000
ОтложитьЧитал
Глава седьмая. Не стоит злоупотреблять гостеприимством
Дело о пожаре в доме на Никольской было закрыто. Написав официальную докладную, Левченко получил его для ознакомления. В показаниях жильцов не содержалось ровным счетом ничего интересного. Чтобы получить ответы, надо задать вопросы. А все вопросы ограничивались непосредственными обстоятельствами взрыва.
Левченко нюхом чувствовал – не все так просто с этой квартирой на четырнадцатом этаже. Решил, не оповещая начальство, выкроить время и подскочить на место событий.
Квартира, где был найден любопытный мастерок, стояла запертая.
– Через неделю была как новенькая, – мрачно сообщили соседи, еще не разобравшие до конца обгорелые останки мебели и вещей. Они совсем не жаждали общаться с представителем ФСБ.
– Строительная фирма уже выплатила штраф по суду, а мы никак не можем снять деньги со счета в банке. Что за кретинизм? – желчно сообщил мужчина.
– А вы зачем здесь, собственно говоря? Дело закрыто, – сказала женщина, которая не переступала через порог сгоревшей квартиры и явно не желала ничего касаться.
– Не волнуйся, они еще год будут сюда таскаться, – ответил за фээсбэшника ее муж.
– Нужно подчистить кое-какие хвосты, – Левченко пропустил грубость мимо углей. – С вашим соседом стоило бы тоже побеседовать о взрыве.
– С Бородичем? Какой смысл, если человек постоянно живет в Стокгольме. Слышал ли он там шум?
«Жаль, что я здесь неофициально, – подумал майор. – Распустили бы вы у меня языки.»
– Однако ремонт квартиры он быстро организовал.
– У него есть в Москве свои представители. Они не стали брать штрафные деньги со «Стройсервиса», а договорились, чтобы те быстро сделали ремонт.
– А ведь я тебя просила сделать именно так. А теперь посмотри, кто остался в дураках, – влезла в разговор жена.
– Я боялся, что они начнут тянуть волынку, – в очередной раз стал оправдываться супруг. – Ты потом сама согласилась, что деньги надежнее.
– Вы случайно не знаете, кто этот представитель и где его найти?
– На суде его не было. От имени Бородича вообще не поступило иска о возмещении ущерба.
* * *
Через неделю после знакомства Зиба неожиданно спросила:
– Так ты думаешь жениться на мне или нет?
Алексей удивленно посмотрел на нее, ища смысла в странной шутке.
– Разве отец ничего с тобой не обговаривал? Короче, он собирается нас с тобой поженить.
– Уверена?
– Он сам меня известил. Не слышу криков восторга.
– А ты как к этому относишься?
– Нормально. Ты мне подходишь.
– Начнем с того, что ты еще ни разу не сняла очки.
Зиба спрятала их в карман и взглянула на своего спутника, слегка щурясь от солнечного света. Алексей только что гнал со скоростью сто километров по загородному шоссе, но теперь слегка сбавил обороты.
– Не беспокойся, особых дефектов нет. Ни бельма, ни косоглазия.
– Я об этом не беспокоился.
– Что еще тебя интересует? Девственность? В полном порядке.
– Прекрати валять дурака.
– Чего это ты вдруг сбросил скорость? Мы куда-то приехали?
Стоял пронзительно яркий солнечный день. По обе стороны шоссе обступило пшеничное поле. Кое-где мелькали цветные пятна сорной травы.
– Пейзаж, правда, подходящий, – заметила Зиба. – Согласись – такой важный в нашей жизни разговор не мог произойти в городской толчее. Зато теперь ты запомнишь его на всю жизнь.
– Это уж точно.
– Я вижу ты не представляешь меня в роли домохозяйки.
– Еще не пробовал.
– И не теряй зря времени. Безнадежное дело, – Зиба высунула руку из окна, пробуя на ощупь упругость встречного ветра. – Мы будем современной парой.
