Глава 7
Наблюдаю, как выравнивают землю, снимаю солнцезащитные очки и оглядываю собравшихся. Сегодня все в чёрном. Как и положено на похоронах.
Я говорил, что недальновидность и заносчивость Лоренцо обернутся для нашей семьи проблемами. И я был прав. Анхель не перешёл на нашу сторону, он лишь делал вид, пока ему это было выгодно. А как только выгода испарилась, наладил отношения с теми итальянскими кланами, которые жаждут крови Савиано. Кстати говоря, за эти три года мы успели поднасрать и некоторым сицилийцам. Само собой, и они в долгу не остались. Сначала было два покушения на Эда, а теперь убили Генри, подручного Лоренцо.
И это только начало. Мафиозные разборки кровавы и напрочь лишены хоть какого-то понятия чести. Если кто-то думает иначе, пусть сожрёт свои ботинки. Омерта писалась не ради того, чтобы сильные этого мира соблюдали её законы. Верхушке мафии никакой закон не писан, даже их собственный. А вот те, кто стоит на нижних ступенях, вынуждены соблюдать эти правила. Разумеется, перед судом мафии все равны. Хоть ты солдат, хоть Босс или Дон, ты всё равно вынужден играть по правилам, чтобы дольше оставаться живым и невредимым. Однако, если ты умён и хитёр, ты всегда найдёшь способ их обойти.
Поступать по совести или действовать грязно – выбор всегда только за тобой. В нашем мире можно всё. Но вот что тебе за это будет – это уже совсем другая история.
В мире мафии есть только два непреложных закона.
Первый: «Кровь за кровь». Собственная честь и репутация семьи – превыше всего.
Второй: «Никогда не братайся с федералами и полицией, никогда не рассказывай про дела тем, кто не входит в наш круг». Если уличат в подобном, то быстро насадят на нож. Чужаков здесь не любят. Предателей – тем более. Ещё ни одной крысе не удалось уйти из нашего мира живой.
– Через двадцать минут у меня в кабинете, – тихо произносит Лоренцо и направляется в сторону особняка.
Все потихоньку разбредаются, а я всё стою и наблюдаю, как на свежую могилу устанавливают плиту. Зачем? Всё равно завтра никто и не вспомнит о том, что здесь погребён Генри. Ни родных, ни близких у него не было. Он отдал всего себя на служение Савиано.
И обо мне так же забудут. У меня ведь тоже никого нет. Да, двадцать восемь – это совсем ещё не возраст. Но сейчас я ощущаю себя одиноким стариком. Может, Мария была права, когда сказала, что однажды всё изменится, и я захочу обзавестись женой? Наверное, приятно, когда тебя ждут, радуются твоему возвращению…
Нет. Хрень это всё.
Интересно, как там Мария? Не видел её уже три года. Вчера до меня дошли слухи о смерти её ближайшей подруги. Наверное, нужно позвонить и выразить соболезнования, однако я знаю, что Анхель теперь контролирует каждый её шаг. Мой звонок не останется незамеченным, а я не хочу создавать Марии лишние проблемы. Ей и так сейчас несладко. Душевная боль куда сильнее физической. Она убивает изнутри. Вот поэтому мне и не нужно этого дерьма. Я никого не люблю, мне некого и нечего терять. И меня это вполне устраивает.
– Дерек, – Эльза мягко касается моего плеча, и я разворачиваюсь к ней. – Пойдём в дом?
В её взгляде столько тепла, что моё чёрствое сердце на секунду сжимается. А ведь я соврал. Мне есть кого терять. И я люблю. Её и Эда. Они мне как родные. Я за них порву кого угодно.
Мы долгое время идём в тишине, и лишь на подходе к особняку Эльза останавливает меня, заглядывает в глаза и шепчет:
– Будь осторожен, ладно?
– Я всегда осторожен, – улыбаюсь и бережно провожу пальцами по её щеке. Эльза выглядит встревоженной, хочется как-то её успокоить.
– Врёшь, – она перехватывает мою руку и сжимает. – Я так боюсь за тебя, Дерек.
– Да в чём дело, сестрёнка?
– Просто обещай мне… Нет. Поклянись, что будешь осторожен.
– Клянусь.
– Я серьёзно, Дерек.
