Религия и мифология

Фотоматериалы предоставлены Shutterstock/FOTODOM

© Эйдельман Т. Н., текст, 2023

© ООО «Издательство АСТ», 2024

Предисловие

Древние мифы, давно забытые или полузабытые, воспринимаемые как сказки, – кто бы мог подумать, что в XX веке они станут полем битвы между теми, кто защищал человека и его достоинство, и теми, кто создавал собственные пропагандистские мифы, в которых не было места свободе и гуманизму.

Сколько мифов было порождено националистами и революционерами, как ловко их использовали и продолжают использовать для пропаганды! Не случайно одна из самых страшных и бредовых книг предыдущего столетия, творение нацистского пропагандиста Альфреда Розенберга, была названа «Миф двадцатого века». Для него, как и для многих других, миф был просто тем образцом, который можно было и нужно использовать для порождения новых образов, служащих лжи.

И не случайно за последние сто лет было создано множество прекрасных произведений литературы, живописи, кино, музыки, в которых использовались мотивы древних мифов. Можно вспомнить «Царя Эдипа» или «Весну священную» Стравинского, «Антигону» Жана Ануя, фильм Миклоша Янчо «Электра, любовь моя» и многие-многие другие шедевры, в которых миф приобретал совершенно новый, гуманистический смысл.

Наверное, образцом для такого отношения к древним мифам мы можем назвать великий роман Томаса Манна «Иосиф и его братья». Сам писатель объяснял, что «возрожденная в форме романа легенда об Иосифе уже не покажется нам нарочито непривычным, расходящимся с общепринятым, уводящим от современности произведением, теперь мы увидим в нем произведение, внушенное той заинтересованностью в человеке, которая не замыкается в рамках индивидуального, а распространяется на общечеловеческое, – окрашенную юмором, смягченную в своем звучании иронией, я сказал бы даже: стесняющуюся заговорить во весь голос поэму о человечестве». Он гордился тем, что смог противопоставить свою игру с древними мифами мрачному мифотворчеству фашистов. «В этой книге миф был выбит из рук фашизма, здесь он весь – вплоть до мельчайшей клеточки языка – пронизан идеями гуманизма, и если потомки найдут в романе нечто значительное, то это будет именно гуманизация мифа…»

Эти слова были актуальны в момент их написания в 1942 году, актуальны они и сегодня. Древние мифы – не просто странные сказания о непонятных чудищах и героях. Они говорят с нами о жизни и смерти, о любви и достоинстве, о человеке и его месте в огромном космосе.

Историки, философы, культурологи, антропологи изучают древние мифы для того, чтобы понять, каким представлялся мир людям былых времен, и для того, чтобы мы сегодня в нашей нелегкой жизни опирались на то светлое начало, которое живет в древней мудрости всех народов.

Тамара Эйдельман^[1]

Религия и мифологическое мышление

Возникновение религии: как люди поверили в бога

Со второй половины XIX века ученые-этнографы очень много изучали – и продолжают изучать те народы, которые находились вне пределов так называемого цивилизованного мира.

Европейская цивилизация распространялась по миру, захватывала колонии, европейцы приходили в те места, где прежде бывали только самые героические путешественники, и узнавали очень много нового. Началось все с североамериканских индейцев, с которыми обошлись не слишком хорошо, но при этом среди завоевателей были и ученые, которые исследовали индейские племена, описывали их обычаи, фиксировали, зарисовывали. Поэтому мы знаем довольно много о жизни индейцев, когда последние только вступили в контакт с американскими колонистами. Европейцы изучали также африканские племена. Невероятно много дало изучение австралийских племен, одних из самых архаических на Земле.

Если сначала это было просто описание, то потом, основываясь на всех этих фактах, ученые начали строить свои версии. Они стали проводить параллели между народами, находящимися на разных ступенях архаики, и временами первобытности человечества в целом. Надо понимать, что проведение этих аналогий очень сложно и рискованно. Надо всегда помнить, что здесь не может быть стопроцентного совпадения. Но это по крайней мере дает какой-то материал для рассуждений. А уж дальше этот материал способен порождать как довольно правдоподобные, так и самые неожиданные версии.

