000
ОтложитьЧитал
– Омут, голавль весь там стоит, – весело прокричал Анатолий Иванович.
По напряжённым движениям рыбаков, стало понятно, что приближается нечто важное. Сергей Иванович, заводил бредень под скалу, не доставая до дна, – поплыл. Вокруг него образовывались небольшие водовороты, и борьба с ними давалась непросто. Он скрывался под водой, выныривал, судорожно хватал воздух, снова скрывался, в какой-то момент надолго исчез в темноте омута, слетевший с его головы белый платок подхватило течение и понесло вниз по реке. Но всё же, найдя в себе силы, как гигантский нарвал он вырвался на поверхность. Женька что есть мочи заорал:
– Бросай сетку, – и отважно кинулся на выручку тонущему.
Помочь человеку, который больше тебя в два раза, оказалось непростой задачей. Кое-как, прикладывая неимоверные усилия, аспирант дотолкал огромного детину до скалы и тот смог ухватиться одной рукой за выступ, второй по-прежнему крепко держа бредень.
– Брось, дядя, потонем же! – умолял Сёмочкин.
– No pain, no gain (нет труда – нет рыбы. англ.), – коротко ответил громила.
Поняв, что нужны дополнительные усилия, в дело включился Анатолий Иванович, он нашел взглядом тромбониста, стоявшего на берегу, и заорал так, что галька с берега осыпалась в речку.
– Нимнихер, вынь руки из кармана! Распутывай бредень, «язык» за камни зацепился.
Несчастный Авраам от неожиданности чуть не посыпался в реку вместе с галькой, но команду выполнил незамедлительно, достал руки откуда велели, и рванул в реку.
Общими усилиями кризис удалось разрешить. На пляж тяжело выходила снасть. «Язык» был забит рыбой, не меньше десяти голавлей сверкали на солнце серебром чешуи. Радости рыбаков не было предела, они обнимались, целовались и даже водку допили вместе.
Между тем солнце миновало половину своего небесного дневного пути и настало время выезжать в обратном направлении. Сборы были недолгими, и вот уже компания прощалась на перроне станции Дружинино.
– Ну что, понравилось вам в наших краях, ребята? – поинтересовался сотрудник МЧС.
– Да, было неплохо, – нейтрально начал ботаник, но тут же был прерван бурной речью друга.
– Все было отлично!! Рыба – во! (большой палец вверх). Надеюсь скоро на свадьбе гулять будем. Эх оторвемся… Самогон не забудьте привезти, вы такие классные мужики, я по вам буду скучать, – на этой фразе он резво заскочил в двери подъехавшей электрички.
– Здоров друг твой на халявку-то. Фамилия у него смешная, как ему с ней живется? Сложно поди? – прищурившись прокомментировал уход музыканта Анатолий Иванович.
– Да он-то ладно, – с сочувствием в голосе начал Женя, – а вот сестра его, на два года младше, тоже в консерватории учиться – вокалистка. Вот у неё проблемы куда как серьезнее. Недавно заболела она – с горлом что-то. Ей даже операцию делали, потом в больнице лечили. Только вот она лекарство какое-то отказывалась принимать, то ли горько, то ли больно, может дорого, ну и дело с уговорами до главного врача дошло. Тот пришел к ней в палату и громко так, строго, говорит: «Софья Нимнихер, положи под язык и рассасывай, рассасывай». До сих пор все со смеху умирают, когда эту историю пересказывают. И на концертах особо рьяные «поклонники» теперь вместо «браво» ей кричат: «Рассасывай! Рассасывай!».
– Не повезло, девчонке, ну, ничего, замуж выйдет все поменяется, – обнадёжил будущий Сёмочкин тесть, при этом он крепко прижал ботаника к себе, обхватив огромными ручищами, – Ну, а ты смотри там у меня. Дочь мою любишь?
– Люблю, – сдавленно прошептал несчастный.
– Давай к осени свадьбу сыграем.
– Угу, – обреченно произнёс бедующий зять.
– Добро пожаловать в семью, сынок!
Скупая слеза огнеборца оросила макушку аспиранта, тот в свою очередь зарыдал навзрыд.
