Одержимые

– Нашла! Васенька, я нашла! – послышался радостный девичий голос.

Он бросился к ней со всех ног. Катя смотрела на него, слегка наклонив голову. Челка упала на глаза, но не могла скрыть их радостного сияния. Губы растянулись в еле заметной улыбке, немного приоткрывая белую полоску зубов, и сердце парня взволнованно стукнуло. Он четко осознал, что испытывает к этой девушке большую симпатию и больше не в силах противостоять этому чувству.

– А надо ли отвергать очевидную вещь? – мысленно спросил себя парень. – Но все это бессмысленно, бесполезно! Слишком они разные. Все разное: страны, менталитет, интересы, сама жизнь разная, что может их объединить?

– Смотрите, Вася, все сходится вот здесь и здесь, – широкая улыбка озаряла ее лицо. – Вот ссылка на 63-й том, сейчас достану. Ну сами взгляните!

Это было то, что они искали. Но он почему-то не обрадовался удаче, потому что осознал, что их совместная работа подошла к концу, а значит, мимолетная встреча, подарившая сумрачную надежду на что-то светлое и теплое, тоже приблизилась к завершению. Василий понял, что зря он признался себе в симпатии к этой славной девушке, нельзя было дарить своему сердцу этот тонкий луч надежды.

– Да, Катя, это действительно то, что нужно, – парень попытался придать своему голосу радостные интонации.

– Василий, а давайте отметим наш успех чашечкой кофе! Здесь совсем рядом есть прекрасная кофейня, готова спорить, что вы в Донецке ничего подобного не пробовали, – ее глаза светились непередаваемым солнечным светом.

– Сейчас в Донецке, Катюша, кроме прилетов попробовать нечего, – грустно улыбнулся парень.

Кофе на самом деле оказался замечательным. После него они заказали ужин и по бокалу красного полусладкого вина. Василий душевно таял от присутствия девушки и мечтал о том, чтобы этот вечер не заканчивался никогда. Он вспомнил, что может шутить и смеяться, не думать о войне, о человеческой подлости и жестокости. Ее голос потом еще долгое время слышался ему, а свет озорных глаз и милая улыбка много раз возникали во сне и наяву, заставляя Рыжика испытывать стыд по отношению к погибшей невесте.

По дороге к дому Кати он рассказал ей свою историю от начала и до конца. Ее искреннее сочувствие и понимание помогло ему пережить воспоминания без привычной душевной боли.

– Так вот почему вы совсем седой? – казалось, она вот-вот заплачет.

Они расстались как старые, очень хорошие друзья, и если бы парень был порешительнее, возможно, их зародившиеся отношения получили бы продолжение. Но Василий, впервые за последнее время преодолевший мысленно выстроенную каменную стену, отгораживавшую его от остального мира, был уже не способен ни на что.

– Можно я позвоню, на Новый год? – парень нерешительно протянул руку.

– Васенька, звоните, когда захотите! – весело рассмеялась девушка.

Документы, обнаруженные молодыми людьми, дополняли сведения, собранные профессором, его друзьями и самим Василием в других источниках. Георгий Степанович систематизировал собранный ими материал, и цель, ради которой парень приехал в Москву, посчитали достигнутой. Можно было возвращаться, но боец решил побыть в столице до конца отпуска.

Доктор наук как мог старался вернуть племянника к нормальной человеческой жизни. Они сходили на футбол, съездили на рыбалку, катались на лошадях и парились в самой настоящей русской бане где-то в Подмосковье. Дважды собирались с друзьями профессора, жарили шашлыки, рассказывали анекдоты и пели под гитару старые советские песни.

Он оттаял. Нет, Василий не забыл жестоких ударов судьбы, просто он понял, что нужно с ними смириться и жить дальше. Он очень часто брал в руки брелок, подаренный незнакомой девушкой и, прикрыв глаза, представлял или Олесю, или Катю.