В 1871 году английский этнограф Эдвард Барнетт Тайлор опубликовал свою классическую книгу «Первобытная культура» (Primitive culture), где он собрал гигантское количество материалов о разных народах, которые он называл примитивными. Хотя на самом деле они совсем не примитивные, а могут демонстрировать самые сложные и утонченные системы правил и представлений. Тайлор, проанализировав все представления, пришел к нескольким интересным выводам. Во-первых, утверждал он, человечество едино, и человеческая культура всегда развивается единообразно. Это было время шумного расцвета теории Дарвина, и просвещенные люди массово бредили эволюцией, видели ее во всем. Поэтому теорию эволюции накладывали и на развитие человеческого общества.

Тайлор отстаивал идею о том, что культура в ее основных фундаментальных принципах не меняется. Меняются способы написания картины, но представления о мире, о богах, о человеке остаются примерно одинаковыми. Точнее, изначально они одинаковы, а дальше условия жизни могут на них влиять. Поэтому и в XIX веке, и в начале XX века с огромным интересом читали книги Тайлора, а также книги другого великого этнографа, тоже эволюциониста – Джеймса Джорджа Фрэзера. Они очень сильно повлияли не только на историю и этнографию, но и на поэзию, литературу и восприятие человека в целом. Эти исследования открыли несколько вещей в человеке.

Тайлор считал, что у первобытных людей, у примитивных народов существует религия в форме анимизма. Тайлор сформулировал идею: «Анимизм есть минимум религии». Религии дальше могут развиваться, создавать сложные схемы и построения, но начало и основание – это анимизм. Это одухотворение всего: деревьев, животных, природы, – весь мир полон некоего духовного начала, он одушевлен. Первобытные люди это очень остро ощущали.

Каменная статуя

Дальше из этого вырастет и другое модное понятие, применявшееся для описания первобытного мира, «фетишизм» – одушевление и наделение сверхъестественными качествами неживой природы. В рамках фетишизма не только животные и растения, но и камень может иметь душу. И это отмечалось у самых разных народов: любой предмет, как-то немного отличающийся от других подобных, воспринимался как непростой, что-то в нем видели волшебное. Тайлор в качестве примера описывает, как некий человек из одного африканского племени шел и наступил на камень. Он сразу понял, что это камень непростой. Он взял его, принес и стал ему поклоняться^[2]. А это значит, что его можно умащать, наряжать, его можно побить, если он не выполняет твою просьбу, другими словами, обходиться с ним, как с неким живым существом, с которым ты можешь взаимодействовать.

Другой постулат, который в это время сформулировали и который невероятно популярен до сегодняшнего дня, – это идея о тотемизме как об одной из архаических и древнейших форм религии.

Тотемный столб

Слово «тотем» пришло от североамериканских индейцев, у которых оно означало волшебное животное – предка племени. Сегодня этот термин применяют по всему миру. Все мы видели фильмы про индейцев и читали книжки, где действуют Зоркий Сокол, Чингачгук Большой Змей и так далее. Это значит, что есть племя, где все происходят от сокола, а есть племена, происходящие от змея, от волка, от медведя и т. п. Члены племени считали животных не просто такими же, как люди, но своими родственниками. Каждое племя считает себя происходящим от медведя, тюленя или от кого угодно. Есть два вида следствий из этого представления. Один вариант – когда животное становится для этого племени табу, – нельзя же убивать своего предка. Они на него не охотятся, они его не едят и не прикасаются к нему. Но бывает и другой вариант: на него-то это племя и охотится. Во всяком случае, они ощущают свое родство с этим существом и своих духов-покровителей племени изображают в соответствующем виде. Сегодня собрано огромное количество замечательных тотемных столбов, в частности, американских индейцев, которые изображают странных птиц, китов, медведей в качестве предков. Все эти представления очень хорошо накладываются на изображение человека-льва, найденного в Германии, о котором речь впереди.

В любом случае представления о том, что древние люди ощущали свое родство со зверями, с растениями, природой, свою кровную близость к ним, хорошо подтверждаются этнографией. Огромный всплеск интереса к этим идеям появился после выхода большого, содержащего колоссальный фактический материал труда английского этнографа Джорджа Фрэзера, который называется «Золотая ветвь». Эту книгу чрезвычайно интересно, хотя, конечно, тяжеловато читать, потому что там приведено множество разных обрядов, обычаев, существующих по всему миру.