– Я тоже. Вполне. Зачем мне зря рисковать своей шкурой?
– А разве риск бывает оправдан?
Пожимаю плечами, устремляю взгляд вдаль и глубоко вздыхаю.
– Дерек, – Эльза дёргает меня за рукав, заставляя вновь обратить внимание на неё, затем берёт мои ладони в свои и шепчет: – Если вдруг твоё чутьё подскажет, что лучше не лезть, отойти в сторону, залечь на дно, отсидеться, не поехать куда-то, не выполнить приказ и так далее, послушай его.
– Эль, ты меня пугаешь. С тобой всё в порядке?
– Со мной – да.
– Тогда что за нытьё ты тут развела? Я не собираюсь подыхать ещё очень долго. Успею тебе надоесть, не переживай.
– Просто вернись, пожалуйста.
– Я никуда не уезжаю.
Она качает головой и опускает глаза. Ясно. Эльза что-то знает. Видимо, и я вскоре узнаю. Не выполнить приказ… Ох, Эльза, Эльза. Она в курсе, куда и зачем меня хочет отправить Лоренцо. Что ж. Пора и мне это выяснить.
Наклоняюсь и целую её в лоб.
– Я буду очень осторожен, обещаю. И я вернусь, вот увидишь.
Она кивает, не поднимая глаз, из которых льются слёзы, и отпускает мои руки. Значит, дело правда пахнет жареным. Ладно. Мне не привыкать. Я не сдохну. Не могу же я обмануть Эльзу. Она мой единственный лучик света в этом тёмном болоте. Всегда помогала и поддерживала. Без неё я бы не выжил.
Когда я захожу в кабинет, Лоренцо жестом велит мне сесть в кресло. Присаживаюсь и терпеливо жду, когда он закончит изучать документы.
– Вылет через три часа, – произносит Лоренцо, завершив возню с бумагами.
– Куда?
– А сам как думаешь? – он усмехается.
– Понятно. Я должен устранить тех, кто убил Генри, и подручных тех семей, которые наняли наёмников. Кто они и где сейчас находятся? Италия? Сицилия?
– Исполнители утром были замечены в Джоя-Тауро.
– Ну супер. Потом заскочу к Роберто. Дай мне информацию на всех, кого нужно убрать, ознакомлюсь в самолёте.
Порываюсь встать с кресла, но Лоренцо жестом останавливает меня.
– Дерек, – он делает паузу и вздыхает. – Никто не должен знать о твоём визите. Убрать нужно только наёмников, никого из семей не трогай. Когда всё будет сделано, сразу же возвращайся.
– Мы мстим инкогнито?
Повисшее молчание озадачивает. Неужели у нашей семьи настолько серьёзные проблемы? О чём я не знаю?
– Просто будь осторожен и сделай всё чисто. Не светись, – Лоренцо протягивает мне конверт. – Здесь их фотографии и досье.
– Разве я когда-то разбрызгивал грязь?
Просьба Лоренцо настолько огорошила, что я сходу вскрываю конверт и вытряхиваю содержимое на колени. Трое наёмников мне хорошо знакомы, а вот четвёртая… девчонка. Совсем молоденькая. И её я ведь тоже знаю. Та самая недошлюха из борделя Анхеля, которую я пожалел и даже хотел выкупить.
– Кто она? – спрашиваю, не подавая виду, что узнал её.
– Протеже Анхеля. Все четверо работают в связке. Она выполняет функцию приманки, а остальные трое…
– Понял, – перебиваю его, забрасываю всё обратно в конверт и поднимаюсь на ноги. – Всю информацию детально изучу во время полёта. До скорого, Лоренцо.
– Дерек! – окликает он меня, когда я уже берусь за ручку двери.
– Что-то ещё? – оборачиваюсь и смотрю ему в глаза.
Молчаливый зрительный контакт длится слишком долго. Я уже собираюсь покинуть кабинет, не дожидаясь новых указаний, как вдруг губы Лоренцо дёргаются, и он отчеканивает ледяным тоном:
– Вернись живым и невредимым. Это приказ.
– Да, Босс.
