000
ОтложитьЧитал
Приключенческие романы
самые важные в жизни,
ибо с них она начинается.
Александр Герик,
американский писатель.
Предисловие.
История двух братьев, которых почти двести лет назад провидение забросило из казахского Семиречья в Поднебесную империю. Подростки из тихого казахского аула попали в самый центр трагических событий. Безжалостное время требует перемен в древней восточной цивилизации, а дорога перемен, как известно, залита кровью. Ханьцы и восьмизнамённые, рыбаки и пираты, землепашцы и городские бандиты смешались в котле Великой смуты.
Такой пары славных героев ещё не видела Поднебесная империя. Степные певцы – жырау и сказители городских кварталов – шошуды слагают и поют песни про их подвиги. И над всем этим поднимается сладко пахнущий дым дурманящего снадобья от старой флибустьерки госпожи Чжэн.
Встреча с полосатым Иблисом
Перевалив через горный хребет Кетмень – естественную границу между казахскими землями и императорским Китаем – пятнадцатилетние подростки Шон и Шер целый день скакали верхом на быстрых лошадях на восток к верховьям реки Или. Они нещадно погоняли коней, уходя от преследования кавалерийского военного патруля. И только к вечеру, поняв, что погоня отстала, остановились на ночевку возле пойменного тугайного леса. Ширина полосы леса была невелика, всего несколько десятков метров от кромки реки. Мальчишки, все еще опасаясь преследования солдат, завели коней подальше в низкорослую чащобу, а сами расположились на полянке возле воды. Развели небольшой костер, вскипятили воду для питья и поужинали нехитрой походной снедью: черствыми лепешками и несколькими кусочками курта1. Уставшие от дневной скачки мальчишки быстро задремали.
Шон и Шер были уроженцами юго-восточной части казахской степи, носящей название Жетысу. Они происходили из казахского рода Албан и приходились племянниками волостному управителю – султану Тазабеку. Отцы мальчишек – Жангир и Талипбек – были родными братьями, поэтому по казахской традиции Шон и Шер тоже считались родными братьями. В семьях дядьев (агашек) их считали своими детьми. Будучи ровесниками, мальчишки, несмотря на близкое родство, внешне не были похожи. Шер – смуглолицый, среднего роста, крепкий и сильный парень. Уже в пять лет он забирался на неоседланного коня и помогал взрослым пасти лошадей. Повзрослев, Шер редко появлялся в родном ауле, постоянно пропадая с табунщиками на дальних пастбищах – джайляу. Шон – очень высокий для своего возраста – был тощим и нескладным подростком. Он не любил верховой езды и едва держался в седле. Но зато Шон учился в медресе в Ташкенте, хорошо разбирался в сурах священной книги – Коран и был в курсе всех аульных сплетен и событий.
Шон, не привыкший к жесткой постели, никак не мог устроиться поудобнее на земле среди камней и выступающих корней деревьев. Но усталость одержала верх, и он заснул. Ему приснился тревожный сон. Шон шел вслед за братом по узкой тропе, уходящей круто вверх. Юноша устал, он все время окрикивал Шера, пытаясь узнать, куда они идут. Но ответа не получал. Братья дошли до глубокой горной пропасти, через которую был перекинут хлипкий деревянный мостик. Шер, не делая передышки, ступил на мост и уверенно пошел вперед. Шон остановился на краю. Под тяжестью шагов Шера ненадежное сооружение раскачивалось и скрипело. Внизу под мостом развернулась беспросветная бездна, дно не проглядывалось, и оттуда тянуло мертвецким холодом. Шон понял, что пропасть – это вход в преисподнюю, но делать было нечего. Спина удаляющегося брата уже была еле видна, и Шон ступил на мост. Обмирая от ужаса, мальчишка почти добрался до противоположного края, но мост задрожал и оборвался. Шон завопил со всей мочи и открыл глаза: перед ним возникла морда Иблиса, властителя ада. Кошмарная морда была огромна, ярко рыжего цвета с коричневыми полосами, с длинными усами и огромными клыками, торчащими из зловонной пасти. Желтые, немигающие глаза уставились на мальчишку. Крик еще большей силы разорвал тишину ночи.
Молодой тигр только что поужинал добытым диким кабанчиком. Это был настоящий туранский тигр, ярко-рыжий с коричневыми полосами, на коротких ногах и с широкой грудью – один из немногих крупных хищников, которые обитали в пойме реки Или и охотились на диких кабанов. Хищника беспокоил тревожный запах дыма, доносящийся из глубины ивовой рощи. Любопытство победило осторожность, и тигр направился в сторону запаха. Возле реки на поляне тигр увидел настоящую крупную добычу: двух стреноженных лошадей. Хищник припал к земле, так что почти коснулся ее грудью. Не замечая спящего рядом Шона и не чувствуя его запаха из-за того, что тот оказался с подветренной стороны, тигр собрался для смертельного прыжка, но пронзительный человеческий крик остановил его.