Отведя взгляд от дороги, Алексей взглянул на ее точеную фигуру в джинсах и кожаной безрукавке.
– Странные у тебя духи. Я в них слабо разбираюсь…
– Просто они мужские – вот и все.
Желтая стена оборвалась, открылись луг с копнами скошенной травы и излучина реки. Алексей никогда не мог представить себе, что будет вести речь о женитьбе с девушкой, которую ни разу не обнял. Зиба притягивала к себе, но в то же время он постоянно чувствовал невидимую преграду.
«Ничего удивительного – дочь шефа», – объяснял он себе.
Хаджиев был для него не только президентом банка, он во многом заменил покойного отца. Поэтому его выбор выглядел вполне объяснимым. Странно только что Зиба соглашается запросто – такие девицы обычно бывают строптивей.
– Вчера твой отец просил меня достать одно лекарство, – вспомнил Алексей. – Его применяют при сильных ожогах. Не нашел ни в одной московской аптеке, пришлось заказывать в Германии. Сегодня надо будет встретить самолет. Если хочешь, поедем вместе.
– Тащиться в аэропорт, – поморщилась Зиба. – Нет, на сегодня прогулок достаточно.
* * *
Каллистратов не стал задавать вопросов и без колебаний сел в машину рядом с незнакомцем, который за добрые полтора часа блужданий по московским улицам не проронил ни слова.
Олег спокойно ждал, чем закончится это путешествие. За последнюю неделю ночных бдений за компьютером он в самом деле отчасти потерял ощущение реальности. Теперь на все происходящее он смотрел со стороны, как зритель – поэтому и страха не испытывал.
Петляющий маршрут закончился на дальней окраине Москвы возле частного домика, выкрашенного зеленой и синей краской, с георгинами в палисаднике и кружевными занавесками на окнах. Человек с бакенбардами кивком указал Олегу на приоткрытую дверь в комнату, а сам устроился на табурете в прихожей.
Войдя, Каллистратов увидел молодую женщину с ярко-рыжими, огнем горящими волосами, по-детски пухлыми губами и тремя золотыми кольцами на одной руке. Лицо ее показалось смутно знакомым.
Женщина выглядела чем-то озабоченной.
– Садитесь, – нервно улыбнулась она и протянула руку. – Лина Альтшуллер.
– Теперь я понял, кого мне напоминает ваше лицо.
На губах Лины мелькнула горькая улыбка, но она решительно согнала ее и продолжала:
– Я знаю о вашем разговоре с матерью. Она в самом деле ничего не знает. А я не могла у себя дома завести с вами разговор. Садитесь, прошу вас. Угощайтесь.
На низеньком столике было всего понемногу: зернистая икра, лососина, маслины с миндалем вместо косточек и прочие деликатесы. Каллистратов мысленно воздал хвалу еврейскому гостеприимству и первым делом приложился к икре.
– Простите, что не предлагаю выпить, но сейчас вам лучше иметь абсолютно ясную голову.
– Безусловно, – кивнул Олег. – Я вас внимательно слушаю.
– Боюсь, что они и за мной следят. Поэтому приходится разговаривать в такой непривычной обстановке.
«Похоже, она сама здесь впервые», – подумал гость.
Громко тикали часы, на подоконнике краснела герань, над кроватью с никелированной спинкой висел плюшевый ковер с оленем. Комната напомнила Каллистратову детство и бабушкин дом в деревне.
– Кто они?
– Братья из ложи. Это они послали к отцу убийцу.
– Масоны?
– Я слышала слово «братья». Следователям я ни за что об этом не расскажу – нет им моей веры. Я хотела обратиться в частное сыскное агентство, но это очень рискованно.
– Все они занимаются мелочевкой: поиск пропавших людей, сопровождение ценных грузов, – поспешил заверить Олег. – Связываться с подпольной организацией эти люди не станут ни за какие деньги.