Но «Золотая ветвь» оказала колоссальное влияние на мировую культуру. В начале XX века ее читали все и повсеместно. Она сильно повлияла на великого американо-британского поэта Томаса Стернза Элиота и на многих-многих других, потому что Фрэзер открыл какие-то фундаментальные закономерности в культуре. Он очень много писал о магии. Я слово «магический» использую практически как синоним для слова «религиозный», что не совсем верно. Фрэзер считал, что магия – это первый, самый ранний этап развития религии, который потом сохраняется и присутствует во всем. Если вдуматься, то мы увидим, что представления о магии дошли и до сегодняшнего дня.

Птица кукабарра

Магия – это представления о взаимосвязи всего в мире. Фрэзер выделял два типа магии. Первый основан на идее о том, что на подобное можно воздействовать подобным. Вот такая первобытная гомеопатия. Но в отличие от гомеопатии как лженауки магия не претендовала на то, чтобы быть наукой. Магия в какой-то мере заменяла науку, но претендовала на то, чтобы объяснять все существующие взаимосвязи. Вот ты нарисовал бизона, проткнул его копьем, и завтра на охоте будет то же самое.

Простейший пример. Есть австралийский миф о том, как возникло солнце. Некое волшебное существо схватило яйцо, бросило на небо. Яйцо разбилось – и появилось солнце. Ход мысли абсолютно понятный: если мы представим себе разбитый желток с белком вокруг, то это совершеннейшее солнце. Значит, так оно и возникло. Очень популярна в Австралии птица кукабарра, которая действует во многих местных мифах. В частности, есть миф, который рассказывает, что солнце встает потому, что кукабарра кричит. Ее крик волшебным образом вызывает восход солнца. Не птица кричит, потому что солнце встает, а, напротив: она закричала – и солнце встало.

Это похоже на то, как у многих народов крик петуха на рассвете объясняли не тем, что он чувствует приближение света и кричит. Нет, крик – это волшебное заклинание, которое вызывает солнце. Оно поднимается, потому что кричит петух. В мире существуют такие взаимосвязи, и на эти взаимосвязи можно каким-то образом воздействовать. Вот еще один знаменитый пример. В Лувре хранится маленькая древнеегипетская статуэтка некой женщины, – можем предположить, что это фигурка соперницы, – которую другая женщина проткнула иголками в разных местах. Очевидно, при этом она произносила некие заклинания, желая гибели своей соперницы. До сих пор есть люди, которые прокалывают фотографию ножом: кто-то просто со зла, а кто-то думает, что это принесет вред тому, кто на ней изображен.

Второй тип магии, описанной Фрэзером, говорит о сохранении связи между предметами, которые когда-то соприкасались. Поэтому вы можете воздействовать на того, с кем соприкасался какой-то предмет. Как мы знаем по самым разным сказкам и историям из реальной жизни, очень любили раздобыть кусочек (чаще всего – фрагмент ногтя, волос) врага, чтобы причинить вред, или возлюбленного, если это приворотная магия. До сих пор есть традиционные культуры, где подстриженные ногти надо собрать и спрятать. Уже никто не понимает почему, но это кусочек тебя, который может попасть в недобрые руки. Можно поместить его в восковую фигурку, поколдовать с таким кусочком – и это причинит тебе какой-то вред.

Фрэзер видел магические связи как основополагающий, важнейший момент во всей первобытной религии. Этнографический материал очень убедительно это показывает. В самых разных племенах есть вера в то, что все в мире пронизано тонкими связями зависимостей, что все основано именно на магии и подчиняется ей. Что посредством этих связей подобное можно вылечить подобным или причинить вред. Это хорошо подтверждает идею Тайлора о том, что все связано между собой в представлении первобытного человека. Для него мир – это некий живой организм, а сам человек – часть этого организма и может вступать в контакты с разными его частями: с людьми, животными, деревьями, камнем, солнцем или окружающими духами.

Прием Редьярда Киплинга и Джеймса Джорджа Фрэзера ректором Сорбоны. 1921 г.

Кто такие духи? С одной стороны, это духи предков – те, кого, совершив соответствующие обряды, положили в землю. Но после этого они не ушли далеко. В лекции о загробном мире будет подробнее рассказано, как в более поздние времена в календаре появятся особые праздничные дни, когда духи предков приходят, и их надо ублажить, покормить, уважить, можно спросить у них о грядущем и с их помощью наколдовать себе хорошее будущее. Это идет из глубокой древности.