– Это не предательство, милая! – обратился он к своей невесте в одну из последних ночей в Москве. – Я всегда буду помнить тебя, и ты навсегда останешься в моей памяти, в моем сердце. Если бы не эта война, мы написали бы книгу нашей любви вместе, но я не смог тебя защитить, и этот крест мне нести до конца своих дней, в которых больше нет и никогда не будет тебя. Мое сердце до сих пор разрывается от непереносимой утраты самого лучшего и светлого, что может быть на Земле, но я знаю, что ты не желаешь мне зла, прости меня, моя жизнь!

Он вышел на балкон в одной майке, но вовсе не почувствовал осеннего московского холода. Выкурив сигарету, лег и тут же заснул тревожным сном. Ему приснился снайпер, они курили и беседовали как старые добрые друзья, а потом появился размытый женский образ. Он знал, что это Олеся, но не мог рассмотреть ее лица. Василий тянулся к ней, но легкая невесомая тень ускользала и появлялась с другой стороны. А потом вдруг, как наяву, он почувствовал непереносимый жар в области груди. Он проснулся и вскочил. Грудь продолжало печь, и тепло не покидало его несколько минут.

Василий прикрыл глаза и вспомнил, как она часто подкрадывалась к нему сзади и обнимала, прикладывая ладошки к этим местам на его груди. От этой мимолетной трогательной нежности он ощущал себя счастливым. Так было всегда, когда он стоял к ней спиной.

– Это была она! – догадался парень. – Она все поняла и отпустила!

Он улыбнулся, закрыл глаза и тут же уснул спокойным глубоким сном. Василий не просыпался до самого утра и встал только после настойчивого требования будильника. Ополченец услышал на кухне шкварчание сковороды и снова улыбнулся. Он чувствовал прилив сил и запасы неиссякаемой энергии.

– Племяш, иди завтракать! – услышал он бодрый голос профессора. – Тут командира твоего показывают, я на паузу поставил.

– Где? – Василий поспешно выбежал на кухню.

– Да не спеши ты так! Сказал же, на паузу поставил.

На экране крупным планом светилось лицо Гиви. Он держал в руках сигарету и вел себя очень эмоционально. Перед ним стоял испуганный лейтенант ВСУ в гражданской красной куртке. Репортаж проводил специальный корреспондент телеканала «Россия». Съемка велась на улице Донецка. Камера не спеша оторвалась от Гиви и крупным планом обошла панораму недавних событий.

Возле автобусной остановки на боку валялся искореженный остов маршрутного такси, возле которого с разных сторон лежало несколько трупов. Оператор не подходил близко к лицам погибших, показав лишь дальний план.

– Смотри, тварь! – послышался картавый голос командира. – Два мужика, три женщины и ребенок! Смотри внимательнее, ублюдок!

Гиви держал лейтенанта за шиворот, наклоняя его к погибшему ребенку.

– Прямое попадание! – продолжал Гиви. – Где сепары, урод? Этот ребенок сепаратист? Или эти женщины? Откуда родом, осел?

– Винницкая область, – прошептал пленный.

– Громче, сука! Громче в микрофон говори! Тварь!

– Винницкая область, – громко повторил украинец.

– Видишь, сволочь, в Винницкой области так нельзя! А на Донбассе можно, да? – Гиви толкнул пленного. Тот споткнулся и упал возле трупа пожилой женщины. – Внимательней смотри, гад! Это террористы, да? Что ты наделал?

– Это не я!

– Это ты! Это такие, как ты! Зачем ты сюда пришел? Чтобы делать это?

– Я не знал, – камера крупно взяла лицо лейтенанта. – Я вам правду говорю, я не знал, что здесь происходит!

На экране показался корреспондент, который подробно рассказывал об утреннем артиллерийском обстреле Донецка. Потом вновь появился пленный. Он стоял на коленях и плакал. Над ним коршуном свисал рассвирепевший Гиви.

– Проси прощенья, сука!

– Простите меня! Умоляю вас, простите меня! – сквозь слезы проговорил лейтенант.

– Не у нас…, у матери своей проси прощенья, урод! За то, что гореть ей перед людьми от стыда за такого ублюдка!

– Прости меня, мама! Прости!