«Вот оно, – подумалось ему. – Теперь важно не выпустить нить из рук и не дернуть ее раньше времени.»
То ли от волнения, то ли от хронического недоедания последних дней Каллистратов злоупотребил оказанным гостеприимством. Когда он приказал себе остановиться, желудок был уже полон. Организм расслабился, размяк, голова приятно отяжелела. Приходилось напрягать все силы, чтобы справиться с блаженной дремотой.
– …Я увидела, как оба надели на себя по маленькому фартуку, и тогда тон разговора сразу изменился. Отец повторял, что все это противоречит заповедям ордена. Он сказал: «Если мы действительно хотим заниматься благотворительностью, надо организовать свой фонд, а не выдирать готовое из чужих рук…»
Каллистратов обнаружил, что в речи Лины постоянно возникают пустоты. Помимо своей воли он пропускает то одно, то другое, не в состоянии полностью осмыслить сказанное, связать концы с концами. Только собрался переспросить, но Лина продолжала говорить, и он уже забыл, о чем хотел переспрашивать.
– …Как раз через неделю должны были переизбирать председателя Фонда. Поэтому отец торопился воспользоваться случаем. Если бы он собрал пресс-конференцию в Москве, «братьям» все сразу стало бы ясно. А тут все-таки кинофестиваль, его детище. Он каждый раз назначал перед открытием пресс-конференцию. Брал с собой кого-нибудь из «звезд»…
Олег до крови прикусил нижнюю губу, чтобы собрать рассеянное внимание. Ненадолго помогло.
– Почему именно ваш отец? Он имел к Фонду какое-то отношение?
– Он был вице-председателем, на бумаге вторым человеком после Самохина. Но таких почетных вице-председателей у Фонда имелось целых шесть. Самохин выпрашивал у людей согласие просто для того, чтобы козырять потом именами – добавить Фонду респектабельности. Реально никто из них в текущих делах не участвовал.
– То есть «братья» решили посадить своего человека в председательское кресло?
– Постникова. Удобная фигура: инвалид, без ноги. Но для этого нужно всеми правдами и неправдами скинуть Самохина – он их чем-то не устраивает.
Олег решил не отрывать взгляда от пухлых губ, следить за каждым словом. Но вышло наоборот: движущиеся губы заняли все внимание, совершенно вытеснив смысл. Они отделились от головы и шевелились сами по себе, напоминая пару еще влажных подводных существ, выброшенных на берег морем.
– …Потом, после похорон я долго не могла заставить себя подойти к его столу. Мне казалось кощунством рыться в бумагах после его смерти. Но я заставила себя…
Каллистратов изнемог в борьбе с самим собой. В конце концов у него еще будет случай уточнить детали. Надо только постараться схватить главное.
– …Я не нашла ничего, только белые шелковые перчатки и старинную гравюру с изображением крылатого змея, кусающего свой хвост.
– А записная книжка с телефонами и адресами?
– Он все держал в голове, у него была феноменальная память… Вам плохо?
– Нет, ничего. По ночам не сплю, работаю. А днем все плывет перед глазами. Мы могли бы встретиться завтра, в это же время?
– Хороню. Скажите куда прислать машину.
Глава восьмая. На месте преступления
В самом начале рабочего дня Максим Левченко появился в офисе фирме «Стройсервис».
– Вы знакомы с постановлением за номером двести тридцать третьим по Москве и Московской области? – он привычным жестом раскрыл свое удостоверение.
– А как же, – улыбнулась натянуто женщина-главбух.
По этому постановлению сотрудники ФСБ имели право знакомиться с отчетностью предприятий на предмет уклонения от уплаты налогов и других нарушений.
– Меня интересуют главным образом ваши штрафные выплаты по дому на Никольской.
– Деньги мы перевели – разбирайтесь с банком, почему они не выдают людям наличку, – главбух оперативно разыскала и протянула Максиму папку с документами.