Есть и враждебные, злостные, болезнетворные, смертоносные духи. От них надо защитить свою одежду вышивкой или амулетами. Надо защитить свою еду, свой дом и селение самыми разными способами. Дом, каким бы простым он ни был, строится с соблюдением определенных обрядов, благодаря им становится защитной скорлупой. Порог дома – это всегда очень сложное место. Нельзя передавать вещи через порог дома, потому что там обитают духи. Почему нельзя смотреть в окно после захода солнца? Потому что как раз тогда-то эти духи и выходят, и не ровен час ты их еще и впустишь в дом. Это существует до нынешнего дня. Есть представление о том, что вампир не может зайти в дом, если его туда не позвать, потому что дом – это защита, это оболочка. Когда Хома Брут в «Вие» Гоголя обводит вокруг себя волшебный круг, это кажется совершенно нелогичным. Он в церкви, он читает молитвы, но не молитвы его защищают, а этот волшебный круг, пришедший из немыслимых глубин древности.

Несмотря на то что идеи Тайлора и Фрэзера оказали гигантское влияние на культуру XX века, современные этнографы и историки считают их несколько устаревшими. Сегодня существует много других представлений о том, как возникла религия. Важное отличие от идей предшественников появляется в трудах знаменитого французского этнографа Люсьена Леви-Брюля. Он отказался от мысли о том, что люди всегда были и остаются одинаковыми: как в древности верили в магические связи, так и сегодня верят, когда пробивают фотографию соперницы или носят волшебный амулет.

Бог Перун

Леви-Брюль пришел к выводу, что развитие всего человечества похоже на развитие отдельно взятого человека. Как представляет себе мир маленький человечек? Он его еще не осмысляет. Он видит силы, существующие вокруг него. Они обычно благодатные: дают ему молоко, еду, тепло, они все время здесь появляются, перекладывают его, переодевают. Он полностью в их власти, но до известной степени ими можно управлять – например, посредством крика. В какой-то мере можно сказать, что он их обожествляет: вот они, податели еды, тепла, жизни.

Первобытные наскальные рисунки

Но потом в районе трех лет детки становятся очень вредными и одновременно любопытными. Они отделяют себя от этих великих божеств и начинают сами пробивать себе путь в жизнь. Леви-Брюль считал, что представления первобытных дикарей были дологическими, то есть младенческими. Там не действовали наши логические цепочки, которые мы всегда выстраиваем: «Идет дождь; если я пойду под дождем, то я промокну; значит, мне нужно взять с собой зонтик». «Идет дождь, – говорит первобытный человек. – Это значит, что Перун раскрывает с помощью дождя землю, и оттуда выходят лешие, русалки и змеи». Не очень логично, с нашей точки зрения, но там действуют свои взаимосвязи, совершенно не такие, как у нас.

На самом деле и Леви-Брюля уже сбросили с корабля современности, но эта его идея выглядит чрезвычайно обаятельной.

В любом случае, как бы ни объяснять первые представления древних людей, возникнет еще огромное количество разных теорий и версий. Но ясно, что люди жили в окружении сверхъестественного мира, в окружении добрых и злых духов. Были люди, которые, как считалось, лучше других умеют общаться с духами. Иногда это могут быть злобные колдуны. У огромного количества африканских племен считалось, что если человек неожиданно умирает, то только от колдовства. Это записано многими этнографами. Логика там прослеживается примерно следующая:

– На него дерево упало?

– Да.

– Почему он умер?

– Его заколдовали.

– На него же дерево упало.

– Потому что его заколдовали.

– А этот утонул?

– Да.

– Его крокодил съел.

– Потому что его заколдовали.

Уничтожить колдовство можно, только убив самого колдуна, других способов нет. С другой стороны, есть люди, которые могут эти сверхъестественные силы направить на пользу племени. Это шаманы. Но о шаманах стоит поговорить подробнее в отдельной лекции.

Итак, подводя итоги, что мы знаем о древнейшей религии? Нам известно очень много. До нас дошло множество изображений. Мы видим первобытные росписи в пещерах, которые очень долго объявлялись местами, где творилась первобытная магия. Нарисовал бизона, сплясал танец, проткнул копьем бизона – и завтра пошел на охоту и поймал реального бизона. Сегодня от этого магического толкования изображений отходят. Сегодня есть очень красивое представление о том, что все первобытные пещеры с росписями – это места, где первобытные люди считали, что они вступают в контакт с духами.