Вслед за Шоном заорал от ужаса проснувшийся Шер. Он метнулся к костру, выхватил из кострища горсть горящих угольев и швырнул в морду тигра. Испуганный и опаленный дикий кот метнулся в темноту.
После случившегося страшного случая мальчишки обнялись, ощупали друг друга. Завтракать не стали, оседлали коней и поскакали в сторону города Кульджа.
«Вольный» султанат
Братья Шон и Шер невольно оказались участниками драматических событий, которые происходили на территории Средней Азии в середине девятнадцатого века. Ослабленная опиумными войнами с Великобританией Китайская империя снизила административное и военное влияние на своих дальних территориях в провинции Синьцзян. Местные народы, проживавшие на территории Синьцзяна (уйгуры, казахи, киргизы и дунгане) исповедовали ислам, говорили на тюркских языках и при всякой возможности старались избавиться от чуждой им власти китайских императоров. Освободительные восстания не заставили себя долго ждать, и в короткое время из городов провинции были изгнаны немногочисленные китайские гарнизоны. На освобожденных территориях
образовалось несколько исламских княжеств, одно из которых именовалось Илийский султанат со столицей в городе Кульджа.
Слухи о вольных исламских государствах дошли и до соседних, казахских земель. Недовольный российской колониальной политикой на территории Семиречья казахский султан Тазабек из приграничного с Китаем старшего жуза начал откочевку своих аулов в вольный Илийский султанат. С Тазабеком ушли более десяти тысяч человек. Пример султана Тазабека оказался заразительным, к откочевке в султанат готовились многие аулы старшего жуза.
В это время имперские амбиции России в регионе жестко сталкивались с интересами близлежащих государств: Бухарского эмирата и Кокандского ханства. Эти исламские государства с большим одобрением поддержали образование нового султаната, как будущего союзника в возможной войне с неверными. Поэтому откочевку мятежного султана со своими людьми Россия немедленно использовала, как повод для военного вторжения в Илийский султанат. После непродолжительного, кровопролитного сопротивления султанат был захвачен. Начались репрессии против возмущенного населения, люди гибли от насилия военных, голода и лишений, бежали на территории континентального Китая и в Монголию.
Основная часть населения аулов мятежного султана Тазабека быстро собрала свои переносные жилища – войлочные юрты. Люди погрузили нехитрый скарб скотоводов на верблюдов и лошадей и большим караваном двинулись в сторону Илийского султаната. Но в семье самого султана заболела его близкая родственница, молодая женщина с младенцем. Отправляться в дальнюю дорогу с больными значило подвергнуть их жизни серьезной опасности. Мать султана – аже, старшая бабушка в семье, решила задержаться на
несколько дней и подлечить родственницу. С ней для помощи и присмотра за больной остались несколько женщин и внуки – пятнадцатилетние подростки Шер и Шон. Юношам вменялись в обязанность охрана и защита семейства, для чего их вооружили длинными боевыми ножами и тяжелыми березовыми дубинами – соилами. Болезнь родственницы затянулась, только через десять дней она сумела подняться на ноги. Тогда люди быстро собрали юрты и на двух арбах в сопровождении оседлавших своих скакунов Шера и Шона отправились вслед за уехавшим ранее аулом.
Спустя день пути, подъезжая к перевалу через горную гряду, за которой уже начинались вольные территории новоявленного султаната, путники увидели, что дорога перекрыта большим бревном. Рядом была разбита небольшая палатка из сурового полотна, и возле погасшего кострища стояли два вооруженных ружьями российских солдата. Один из солдат быстро схватил за повод лошадь Шона и начал кричать – зло и непонятно. Затем солдат стащил с седла мальчишку и несколько раз ударил его. В это время второй караульщик поймал и крепко держал лошадь, впряженную в ведущую арбу. Чуть отставший Шер увидел эту сцену и направил своего коня прямо на солдата, избивавшего брата. Корпусом лошади он сбил его с ног, а затем резко развернулся и тяжелым соилом ударил второго солдата. Все произошло так быстро, что женщины не успели даже испугаться. Оба караульных солдата лежали на земле, из головы одного из них сочилась кровь.
Первая пришла в себя старшая женщина – аже, она крикнула братьям.
