000
ОтложитьЧитал
И братья пустились в пляс.
Царский советник прижал к груди кувшин китайского императора.
– Вань, а мне можно пару десятков лет сбросить?
Царь подросток кивнул.
– Кузьмич, какие вопросы! Только сперва подготовь Васькину свадьбу и этот… как его… переход к демократической форме правления. А после – омолаживайся. Ох, и гульнём мы с тобой, Кузьмич!
Тут послышался капризный голосок няньки Алёны.
– Вань, ты собираешься меня догонять али как?
– Догоню, догоню, – проворчал царь, – Куда ты денешься?
И он умчался, придерживая штаны.
Сияющий Арнольд поцеловал Еве руку.
– Хоть он у нас и плакса, – кивнул он на Василия, – хоть он писался в постель…
– …и ни бельмеса не смыслит в кулинарии, – подхватил Бертольд, облобызав Евины щёки, – но терпеть его можно. Однако ты, Арик, – обратился он к старшему брату, – должен молиться только на меня.
– По какой-такой причине?
– Когда игроки твоего казино проголодаются, они косяком попрут в мой ресторан. Врубаешься?
Арнольд с усмешкой кивнул.
– Справедливо и обратное. Когда твои клиенты наедятся, они рванут ко мне играть. Въезжаешь?
– Само собой. – Бертольд взял Арнольда под руку. – В связи с этим нам следует кое-что обсудить.
Оживлённо беседуя, братья покинули тронный зал.
Аркадий Кузьмич посмотрел им вслед и, почесав плешь, вздохнул. – К демократическим формам правления… Пёс его знает, что сие такое!
Василий взял Еву за руку.
– Погуляем по парку? – предложил он.
– Как скажешь, фехтовальщик, – улыбнулась девушка.
И они пошли в дворцовый парк.
Было тихо, безветренно, и луна серебрила аллеи. Держа Еву за руку, Василий сказал:
– Знаешь что?
Ева заглянула ему в глаза.
– Что?
– Давай создадим лабораторию…
– Давай.
– Но ты не дослушала. Лабораторию по изучению состава этой китайской воды. Может, она как-то на генетику влияет…
– Согласна. Обалденный проект.
– Ева, я серьёзно.
– Вася, почему ты решил, что я шучу?
– Ну… может, тебе охота и дальше моды показывать? Только скажи – я организую.
– Нет уж, напоказывалась. Хочу лабораторию. – Ева обняла Василия за шею и поцеловала.
Тут послышался странный шорох. Василий взялся за рукоять меча. Однако за кустом боярышника блеснули в лунном свете алебарда и каска стражника. Царевич вгляделся в сумрак.
– Семён, ты? – негромко позвал он.
– Я, Ваша Светлость, – отозвался старый солдат.
– Подойти. Что ты здесь делаешь?
– Вас охраняю. – Стражник приблизился. – Тут дело такое… – Он покосился на Еву. – В общем, это самое… вы понимаете.
– Не понимаю. Объясни.
– Волчица эта… помните? Когда Ваша Светлость уехали, она вроде как исчезла. А теперь… – Стражник вновь покосился на Еву. – Боюсь, как бы она невесту вашу не напугала. Вот и караулю.
Ева прижалась к Василию.
– Ох, боюсь я эту волчицу.
Царевич кивнул с серьёзным видом.
– Спасибо, Семён. Я на тебя надеюсь.
Отсалютовав алебардой, стражник нырнул обратно за куст боярышника. Он видел, как молодой царевич и его красавица-невеста сели на скамейку и поцеловались, потом ещё раз и ещё… Старый солдат не подглядывал, он лишь охранял. Ибо не мог допустить, чтобы на таких славных ребят напали злые волки.
Мудрейший из мудрых
Не важно, где, не известно, когда (главное, не год назад и не десять), жил-был рыбак Антонио. Дом его стоял на берегу моря. (Где ж ещё должен жить рыбак? Не в горах же). Антонио рано лишился родителей (то ли несчастный случай, то ли заказное убийство), однако вполне сумел сам себя прокормить и вырастить. И вырос он, надо сказать, сильным и стройным, как кипарис, и был весёлым славным парнем. (В противном случае – какого чёрта вообще о нём рассказывать?).
И была у Антонио невеста – Лючия, дочь графского садовника. Волосы у Лючии вились чёрными кудрями, а глаза блестели, как разогретый шоколад, и… всё остальное, разумеется, тоже было на месте. Иначе Антонио давно потерял бы с ней всякое терпение. Дело в том, что рыбак торопил невесту со свадьбой, поскольку ощущал в себе желание и силы содержать семью. А Лючия под разными предлогами всё откладывала и крутила парню… Словом, голову морочила. Антонио – о мама миа! – буквально был готов на стенку лезть.