Есть предположение, что, когда первобытный человек добирался до такой пещеры, – а они спрятаны далеко, не каждый мог прийти туда, – там совершались обряды, может быть, принимались опьяняющие вещества, происходили экстатические пляски. Дальше в этом измененном состоянии сознания при колеблющемся свете факела человек смотрит на изображения первобытных животных, и ему кажется, что мощная стена пещеры с изображениями как будто расступается, и оттуда выходят духи предков. Может быть, в виде изображенных на ней животных или в виде других духов. Это не более чем предположение, просто очень красивое. И сегодня его разделяет большинство ученых. Что будет завтра, мы не знаем. Мы можем рассматривать первобытные росписи. Можем изучать странные, не совсем понятные для нас захоронения. Мы знаем древние узоры. Мы знаем обычаи разных племен. Насколько правильно мы понимаем то, что тогда происходило? Может быть, все вообще было совсем не так, как мы можем себе представить? В этом-то и прелесть. Будем надеяться, что история, археология, этнография, философия еще расскажут нам много интересного о первобытной религии.

Шаманы. Анимизм, тотемизм

Стоит произнести это слово, которое удивительным образом из языка эвенков распространилось по всему миру, у многих перед мысленным взором возникает совершенно определенная картинка: странно одетый человек, в шапке или в колпаке, весь обвешанный какими-то побрякушками, с бубном в руках. Он бьет в этот бубен, совершает непонятные движения, выкрикивает странным голосом непонятные слова, издает бессвязные звуки.

Это обломок глубокой древности. Но давайте припомним стихотворение, конечно, всем известное, но на которое имеет смысл взглянуть с непривычной для нас точки зрения – в связи с шаманами:

 
«Духовной жаждою томим,
В пустыне мрачной я влачился, —
И шестикрылый серафим
На перепутье мне явился.
Перстами легкими, как сон
Моих зениц коснулся он.
Отверзлись вещие зеницы,
Как у испуганной орлицы.
Моих ушей коснулся он, —
И их наполнил шум и звон:
И внял я неба содроганье,
И горний ангелов полет,
И гад морских подводный ход,
И дольней лозы прозябанье.
И он к устам моим приник
И вырвал грешный мой язык,
И празднословный, и лукавый,
И жало мудрыя змеи
В уста замершие мои
Вложил десницею кровавой.
И он мне грудь рассек мечом,
И сердце трепетное вынул,
И угль, пылающий огнем,
Во грудь отверстую водвинул.
Как труп в пустыне я лежал,
И бога глас ко мне воззвал:
«Восстань, пророк, и виждь, и внемли,
Исполнись волею моей,
И, обходя моря и земли,
Глаголом жги сердца людей».
 

В школе нам рассказывали, что Пушкин здесь писал о сущности поэзии и назначении поэта, а вдохновлялся он библейским текстом – книгой пророка Исайи (глава шестая). В этом тексте рассказывается о видении, посетившем пророка, как он поднялся перед престолом Бога, окруженного серафимами, и Бог приказал ему идти проповедовать, на что Исайя попытался возразить, что он не может проповедовать своими грешными устами. Тогда серафим приложил раскаленный уголь к его губам, выжигая грешное начало, и Исайя обрел новый язык, которым он стал проповедовать веру в Бога.

Действительно, все как будто сходится, и есть свидетельство самого Пушкина, что он откликался именно на этот библейский фрагмент. Но если внимательно посмотреть на текст стихотворения «Пророк», то видно, что там есть очень много такого, чего в Библии нет. Тело библейского пророка не расчленяли на части, не извлекали язык, сердце, он не получал новый взгляд, новый слух. В стихотворении же создается картина, что все тело разобрано и пересобрано заново. А главное, у пушкинского пророка открываются вещие зеницы, то есть взгляд обретает какую-то особую мудрость, способность нового ви́дения, его новый слух позволяет ему услышать то, что происходит в верхнем мире, под водой и под землей. То есть он как бы видит сразу все миры. Мало того, он практически умирает, после чего поднимается, когда Бог зовет его.

