000
ОтложитьЧитал
Нанизывание легенд в качестве буквальных истин
мгновенно превращает их из иносказания в неправду.
Глава 1
– Лешка! А ну ка подь сюда.
Парнишка лет четырнадцати, выскочив на улицу, планировал прошмыгнуть мимо дедова дома незамеченным. Но острый, как для старика глаз, заметил метнувшуюся тень, сквозь просветы в заборе. Дед Иван открыл калитку и, опираясь на резную клюку, вышел за двор своего дома. Он уселся на лавочку, подпирающую забор. Распрямил затекшую ногу и, положив ладони на рукоять клюки, обратился к пацану.
– Ты куда это собрался на ночь глядючи, сорванец?
– С ребятами гулять. – потупив глаза ответил Алексей.
– Чую, врешь, окаянный. – наседал дед Иван.
– Да, нет, деда. С ребятами на выгон идем, землянику собирать будем.
– От, ты окаянный, снова брешешь. Вы что, девицы красные по полям ягоды сберать на закате? Ну ка, сядь на подле меня. – и дед постучал ладонью по лавке рядом с собой.
Алешка нехотя направился к Ивану. Склонив голову, он недовольно сопел. Усевшись на лавку возле деда, Леха сжимал кулаки, отсчитывая каждую секунду, потерянную возле Иванова двора.
Парнишка родился в районном центре Луганской области в Старобельске. Родители увезли его в областной центр еще маленьким. Там он вырос, учился в школе, но душа тянула мальца в родные места. В тихий уютный городок, с тенистыми улочками, купеческими домами из красного кирпича. К неторопливому образу жизни горожан. К полноводной речке, извилисто огибающей городок с чистыми песчаными пляжами. К субботним рынкам на базарной площади, где можно было продать собранные в соседском саду вишни. К велосипеду, так прекрасно вписывающемуся в городской ритм. И к приключениям, которые наполняли эмоциями и воспоминаниями каждые его каникулы. Вот и сегодня он с ребятами договорился встретиться у подвесного моста, задумав для себя «опасное» приключение. Солнце уже клонилось к закату и вот-вот скроется за подгоровским* холмом. Если он опоздает, то ребята уйдут без него.
_______________________________________________
*Подгоровка – деревня на окраине Старобельска с одной стороны примыкает к гряде меловых гор.
– Лешка, – расправив рукой седые усы, обратился к мальчишке дед, – я ж по очах твоих вижу что ты брешешь. Я когда такой как ты был, тоже брехал, батьке своему. И все в неприятности попадал, а одного разу правду сказал. Так отец мне совет мудрый дал, да от худого уберег. Вот так вот.
– Да не вру я, дед Вань. – стоял на своем Лешка.
– Ладно, партизан. Коли не врешь, так и быть. Беги.
Лешка радостный подскочил с лавочки, и словно ужаленный помчал по улице. Но не далеко он успел отбежать, а только Иван его окликнул.
– Эй! Сорванец, фонарь то взял?
Лешка оглянулся и, махнув рукой, ответил деду.
– Взял, взял!
– С белым светом?
Этот вопрос Алексея заставил остановиться. Он непонимающе смотрел на старика, подпирающего забор своего двора. О каком таком белом свете говорил Иван? В начале восьмидесятых годов двадцатого столетия о таком свете парнишке было не известно. И почему именно этот свет необходимо было брать туда, куда он направлялся. Видя замешательство мальчика, дед добавил.
– Ты ж в подземелье? А коли так, то там обычный фонарь не сработает.
– Это почему? – проболтался подросток, задав такой вопрос.
– А ты иди сюда, я тебе и расскажу.
Алексей разрывался между желанием скорее отправиться в опасное приключение с ребятами и любопытством услышать увлекательную историю из уст деда. Иван не был ему родным. Он брат Алешкиной бабушки. Жил по соседству. Своих детей у Ивана не было, а с сестриными нянчился редко. Но бывало, когда дед приходил в гости или Леша заскакивал к нему в дом, Иван рассказывал увлекательные истории о прежних временах. У него на каждый случай был готов сказ или эпизод из жизни. Дед был наполнен некой таинственностью и загадкой, и мальчишку тянуло к нему словно магнитом. И вот Иван закинул крючок, а Лешка на него клюнул. Что-то такое знал дедушка, что может поднять его авторитет в глазах поселковых пацанов. Обернувшись на солнечный диск, еле видимый из-за горы и понимая, что он уже опоздал, Алексей не спеша вернулся и сел на лавку рядом с дедом.
– Рассказывай, – потребовал Иван.
– Серега и Юрка с Красного городка* рассказали мне одну историю. Но, дед, только это секрет. Я обещал ни кому не рассказывать.
_____________________________________________
*Красный городок – часть города Старобельск, исторически имеющая данное название.
– Я тебя не выдам, внучок. – успокоил мальца старик.
– Ребята говорят, есть легенда, что во время войны один белогвардеец, кажется Батька Махно, приехал в Старобельск с возами золота и спрятал их в подземном лабиринте под городом.