Вот и этим солнечным днём разговор шёл о том же. Антонио и Лючия стояли средь зелёных холмов и сверкали друг на друга глазами.
– Клянусь Мадонной, – горячился рыбак, – ты за осла меня держишь!
– Зачем держать?! – отвечала невеста. – Осёл и есть!
– Тогда ты – каракатица!
– Что же ты, сын мула, так спешишь жениться на каракатице?! В какое место тебя овод укусил?!
– Овод – пустяки! Если б укусила ты, Лючия, клянусь Мадонной, я бы к вечеру окочурился!
– К чему тянуть?! Может, попробуем?!
– Кусай коровью лепешку! Я в сторонке полюбуюсь!
– В сравнении с тобой, Тони, коровья лепёшка – лакомство! И заруби себе на носу… – Тут Лючия осеклась и посмотрела на то, что было у Антонио за спиной.
Рыбак обернулся. С холма, по тропинке, спускались граф Валентино дель Марони и жена его София. Они совершали пешую прогулку. Ну естественно, чего бы не прогуливаться, если делать больше нечего? Слава Богу, Лючия хоть придержала свой язычок.
– Здравствуйте, дон Валентино, – сказал рыбак. – Добрый день донна София.
– Какая чудная погодка! – расплылась в улыбку Лючия. – И ветерок такой приятный!
Красавица графиня сухо ей кивнула.
– Да, мы заметили. – Затем перевела взгляд на рыбака. – Привет, Тони. Хорошо выглядишь.
Антонио смущённо вытер руки о штаны.
– Благодарю, донна София.
Граф меж тем обмахивался шляпой.
– Жарковато всё же. Неплохо бы в тенёк. – Он тронул жену за локоть. – Пойдём, дорогая.
И господа продолжили прогулку.
Когда они удалились на некоторое расстояние, Антонио предложил:
– Давай сыграем свадьбу в среду. Сколько можно тянуть?
– Какое на ней платье! – Лючия смотрела вслед графине. – Чистый шёлк и жемчужины вместо пуговиц!
Рыбак озадаченно почесал ухо.
– Платье как платье. – Он попытался обнять невесту. – Ты, солнышко, и без платья…
Лючия в досаде его оттолкнула.
– Ты никогда не повзрослеешь! Тебе не жениться надо, Тони, а соску сосать!
– Так уж и соску? – Антонио вновь протянул к ней руки.
Лючия вновь его оттолкнула. Однако уже со злостью.
– Убери грабли, чурбан сучковатый!
Антонио вытаращил на неё глаза.
– Я чурбан?.. Святая Богородица, вы-то кто, синьорина?! Может, вы дочь иранского шаха?! Или вас Папа Римский делал?!
Лючия обдала его ледяным взглядом.
– Может, я и не принцесса, но рыбной требухой не воняю!
– А я воняю?! – Антонио задрал край своей рубахи и поднес к носу невесты. – На, понюхай! Ну что, воняет?! Хоть у людей спроси!
– Пошёл ты к чёрту! Чтоб тебе до смерти себя нюхать! – закричала Лючия. – Женись на толстой грязной свинье!
– С удовольствием, – парировал Антони. – У свиньи, думаю, нрав получше.
– Славная выйдет парочка! – рассмеялась Лючия.
– Ещё бы. Клянусь Святой Троицей, свиное хрюканье, солнышко, приятней твоего крика.
Лючия влепила жениху пощёчину, и они стремительно разошлись в разные стороны.
Куда направилась Лючия, не так интересно. Когда женщина кипит, ей следует выпустить пар – притом, желательно, без свидетелей. А вот Антонио, схлопотав по роже, прямиком двинул в таверну под названием «Пьяная акула». В каком он был настроении, легко догадаться.
В «Пьяной акуле» царили порядок и чистота. Потому, наверное, что народу было не густо. Лишь двое за столиком, цедя прохладное вино, горячо спорили о том, как лучше готовить треску. Рыбак Джованни, хлебнув из глиняной кружки, утверждал:
– В оливковом масле, клянусь Мадонной! Обсыпать мукой – и на сковороду!
– Чушь, – отмахивался хозяин таверны. – Только в сметане. Потом обвалять в сухарях – и в духовку.
Джованни, коренастый крепыш, начинал сердиться.
– А корочка в духовке получится?! Треска без хрустящей корочки – дерьмо!