– Старая запись! – сказал Василий. – Примерно 14-15-й год. Я тогда еще не служил.

Дальше передача, действительно, отражала хронику событий на Донбассе до сегодняшнего дня, но досматривать ее Василий не стал.

– Домой мне пора, дядь, загостился я!

После обеда он спустился в метрополитен и долго кружился на кольцевой линии. Василий смотрел по сторонам и радовался тому, что может вот так, просто, беззаботно кататься, смотреть на людей, улыбаться и просто жить.

Кофе в знакомой кофейне возле архива действительно был очень ароматным и вкусным. Василий смаковал каждый маленький глоточек и представлял милую, чуть неправильную улыбку Кати. Нет, он приехал сюда не для нее…, для себя. Ополченец знал, что через несколько дней в холодном окопе ему понадобятся воспоминания о чем-то светлом и добром, хотя бы о глотке этого замечательного кофе.

Он дождался конца рабочего дня и увидел ее на выходе в обществе двух парней и девушки. Компания со смехом прошла мимо него, и при желании он мог запросто сделать шаг и коснуться ее рукой, но не решился, потому что приехал сюда не для нее, для себя…

* * *

2014–2015 гг. Россия

Прошло время спокойной, размеренной жизни, и обстановка вокруг России резко обострилась. В бывших советских республиках, именуемых сегодня независимыми государствами, то тут, то там вспыхивали вооруженные конфликты, цветные революции и перевороты. Россия пыталась отстаивать свои интересы и помогать всем и каждому – все-таки не чужие. Кто триста лет в России прожил, а кто – пятьсот. Но кому на планете нужна независимая российская политика? Вот американская демократия нужна всем и каждому, именно она является эталоном добра и справедливости!

Поэтому чтобы Россия после разрухи 90-х вдруг не встала с колен и не начала спорить с исключительной нацией, нужно было ее всячески давить. Надо было быстро придушить выскочку экономически, политически, в информационном пространстве, спорте и других областях, а то ты посмотри, про ракеты свои с подводными лодками вспоминают. Сейчас мы им, как говорится, всем миром, всем народом покажем, кто на планете хозяин! Команду, отданную в Вашингтоне, выполнят не только немцы и французы, громче них антироссийскую истерику должны выдавать те, кто вчера клялся России в большой и бесконечной любви. Всех натравить против русских, всех без исключения: чехов, поляков, болгар, эстонцев и украинцев, обязательно украинцев, потому что для русских нет никого роднее!

Понимая, что человечество вновь замерло перед пропастью, российские власти, вспомнили, что из союзников у них только армия да флот и начали принимать экстренные меры по восстановлению разрушенных после распада СССР вооруженных сил. Кое-где восстанавливать было уже нечего и нужно было строить с нуля. Военно-промышленный комплекс, перевооружение, боевая подготовка, учения, испытания, передислокация, полигоны, и наконец социальные гарантии обнищавшим военнослужащим – эти направления стали основными векторами государства в подготовке к защите собственных интересов.

Детям повезло! Они получили достойную денежную выплату для приобретения собственного жилья. Скорее всего, это везение было закономерной наградой за те испытания, которые им пришлось пережить за свою жизнь и службу.

Пять воинских частей, четырнадцать переездов, ржавая вода из крана и текущая крыша. Съемные квартиры и общежития, полное отсутствие человеческих условий и материальных средств, постоянное латание финансовых дыр и кредитная зависимость…

И вот, наконец, красивый дом из желтого кирпича с коричневой крышей. Небольшой участок в четыре сотки, навес, каркасный бассейн – все как у людей, даже больше, чем у некоторых. Первое время они наперебой рассказывали о том, что никак не могут привыкнуть.

– Такое впечатление, что мы где-то в гостях! – с восхищением говорила дочь.

– У меня тоже такое чувство, – поддерживал зять.

Митя тоже был счастлив, у него была своя комната на втором этаже, закрывшись в которой можно было спокойно заниматься своими делами. Хочешь – в телефон, хочешь – на компьютере.