– Так, – внимательно слушал рассказ мальчишки Иван.
– Вот мы и собирались туда пробраться. Представляешь, дед, если б мы нашли тот клад? Деньжищ сколько! Родители б машину купили…
– Ага! – вмешался в рассказ дед, – И вы решили, что золото лежит себе, где-то в тоннеле и дожидается вас? А что еще Серега с Юркой казали? А говорили они, что смельчаков, уходивших на поиски того клада, было множество? И что вернулось из них только двое и то, блаженные теперь под монастырем подаяния просят. Где вы тот вход нашли в катакомбы? А?
– Над Айдаром*, левее подвесного моста, грунт на берегу съехал вниз, открыв лаз. Пацаны раскопали вход и ветками его укрыли.
_____________________________________________
*Айдар – река, протекающая через город Старобельск с севера на юг Луганской области.
– От бесята, – хлопнул себя ладонью по коленке возмущенный дед. Он о чем-то задумался, а затем проговорил себе под нос. – Ну ладно, ладно. Значит, отражение снова зовет. Слухай меня, Алеша, внимательно. Расскажу я тебе одну историю, а ты на ус мотай, да помалкивай. Легенда та, что ребята рассказывали, почти правдивая. Переиначили её в своё время, лишнее умолчали, а для пафосу немного приукрасили. И Махно был, только он не белогвардеец, и война была тогда, но гражданская, когда брат на брата с ружьём шел, и золото было. Да вот только не прятал его Батька…
– А ты откуда знаешь, как было, дед?
– А я там был. Все своими глазами видел.
Глава 2
Годов мне было тогда около двадцати. Молодой не женатый. Только призвался в охранный добровольческий отряд. А тут заварухи по всей стране. Идет молва, что война. Ну, наш-то городок маленький, когда там к нам дойдет она. В общем, заступил я на первое дежурство в ночь патрулировать. Поставили меня молодого со старшим офицером в пару. С оружием тогда уже ходили. У меня на плече винтовка трехлинейка*, у офицера наган в кобуре.
_____________________________________________
*Трехлинейка – винтовка Мосина, времен 1й мировой войны.
Идем мы дозором, за порядком на ночных улицах города, следим. Тишина в граде, кругом не души. Изредка собака забрешет* то тут, то там. Отошли мы от центра далече. Остановились. Старшой закурил. Стоит, дымит папироской. Фонарей тогда было мало ещё в городе. Районы рабочих не освещались вообще. Благо в ту ночь луна на небе особо ярко светила. И увидел я своим зорким глазом, как вдоль домов тень проскользнула.
_____________________________________________
*Собака брешет – это когда собака в пустую лает, на далекие звуки своих соплеменников.
Присмотрелся, и вправду, кто-то крадется. Офицеру указываю рукой на силуэт во тьме. А сам думаю, если человек честный с работы идет домой – так по улице не скрываясь, а коли вдоль домов крадется – знать задумал чего лихого. Решили за ним проследить. Но прошел он не далеко, через пару уличных пересечений, вышел неизвестный на широкую дорогу, что вела через город в соседний уезд, и прямиком зашагал к дому лавочника Шторкина Никиты Семеновича. Тут-то мы и смогли его разглядеть. Среднего роста мужчина, при ходьбе сутулился и одет был странно, как для начала мая. Накидка пальтовая на нем была с капюшоном. Такая, только для зимы подходит и сапоги с высоким голенищем – теплые. Скрипнула калитка. Незнакомец скрылся в темноте усадьбы лавочника. А мы затаились на противоположной стороне улицы. Решили взять преступника с поличным. Оружие наизготовку, сидим. А я и спрашиваю офицера:
– Ваше благородие, а если ж он душегубом окажется?
– Если такового возьмем, к награде приставят, – отвечает офицер, – а за то, что Шторкин, три шкуры дерет за свои товары, так его давно придушить надо.
Я замолчал. Оно и верно, жадным тот лавочник был. Цены у него на товар высокие были, для людей не подъемные, а платить приходилось – деваться не куда.
Но вот в окне веранды вспыхнул тусклый свет. Видно было как два силуэта, скорее всего хозяин и его ночной гость, о чем-то разговаривают. Потом они пожали друг другу руки и долго их не разнимали. Но вот рукопожатие закончилось, и полуночный визитер покинул дом торгаша. Тихонько притворив калитку, незнакомец тенью заскользил вдоль домов в сторону центра. Я вопросительно посмотрел на старшого. Офицер пожал плечами, мол, нет преступления нет и ареста. Но толкнув меня в бок, решил все-таки за ним проследить. И мы пошли за неизвестным. Долго шли, аж пока тот не остановился и резко обернувшись, заметил нас. Во тьме его глаза сверкнули огнем, или это луна в них отразилась, а только сорвался он с места и пустился наутек. Мы за ним. Офицер в свисток как дунет, да как заорет: «Стой, стрелять буду!» Всех собак на районе поднял. Лай стоял ото всюду. А незнакомец и не думал останавливаться. Прыткий он оказался. Мы его только у дома купца Федорова нагнали.