Хозяин таверны Лео, по кличке Пират, широкоплечий великан, хранил невозмутимость.
– Дерьмо – так не жри. – Он поправил чёрную повязку на месте правого глаза. – Я готовлю в сметане и баста.
Тут оба они обернулись на хлопок двери и уставились на вошедшего Антонио.
– О мама миа! – воскликнул Джованни. – Кто тебя так приласкал?
Антонио потёр пылающую щёку.
– Солнцем напекло. Пират, налей кружечку.
Хозяин Лео молча прошагал к бочке за стойкой и, открыв кран, стал цедить в кувшин красное вино. Меж тем Джованни не сводил насмешливого взгляда со щеки Антонио.
– Солнцем, говоришь? А не зовут ли это солнце Лючией?
– Хоть бы и так! Тебе что за дело?! – с полоборота завёлся Антонио.
Джованни состроил постную мину.
– Вспомни Святое писание, Тони. Там сказано: если солнышко ударило по одной щеке, надо подставить…
Не долго думая, Антонио заехал ему по уху. Джованни в долгу не остался и угостил приятеля ударом в живот. После подобного обмена любезностями, парни принялись тузить друг друга по бокам, натыкаясь на столы и стулья.
Лео Пират, наполнив кувшин, аккуратно поставил его на стойку. Затем поймал драчунов за шиворот и слегка приподнял. Высокий ростом Антонио головой едва доходил Пирату до плеч и, стоя теперь на цыпочках, тщетно пытался вырваться из железной руки. А низкорослый Джованни вообще висел в воздухе, суча ногами.
– Пусти, недоносок! – хрипел он сердито. – Пусти, не то пожалеешь!
Антонио, брыкаясь, поддержал друга.
– Отвали, Пират! Или, клянусь Мадонной, мы всё тут разнесём!
Хозяин внезапно разжал пальцы, и парни повалились на пол.
– Давайте, разносите. Пират поправил на глазу повязку. – А я попробую вам помешать.
Приятели встали с пола и деловито отряхнулись. Антонио подошёл к стойке, выпил залпом кружку вина и бросил в неё пару медяков.
– Пока, – буркнул он, направляясь к двери.
– Ты куда? – всполошился Джованни. – Даже не поговорили толком.
Антонио отмахнулся.
– Некогда. Сети проверить надо.
Джованни подошёл и положил руку ему на плечо.
– Плюнь, Тони: она стерва.
Затевать новую драку Антонио не стал. Он лишь хлопнул за собой дверью и направился к морю.
Море, словно огромный зверь, лениво жмурилось на солнце. Сбежав на песчаный берег, Антонио разглядел невдалеке сваи, к которым были привязаны его сети. Рыбак сбросил башмаки и вдоль кромки воды поплёлся выполнять свою работу. Почему поплёлся, а не помчался? Мама мия! Да кто б на его месте думал об улове, получив пощёчину от невесты, подравшись с другом и не видя в будущем светлых перспектив?! Антонио, однако, брёл к своим сетям из чувства долга. И многие, чёрт побери, могли бы взять с него пример.
Шлёпая по воде босыми пятками, Антонио увидел сидящего на камне краба, который пялился на него своими глазёнкам на стебельках.
– Привет! – сказал Антонио, проходя мимо. – Смотри не перегрейся.
И вдруг услыхал за спиной рокочущий голос:
– Эй, Тони! Женись на Песчаной Деве.
Вздрогнув, рыбак оглянулся. Кроме краба, на берегу не было ни души. Несколько мгновений Антонио и краб изучали друг друга в упор.
– Ты, что ли? – растерянно произнёс рыбак.
Краб шевельнул клешнями.
– Как тебе сказать… – отозвался он рокочущим басом. – В некотором смысле, безусловно, я – это я. Если, конечно, ты хотел выяснить именно это.
Антонио поскрёб затылок.
– Кто, чёрт возьми, ты такой?
– Вот ты о чём! – обрадовался краб. – Как бы точнее выразиться… Я, опять же в некотором смысле, реальность, данная тебе в ощущениях. Разумеется, если ты понимаешь, что я имею в виду.
Рыбак мотнул головой, пытаясь прогнать наваждение.
– Ни шиша не понимаю, клянусь Мадонной.
– Не суть важно, – махнул клешнёй краб. – Главное, женись на Песчаной Деве.
– Ага, щас. – Антонио развернулся и побрёл прежним курсом. – Зови гостей и музыкантов.
– Мы ещё это обсудим! – крикнул вдогонку краб.