Дети не успели насладиться комфортом и пожить в свое удовольствие, потому что… Клавдия Семеновна зажмурилась, но в этот раз не сдержалась и заплакала. Слезы текли сами собой, сердце давило на грудную клетку и, казалось, вот-вот выпрыгнет наружу. Вот сколько лет прошло, а больно-то как? Но сдаваться нельзя: она сама не все сделала на этом свете. Есть Митя, бедный сиротинка, у которого никого, кроме нее, не осталось! Да он, конечно, далеко не подарок, но он повзрослеет, все переосмыслит, поймет и сделает правильные выводы. Так ведь сказал московский профессор.

Страшно подумать, от каких мелочей зависит судьба человека. Вот, например, дети поехали в столицу. Он в командировку, она просто с ним за компанию. Моя маленькая, родная авантюристка! Дочь всегда была такой.

– Я за любой «кипиш», кроме голодовки! – ее любимая поговорка.

Вот случай представился, подумали, деньги посчитали, можно и развеяться пару дней, тем более для зятя проезд и проживание – за счет государства, а дочери – только на билеты и покупки. А что? Сколько наших по Турциям да по Египтам отдыхает, полмира уже прекрасно разбираются в тонкостях русской туристической души!

А дети? Долгожданный отпуск где? Или у одних родителей, т. е. у нее, у Клавдии Семеновны и деда, или у других. Что они при таком отдыхе могут запомнить? Просто сменили одни стены на другие… или ремонт? Новые обои, которые не хотят клеиться? Плинтусы, розетки, краны и строительные магазины! Конечно, для родителей это бесценно: дети приехали, все сделали. Можно хвастаться всем подряд, можно с умилением смотреть на новую люстру и грустить о том, что их отпуск так быстро закончился, а они?

Они увидели неповторимые по красоте башни, замки и площади? Попробовали диковинные заморские блюда и напитки? Они купались в кристально чистых морях и катались на лыжах на умопомрачительных горных курортах, ездили на увлекательные экскурсии, кормили львов, отдыхали в комфортных гостиничных номерах и привезли миллион прекрасных фотографий? Нет, они все время ездили к родителям, а сами?

Клавдия Семеновна вспомнила свои обиды во время их редких приездов.

– Еще неделя до выхода на службу, могли бы еще чуть-чуть побыть, итак раз в год видимся!

Если бы время можно было повернуть вспять! Накопила бы, заняла, взяла кредит, не ели бы с дедом ничего, а детям путевку купили в подарок, хотя бы на недельку во Владивосток или на Сахалин, чтобы недалеко. Митяйку бы себе оставили, а они бы отдохнули хоть немножечко?!

А так получается: для зятя поход на футбол или на рыбалку – событие века, для дочери – выезд в соседний город в «Икею». Вот случай подвернулся, и рванули в Москву, кто же мог знать, что так получится!

– Здравствуй, Клава, сто лет тебя не видела, – из-за спины послышался голос соседки.

Они дружили. При встречах останавливались и задерживались, для того чтобы обменяться новостями. Женщины есть женщины, и им очень часто не хватает простого человеческого внимания и поддержки, особенно в таком возрасте, когда большую часть жизни проводишь в одиночестве. Поэтому подобные редкие встречи – это отдушина, которая вызывает теплые, приятные чувства.

Клавдия Семеновна давно заметила, что в разговорах со знакомыми стала хвастаться, рассказывая об успехах детей и внуков. Ну а как по-другому? Пусть все знают, что они у нее самые лучшие и твердо идут к недостижимым для других людей высотам, а это значит, что и у нее все очень-очень хорошо. О чем еще говорить? О болячках, проблемах и заботах? Но ведь они никому не нужны и не интересны, поэтому приятней немного похвастать, пусть завидуют!

– Ой, Оленька, дорогая! Здравствуй, рада тебя видеть! – искренне ответила Клавдия Семеновна. – Ты откуда?

– Да вот за молоком выходила.

– А я из пенсионного, субсидию оформляла, как ты?

– Нормально, Славка вон во Владивосток поехал, а Женька в Хабаровске так и живет. У Кольки – почки! Сдает старый, а ты? Дети?