– Быстро уходим! – сама взялась за вожжи и подстегнула запряженную лошадь. Дорога пошла круто в гору. Везущие нагруженные арбы лошади не могли бежать и перешли на быстрый шаг. Через два часа позади раздались
предупредительные выстрелы, заклубилась пыль, погоня настигала. Старая бабушка торопливо сняла с рук два серебряных браслета – бiлезiк, сунула их оробевшим братьям и огрела коней камчой.
– Чу! Бегите, бегите, вас не пощадят!
В Кульдже
Кульджа, столица Илийского султаната, в середине XIX века оказалась под давлением двух огромных империй – России с севера и Циньского Китая с юга. На этот раз город был захвачен российскими войсками. Начавшееся, но подавленное противостояние не утихло, а вылилось в повсеместные протестные движения. В Илийском крае бушевали вооруженные бунты. Сюда, через несколько дней изнурительной скачки, прибыли наши герои. Раннее утро уберегло подростков от неминуемого ареста, ведь в Кульдже хозяйничали казачьи патрули. Въехав в незнакомый город, Шон и Шер направились вглубь района, застроенного небольшими глинобитными домами, где проживали местные ремесленники и крестьяне. Заглядывая за невысокие заборы-дувалы, они вдруг увидели юрту у одного из домов. Не сговариваясь, братья спешились и зашли во двор.
Два огромных степных волкодава – тобета – без предупреждающего лая поднялись навстречу подросткам. Отличительным признаком степных собак является их «немногословность». Они не лают, но, если чувствуют угрозу, нападают молча и рвут жертву беспощадно. Потянув носами и учуяв родные степные запахи полыни, собаки завиляли короткими обрубленными хвостами и пропустили юношей к дому. Открывший на стук дверь старик только за голову схватился. Перед ним стояли два степняка, вооруженных луками и боевыми дубинами – соилами, их головы были повязаны
желтыми платками. Только вчера новые российские власти согнали на площадь перед городской мечетью мужчин города и показали пленных повстанцев – сарбазов. Потом был зачитан приказ о неминуемой смертной казни за любую помощь мятежникам. Сейчас перед дедом стояли две копии вчерашних арестованных, только поменьше ростом.
Аксакал принадлежал к уважаемому в городе роду. И отец, и сам он ездили по степным аулам, покупали скот и выгодно перепродавали животных мясникам и кожевенным мастерам. Торговые взаимоотношения с казахами давно переросли в дружеские, и даже свою супругу купец нашел в одном из кочевых аулов. Поэтому во дворе дома всегда стояла юрта, поджидавшая дорогих гостей, подворье надежно охраняли огромные степные собаки. Скот на продажу и достаток, благодаря Аллаху и степной родне, навсегда поселились в семье. Родственники с обеих сторон свято чтили восточную заповедь: «семья создается на век, а связь между породнившимися родами на тысячелетия».
Заведя мальчишек в дом, накормив и расспросив, старик задумался. Война за независимость была проиграна. В округе свирепствовали карательные отряды российской армии. Уцелеть в городе пришлым подросткам было невозможно. Шила в мешке не утаишь, слишком сильно отличались степные «гости» от местных жителей. Надо было искать спасения за пределами города.
Цирк
Дети что-то говорили о представлениях бродячего цирка в Кульдже. На пересечении дорог Великого шелкового пути стоял древний город, и сюда часто заезжали вечные странники – циркачи и комедианты. С ними и решил поговорить
приютивший беглецов хозяин дома. Захватив несколько серебряных монет, аксакал отправился на переговоры.
Вечерело, и аксакал едва успел на финал последнего представления бродячих артистов. Колониальные власти не приветствовали любое массовое скопление людей, и цирку было велено убраться из города как можно скорее. Вечером циркачи давали последнее представление.
На обширной поляне светлыми камнями из местной речки была выложена импровизированная арена для выступлений. Рядом расположились повозки с реквизитом и жильем для актеров. Для сидячих мест в несколько рядов были положены бревна, и на почетном первом ряду сооружена деревянная скамья.