Антонио не ответил. А что, собственно, он мог ответить говорящему крабу, находясь в таком поганом настроении? Самым разумным было забыться в работе. А если размышлять о крабах-болтунах как о реальности, данной нам… Мама миа! Это ж свихнуться можно!
Дойдя до места, Антонио скинул одежду и голышом полез вытаскивать сети. Вода была прозрачной, и рыбьи мальки сигали прямо из-под ног. Окунувшись, Антонио принялся за дело.
Первая сеть была пуста. Антонио, ничуть не огорчась, опять привязал её к сваям.
Вторая сеть оказалась полна водорослей и медуз. Антонио принялся её чистить, и во время этого занятия медуза ужалила его в деликатное место. Кляня всех морских обитателей, их бабушек и дальнюю родню, Антонио и эту сеть наладил для нового улова.
А в третью сеть попалась одна лишь рыбка. Зато какая. Мама миа, чешуя рыбки сверкала, как чистое золото! Держа рыбку в руках, Антонио прямо залюбовался, и все личные проблемы отступили на задний план. А рыбка меж тем раскрыла круглый рот и произнесла:
– Марина.
Антонио оторопел. Ну и денёк.
– Чего? – только и смог вымолвить рыбак.
Глядя на него жемчужными глазками, рыбка затараторила:
– Марина – моё имя! Прекрати на меня пялиться, Антонио! Что за манеры, мама миа! Можешь хотя бы поздороваться и спросить, как я себя чувствую!
Антонио проглотил в горле комок.
– Как ты себя чувствуешь? – механически пробормотал он.
А кто бы на его месте придумал что-то получше? Рыбка во всяком случае осталась довольна.
– Спасибо, неплохо, – ответила она. – Давление, правда, подскочило, но я держусь. Послушай, Тони, пожалуйста, не поджаривай меня на сковороде…
– Даже не собираюсь, – заверил рыбак.
– …и не запекай в тесте, – жалобно продолжила рыбка. – Не ешь меня и не мучай…
– За кого ты меня принимаешь? – обиделся Антонио. – Какого чёрта я буду тебя мучать? Клянусь Мадонной, я сейчас же тебя отпущу.
Рыбка сердито сверкнула глазками.
– Мама миа, дай мне договорить! – воскликнула она. – Не мучай меня, отпусти в синее море, и я выполню любое твоё желание! Антонио, пожалуйста, сжалься надо мной!
Антонио разозлился.
– Ей богу, ты чокнутая! – Он разжал пальцы. – Больше не попадайся, вот моё желание!
Блеснув золотой чешуёй, рыбка ушла под воду. Однако тут же высунула головку. И жемчужные её глазки с любопытством разглядывали голого рыбака.
– Должна признать, Тони, – сказала она с уважением, – снасть у тебя ого-го!
Антонио поспешно прикрыл руками свою висюльку.
– Эй, как тебя там…
– Марина, – подсказала рыбка.
– Слушай, Марина: плывешь себе и плыви! Нечего глазеть на мужиков!
Рыбка хихикнула.
– Знаешь, Тони, таких олухов я ещё не встречала. Но в случае чего приходи на это место, позови меня по имени, и мы решим любые твои проблемы. О'кей?
– Ага, – буркнул Антонио, – гуляй.
Золотая рыбка нырнула и уплыла.
Рыбак приладил к сваям сеть, вылез на берег и оделся. Затем пошел, почти побежал, обратно вдоль кромки воды. Сидящий на камне краб попытался было с ним заговорить, но Антонио лишь ускорил шаг. Если кто-то полагает, что это не очень-то вежливо, пусть сам попробует на голодный желудок выслушивать бредни словоохотливых крабов, рыбок и мало ли ещё кого. Пресвятая Дева, что с ними случилось? Столько лет молчали, молчали – и вдруг прямо как прорвало!
Дойдя до сброшенных на песок башмаков, Антонио обулся и пошел домой перекусить. Благо рыбы в кладовой было вдоволь: солёной, копчёной, вяленой – какой угодно. Хлеб и овощи также имелись в достатке. Дом у Тони был небольшой, но крепко сколоченный и уютный. А насчёт чистоты… не то чтоб, к примеру, пыль ковром лежала или мусор валялся… Мама миа! Что можно требовать от холостого парня, который столько времени тратит на ссоры с невестой, на драки с другом и на болтовню с теми, кому и говорить-то от природы не положено? Тони соблюдает чистоту, как умеет. Если кому-то не нравится, пусть зайдёт и покажет на практике, что он понимает под словом «уборка». Брюзжать, ей-богу, всякий умеет.