Глава 8
Италия, ох, Италия. Люблю тебя и ненавижу. Чего тут только не было. И разврат, и попойки, и убийства, и даже ранение, от которого я едва копыта не откинул. Чую, не сегодня, так завтра мою шкуру вполне могут продырявить ещё раз.
Те трое наёмников – не лохи и не дилетанты. Справиться с ними в одиночку будет непросто. Если, конечно, не прирезать их во сне или не застрелить во время пьянки. А что? Я один, а их трое. Учитывая, что провернуть всё нужно, не привлекая внимания, мне не до честных методов. Так что придётся наведаться к ним домой и дождаться подходящего момента.
Что делать с девчонкой, я пока не решил. Разберусь на месте. Ну не убивать же её.
В борделе она больше не работает, хотя Анхель её периодически навещает. Кстати, её зовут Лейла. Она снимает квартиру в Джоя-Тауро и находится на побегушках у тех троих. Они живут в соседней квартире. Неужто не только убивают вместе, но и в гости друг к другу ходят? Давненько я здесь не был. Столько новостей.
Перепроверяю оружие и покидаю паршивый мотель. Шиковать и светиться в приличных местах нельзя, я прилетел инкогнито. Никто не знает, что я тут уже почти сутки, пусть так и останется.
Под покровом ночи до места я добираюсь быстро и никем незамеченный. Калитка при входе на территорию дома не заперта. Какой я, однако, везучий.
Сначала проверяю квартиру Лейлы. Надеваю перчатки, вскрываю замок, проникаю внутрь и бесшумно закрываю дверь. Почти сразу понимаю, что тут никого нет. Зато в соседней квартире – настоящее веселье. Слышу даже через стенку. Три мужских голоса и женский. Они там все вместе, и Лейла, вероятно, с ними. Вот и подходящий момент.
Путь туда только один – через балкон. Быстро оцениваю расстояние и через пару минут уже сижу на соседнем балконе. Заходить к ним в квартиру я не тороплюсь. Сейчас ожидание мне на руку. Чем больше алкоголя они в себя вольют, тем легче будет с ними справиться, не наделав много шума.
Как быть с девчонкой – до сих пор не придумал.
Музыка становится громче, а пьяные разговоры – откровеннее. За время, проведённое в тени занавесок, я успел понять, что Лейла зажигает с одним из трёх наёмников. Интересно, у них серьёзно или это просто пьяный флирт со всеми вытекающими? В любом случае вряд ли она скажет мне спасибо, когда я их убью. Вряд ли пойдёт со мной по доброй воле. Остаётся только надеяться, что меня не ранят, и я смогу унести её отсюда, не причинив ей вреда.
Пора.
Прикручиваю глушитель, поднимаюсь на ноги и захожу в квартиру. Два тихих быстрых выстрела – два трупа. Кто сказал, что стрелять в спину – это подло? Иногда это наилучший вариант. А иногда и единственный возможный.
От вида крови внутри поднимается волна жара, затем меня обдаёт холодом. Перед глазами проносятся воспоминания, забрызганные кровавыми пятнами. Пятна расползаются, застилая собой всё, в глазах на несколько секунд мутнеет, пот прошибает тело, и я выпадаю из реальности, оказавшись затянут в водоворот прошлого.
Мне быстро удаётся стряхнуть с себя оцепенение, но всё равно это плохо. Нельзя цепенеть. Нельзя позволять этому управлять мной. Повезло, что музыка заглушает все звуки. Иначе моё замешательство могло стоить мне жизни. Но я до сих пор остаюсь незамеченным. Лейла в кружевном лифе и микроскопических шортиках сидит верхом на своём любовнике. Они расположились на диване и так самозабвенно целуются, что для них не существует ничего вокруг.
Огибаю диван, приставляю дуло к затылку мужчины. Дальше всё происходит быстро, однако в такие моменты время для меня будто замедляется. Я уже убил двоих, справился с оцепенением, теперь мои реакции обострены, а вот восприятие реальности всё ещё искажено. Для меня сейчас нет людей вокруг. Только объекты, которые я должен устранить.
Мужчина спихивает с себя Лейлу, вскакивает на ноги и разворачивается, но замахнуться, сделать выпад в мою сторону или достать пистолет не успевает. Пуля уже вошла в сердце. Наблюдаю, как тело падает на пол, затем перевожу взгляд на девушку. Вроде бы ей вредить я не собирался. Вроде бы… Да. Так и было. Убираю пистолет и демонстрирую ей поднятые руки, давая понять, что угрозы для неё я не представляю.