Готовилась последняя, финальная сцена. На середине арены быстро сложили и подожгли огромный костер, пламя которого осветило высокого, атлетически сложенного мужчину. Улыбнувшись зрителям, артист поднес раскрытые ладони ко рту, и столб пламени вырвался из его горла. Завопили от восторга зрители – дети, старики и старухи наоборот забормотали слова молитвы: «Астапыралла, как такое возможно?». Расторопные помощники уже поднесли выступающему длинный прямой меч. Забили барабаны, факир медленно поднес оружие к губам и начал заглатывать лезвие. Свет от костра ясно высветил, как метровый клинок исчез в чреве актера. Не вытаскивая лезвия, факир раскинул руки, и помощники, оттянув ему кожу на бицепсах рук и икрах ног, медленно прокололи ее длинными металлическими спицами. Громче забили барабаны. На арену вынесли металлический стержень, и два помощника, не торопясь, насквозь проткнули щеки выступающего. Перетерпев проделанные экзекуции, супермен-металлист, бренча железом, медленно прошелся вдоль периметра арены. Толпа застонала от восторженного ужаса. Несколько старух из передних рядов зрителей, бормоча слова осуждения, потянули своих детей с представления. Начался ребячий плач и сутолока.
Неожиданно ярко вспыхнул костер, и «железный» человек исчез со сцены. Пока зрители потирали слегка ослепшие глаза, артисты цирка соорудили из горящего костра длинную дорожку из угольев. В наступившей темноте было отчетливо видно, что дрова до конца не прогорели, и от угольев поднимается красноватое зарево, именно на таких угольях кузнецы плавят металл для ковки. Опять забили барабаны. Теперь к ним добавились звуки карная, и собравшие циркачи один за другим пустились в пляс по пылающим угольям. Толпа заревела от восторга. Некоторые смельчаки пытались присоединиться к танцующим, но только обожгли ноги – угли были настоящими.
После окончания представления старик остался сидеть на своем месте. В его замысле было отправить сегодняшних гостей в путешествие с циркачами, но, увидев представление, он призадумался. Жалко стало мальчишек. Эти цирковые супостаты себя не жалеют, что же с пришлыми сотворят? Но делать было нечего, в городе жизням маленьких повстанцев – сарбазов угрожала большая опасность. И аксакал постучал в ближайшую цирковую повозку.
– Эй, кто тут старший?
Рано утром вереница цирковых повозок уходила из города, к последней были привязаны два расседланных степных конька.
Начало пути
Невеселое настроение было у двух пареньков, расположившихся в последней цирковой повозке. Накрапывал противный осенний дождик. Покрытая старой дерюгой крыша старой колымаги пропускала воду, и то и дело холодные капли разбивались о бритые головы мальчишек. Старый мерин еле тащил застревавшие в грязи колеса телеги, но все дальше удалялись наши герои от родных степных просторов. Неунывака Шер подручным материалом подлатал крышу над своей головой и, что-то напевая, принялся мастерить ручку для сломанной плетки – камчи. Удачно в телеге оказалась прочная сухая ветка, работа спорилась, жизнь налаживалась. Другое настроение было у промокающего под дырявым краем крыши Шона. Неприязненно глядя на повеселевшего брата, он произнес.
– Завтра поломают нам циркачи руки и ноги, сделают уродцами для потехи публики, посмотрю, как ты запоешь.
– Если и поломают, то твои длинные и тощие ноги, а у меня и так все короткое,– отшутился Шер, – я и в таком виде сойду за карлика.
Шон совсем приуныл. Говорила ведь ажека – не дружи с этим Шером, грубым и дерзким мальчишкой.
Не сдержав эмоций, Шон саданул ногой брата, о чем тут же пожалел. Шер налетел на обидчика, навалился сверху и, нанеся несколько чувствительных ударов, заставил извиниться. В разгар перепалки в движущуюся телегу легко запрыгнул человек. Мужчина был невысокого роста, широкоплечий, совершенно лысый. Густые черные усы, атлетическая фигура и уверенные движения выдавали в нем незаурядную личность. Он молча поглядел на замерших от неожиданности мальчишек и бесцеремонно начал ощупывать их конечности, при этом сильно сдавливая мышцы рук и ног. Шон похолодел: «Ой-бай, всё, отрубят ноги, заставят плясать на култышках».
Закончив осмотр, черноусый одобрительно похлопал по плечу Шера и скептически буркнул что-то неодобрительное про физические достоинства Шона. Затем, наконец, представился.
– Так, парни, меня зовут мастер Чен, я хозяин цирка. Что умеете делать?
Шер оживился.
– Я могу бороться, лучше всех в ауле стрелял из лука, обучался джигитовке.
– Это хорошо, – одобрительно кивнул мастер и повернулся к Шону. Тот нахмурился.
– Могу молитву на арабском читать.
– Что еще? – требовал собеседник.
– Могу не читать,– дерзко буркнул мальчишка.
– Маловато, – покачал головой мастер Чен, – ладно, пойдешь в уборщики.
– Это за кем убираться? – вызывающе спросил Шон.
– А за всеми.
– Казах не будет выносить помои!