Наскоро поев, Антонио набрался решимости и отправился к дому Лючии. День шёл на убыль. Солнце, как золотая рыбка, норовило нырнуть в море.
Лючия сидела на крыльце с вышиванием в руках. Антонио присел рядом. Девушка молча отвернулась.
– Синьор Пепино дома? – громогласно поинтересовался Антонио.
Лючия насмешливо скосила на него глаза.
– Не ори. Отец в графском замке. С ночёвкой.
– Какая жалость! – просиял Антонио, обнимая невесту.
Лючия стряхнула его руки.
– Ты поносил меня последними словами.
– Ты тоже была хороша.
– Я этого не заслужила.
– Мне пощёчины тоже не по вкусу.
– Полезешь обниматься, ещё получишь.
Они помолчали. Затем Антонио не выдержал:
– Лючия, ну извини!
Девушка хмурила брови.
– Тони, ты невыносим.
Уловив потепление, Антонио вновь её обнял.
– Представляешь, солнышко, я встретил говорящего краба. А в сеть мне попалась золотая рыбка. И тоже говорящая. Представляешь?
Рук его Лючия не стряхнула, но и хмуриться не перестала.
– Да ну? Что же они тебе сказали?
– Какую-то чушь несли.
– Оба разом?
– Нет, каждый в отдельности. Не веришь?
– Ты сам-то себе веришь?
– Клянусь Мадонной! – обиделся Антонио и поведал о своём приключении, благоразумно опустив некоторые детали.
Лючия снисходительно улыбнулась.
– Ах, Тони! И с такими фантазиями ты собираешься жениться!
Антонио с надеждой заглянул ей в глаза.
– Может, в воскресенье?
Лючия покачала головой.
– Нет, Тони. Я не стану жить с таким трепачом.
Антонио вскочил на ноги.
– Я трепач?!
– Трепач и враль.
– Это я-то?!
– Ты-то.
– Вот что я скажу тебе, солнышко! За твой норов любой на моём месте давно бы…
– Погоди, Тони, – с неожиданной кротостью перебила Лючия. – Не будем ссориться. Если ты не врёшь… Давай проверим твои слова.
Мигом остыв, Антонио сел и вновь обнял невесту.
– Давай, но как?
– Рыбка обещала выполнить любое твоё желание, так?
– Мама миа! Мало ли, что она обещала! Слушать эту болтушку…
– Не будь ослом, Тони! – прикрикнула Лючия. – Если она говорит человечьим голосом, значит, эта рыбка не простая!
– Это уж точно. По-моему, она очень себе на уме…
– Тони! Не зли меня!
– Ладно, солнышко. Что ты предлагаешь?
– Попроси у нее для меня платье роскошней, чем на графине.
– Хм. А если она откажется?
– Не откажется. – Лючия чмокнула жениха в щёку. – Если, конечно, ты про неё не наврал.
– Хорошо, я попробую. Завтра. – Антонио вознамерился вернуть ей поцелуй.
Но Лючия прикрыла его губы ладонью.
– Нет, прямо мейчас. Утром я хочу прогуляться в новом платье.
– Но, солнышко, куда я сейчас попрусь…
– Тони, либо ты трепач, либо я утру графине нос! Ступай, пока ещё светло!
Антонио встал и сошёл с крыльца.
– Клянусь Святой Троицей, ты умеешь заставить, – вздохнул он, направляясь к морю.
Кто другой на его месте, возможно, упёрся бы рогом и не позволил так собой командовать. Ну и на здоровье. Этот упрямец, во-первых, опять поссорился бы с невестой. А, во-вторых, он так бы и не выяснил, на что способна золотая рыбка. Антонио был не из таких. Надо признать, его и самого снедало любопытство.
Когда он пришёл к месту, где раскинуты были его сети, от солнца виднелся лишь краешек. Антонио прокашлялся и позвал:
– Эй! – Потом ещё прокашлялся и позвал погромче: – Эй, золотая рыбка! – Никакого ответа. Тогда он крикнул во весь голос: – Марина!
Рыбка вынырнула у самого берега.
– Не ори, не глухая, – проворчала она, высовываясь из воды. Чешуя рыбки горела, как маленькое солнышко. – В чём дело, Антонио? Что тебя заботит?
Вновь прочистив горло, рыбак спросил:
– Как ты себя чувствуешь?
Рыбка вздохнула.
– В общем-то, терпимо. Только хвост слегка влево загребает. Вероятно, отложение солей. Пора переходить на растительную диету. Мама миа, терпеть не могу эти водоросли! Но что делать: раз надо, значит… Хватит болтать, Антонио. Давай к делу.