Она смотрит на меня затравлено и сжимает складной нож в руке. До двери Лейле не добраться, однако глаз я с неё всё равно не спускаю. Убавляю громкость, но не выключаю музыку. Вдруг девчонка вздумает орать.
– Тихо, спокойно, – приближаюсь к ней медленно, держа руки поднятыми. – Я не собираюсь тебя убивать.
– Да неужели? – фыркает она, стреляя глазами то на меня, то на дверь.
– Слово даю, ты останешься жива. Всё будет хорошо. Я помогу тебе покинуть страну и залечь на дно.
– В подвале спрячешь? – Лейла издаёт нервный смешок и пятится к стене.
– Сменила причёску? – перевожу тему, разглядывая дерзкое рваное каре и подбираясь всё ближе.
Ответом мне служит отчаянная попытка атаковать меня. Как глупо… А я ведь правда хотел по-хорошему.
Скручиваю девчонку и прижимаю спиной к себе, ощущая нехилое такое возбуждение. Как некстати, однако. Почему я не могу просто убить и никого не трахнуть? Точнее – могу. Но не тогда, когда рядом находится женщина. Тем более такая красивая. И порочная. Лейла сильно изменилась, теперь она вполне в моём вкусе.
Нож всё ещё в её руке, но удар нанести она не сможет. Ощущение опасности, перемешанное с адреналином, хлынувшим в кровь, вкус и запах убийства, полуголое тело в моих руках… Всё это снова туманит перевозбуждённый мозг. Надо уходить отсюда, иначе поимею Лейлу прямо рядом с трупом любовничка.
– Не ори, – шиплю ей на ухо.
– А то что? – задыхаясь, пищит она. – Шею свернёшь?
– Сказал же: не трону. Ты не помнишь меня?
Лейла перестаёт брыкаться, и я слегка ослабляю хватку.
– Помню.
– Значит, должна понять, что я тебе не наврежу. Отдай нож, Лейла.
Ожидаю возражений, но она послушно отдаёт его мне. Складываю, убираю в карман, разворачиваю девушку к себе. Подхватываю пальцами её подбородок и задираю голову, заставляя посмотреть мне в глаза.
Она не просто изменилась. Нет больше той Лейлы, которую я встретил три года назад. Хотя чему тут удивляться? Человек способен на многое ради выживания. Подстраиваться, переступать через себя, лгать, меняться, предавать, даже убивать.
Новая Лейла может с лёгкостью дать мне то, что я хочу. И я возьму, если она сама предложит или будет не против. Силой брать нельзя, я ведь обещал ей, что не трону. А для того, чтобы справиться с порывом, нужно немедленно уйти отсюда.
– Идём, – тяну её за руку прочь из этой кровавой бани.
Выходим на лестничную площадку, и я велю Лейле открыть дверь в свою квартиру.
– Зачем мы зашли сюда? – тихо спрашивает Лейла, едва мы оказываемся внутри.
Здесь не воняет кровью, и я немного прихожу в себя. Возбуждение всё ещё доставляет ощутимый дискомфорт, но, по крайней мере, в голове слегка проясняется. Навязчивая мысль поиметь Лейлу посреди кровавого побоища уходит на второй план.
– Собери вещи. Только самое необходимое.
– И что дальше?
– Делай, что говорю.
Лейла направляется в спальню. Держусь на расстоянии и не свожу глаз с девчонки. Мало ли что она может выкинуть. Однако, вопреки моим ожиданиям, Лейла достаёт небольшую дорожную сумку и быстро швыряет в неё вещи. Закончив, подходит вплотную ко мне и произносит, смотря прямо в глаза:
– Я готова.
– Хорошо, идём.
– Может, сначала решим нашу общую проблему? – её ладонь накрывает член. – Нам же некуда спешить, – Лейла соблазнительно улыбается. – Почему бы не порезвиться?