Я ни в коем случае не хочу сказать, что Александр Сергеич Пушкин был шаманом, но совершенно ясно, что в стихотворении «Пророк» очень хорошо описано экстатическое переживание, очень близкое к шаманскому. Это удивительная вещь. Вряд ли Пушкин знал слово «шаман», по крайней мере в словаре его языка оно не встречается. Но то, что здесь описано, испытывали (или считали, что испытывали) люди в разных частях мира, прежде всего в Сибири. Хотя шаманизм ассоциируется прежде всего с Сибирью, Алтаем, Крайним Севером, на самом деле это явление зафиксировано и в Австралии, и у огромного количества индейских племен, и еще в очень многих местах.

Тем, кого интересуют конкретные практики шаманизма в разных частях света, я очень рекомендую книгу выдающегося румынского философа и мыслителя Мирча Элиаде, которая называется «Шаманизм и архаические техники экстаза»^[3]. Насколько я понимаю, после Элиаде никто ничего принципиально нового по этому поводу не сказал. В книге, помимо разных очень важных соображений, собран еще и огромный фактический материал.

Итак, кто же такие шаманы и что, собственно, с ними происходит? Напрашивается ответ: шаманы – это колдуны, знахари, лекари, волшебники. Но все это не совсем точно и далеко не полностью описывает феномен шаманизма. Шаман, конечно, находится в контакте со сверхъестественными силами, и поэтому теоретически можно сказать, что он колдун, хотя на практике любые народы, у которых есть шаманы (а их очень много!), разделяют функции колдуна и шамана. Шаман способен лечить людей, и его часто зовут лечить, но это совершенно не главная его задача. Шаман – это человек, который находится в контакте с духами, и уже тем самым отличается от простых смертных. При этом он может большую часть времени заниматься совершенно обычными «мирскими» делами. Из антирелигиозной пропаганды многим знаком образ жадного шамана, морочащего головы соплеменникам. Но это образ неправильный хотя бы потому, что обычно шаман не имеет права брать награду за свои действия, иначе духи могут разгневаться. Он, как правило, содержит себя другим способом: он может охотиться, ходить на рыбалку, пахать землю, – что угодно делать. У него есть повседневная жизнь, где он не отличается от всех прочих людей. Но еще есть его совершенно особое существование. На Русском Севере до сих пор существуют люди, которых называют знатки (или знатоки), – это те, кто знают какие-то слова и поэтому могут предсказывать будущее, лечить. Эти люди в чем-то похожи на шаманов, хотя, конечно, не совсем шаманы, и они тоже живут обычной своей жизнью. Но в придачу к этому могут еще что-то пошептать, особым образом поговорить, пообщаться с духами и помочь человеку. Обычно считается, что ни в коем случае нельзя даже предлагать знатоку денег, иначе ничего не выйдет. То, что делают эти люди, как и то, что делают шаманы, – это что-то особое, выделенное в иную сферу существования.

Каким образом становятся шаманом? Примерно так, как описал Пушкин. Это, конечно, происходит очень по-разному в разных частях мира, но главное – абсолютное, полное преображение человека. В очень большом количестве случаев, прежде всего в Сибири, действительно происходит призвание, как у пушкинского пророка. Ему явился шестикрылый серафим на перепутье, когда он не знал, куда идти. В тех культурах, где шаманом становятся через призвание, может быть, не сразу понимают даже, что случилось: человек вдруг начинает как-то странно себя чувствовать, у него может начаться бессонница или, наоборот, очень большая сонливость, слабость, какие-то смутные недомогания. А затем с ним вступают в контакт духи, и этот контакт уже может быть самым разным. В большинстве случаев духи являются в виде животного. Многие племена инуитов говорят о том, что приходит огромный белый медведь; очень часто, конечно, приходит волк, птицы, – это очень важные существа для шаманов.