Антонио улыбнулся.
– Марина, ты меня подставила. Из-за тебя у меня проблемы с невестой.
Рыбка вытаращила на него глазки-жемчужины.
– Из-за меня? Прости, Антонио, что-то я…
– Это ты прости. Но моя девушка не верит, что ты можешь выполнить любое желание. Она считает меня вралем.
Рыбка отмахнулась плавником.
– Чепуха. Лючия весьма благоразумна и должна поверить очевидности.
– Ты знаешь Лючию? – удивился рыбак.
– Что за вопрос, Антонио? Разумеется, я знаю Лючию как девушку достойную во всех отношениях. И клянусь Мадонной, мы заставим её признать…
– Марина, я тоже тебе не верю.
От обиды рыбка несколько раз открыла и закрыла рот.
– Позволь спросить, почему?
– Потому что ты попалась в сеть. Была бы ты такая волшебница, сумела бы выбраться самостотельно.
Рыбка рассмеялась.
– Ой, Тони! Вот прищучил… не ко сну будет сказано! Во-первых, никуда я не попалась, Антонио. В твою сеть я сама залезла. Ты не представляешь, – она указала плавником в морскую даль, – какая у нас скукотища. А во-вторых… Может, хватит ля-ля? Говори, чего надо.
Антонио опустил взгляд.
– Лючия хочет платье роскошней, чем у графини. Глупо, конечно…
– Почему же глупо, Антонио?
– Мама миа! Ты же не знаешь ни размера, ни…
– Ерунда! – Рыбка чуть задумалась. – В одном я не уверена: грудь открывать или нет?
– Что-о? – воззрился на неё рыбак.
– Антонио, откуда ты свалился?! Я спрашиваю: платье Лючии должно быть с открытой грудью или закрытой?
Рыбак почесал затылок.
– Ну-у… в общем… решай сама.
Рыбка вздохнула.
– Вот мужчины! Иди, Антонио, ни о чём не тревожься. – С этими словами она махнула хвостом и устремилась в морские глубины.
Антонио с надеждой смотрел ей вслед. На душе у него сделалось легко и беззаботно. Рыбак неторопливо побрёл вдоль кромки воды.
Знакомый рокочущий басок вывел его из мечтательности.
– Зря ты связался с Мариной, – произнёс тот же краб, сидящий на том же камне.
– Тебя не спросил, – огрызнулся Антонио, проходя мимо.
Краб крикнул вдогонку:
– Женись на Песчаной Деве!
– Отстань! – буркнул Антонио. Затем вдруг развернулся и подошёл. – Кто такая эта Песчаная Дева?
Краб довольно хохотнул.
– Вот! Вот! Вот! – проговорил он, отбивая такт клешнёй. – Первый шаг сделан: ты спросил!
Антонио присел перед ним на корточки.
– Ну так кто же она, приятель?
Краб смотрел на него глазками на стебельках.
– Сам вылепишь её из песка.
– О мама миа! – Антонио покрутил пальцем у виска. – Так и знал: ты, приятель, просто с приветом!
– Никакой я тебе не приятель, – с достоинством осадил его краб. – У меня есть имя.
Антонио едва не вспылил, однако сдержался. Не хватало ещё сердиться на краба.
– Так как же мне к тебе обращаться? – усмехнулся он. – Может, синьор Хватайло? Или Крабино дель Грязино?
Краб протестующе вскинул клешню.
– Называй меня просто Мудрейший из мудрых. Если, конечно, выговоришь.
Антонио кивнул с серьёзным видом.
– Постараюсь. И что же дальше, Мудрейший из мудрых?
– Лепи давай Песчаную Деву.
– Прямо сейчас, что ли?
– Ага. Чего тянуть-то?
– Прости, Мудрейший из мудрых, но я не знаю, как она выглядит. И вообще… лепить не умею.
Краб выразительно развёл клешнями.
– Увы, Тони, что вылепишь – то и получишь.
Рыбак резко распрямился.
– Всё, Мудрейший, я перегрелся. Отстань, а то камнем пришибу. – Он зашагал прочь.
– Зря грозишь парень! – крикнул ему в спину краб. – Ни хрена ты мне не сделаешь!
Антонио обернулся.
– Ты уверен?
– На все сто. За свою жизнь ты не пришиб ни одного краба, не раздавил нарочно даже паучка.
Рыбак озадаченно почесал затылок.
– Клянусь Мадонной, не обращал внимания. – Он вернулся к крабу. – Слушай, Мудрейший… я правда не умею лепить ни из песка, ни вообще.