Она сжимает каменный стояк, и я стискиваю зубы. На самом деле, нам есть куда спешить, но быстрый перепих не займёт много времени. Мне нужно всего лишь сбросить напряжение, на её удовольствие в данный момент насрать. Однако что-то тут нечисто. С чего такая резкая перемена? Перехватываю запястье Лейлы и шиплю:
– В чём подвох?
– Никакого подвоха, – отвечает она, глядя мне прямо в глаза. – Ты обломал мне веселье. Так компенсируй. Тем более ты хочешь, я чувствую.
Лейла поднимается на носочки, обвивает мою шею руками и целует в губы. Страстно. Похотливо. Испуская громкие стоны в мой рот.
– Трахни, – шепчет она мне в губы, царапает ноготками кожу, скользит ладонями по моей спине, трогает меня за задницу и вновь сжимает член через брючную ткань. – Ты же хочешь поиметь меня. Или хочешь, чтобы я всё сделала сама? Я могу. И я хочу. Позволь получить обоюдное удовольствие, и мы уйдём отсюда. Так что скажешь?
Я киваю, перестав бороться с похотью, окутавшей тело. Лейла тянет меня к кровати, толкает на неё, быстро избавляется от одежды, спускает с меня брюки и садится сверху. Улыбаясь, она берёт с тумбочки презерватив, вскрывает упаковку, проворно раскатывает его, насаживается на член и начинает скакать на мне, демонстрируя шикарные навыки.
Сжимаю её бёдра и жмурюсь от удовольствия. Девчонка знает толк в сексе, а я до того взвинчен, что даже не пытаюсь себя сдержать и кончаю довольно быстро. И, разумеется, в момент, когда я захлёбываюсь оргазмом, Лейла со всей дури вонзает мне в грудь нож. Вот и верь после этого женщинам.
Я должен был понять, что она что-то задумала. Должен был. Но временами мой мозг работает плохо, и дело вовсе не в том, что у меня встал на неё. Строго говоря, даже не на Лейлу, а просто встал. Потому что я вновь измарал руки в крови. Это моё проклятье. Во время и после убийств инстинкты обостряются, и я ощущаю себя больше животным, чем разумным человеком.
Лейла вытаскивает лезвие, поднимает руку и отводит назад, замахиваясь снова. Ещё одна рана вполне может прикончить меня. Но сейчас меня больше пугает другое. Время вновь замедляет свой бег, тьма сгущается вокруг, и моё сознание начисто отключается. Я больше не вижу Лейлу. Лишь угрозу, которую нужно устранить. Любой ценой.
Мои руки смыкаются на её горле прежде, чем она успевает нанести второй удар. В ушах раздаётся смех Лоренцо, на губах чувствуется привкус крови. Я снова в грёбаном подвале. На цепи. Здесь темно и сыро. Вокруг кровь. Моя. Лоренцо подходит ближе и выплёвывает мне в лицо:
– Без меня ты никто, щенок, запомни это. Уясни уже наконец: я могу размазать тебя о стену, если захочу. Могу придушить во сне, если будешь мне перечить. Могу забить до смерти. И забью, если…
– Так давай, – хриплю, глотая кровь. – Убей уже. А то всё только грозишься.
Удар приходится прямо в лицо, а следом – в солнечное сплетение. Рука у Лоренцо тяжёлая, а я уже был избит, поэтому сразу валюсь на пол. Лоренцо орёт что-то, но я не могу разобрать слов из-за гула в ушах. Меня рвёт на каменный пол, а затем протаскивает по нему – через рвоту, грязь и кровь. Лоренцо тянет цепь снова и снова, сдирая мне кожу о неровные каменные плиты. Ошейник впивается в горло, отрубая доступ кислорода, и я задыхаюсь, а Лоренцо продолжает орать и яростно пинает меня. Даже не пытаюсь отбиваться. Мне всё равно. Я уже мёртв.
Вспышка красного проносится перед глазами. Дважды моргаю и возвращаюсь в реальность. Лейла остаётся в сидячем положении только потому, что я всё ещё сжимаю её горло. Она мертва. Я убил её. Не смог остановиться вовремя, потому что меня тут даже не было. Я находился в прошлом. Оно до сих пор управляет мной, что бы я ни делал.
Я опасен.
Безумен.
Я чудовище.
Меня нужно изолировать.
Хотя, может, я просто сдохну сейчас, и многим станет лучше. Мне – уж точно.