– Да помаленьку! Старшие по-прежнему, а младшенькая в Москву поехала прогуляться…

– В МОСКВУ? – удивилась подруга.

– Ну да, в Москву, зятя в командировку отправили, а она с ним, погулять, по мага…

– У нее все нормально? – взволнованно спросила Ольга.

– Да, а что?

– Так там теракт утром был в метро, не слышала? Ты звонила?

– Т-е-е-ракт?! – сердце женщины замерло, в глазах на несколько секунд потемнело.

Клавдия Семеновна судорожно попыталась открыть непослушный замок старенькой сумки. Руки дрожали, выдавая сильное волнение, и подлый замок поддался не сразу. Телефона внутри не было.

– На зарядке оставила, – оправдываясь, сказала она. – Ладно, Оленька, побегу!

– Да не волнуйся ты так, Клава, все будет хорошо!

– Легко сказать, не волнуйся, – со злостью подумала Клавдия Семеновна. – Посмотрела бы на тебя, если бы взрыв был не в Москве, а в Хабаровске или Владивостоке!

До дома было недалеко, но шаги давались тяжело. Сердце продолжало давить на грудную клетку, и ей захотелось остановиться и присесть на мокрую холодную лавку. Но времени не было, нужно как можно скорее услышать звонкий голос дочери. Остальное все подождет! Таблетки, стакан воды и старенькое кресло могут потерпеть, пока она не услышит привычно удивленное: «Да-а?!».

– Ольга сказала утром?! Доченька – сова и любит поспать. Вряд ли они двигались утром! Хотя нет, они же как раз сегодня вылетают домой и, наверняка, поедут на метро до вокзала, а потом на аэроэкспрессе! Ну конечно, это волнение беспочвенно и не стоит переживать. В Москве живет больше десяти миллионов человек, еще несколько миллионов – это приезжие. В столичной подземке тысячи электропоездов и десятки тысяч вагонов. Все это чушь, все тревоги и переживания беспочвенны! К тому же Бог не может не любить детей, он справедлив и не допустит ничего плохого! Шанс на то, что они могли оказаться в этом вагоне – один на десятки миллионов! Но все же он есть…, он ничтожно мал, но он есть! – думала Клавдия Семеновна, открывая непослушный замок входной двери.

Она стремительно ворвалась в квартиру и, не разуваясь, пробежала в комнату. Пальцы онемели и слушались плохо, но наконец-то на телефоне загорелась знакомая табличка: «Включена переадресация…».

– Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети, – прозвучал в ответ равнодушный женский голос.

Клавдия Семеновна нашла в списке зятя и нажала кнопку вызова. Раздались длинные гудки дозвона, но зять не спешил брать трубку. Женщина дождалась окончания вызова и повторила его вновь.

– Алло, – неожиданно резко ответил незнакомый мужской голос.

– Паша? – с надеждой спросила теща.

– Женщина, кто вы будете хозяину телефона? – задал вопрос неизвестный абонент.

И тут Клавдия Семеновна все поняла. Она вдруг четко увидела перед собой внезапно образовавшуюся пропасть. В глазах потемнело, и казалось, что еще секунда и она сорвется в пугающую пустоту…

– Теща, – слабым голосом ответила она.

– Женщина, крепитесь! В Москве произошел террористический акт, вашего зятя больше нет! По всем вопросам вы можете обратиться на горячую лин…

– А дочь??? – чужим, страшным голосом закричала Клавдия Семеновна. – Скажите мне где моя ДОЧЬ-ь-ь?

– Женщина, успокойтесь! У меня нет информации по вашей дочери, звоните на горячую линию, – в трубке послышались короткие гудки.

Клавдия Семеновна попыталась сделать глубокий вдох и в тот же миг рухнула в глубокий обморок. Через неопределенное время она почувствовала, как холодный воздух нещадно бьет в лицо. Открывать глаза не было сил.

– Наверное, входная дверь не закрыта, – подумала она.