Краб взмахнул клешнёй, точно генерал, зовущий к атаке.
– Начинай. Помогу советом.
Антонио стал сгребать песок в кучу.
– О мама миа! Похоже, я такой же сдвинутый, как ты!
– Не здесь, – скомандовал краб. – Подальше от воды. Чтоб приливом не смыло.
Антонио послушно переменил место, и краб переполз вслед за ним. Рыбак встал на колени, нагрёб из песка холмик и принялся его разравнивать, стараясь придать форму лежащей женщины. Песок держался плохо и осыпался под руками. Сгущались сумерки.
– Видишь, не выходит! – в досаде воскликнул Антонио.
– Полей песок водой, – посоветовал краб.
– В чём носить? – Антонио похлопал себя по штанам. – В карманах, что ли?
– Таскай воду горстями.
– Что-о?.. Знаешь, Мудрейший из мудрых, ты ещё глупей, чем я думал.
С этими словами рыбак побежал к морю, набрал пригоршню воды и помчался обратно. Вылив на фигуру из песка то, что удалось донести, он вновь побежал за водой. И так носился взад-вперёд, пока не вспотел.
– Достаточно, – произнёс краб.
Бесформенная песчаная фигура была такой же мокрой, как сам Антонио. Рыбак вновь принялся за лепку женщины, и на сей раз дело пошло получше. Причём Антонио так увлёкся, что не заметил, как стемнело. При свете звёзд женщина из песка выглядела толстой и уродливой. Антонио критически воззрился на изделие своих рук.
– Чего-то не хватает, – изрёк он.
Краб авторитетно заявил:
– Сиськи надо побольше.
– Понимал бы! – хохотнул рыбак. Однако воплотил эту подсказку в жизнь.
Краб щёлкнул клешнёй.
– Хватит на сегодня. Завтра продолжим.
– Ага, разбежался! – Антонио стряхнул с себя песок. – Только и дел мне, что в игрушки с тобой играть!
Краб двинулся бочком к морю.
– Что вылепишь, то и получишь, – повторил он, исчезая в воде.
Антонио бросил взгляд на нелепую фигуру с большими грудями.
– Мама миа, что я вытворяю?
Он искупался в море, вернулся домой и безмятежно завалился спать. Может, кто-то на его месте долго бы ворочался, перебирая в уме события дня. Что ж, дело хозяйское: каждый волен использовать ночное время, как ему вздумается, лишь бы никому вреда не было. Антонио, к примеру, сразу уснул, не успев пожелать себе спокойной ночи.
Проснулся он от шума. Утреннее солнце заглядывало в окно, и кто-то барабанил в дверь. Антонио встал с кровати, натянул штаны и открыл.
У порога стояла Лючия. На ней было сногшибательное золотистое платье, и волосы её были уложены в точности, как у графини.
– Ну как? – Лючия повертелась направо-налево. – Нравится?
– Клянусь Мадонной… – только и мог вымолвить Тони. Он послал воздушный поцелуй в сторону моря. – Марина, я твой должник!
Лючия нетерпеливо потянула его за руку.
– Поторопись, а то разминёмся! – И в ответ на удивлённый взгляд рыбака уточнила: – Граф с графиней вот-вот выйдут на прогулку! Пусть полюбуется на меня эта цаца! Пойдём, Тони! Что ты застыл, как истукан?!
– Но, солнышко… может, сперва позавтракаем?
– Я уже завтракала, пойдём! – Лючия дёрнула жениха за руку.
Антонио успел подхватить рубаху и надеть на ходу. Лючия взяла его под руку, чего никогда раньше не делала. Да и не только она – этого не делали ни её покойная мать, ни бабка и вообще ни одна женщина в их рыбачьем посёлке. Антонио, которому хотелось попросту обнять невесту, попытался высвободить руку, но девушка держала крепко. И рыбак обречённо вздохнул.
Вскоре на тропинке, меж зелёных холмов, показались граф с графиней. Лицо Лючии вытянулось от огорчения: графская чета прогуливалась верхом. Под графом был серый тонконогий иноходец, а графиня в костюме для верховой езды, стройная и очаровательная, восседала на царственной белоснежной кобыле. Когда седоки приблизились, Антонио привычно произнёс:
– Здравствуйте, дон Валентино. День добрый, донна София.
И Лючия вымученно улыбнулась.
– Душновато нынче. Но дождя, похоже, не будет.
Графиня глянула на неё сверху вниз.
– Надеюсь, твой прогноз не подведет. Неплохое, кстати, платьице. – И с улыбкой обратилась к Антонио. – Привет! Как улов?