Существуют разные истории о духах в виде птиц: скажем, у якутов есть поверье о том, как душа шамана поднимается на дерево, где сидит некое волшебное существо, женщина в облике птицы (мы бы сказали, ведьма), и проводит преображение шамана. Далеко не все хотят стать шаманами, бывают случаи, когда человек пытается избежать этого, – как один шаман сказал этнографам, это «очень тяжелая работа», потому что, вообще-то, общаться с духами страшно. Элиаде пишет, что попытки убежать, уклониться от призвания – это проявление двойственного отношения к сакральному^[4]. Любые сверхъестественные явления, с одной стороны, дают могущество, открывают новые возможности, а с другой стороны, такая сопричастность иному миру, мощным потусторонним силам – это попросту страшно. Конечно, есть те, кто пытается тем или иным образом увильнуть, но считается, что это невозможно. Нельзя сопротивляться духам, иначе тебя убьют эти же духи, если ты не выполнил их волю, или ты будешь всю жизнь болеть, может быть, останешься инвалидом. Итальянский историк Карло Гинзбург в 1960-х годах обнаружил в архивах протоколы инквизиции, которая в конце XVI – начале XVII века допрашивала в Италии людей, которые себя называли бенанданти («идущие с благословением, с добром», «хорошо идущие»). Эти люди впадали в странные трансы во сне, отправлялись сражаться с ведьмами и т. д. Бенанданти не считали себя грешниками. Инквизиторы пытались доказать, что они поклоняются сатане, а те в ответ говорили, что сражаются с ведьмами, спасают урожай, людей уберегают от мора, и это очень тяжелая работа. Они отправлялись на всю ночь в своем трансе на битву и стеблями фенхеля сражались с ведьмами, которые держали в руках стебли от сорго. Многие из них не хотели становиться на этот путь, но говорили, что, получив призвание, не могли отказаться. Кто-то рассказывал, как не пошел, когда его призывали на эти сражения, и если бы отказался во второй раз, то умер бы непременно. То есть это тоже вариант шаманства, когда выбора пути не остается.

Есть и другие варианты. В мире во многих местах зафиксирован сценарий, когда старый шаман, понимая, что ему осталось недолго, выбирает себе преемника. От такого предложения, конечно, отказаться проще, чем когда тебя призывают духи, но тоже нелегко. Шаман выбирает себе преемника и передает ему свое знание. Знатки на Русском Севере до сегодняшнего дня рассказывают, как важно ему найти преемника, потому что если весь этот груз своего знания, эти волшебные силы ты не сбросишь, не передашь другому, то ты будешь очень тяжело и скверно умирать. То есть это знание не рациональное, а какое-то волшебное, оно человека отягощает. Далеко не каждый хочет получить этот тяжелый дар, и старых людей сильно беспокоит, когда у них не получается найти преемника.

Есть и третий вариант, пожалуй, наименее распространенный, когда человек сам решает, что хочет быть шаманом, и сам находит того, кто будет его обучать. Но это если и не исключение, то во всяком случае редкость. Все-таки основной вариант – духи тебя призывают, и ты идешь за ними.

Шаман. Рисунок. 1880 г.

Х. Б. Грин. «Ведьмы». Гравюра. 1508 г.

С этого момента, с момента посвящения, человек уже отчасти живет в каком-то другом мире. Но он не может сразу взять и начать общаться с духами. Он проходит сложное обучение, причем с одной стороны его действительно обучают старшие шаманы, но в то же время он принимает обучение от духов. Рассказывают, что к вступившим на этот путь приходят духи в виде разных животных, говорят разными голосами, какие-то из них злобные, какие-то – хорошие. В Сибири говорят, что к одним духи приходят из верхнего мира, и таких называют белыми шаманами, а к кому-то приходят из нижнего мира, из тех мест, которые мы назвали бы преисподней, – и это черные шаманы. Черным шаманом становиться очень опасно, но здесь нет места выбору, тут уж как повезет, – отрекаться не приходится. И весь следующий период – это обучение у опытного шамана, которое у некоторых народов длится годами. Конечно, огромную роль в этом процессе посвящения у самых разных народов играют пещеры. Всегда и во всех культурах они воспринимаются, с одной стороны, как место спуска в подземный мир. Мы можем вспомнить, как Аид вышел из пещеры и, похитив Персефону, унес ее к себе. И в Элевсине, центре культа Деметры рядом с Афинами, устраивались мистерии, где, вполне возможно, тоже совершался ритуальный спуск в пещеру. С другой стороны, пещера часто воспринимается как символ материнского лона, и это тоже очень важно, потому что шаман, как пушкинский пророк, умирает, чтобы затем родиться заново.

П. Пюже. Похищение Прозерпины. Скульптура. XVIII в.