000
ОтложитьЧитал
Огромная бутыль с мутной жидкостью, заботливо уложенная в плетёную корзину, была извлечена из кабины автомобиля. Бережно снятая пробка, легла на непойми откуда взявшийся белоснежный платок, Хрустальной чистоты стаканы нежно зазвенели, а потом и запели, когда в них заплескался живительный самогон. Солёный огурчик отразил солнце рассольным боком. Тонкий ломтик аппетитного сала накрыл окутанный ароматом русской печки кусочек ржаного хлеба. Свежая картошечка, сваренная в чугунке, небрежно рассыпалась вперемешку с крупными красными куриными яйцами. Перья зелёного лука по-барски разлеглись сверху по всему импровизированному столу.
Братья блаженно вздохнули и осушили свои стаканы. Потом, немешкая налили и выпили снова.
– Anfang gut, alles gut (коли начали хорошо, то и хорошо, – нем. поговорка), – неожиданно произнес Сергей Иванович.
– Что он сказал? – непонятно к кому обратился Женя.
– Да бормочет чего-то, не понять его… – слегка заплетающимся языком прокомментировал Анатолий Иванович.
– Авраам, он же по-немецкий говорит, – теперь уже адресно, обратился к товарищу аспирант.
– Ну и хорошо, пусть говорит, – всё еще бледный, а потому безразличный к окружающему миру, ответил тромбонист.
Ритуал длился около часа, бутыль заметно опустела, братья несколько сгорбились, опустили головы, изредка бросая друг на друга тяжёлые взгляды, сидели молча. Выпускнику консерватории стало несколько лучше, и он начал проявлять любопытство.
– Женя, пойдем рыбу ловить?
– Как её ловить? Я ведь не знаю! Давай у этих спросим, – и студент кивнул головой в сторону участников ритуала.
– Спроси. Но, похоже, они уже не советчики.
Авраам поднялся с травы, вытянулся во весь рост и учтиво, как на деловом приёме объявил:
– Господа! Мы бы хотели половить рыбу, не подскажите как?
Слабую реакцию на эти слова продемонстрировал только МЧСник. Он, с трудом преодолевая земное тяготение, махнул рукой в сторону УАЗика и издал несколько замысловатых звукосочетаний.
– Тамтуф бредине вкузове взми, – после чего замер и стал похож на каменное изваяние. Брат его – признаков жизни при этом не подавал.
– Н-да… – констатировал тромбонист, – придется как-то самим решать эту проблему. Н-ус… где наши удочки?
Удочки они достали быстро и даже сумели распутать лески, но дальше дело пошло не так, как хотелось бы. Все путалось, цеплялось, не насаживалось, как итог – не ловилось. Когда гости в конец измотали себя удочками, солнце уже палило нещадно. Друзья скинули с себя одежду и бросились в реку. Целый день они ныряли, загорали и были счастливы. К вечеру уставшие, довольные молодые люди вернулись к машине и, к удивлению своему, обнаружили там серьезные изменения. Горел костер и даже был готов ночлег в виде старой замусоленной палатки. Но вот братья сидели все в тех же позах и с теми же лицами, правда бутылка опустела ещё на четверть. Собрав нехитрый ужин, аспирант и студент поели у костра и уже собрались было спать, когда каменные фигуры начали двигаться.
Первым очнулся Сергей Иванович, он бодро встал и, ни на кого не обращая внимания, принялся писать на колесе своего автомобиля.
– Más vale tarde que nunca (лучше поздно, чем никогда. Исп. поговорка), – произнес он со значением.
Тут же зашевелился Анатолий Иванович и, пристроившись к другому колесу, выполнил ту же физиологическую операцию, но с меньшим успехом часть жидкости попала ему на штаны.
– И все равно – это лучше, чем никогда, – констатировал неудачник.
Дальше оба брата синхронно развернулись и окинув мутным взглядом растерявшихся друзей полезли в кузов. Через минуту они уже разворачивали сеть, точнее длинный бредень с «языком». Молча, но чётко действуя закрепили длинные жерди по краям бредня и поволокли его к реке. Вскоре вернулись и так же молча разлили по стаканам самогон. При свете луны мерно опрокидывались стаканы. Доедались остатками еды. Шумно двигались челюсти, создавая полное впечатление беседы друг с другом, но слов не было – лишь шипение и звуки типа: Эге… Эггге. Да ну на… У.. б…
Наблюдать эту картину долго – становилось утомительно, молодежь разместилась в палатке на ночлег и мирно заснула под глухие вздохи и мычанье братьев рыбаков.
