Это просто…

Бесконечная морось шла от свинцового неба. И, казалось бы, почему не открыть сейчас этот огромный зонт? Но я этого не делал, ибо морось просто переходила в туман, а над дорогами превращалась в обыкновенный смог, таким образом полностью исчерпывая нужду в зонте как таковом.

Какое-то время мы стояли спиной ко входу в кинотеатр. Влажный воздух, пропитанный дождем, будто кекс пропитанный ромом, проходил внутрь и оседал там такими же мелкими дождевыми каплями. Машины мельтешили подобно вялым осенним осам, проезжая по мокрому черному, от этой самой небесной воды, асфальту, а я смотрел вслед уносящимся красным огонькам фар. И эта девушка в пальто цвета «индиго» стояла рядом, практически не шевелясь, лишь изредка покачивая головой в несуществующий такт музыки дороги. Немного это было похоже на то, что она просто разминала затекшую за неполный киносеанс шею.

– Ну, мне туда, – я показал острым металлическим кончиком зонта в сторону высокого многоэтажного серого дома, – мой дом. Я живу там.

– Приятно было познакомиться, – она кивнула, предварительно посмотрев мне в глаза, – а мне туда, – она показала в противоположную сторону. В сторону, где находилось метро, – мне на метро еще пару станций вниз от центра.

– Отлично, приятного вечера, – сказал я ей и развернулся, чтобы начать свой путь и завершить это непонятное и странное знакомство.

– Подожди, – сказала она, как только я прошел немного вперед.

– Да? – я повернулся к ней и увидел эту живую дистанцию между нами.

– Можно к тебе в гости? – спросила она, стоя все на том же месте.

Казалось, что асфальт никогда не высохнет. Он был пропитан до самой глины московской земли. Если бы завтра в Москву вернулось жаркое лето, ну, или хотя бы вышло жаркое солнце, подобное июньскому, от испарений было бы не спастись. Но было очевидно, что яркое горячее солнце не выйдет, а лето не вернется в регион. Осень уже плотно укоренилась здесь своей промозглостью.

Я смотрел на нее минуты две, и это время казалось очень долгими. В моем сознании, где-то внутри крутился ее вопрос: «Можно к тебе в гости?» И единственная вещь, которая несомненно ставила четкий блок и отправляла этот запрос на «повторную обработку», была ничем иным, как наше незнание друг друга. «С одной стороны, – думал я, – ну почему бы и нет, вроде бы, человек, в меру видимых качеств, адекватный. Но… Я ее совершенно не знаю, – я пытался мыслить уже логически, – а вдруг она сделает что-то не очень хорошее, ну или просто неприятное».

– Ну, так можно? – она спросила еще раз.

– А твои родители не будут против того, что ты ходишь в гости к тридцатилетним дядям?

– Нет, не будут.

– Но, ты же меня совсем не знаешь? Вдруг ты зайдешь ко мне домой, а у меня на полке в банках стоят заспиртованные кошки?

– Нет, ты не похож на маньяка или того, кто спиртует кошек.

– Почему?

– По тебе видно, что ты добрый.

– Тебе не кажется, что это очень примитивная логика?

– Нет, не кажется. Так что? Можно к тебе в гости? – она опять задала этот вопрос.

– В чем подвох?

– Никакого подвоха.

Я стоял и ничего не понимал. И мерзкая морось начинала меня раздражать, а капли постепенно превращались из мелких в крупные. Дождь расходился.

– Ну?

– Ладно, пойдем, – я выдохнул, и пар разлетелся куда-то вперед и рассеялся.

Она стала приходить раз в полторы-две недели. Нет, мы не занимались любовью. Это был просто… секс. Секс и ничего более. Я не назову его чисто механическим, и он таковым не был. Что-то среднее между занятием любовью и механикой, если быть точным, если здесь вообще необходимо что-то уточнять. Мы просто и беззаботно занимались тем, что приносило удовольствие нам обоим, а потом просто лежали и разговаривали.

Вполне скоро я узнал, что она была замужем чуть больше года, что муж ее на три года старше. Казалось, что наша с ней связь абсурдна. Хотя, она как раз таки и была абсурдна. Я не понимал, зачем ей это нужно. Но что-то внутри ее сознания позволяло идти ей на этот шаг, отдаваясь совершенно незнакомому мужчине (мне) с некоторой периодичностью. Возможно, это ее просто возбуждало, не столько в интимном плане, сколько в обыкновенном азарте обстояло дело. Чувствовал ли я себя использованным? Риторический вопрос. Мне просто было все равно. И да, мне было хорошо.