Это состояние было похоже на полудрему. Внутренняя пустота не позволяла сосредоточиться. Было ощущение того, что она забыла что-то очень важное, что-то самое главное в жизни, но обрывки этой мысли ускользали, оставляя ее разум равнодушным и безучастным.

Так прошло несколько минут, которые показались ей вечностью. Она встала, отряхнула плащ и медленно дошла к двери. Щелкнувший замок запустил, казалось, остановившуюся деятельность мозга, и тут Клавдия Семеновна вспомнила.

– … вашего зятя больше нет…, – тяжелым молотом ударил металлический мужской голос.

– Он есть! И дочь есть! – мысленно возразила она. – Этот мужик допустил чудовищную ошибку! Он просто нашел телефон Паши и что-то напутал!

Клавдия Семеновна включила телевизор. Все каналы были забиты срочными сообщениями, и найти телефон горячей линии не составило труда. Около часа пыталась дозвониться по указанным номерам, но они давали постоянную занятость. Она не отчаивалась и продолжала попытки, пока наконец не услышала уставший женский голос: «Горячая линия двенадцатая…».

Все разрешилось очень быстро.

Клавдия Семеновна на несколько часов застыла в одной позе. Казалось, Земля остановилась и выхода из создавшейся ситуации просто не существует. Но она была не права, потому что через несколько минут ее жизнь вновь наполнилась смыслом. Услышав поворот ключей в дверном замке, поняла, что вернулся дед. И в этот момент неожиданно острая, как игла, мысль пронзила все ее существо: «М-И-Т-Я»!

* * *

2016 г. Краматорск, Украина

Со временем Санька из веселого, энергичного ребенка начала превращаться в милую и обаятельную девушку. Миниатюрная стройная фигурка, пышная рыжая копна волос и звонкий приятный голосок говорили о том, что совсем скоро она станет настоящей красавицей. Изменения были не только во внешности, постепенно менялась психология и характер ребенка. Наступал переходный возраст.

Трогательная нежность, которой раньше было наполнено общение с родителями, по мере взросления растворялась в небытие. На смену приходило необъяснимое безразличие и излишне жесткая требовательность. В такие моменты Санька, быть может, не вполне осознанно начинала пререкаться и делать назло.

Она не просила от родителей ничего, кроме внимания и уважения к ее мыслям и поступкам, но очень часто их просто не получала. Еще бы! Они прожили жизнь и накопили определенный опыт, который подсказывает им ту или иную линию поведения. Но ведь это их жизнь и их опыт, сформированный совершенно другой средой, а не тем миром, в котором живет девушка. Они ведь предки! Своеобразные динозавры, ничего не понимающие в современной жизни, и никто не дает им право диктовать свою волю полностью сформированной, неповторимой личности тринадцатилетней девушки!

Временами диктатуру родителей переносить было невозможно, и Санька начинала либо откровенно дерзить, либо уходила в себя и старалась просто не обращать внимание на доводы и убеждения близких. Находясь дома, чтобы не слышать нудных голосов, она надевала наушники и уходила в свой мысленный прекрасный мир, в котором было уютно и комфортно. Чаще всего она слушала классику.

Музыка нещадно била по барабанным перепонкам, наполняя все ее существо чувством покоя и уединения. Однако родители эту страсть не разделяли.

– От твоей музыки повеситься хочется! – кричал отец, когда дочь проходила мимо.

– Это от тебя повеситься хочется! – думала девушка и с вызовом отвечала вслух: – Это классика, что тебе от меня надо?

– Классика бывает разной! От твоей можно запросто впасть в депрессию и дойти до суицида!

– Ты ничего не понимаешь! От вашей тупой попсы быстрее в гроб ляжешь! – девушка спешила удалиться. На ее лице читалось безразличие и презрение.

С учебой у Саньки проблем не было. Природный ум, хорошая память и любознательность позволяли ей без особого труда учиться на четверки и пятерки, хромала только математика. Но она была ей не нужна. Когда начались проблемы с родителями, девушка захотела стать психологом. Она обложилась специальной литературой, в которой пыталась найти способы восстановления отношений с близкими. Девушка смотрела тематические передачи и сидела на форумах. Ее целеустремленность и настойчивость позволили за короткий период нахвататься основных терминов в области психологии и с тех пор сыпать ими направо и налево, поучая других.