В середине ночи Женя проснулся. Выйдя на воздух в свете полной луны, он вдруг увидел нечто странное, темное, обрамлённое огнями костра, – подойдя ближе оцепенел от страха. В костре, спиной прямо на углях, лежал человек. Глаза его были открыты. Взгляд устремлён в небо, казалось, он считал звезды в млечном пути, а эти маленькие плутовки подмигивали ему цветными огоньками сквозь пространства световых лет.
– La sincerite est la forme la plus parfaite de l’illusion. Quand celle-ci est morte, defaite, il ne reste que la lucidite. (Искренность является наиболее совершенной формой иллюзии. Когда она умирает, побеждает и оставляет только ясность. – Французское философское изречение).
– Сергей Иванович, – тихо позвал аспирант, – вы живы?
– Non vogliamo vivere in eterno, bensì vivere intensamente (Не в наших планах жить вечно, в наших планах жить ярко – итальянская крылатая фраза), – чётко выговаривая слова и даже с пафосом, произнес лежавший в костре человек. После акцентированной точки в высказывании, язычок пламени, возникший на углях, лизнул ему щёку и пропал.
– Дурдом, вообще ничего не понимаю!.. Надо спать иначе чокнусь, – пробормотал себе под нос ботаник и полез в палатку.
Утром молодых людей разбудил страшный крик.
– АААА!!! Серёга!!!! Водки скорей, человек умирает!!!
Испуганные парни вскочили со своих мест и буквально выпали в морось утреннего тумана. У кострища выл (иначе не скажешь) Анатолий Иванович, руками он приподнимал тело брата, стараясь усадить его на пятую точку. Сергей Иванович, демонстрировал совершенную неподвижность, тело его обмякло и только белые яблоки глаз злобно сверкали на абсолютно черном от копоти лице.
– Водки! Братуха помирает… – причитал Иваныч.
– Нас убьют, если водки не найдем, – обречённо произнёс аспирант.
– Да, – согласился студент, при этом коленки его мелко затряслись.
– У тебя же была бутылка в рюкзаке, – продолжил Женя давить на друга.
– Нет, – стойко ответил тот, при этом коленки тряслись так, что уже не держали, и их хозяин стал заваливаться на бок.
Ботаник подхватил его за локоть не дав упасть, прокричал в ухо.
– Авраам, я тебе две отдам в городе!
– Три… – теряя сознание, ответил музыкант.
– Согласен, неси!
Сгибаемый страхом, но довольный сделкой, добрый самаритянин полез за рюкзаком и через считаные секунды предстал с бутылкой водки в одной руке и нотной тетрадью в другой.
– А тетрадь тебе зачем? – удивился Сёмочкин.
– Расписка нужна, – продолжая дрожать мелкой дрожью, ответил Авраамушка.
Пока в спешке оформлялись бухгалтерские документы, бутылка водки перешла в руки братьев. Бережно, как раненому в живот бойцу, МЧСник смочил губы пострадавшего, а когда тот их облизнул и приоткрыл рот – влил четверть бутылки ему внутрь. После чего принял лекарство сам.
Жизнь вернулась в охваченный горем лагерь рыбаков. Все засияло, засверкало по новой. Братья ожили, повеселели. Сергей Иванович начал моргать и встал из костра, отряхнув с себя пепел, как птица феникс. Анатолий Иванович, принялся разводить огонь, ставить чайник. Через полчаса, все были сыты, бодры и готовы ловить рыбу.
Рыбалка оказалась простой. Братья, растянув бредень от берега до берега, тащили его, траля рыбу. Незадачливые молодые люди смотрели на процесс с берега. Когда «язык» набивался добычей – бредень заводили на пляж или плес, вытряхивали содержимое в ведро, из ведра в пластмассовую оранжевую бочку. Операцию повторили несколько раз, пока не подошли к высокой обрывистой скале.