000
ОтложитьЧитал
Рыдал весь лес. Даже трухлявый пень, на котором сидел Гений Францевич завыл от тоски. Когда песня кончилась, музыка стихла, мишка спокойно продолжил собирать шишки. Он клал их в свою корзинку одну за одной, но казалось корзинка не наполняется и остается пустой. Мишка проходил мимо сосны и выходил из-за березы, проползал под дубом и перешагивал вяз, то увеличиваясь, то уменьшаясь в размерах. Гений Францевич уже перестал рыдать и просто грустно наблюдал за косолапым. Вдруг одна очень крупная шишка, размером с арбуз, сорвалась с ветвей кедра и с криками, и воплями полетела вниз. Медведь задрал голову, ошарашенный внезапным шумом, и шишка с треском приземлилась прямо ему на лоб. Мохнатый повалился на землю, и Гений Францевич подбежал к нему:
– Господи правый! Вы в порядке?
– Рррр…Гений…ты должен его придумать…слышишь?
– Я сейчас позову врача не переживайте…Врача! Врача!
Медведь вцепился в руку Гения Францевича и взглядом, как сюита в миноре, уставился на него:
–Посмотри на меня, мне больше не жить…да и незачем…свою самую большую шишку я уже собрал…Больше уже ничего не будет…Но ты, мальчик мой, послушай, послушай меня! Тебе нужно придумать его! Это важно…Это очень-очень важно. Ты слышишь меня?
– Кого? Кого я должен придумать? Расскажите мне молю Вас…-Гений Францевич сжимал и целовал медвежью лапу.
– Гений! Послушай меня! Послушай! Времени нет! Гений! Гений!, -произнося это медведь быстро уменьшался и едва закончив говорить последнее слово исчез. На поляне еще тут и там слышались его слова, но медведя уже нигде не было.
Гений Францевич сидел на коленях во мху и выл на серп месяца, который так подло сверкал среди веток старого леса. На толстой грубой ветке дуба сидела синяя сова и повторяла «Пора. Пора. Пора»
Гений Францевич проснулся рывком. Протер глаза и ощетинившиеся щеки. Осмотрелся. Аккуратно встал из-за стола и подошел к окну. Всё еще была ночь. Из раковины несло застоявшейся водой и испорченной едой. Гений Францевич почесал сальную голову и вернулся обратно за стол. На столе сверкала эмалированная тарелка с засохшим кусочком сыра. Гений небрежно взял сыр и съел его.
– Недурно.
Минут пять он сидел и задумчиво жевал, уперевшись взглядом в стену. Он пытался понять свой сон, который по непонятной для него причине он не забыл по пробуждению.
– Придумать…кого…?
Он чесал свою редую бороду и шмыгал носом так, будто вокруг стоял страшный колотун. Гений прокручивал свой сон в поисках ответа. Он помнил каждую деталь, каждый миг, проглядел каждый момент, каждую секунду сна, но нигде не смог отыскать ответа. Вдруг лампочка, служившая ему люстрой, быстро замигала и Гений что-то понял:
– Ну конечно! Это же так просто! Мне всего-то нужно снова заснуть! Элементарно! Кто-то обязательно снова начнет говорить со мной, скажет, что я должен кого-то придумать и тогда я точно поймаю кого! Точно поймаю!
Гений поспешил в комнату, где на старом заспанном диване он обычно спал. Диван не раскладывался и был накрыт мятой белой простыней, от которой исходил терпкий запах мужской раздевалки и дешевого табака. Гений улегся поудобнее, насколько это было вообще возможно на диване, укутался в пододеяльник, который до этого валялся на полу, и попытался уснуть. Но ничего не получалось. Он пролежал, наверное, с час, пока окончательно не сдался и не уселся на диван.