Особенно от всезнающего психолога страдали родные.

– Нельзя так разговаривать с подростками! – пресекала она попытки родителей добиться от нее выполнения домашних обязанностей. – Для достижения взаимопонимания нужно считаться с их мнением, занятостью и проблемами. Необходимо становиться с ними на один уровень и вести дружеский диалог, а не принуждать и угрожать!

– А может, подросткам необходимо начинать быть взрослыми и считаться с окружающими, больше делать и меньше хамить и пререкаться? – возражала мать.

– Каждый воспринимает поведение другого человека в силу собственной испорченности! Если принимать человека со всеми его слабостями и пороками, то можно легко найти путь к взаимопониманию!

– Я тебе сейчас найду путь к взаимопониманию! – хватался за ремень отец.

Но угрозы физического наказания Саньки всегда оставались угрозами и никогда не воплощались в жизнь. От этого девушка чувствовала себя безнаказанной и продолжала гнуть свою линию. Ее раздражительность и неровное поведение распространялись не только на родителей. Учителя, одноклассники, соседи и знакомые в любой момент могли вызвать у девушки справедливое негодование и бурю отрицательных эмоций.

Впрочем, вспыльчивость и перепады настроения Саньки не имели какой-либо системы, и большую часть времени она была сама собой: доброй, веселой, отзывчивой и очень милой девушкой, которую очень любило ласковое солнышко.

* * *

1983 г. США

Надежды агента Брука на то, что Николас проспит до приземления, не оправдались. Фостер медленно открыл глаза и осмотрелся. При этом он не забыл про свое зеркало, чем вызвал невольную улыбку сопровождающего.

– Приготовься, Джон, сейчас начнется! – прошептал Ник.

– Что начнется? – в предвкушении таинственных событий спросил агент.

– Они уже созрели, но будьте уверены, я остановлю их! – Фостер приподнялся с кресла. – Я скоро, Джон, остаешься за старшего!

Бедняга двинулся в сторону туалетов, расположенных в передней части самолета. Он несколько останавливался и наклонялся над отдельными пассажирами, приводя их в неописуемый ужас. Вскоре он достиг запасного выхода. В этом месте расстояние между креслами было увеличено, чем мгновенно воспользовался бдительный агент. Он рыбкой нырнул в проем, крепко схватив за коленку полную афроамериканку. От неожиданности и страха женщина громко взвизгнула, но Николас не обратил на нее никакого внимания и осторожно выглянул, чтобы внимательно осмотреть проход в обоих направлениях.

Убедившись, что все в порядке, Ник в три прыжка достиг туалета и, приоткрыв дверь в кабинку, повернулся и прокричал: «Будь начеку Джон! Жди пароль, они уже близко!».

Дверь в туалет хлопнула, и по салону прозвучал вздох облегчения. Многие с надеждой оборачивались в сторону агента Брука, а один из пассажиров подошел к Джону и сел на место Фостера. Это был федеральный маршал, которым не рекомендуется раскрывать свою должность и следует вести себя, не выделяясь из общей массы пассажиров.

– Лететь еще два часа, что будем делать, Джон? – наплевав на конфиденциальность, спросил он.

– В случае крайней необходимости будем вязать! Но тогда необходима помощь, говорят, буйные становятся в два-три раза сильнее!

– В салоне есть еще один агент, справимся! – согласился маршал.

– Сэр, мне кажется, вам срочно нужно подойти к туалету, – обратилась к Бруку испуганная стюардесса.

Мужчины вскочили с мест и побежали по проходу. Возле туалета стояла вторая, не менее испуганная бортпроводница и один из пилотов.

– Ведите переговоры, – шепотом обратился Брук к пилоту. Он понимал, что летчик, покидая свою кабину, грубо нарушил все имеющиеся инструкции, но его помощь оказалась кстати.

– Что вы хотите, Николас? – обратился пилот через складную дверь.