– Но ведь сгоревших квартир было больше.
– Послушайте, мы руководствуемся решением суда. Суд постановил – мы выплатили деньги.
– А вот сорок вторая квартира, которая выгорела, можно сказать, дотла – что с ней?
– Не знаю – я там не была, расследованием не занималась. Я имею дело с документами.
– Могу рассказать – ваша организация в течение нескольких дней полностью отремонтировала квартиру.
– Вы уверены, что это были наши люди?
– Есть свидетели.
– Меня никто не ставил об этом в известность. Может быть ребята договорились пошабашить?
– А мы сейчас проверим по табелю, кто брал отгулы или был в отпуску.
– В чем вы нас обвиняете? – занервничала главбух. – Предположим, фирма договорилась с владельцем квартиры. Он не подает иск, а мы бесплатно делаем ему ремонт.
– Где договор? Вы прекрасно знаете, что по действующему законодательству на выполненный объем работ должен иметься договор, скрепленный подписями сторон и вашей печатью. А в договоре должна стоять сумма оплаты, с которой вы обязаны заплатить все налоги. Даже если работы выполняются в зачет поставок товаров или других обязательств и фактической оплаты не происходит. Вот если бы суд обязал вас произвести ремонт бесплатно – тогда другое дело.
Бухгалтер тяжело вздохнула, попросила подождать и направилась к директору. Через десять минут Левченко пригласили в кабинет. Его ждал дымящийся кофе с коньяком.
– Я только вчера вернулся из командировки и меня уже ввели в курс дела. О ремонте договаривался наш главный инженер, а он не силен в юридических тонкостях. Пострадавший тем более. Ударили по рукам, а мне теперь оправдываться. Конечно, я не снимаю с себя вины. К завтрашнему дню все налоги будут уплачены.
– На нас тоже давят сверху, – объяснил Левченко. – Знаете, как у нас на Руси: то одна кампания, то другая. Коллективизация, мелиорация, теперь вот борьба за повышение налоговой дисциплины. Вы только пришлите завтра копию договора с заказчиком и копию платежки с банковской отметкой. И будем считать, что никакого злого умысла не было.
– Обязательно, – расцвел директор. – Единственный нюанс – договор подпишет не хозяин квартиры, а его доверенное лицо.
– Нет проблем.
Вернувшись домой Левченко обнаружил у себя в кармане две новенькие стодолларовые купюры.
* * *
Вернувшись домой, Олег свалился замертво и проспал шестнадцать часов. Проснувшись от шума воды, он испугался, что забыл закрыть кран на кухне. Но это хлопотала Алла.
– Слава богу, я уже думала, что ты впал в спячку от переутомления. Такие случаи бывают – я недавно читала, что какой-то мужик в Америке проспал больше месяца.
– Сколько времени? – Каллистратов выскочил из кровати и стал лихорадочно натягивать брюки.
– Скоро одиннадцать, – Алла не подозревала о его бурной деятельности. – Я просто вспомнила, что ты остался без припасов. Думаю, выйдет один на улицу да еще свалится где-нибудь без сознания. Да еще с небритой физиономией – потом доказывай милиции, что ты не верблюд. Откуда я знала что ты тут навел такой лоск: побрился, запачкал всю раковину в зубной пасте. Не на свидание случайно готовился?
Алла не смогла бы ответить, что привязывает ее к этому человеку, которому хронически не хватало времени на нежность. Она прекрасно понимала: Каллистратов уже не изменится – никогда он не начнет прилично зарабатывать, заботиться не то что о других, а хотя бы о самом себе.
Еще до того, как у Олега завязался роман с компьютером, у него ощутимо разладились мужские способности. После каждой неудачи он долго лежал молча, сцепив руки за головой. Алла прижималась сбоку к его неподвижному телу, но ей казалось что расстояние между ними увеличивается, как полоска воды между берегом и отплывающим кораблем.