Однако и валяться тут, дожидаясь конца – это верх глупости. Если меня найдут здесь, моя семья крупно влипнет. Не могу я так подставить Эда, Эльзу и всех остальных. Надо вставать и уходить отсюда.
Сталкиваю с себя тело Лейлы, поднимаюсь на ноги, пытаюсь вернуть штаны на место. Получается далеко не с первого раза, но всё же мне удаётся натянуть их. Стаскиваю и завязываю использованный презерватив, застёгиваю брюки, сую контрацептив в карман. Когда подбираю нож, меня сильно ведёт в сторону, перед глазами всё плывёт, и я упираюсь рукой в стену. Нехилый такой удар девчонка нанесла. Нужно чем-то зажать рану, замедлить кровотечение. Нахожу в шкафу чистую чёрную футболку, прижимаю к ране и, пошатываясь, покидаю квартиру.
Путь до гостиницы проходит натурально в тумане. Когда я наконец оказываюсь в своём номере, то сразу набираю Роберто. Обработать и зашить рану я смогу сам, а вот антибиотиков у меня с собой нет. Пробежка до больницы или аптеки – непозволительная роскошь в моей ситуации.
Выслушав мою просьбу, Роберто сначала заходится благим матом, а затем просто сбрасывает звонок. Видимо, ещё злится за погром в ресторане. Имеет право. Ладно. Придётся обойтись без антибиотиков. Обезболивающее есть – и на том спасибо.
Направляюсь в ванную, достаю аптечку, извлекаю из неё антисептик, иглу, нитки и бинты. Закидываю в рот две таблетки. Написано, что нужно подождать пятнадцать-двадцать минут. Нет у меня этих драгоценных минут. Надо зашить рану и сваливать из страны как можно быстрее. По крайней мере – из гостиницы уж точно. Если Роберто до сих пор так зол, то вполне вероятно, что вся итальянская мафия уже в курсе моих приключений. Зря я ему позвонил. Теперь все Савиано под прицелом.
Дезинфицирую перчатки, рану, иглу и нитку, сцепляю зубы и соединяю края раны. Самое сложное почти позади. Всего-то осталось сделать около пяти-семи стежков.
Когда я заканчиваю, кто-то дважды ударяет в дверь кулаком. Вряд ли пришли по мою душу, иначе просто вскрыли бы замок, бесшумно зашли и пустили мне пулю в голову. Интуиция подсказывает, что Роберто всё-таки соизволил притащить сюда свой зад, и оказывается права.
Он набрасывается на меня с расспросами прямо с порога. А затем, услышав полную версию произошедшего, начинает ржать.
– На, – отсмеявшись произносит он, протягивая мне упаковку.
– Спасибо. Не поделишься, что тебя так рассмешило?
– Только ты мог умудриться прикончить троих наёмников, не получив при этом ни царапины, зато словить нож в грудину от бабы, которая скакала на тебе.
Роберто вновь хохочет, а я лишь пожимаю плечами. Он прав, что тут скажешь. Я крупно облажался. Точнее сказать – опозорился. И прекрасно это понимаю.
Закидываюсь антибиотиками и сажусь в кресло. Хочется спать, но нельзя. Роберто садится напротив. Сейчас он серьёзен, и мне это не нравится.
– Я обязан доложить Диего, он мой Дон, – говорит Роберто, и я морщусь.
– А я твой брат.
– Троюродный вообще-то.
– Конечно, – усмехаюсь. – Это всё меняет.
Вот неужели нельзя без этого? Знаю же, что он не расскажет Диего. Зато не упустит возможности потрепать мне нервы.
– Тебе нужно в больницу.
– Нельзя.
– У меня теперь своя клиника.
– Когда успел?
– Мы не общались три года, Дерек. Многое произошло за это время.
– И не говори.
– Так ты поедешь в клинику?
– Нет. Мне нужно сесть на самолёт. Поможешь?
Роберто вздыхает, откидывается на спинку кресла, изучающе вглядывается в моё лицо, потом выдает:
– Куда я денусь.
– И не расскажешь никому, что я приезжал? Даже своему Дону?
– Ты мой брат, Дерек.
– Троюродный же.
– Кровь превыше всего.