– Я объявляю захват самолета! – гневно выкрикнул Фостер. – У меня бомба на семьсот граммов в тротиловом эквиваленте! Вы выполните все мои требования, даже если они покажутся вам фантастикой.

Брук кивнул головой.

– Мы готовы к сотрудничеству, Ник. Что вы хотите? – ответил пилот.

– Я требую изменения курса самолета! Ровно через пять минут вы переходите на ручное управление и направляетесь в Вашингтон! В противном случае, клянусь Богом, я взорву эту консервную банку, переполненную агентами КГБ!

– Но мы же итак летим в Вашингтон! – шепотом удивился пилот.

– Да, и приведите ко мне захваченных вами пленных: агента Брука и федерального маршала. Я не собираюсь бросать в беде хороших парней! – продолжал выдвигать требования террорист.

– Откуда у него бомба, маршал? – спросил пилот.

– У него нет никакой бомбы! Она уже взорвалась у него в голове, – с досадой прошептал Брук и прокричал: – Мы здесь, Ники! Спасибо, что не забыл про нас, дружище!

– Джонни, это, действительно, ты? – послышался радостный голос. – Где маршал? Он с тобой?

– Ник, дорогой, я здесь. С меня билеты на футбол в VIP-ложу! Бьюсь об заклад, Питсбург на этот уикэнд будет смотреться потрясающе!

– Какое счастье, что мне удалось спасти вас, друзья мои! Но сейчас вовсе нет времени для радости, нужно приготовиться к бою! Слушай мою команду. Джон, занимаешь туалет напротив, будем сдерживать их перекрестным огнем. Маршал, прикрывайте кабину пилотов. Объявляю повышенную боевую готовность, будем держаться до приземления в Вашингтоне.

– Пусть сидит в туалете, – прошептал Брук и добавил вслух: – Выполняем, Ник, сидим тихо, не высовываемся!

– Ты чертовски сообразительный парень, Джон! Кстати, ты прочитал подготовленный мною документ? Читай! Нужно все запомнить, порвать его на мелкие кусочки и смыть в унитазе. За эти сведения в КГБ отдадут полжизни! Вы все поняли? Тогда переходим в режим радиомолчания!

Брук с облегчением выдохнул и достал из внутреннего кармана пиджака бумаги. Они были составлены с соблюдением правил секретного делопроизводства, принятого в Конторе.

Секретно

Начальнику Управления

Д. Томпсону Аналитическая справка

В соответствии с крайней необходимостью представляю Вам материалы, необходимые для завершения операции по получению сведений о новых типах вооружения вероятного противника. Грамотное использование полученных данных будет направлено на достижение общей цели и внесет ощутимый вклад в развал СССР.

На подготовку этого документа меня подтолкнул унизительный провал, когда я не смог избежать застенков КГБ и чуть не попал в сибирские лагеря. Все, что мне пришлось пережить, подчеркивает силу противника. Советская контрразведка – серьезный соперник. Это известно всем спецслужбам мира. Но переиграть ее можно, если немного отойти от общепризнанных правил ведения разведывательной деятельности. Подтверждений этому целая масса, достаточно просто взглянуть на то, что происходит с противником сегодня.

В настоящее время Советский Союз, оккупировавший одну шестую часть суши, Восточную Европу, половину Африки и Ближнего Востока, Южной Америки и множество островов, терпит сокрушительное поражение. Это не просматривается открыто, но их экономика уже не справляется с ловушками, устроенными нами. Противник вот-вот рухнет, похоронив под собой бредовые идеи коммунизма и освободит место для торжества мировой демократии. Нужно немного. Нужно, чтобы один единственный самолет, напичканный агентами КГБ, долетел сегодня до Вашингтона. Это будет непросто, потому что не входит в планы противника. Но мы добьемся цели! Я, мой друг Джон Брук и федеральный маршал уже бросили перчатку в лицо советской разведке, потому что голова специального агента Николаса Фостера на данный момент является самой ценной мировой реликвией. Именно ей суждено стать ключом от замка, который сбросит оковы социалистической системы с шеи уставшего человечества!