– Возьми деньги в кармане куртки, – Олег забежал на кухню одетый.
– Куда собрался, сейчас будем завтракать.
– У меня назначена встреча.
– Рубашку ты застегнул на две пуговицы.
– Ничего, в лифте застегну. Хороню что ты пришла. Дождись меня, пожалуйста.
Человек с бакенбардами уже ждал на условленном месте. Всю дорогу Каллистратов проклинал себя за вчерашнее. Как он мог так преступно накинуться на еду. В самый ответственный момент, когда надо было сконцентрироваться на двести процентов. То, что осталось в памяти, выглядело как страница, исписанная чернильной ручкой и попавшая под проливной дождь.
– Мы не опаздываем? – глядя, как они в третий раз возвращаются на то же самое место, Олег решился нарушить молчание.
Водитель покачал головой.
«Надо извиниться, – твердил себе Каллистратов. – Извиниться и попросить, чтобы она все повторила еще раз.»
Автомобиль остановился возле того же самого деревянного дома с палисадником и кружевными занавесками, который так не соответствовал статусу дочери известного бизнесмена и мецената.
«Лучше было бы увидеться на новом месте», – мелькнуло у Каллистратова.
Быстрым шагом он направился к дому. Покосившееся крыльцо. Пушистая, рыжая с белыми пятнами кошка на солнце. Соломенная циновка в сумрачной прихожей. Приоткрытая дверь в комнату. Все по-прежнему и все по-другому. Не потому, что нет вчерашней новизны, неизвестности. Отчетливая печать неблагополучия и несчастья, которая даже солнечный свет делает зловещим.
Толкнув дверь, Каллистратов увидел то, чего боялся в глубине души, что снилось ему все долгие шестнадцать часов. Молодая женщина с огненно-рыжими волосами лежала в углу возле разбитого цветочного горшка.
На сей раз острый стальной шип проткнул насквозь шею. Похоже, он задел сонную артерию, и кровь некоторое время хлестала под напором. Она забрызгала стену и даже край короткой кружевной занавески. Лужа быстро впиталась в некрашеные доски пола и почти высохла.
Олег наклонился над телом – глаза покойной были широко раскрыты, пухлые губы, казалось, еще дрожали от ужаса. Сзади послышались шаги – это был человек с бакенбардами. Не говоря ни слова, он кинулся вон из комнаты. Каллистратов услышал треск кустов, увидел в окне, как тот в бесполезном отчаянии мечется по отгороженному забором участку, вертит головой во все стороны.
Громко, с полным безразличием к случившемуся, тикали часы. В отчаянии Олег с размаху трахнул кулаком по стене. Он чувствовал себя с ног до головы забрызганным виной – как каплями крови.
Убийца наверняка знал, что они вот-вот прибудут к месту встречи. И мог все точно рассчитать. Это значит, что с минуты на минуту здесь будет милиция.
Каллистратов бросился к дверям, но улица уже была заблокирована двумя машинами, развернувшимися поперек дороги, и несколько человек одновременно кричали:
– Бросить оружие! Руки за голову!
Человек с бакенбардами метнулся в противоположную сторону, чтобы через забор перемахнуть к соседям, но ему выстрелили в ноги. Каллистратов обреченно встал лицом к стене и сцепил руки на затылке.
От этих тренированных ребят не оторвешься. И доказывать что-то сейчас, по горячим следам бесполезно. Торжествует инстинкт охотника, нарвавшегося на добычу.
Его ударили по спине, приказав пошире раздвинуть ноги. Сноровисто обыскали. Потом схватили за шиворот и поволокли к машине. Туда же втолкнули и человека с бакенбардами, предварительно рубанув пару раз дубинкой по рукам.
– Смотри шустрый какой. Бегать надумал.
* * *
Директор «Стройсервиса» лично завез Левченко необходимые документы, ему явно не хотелось ссориться с Федеральной службой безопасности.
