, дам. Не ной, – он повернулся к черной кошке. – Что, опять все сожрала? Это как бы не казенные харчи. Можно и не особо налегать.
Кошка лишь расширила зрачки, внимательно его разглядывая.
– Что? Да. Мне дали люлей. Ненавижу этого мудака. Просто нечисть. И как таких в церковь-то берут. Впрочем, что я удивляюсь – это же церковь.
Кошка мяукнула и подошла поближе к миске. Артур посмотрел на полку. Где-то там, как он помнил, была коробка с сухим кормом. Но вот где? Неужели он его съел? Так-то мог, конечно, особенно после запоя. Но, к счастью, Дизина еда оказалась нетронутой.
– Держи, – Артур присел на корточки и высыпал содержимое коробки: – все для тебя, малышка.
Дизи благодарно заурчала и стала хрустеть сухарями. Артур выпрямился: его до сих пор ощутимо подташнивало от этих крепких святых слов, которыми так неслабо одарил его священник. Он посмотрел на полупустую бутылку виски. Хороший повод нажраться.
– А знаешь, я почти уверен, что это из-за проблем на личном фронте. Люди звереют, когда семьи нет, – сказал Артур, садясь на диван с бутылкой. – Человек должен размножаться, иначе все без толку.
Дизи ответила хрустом.
– Да. Только и можешь, что жрать, впрочем, я тебя понимаю. Что еще делать, если тебя никто не понимает, – он поднес бутылку ко рту, – вздрогнем!
Алкоголь весело побежал по горлу. Мир приобрел краски. Ночь игриво подмигнула. О да, ничто так не поднимало настроение и не сбавляло боль, как несколько крепких глотков этой бурды. Артур снова приложился к бутылке. Эх, какая же он все-таки пьянь.
Наконец Дизи добила свою порцию и прыгнула к нему на коленки. Артур нежно погладил её, всматриваясь в черные, отсвечивающие глаза. Дизи зафырчала. Он невольно улыбнулся. Она умела его успокоить.
– Что, никто нас не любит, да? Малыш, – сказал он, продолжая гладить своего питомца. – Только ты, я да продавец сигарет и алкоголя, детей которого я стопроцентно скоро обеспечу университетом.
Дизи положила голову, устроившись в любимой позе. Артур вздохнул. Когда-то он нашел её дикой, голодной, умирающей, и вот теперь эта пухлая морда весит чуть меньше среднего пса. Или больше. Он нежно провел рукой по шерсти. Как же он всё-таки к ней привык. К этой приятной, нежной кошке.
Запрокинув голову, он сделал ещё пару глотков. Пора отправляться в путь забвения, где мощный крейсер морального разложения пойдет в море алкогольного дурмана, ища покой, умиротворение и избавление от страданий. Артур закрыл глаза. По-хорошему можно было ещё и курнуть. Но ведь на коленках была Дизи. А согнать её – это не меньший грех, чем проткнуть Иисуса. Артур поморщился. Нет. Не надо. О таком думать не надо. А то опять голова заболит.
Сон прошел быстро. Также быстро, как и блаженство, которое испарилось ровно в ту минуту, когда он открыл глаза, увидев перед собой нахмуренное лицо Ивана.
– Пил? – тихо спросил он.
– А что не видно? – буркнул Артур, ища глазами бутылку.
– Тебе же нельзя, Артур. Я думал, мы договорились, – сказал Иван, покачав головой. – Ты помнишь, что сказал профессор.
– Помню. Но если бы не твой приятель, мне бы не пришлось пить, – ответил Артур, на интуитивном уровне предполагая, что шансы найти бутылку равны нулю. – Ты что, вылил?
– Да.
– Ты знаешь, с каким трудом я её достал? – поднял тело Артур. – Ты вообще представляешь, что я сделал ради неё?
– Мы договорились, что ты не будешь пить.
– Мне было больно. Это мое лечение.
– Ты мог прийти ко мне. Мы бы вместе пошли к епископу.
– Ага, черт решил пожаловаться на священника епископу. Забавно. Ты так это представляешь, Ваня?
– Ипполит зашел за рамки. Это вполне доказуемо.
– Да что ты говоришь, – Артур икнул, – но стучать – это же низко. Или я не прав?
Бутылка, точнее полбутылки вискаря. Черт. В одно утро лишиться половины счастья. Он похлопал по карманам. Кажется, все же мир не так разрушителен. В меру, так сказать. Он вытащил сигарету. О да, немного огня. Совсем немного.
– Только не здесь и не сейчас, и не при мне, – выхватил сигарету Иван. – Ты что, совсем с ума сошел? Мы в церкви! А что, если его святейшество узнает?
– Вань, я тут все время бухаю и курю. Все давно всё знают, – сказал Артур, вытаскивая вторую сигаретку и уже более внимательно следя за священником. Риск риском, а две сигаретки подряд – это перебор.
– Но сейчас все меняется. И это, – он хмуро посмотрел на Артура, – тебе надо переодеться.
– Это ещё зачем?
– Мы идем к епископу.
– Что? Да меня от одного его вида воротит. Ваня, ты что забыл, как на меня это влияет? Он же идейный. Боюсь, меня там вырвет, брат. Да и зачем? Что я там забыл?
– Я повторю. Ипполит был не прав. Надо это решать.
– Никуда я не пойду. Это ваши церковные дрязги.
– Но ты – жертва, без тебя никак.
– Ты что, пересмотрел «Адвоката дьявола»? Там был другой сюжет, Вань, если что так.
– Ты что, опять курить решил? – прищурился Иван. – Ты забыл, с кем общаешься?
– Вот только давай без угроз. Два дня подряд – перебор. Вас много – я один.
Иван подошёл к шкафу и распахнул дверцы. Артур улыбнулся: пора этому чистюле наконец успокоиться относительно адвокатской идеи, а не то, чего доброго, реально потащит к епископу. Тем временем Иван задумчиво закрыл дверцы.
– Да. Выбор небогатый.
– Так и я не для торжественных приемов тут. Сам знаешь, чем занимаемся.
– Ладно, твой размер я примерно знаю. Подберем.
– Секунду, – Артур покачиваясь встал, прикрывая глаза от солнца. – Вань, смотри. Ещё даже не выветрилось. Мы так не может никуда идти. Дай мне хотя бы в порядок прийти. А там и поговорим по душам.
– Да, хорошо. Но ты не отвертишься. Мы все равно к нему пойдем, – настойчиво сказал священник.
– Конечно, пойдем. Только сперва немного поговорим. Как-никак именно переговоры помогают нам найти суть проблемы, – вкрадчиво сказал Артур. – А сейчас мне надо покурить. Ты же знаешь, без этого я сам не свой.
Иван задумчиво процедил его взглядом. Затем посмотрел на сигарету. Затем снова на него. Этот парень ему, конечно, нравился, но иногда он был очень упертый. Наконец в голове священника что-то щелкнуло, и он кивнул.
– Хорошо. Дам тебе тридцать минут. И если ты будешь такой же мятый, я надену на тебя свою монашескую парчу.
– Тридцать минут, Вань. Больше не надо.
– Ладно. Тридцать минут, – кивнул молодой священник и вышел.
Артур вытащил сигаретку. Все же бог был мудр и разумен, изобретя сразу два удовольствия: алкоголь и сигареты. А потом у него снова заболела голова.