– Спасибо, донна София. Помаленьку.
Граф вытер платочком лоб.
– Надо бы мне как-нибудь порыбачить с тобой, Тони. Может, на той неделе… И правда малость душновато. Поехали, дорогая.
И они неспешно удалились на своих породистых лошадях.
Лючия кусала губы в досаде.
– Достойная пара, храни их Боже, – подлил масло в огонь Антонио.
Тут невеста его буквально взбеленилась.
– Чтоб её разорвало! Чтоб её перекосило, эту задаваку! Чтоб она растолстела, как бочка, и захрюкала, как свинья! Чтоб глаза ей жгучим перцем засыпало, а рот залило кипятком! Чтоб она…
– Лючия! – перебил обалдевший рыбак. – Неужели после нашей свадьбы ты будешь вот так браниться?
Девушка окинула его презрительным взглядом.
– После свадьбы?! Купи себе сперва новую пару штанов, голодранец!
Антонио не поверил ушам.
– Ну-ка, повтори, – негромко потребовал он.
Поправив причёску, Лючия сбавила тон.
– Я не хочу жить в нищете, пойми.
– По-моему, – сухо заметил Антонио, – ни о какой нищете речь не идёт. Я всегда сумею заработать.
– Ну да, и разоденешь меня, как графиню?
– Вот оно что…
– Она меня унизила, Тони!
– Сама нарвалась.
– Я нарвалась?! Да у неё язык, как змеиное жало! Она думает, что может позволить со мной… Тони! Я хочу такую же лошадь, как у этой высокомерной мерзавки!
– Только и всего? Лючия, подумай: может, и этого окажется мало?
– Тони, пожалуйста! Попроси у рыбки лошадь!
Антонио вздохнул.
– Ты ведь не умеешь ездить, солнышко. Свалишься, чего доброго.
Лючия обняла его и поцеловала в губы.
– Что тебе стоит, Тони? Просто сходи к рыбке и попроси.
– Ладно. – Рыбак вернул невесте поцелуй. Потом ещё, потом…
Лючия отстранилась.
– Иди, Тони. Мне нужна самая лучшая лошадь.
– Завтра.
– Сегодня. Я буду ждать.
Антонио криво усмехнулся.
– Что с тобой делать? – И отправился к морю.
– Не забудь костюм для верховой езды! – крикнула вдогонку Лючия. – Чтоб фигуру облегал и под цвет лошади!
«Губа не дура», – проворчал Антонио себе под нос и ускорил шаг. Глядя в землю, он едва не столкнулся с Джованни.
– Куда ты, не разбирая дороги? – намешливо полюбопытствовал тот.
– Сети проверить, – буркнул Антонио.
Джованни всмотрелся в лицо друга, ища след пощёчины.
– А чего у тебя рожа такая?
– Какая?
– Кислая. С Лючией опять поцапался?
– Да нет… просто не ел с утра. Живот от голода подвело.
– Мама миа! Так пойдём в «Пьяную акулу» и поедим! В чём загвоздка-то?!
Антонио нерешительно погладил живот.
– Некогда, вроде.
Джованни воздел руки к небесам.
– Клянусь Мадонной, ты ополоумел! Куда денутся твои сети?! Пойдём к Пирату! Он приготовит спагетти, нальёт нам винца! Выше нос, Тони! Я угощаю! – Он потащил друга в таверну.
Антонио шёл, не упирался, но всю дорогу молчал. Как ни старался Джованни его разговорить, Антонио отделывался лишь односложными репликами.
В «Пьяной акуле» закусывали трое рыбаков, радушно приветствовавшие вновь вошедших. Послышались привычные шутки. Но, глянув разок-другой на хмурую физиономию Тони, рыбаки оставили приятелей в покое и вскоре убрались восвояси. Хозяин таверны Лео Пират принёс два дымящихся блюда спагетти, две кружки молодого вина, и друзья принялись за еду.
Через короткое время Джованни не выдержал:
– Так и будем молчать?
– Говори, – буркнул Антонио.
– Сам с собою, что ли?
– Почему? Я тебя слышу.
– Вот стерва! – возбудился Джованни, саданул кулаком по столу и от этого возбудился ещё более. – Пошли её к чертям, Тони! Столько девчонок по тебе сохнут, а ты… Посмотри, на кого ты стал похож!
Антонио вздохнул.
– Отстань. По морде схлопочешь.
Джованни вскочил со стула, распрескав вино.
– Ну, давай! Давай, подерёмся! А то, клянусь святыми мощами, ты как покойник!