– Пода наомад, чангаш баромад (стая еще не пришла, а пыль уже поднялась, – тадж. поговорка), – выдал загадочную фразу Сергей Иванович,
– Чего это он? – напрягся Женя.
– Не обращай внимания, он сейчас таджиков-работников возит, вот и нахватался от них, бедолага… Ну, давай, счастливого пути, родственник… – сказал отец Эллочки и поцеловал ботаника в лоб.
Александр Л
29.06.2019.
В погоне за СКВ
(были-байки из 90-х)
В девяностые годы прошлого века в нашей стране каждый выживал как мог. Поскольку могли все по-разному наметился раскол общества. Мой товарищ из приличного человека – государственного служащего, охотоведа, – перековался в бизнесмена. Завладел землями охотничьего хозяйства, организовал там охоту для иностранцев за вожделенную СКВ. Меня, только что покинувшего ряды вооружённых сил тогда уже России, он пригласил в качестве менеджера. Я, конечно, ненавидел буржуев-капиталистов, но за сто зелёных бакинских денег согласился.
Родео
Моим первым клиентом оказался пожилой немец из Регенсбурга – это в Баварии. Понятно, что возник языковой барьер, он по-русски пару слов, и я по-немецки «ханде хох», да «капут». Язык Шекспира как посредник не годился, слабы мы оказались и в нём оба. В качестве переводчика пригласили учителя немецкого из большого села по близости. Толмач, тот еще самоучка, говорил медленно, иногда прибегая к помощи словаря, да к тому же требовал водки для снятия стресса. Но это, как говорят у нас, «были ещё цветочки».
В хозяйстве работали два егеря – Вова и Дима, мужики среднего роста, возраста и ума. Еще четверо разнорабочих, пара водителей, кухарка, сторожа – вот и весь коллектив Развал страны и резкое обеднение работники переживали глубоко и по-своему. Протест выражали в нарушении трудовой дисциплины. Болтались без дела. Водку? Водку пили, но в меру, а вот делать ничего не хотели и развлекались на работе как могли. По-хорошему выгнать их надо было всех, но у хозяина времени в обрез, он занимался параллельным бизнесом – торговал пивом в городских ларьках. Так что я остался с этими разгильдяями один на один, если не считать немца и переводчика.
В советские времена охотхозяйство считалось богатым. Принадлежало профсоюзной организации крупного предприятия. Гостевые дома, зоны отдыха, пруд для рыбалки, подкормочные площадки для кабана, лосей. Сеяли поля под медведя и много еще чего. Была даже опытная зоологическая станция и две пасеки. Гордость хозяйства – ферма, где разводили редкую для нас птицу – фазана. Но всему приходит конец. Товарищ мой по своим доходам содержать всё это великолепие не мог, поэтому продавал что покупалось. Техника ушла с молотка первой, потом фазаны, оборудование лаборатории по цене металлолома, ну и так далее. К моему появлению целыми оставались два гостевых дома, хозяйственные постройки, и пара УАЗиков, ну ещё общее унынье и беспросветное будущее.
С уныньем боролись простым русским способом – искали на свою задницу приключений. Как раз, когда я оказался в качестве начальника, основным развлечением считалось «катание на кабанах». Кабанов кормили комбикормом, которого на складах оказалось запасено изрядно, на несколько лет. Главная кормушка строилась с размахом. Эдакая комбинация хлева с амбаром в два этажа. На втором – мешки с комбикормом, которые ссыпали в деревянные бункера, на первом – корыта. Животные заходили в этот «сарай» к корытам, а там было несколько отсеков. Если возникала необходимость отлова кабанов (а такое случалось, например, отправляли в другие хозяйства и просто на мясо) – опускали решётки и палками загоняли пленников в узкие коридоры, по которым те попадали непосредственно в кузов грузовика.
Вот буйнокреативные егеря и придумали развлекуху: загонят в коридор подсвинка или молодую свинью, прыгают на неё сверху, ворота настежь и вперёд – на кабане верхом, пытаясь удержаться как можно дольше. Занятие рискованное: животные дикие – поведение непредсказуемо, но кого это остановит, если на кону бутылка водки?