– Все в порядке, – успокоил его майор. – И заберите свои добровольные пожертвования, если не хотите доставить мне кучу неприятностей.
Директор открыл было рот, чтобы возразить, но, оценив ситуацию, поспешил забрать деньги. Майор тем временем взял в руки договор и сразу обратил внимание на паспортные данные заказчика. Как только директор отбыл восвояси, он связался с картотекой и запросил данные на Фатеева Петра Андреевича. Паспорт такой-то серии, за таким-то номером, выдан таким-то РОВД. Ответ пришел быстро: картотеку уже несколько лет как преобразовали в компьютерную базу данных.
«К уголовной ответственности не привлекался. Год рождения – 66-ой. Работал сторожем, кладовщиком, в конце 80-х организовал торгово-закупочный кооператив, один из тех, что плодились тогда как грибы. Потом перешел менеджером в частную фирму по продаже оргтехники, потом на руководящую должность в российско-шведское СП.»
«По-своему типичный путь», – усмехнулся Левченко.
Что дальше? Женат, двое детей. Имеет две квартиры в Москве. В прошлом году обновил машину, взял самую престижную модель «Вольво». Ну и что из этого?
Майор записал оба адреса и уточнил по справочнику «Вся Москва», где находятся магазин и офис СП.
«Ради чего я трачу время? – спросил он самого себя. – В конце концов в каждой квартире можно при желании отыскать вещь, которая покажется странной постороннему человеку. Раньше я не имел дара высасывать себе занятие из пальца. Наверно, каждый из людей нашей профессии проходит рано или поздно через такой кризис. Внимание к мелочам превращается в излишнюю подозрительность, вместо разработки версий начинаешь возводить из кирпичиков тумана замки-миражи.»
Тут самокритичные размышления Левченко прервал вызов к начальству.
– Ты ведь слышал о сочинском деле? – задал чисто риторический вопрос человек в очках с тонкой золотистой оправой. – До сих пор мы не вмешивались, отдали на откуп ГУОПу. Сейчас мне звонят, что в цепочке появилось новое звено – убили дочку Альтшуллера. Тут недалеко, в Одинцовском районе. Только что договорился с Гуриным, что мы подключимся к расследованию. Он, конечно, далеко не в восторге, но ничего – пусть привыкает. Съезди прямо сейчас. Они вроде бы захватили на месте двоих.
Он сделал паузу.
– Слушаюсь, товарищ полковник.
– Это не совсем твой профиль. Хотя всякое может быть. Сам способ убийства не назовешь стандартным. Обычные киллеры так не работают, а оригиналам никто не дает заказы. Индивидуальный почерк – самый большой минус, который только можно представить. Я думаю тут не простая уголовщина.
Когда Максим прибыл на место происшествия, обоих задержанных уже увезли. В доме работала та самая следственная бригада, которая вылетала в Сочи по делу Альтшуллера. Как и ожидал Левченко, его приняли с плохо скрытой враждебностью. Так примут представителя конкурентов в святая святых компании.
Левченко повел себя спокойно – не протискивался к телу, не задавал вопросов. Занял тот самый табурет, на котором человек с бакенбардами нес дежурство во время первой и последней встречи Каллистратова с Линой. Осматривался, ждал, когда закончат составлять протокол и фотографировать труп.
Наконец, старший следователь не выдержал. Потом начнутся претензии и его сделают крайним.
– Сейчас повезем ее на экспертизу. Пока машина не приехала, тело в вашем распоряжении.
Максим внимательно рассмотрел орудие убийства.
– Соседей уже опросили?
– Несколько человек видели как подъехала машина с подозреваемыми. Одного из этой парочки мы уже опознали – он и в Сочи оказался в номере убитого. Некто Каллистратов, бывший журналист, сейчас без постоянной работы. Мы тогда взяли с него подписку о невыезде.
– А где эти орлы сейчас?
– Забросили их в следственный изолятор. Будут там допрашивать по горячим следам.