– Тогда обрубим ноги, нам уродцы для потехи нужны, – серьезно пригрозил Чен.
В это время колесо повозки бухнулось в глубокую рытвину, и солидная лужа воды с прохудившейся крыши облила мальчишку с головы до ног. Шон совсем упал духом, жизнь оборачивалась к нему темной стороной.
Новая жизнь
Со следующего дня началось обучение молодых актеров бродячего цирка. С Шером все было понятно. Его сразу взяли в группу конной вольтижировки, то есть на выполнение акробатических и гимнастических номеров на скачущей лошади. Всадником он был отменным, мог как угодно вертеться в седле и без седла. Хотя соскакивать и запрыгивать на скачущего коня Шер умел лучше многих, но акробатике аульных джигитов не учили. И тут пришлось попотеть.
Как самого младшего и самого легкого Шера ставили на вершину пирамиды, состоящей из лошади и трех всадников-вольтижеров. На скаку надо было синхронно поворачиваться в разные стороны, да и еще жонглировать разными
предметами. Трудно и страшно было взбираться наверх по плечам товарищей и соскакивать на землю с семиметровой высоты. В номере участвовал сам мастер Чен, который все время придумывал новые выкрутасы и требовал безукоризненного исполнения. Не раз и не два кубарем летел мальчишка с высоты. Постоянные ушибы и ссадины стали нормой. Но скорость, опасная динамика и страсть к новым достижениям были в крови у степного мальчишки, и он преуспевал в искусстве вольтажа. Господин Чен был доволен.
Иное дело с Шоном. Очень высокий для своих пятнадцати лет, тощий, с огромной головой – Шон не находил своего места среди циркачей. Знание арабского языка, так нужного на родине, здесь не пригождалось. Никто не просил растолковать суры священной книги – Корана. Шону пришлось работать уборщиком у цирковых животных, грузчиком, в общем, мальчиком на побегушках. Каждый вечер перед сном Шон, глотая слезы, просил брата бросить все и вернуться в родные края, но уставший от тренировок Шер, добравшись до постели, мгновенно засыпал.
Как всегда, в тяжелое время появился и злой демон. Ранее главным подсобным работником циркового балагана был карлик Мин. Во время представлений он выступал в перерывах между основными цирковыми номерами, где, нарядившись в живописные лохмотья, веселил народ нехитрыми шуточными репризами. Так как свободного времени у Мина было больше, чем у других артистов, на него были возложены все подсобные работы: кормление и уборка за животными, заготовка подножного корма, топлива и всё тому подобное. Имея невысокий даже для карликов рост (всего лишь чуть больше метра), лилипут остро чувствовал свою ущербность и обладал тяжелым и вредным характером. К нему в помощники и попал бедняга Шон.
Клоун невзлюбил долговязого Шона и всячески досаждал ему. То цирковые звери разбегутся по степи, вынуждая целый день бегать в их поисках, то окажутся перевернутыми все емкости с кормом, то вроде спутанные по ногам лошади вдруг ускачут в степь. Чашу терпения переполнил один случай. Однажды, как истинный мусульманин, Шон приготовился для дневного намаза. Выбрал укромное место между повозками, расстелил цветную корпешку (подарок любимой ажеки), но едва он прикрыл глаза и приготовился к молитве, как на него вылился поток ледяной воды. Все это сопровождалось мерзким хохотом старого шута Мина.
Промокший и оскорбленный мальчишка кинулся на обидчика с кулаками, прижал к колесу близстоящего фургона, так что голова более низкого противника уперлась ему в грудь, и принялся молотить по огромной плешивой макушке. В запале драки Шон не сразу почувствовал, как в пах ему воткнулось лезвие ножа. Отскочив от недруга, Шон увидел кровь на своих штанах и онемел от боли и страха.
Мин криво ухмыльнулся.
– Пожалуй, инвалидушки с отрезанными ногами нам не нужно, а вот евнух может и пригодится.
Перепуганный подросток бросился бежать к своей повозке и нарвался на брата. Едва взглянув на окровавленные штаны родственника, Шер бросился к месту происшествия.
Клоун и не думал скрываться. Поигрывая обнаженным клинком ножа, он поджидал еще одну, как казалось ему, жертву. Подбежавший Шер одним пинком отбросил Мина на несколько метров, выбитый нож отлетел в сторону. Схватив за шиворот пусть и невысокого, но взрослого мужчину, он подтащил карлика к полной бадье-поилке лошадей и сунул его голову в воду. Около минуты лилипут пытался вырваться, а потом обмяк, и Шер отпустил его почти бездыханное тело. Придавив коленями грудь противника, так что из того полилась вода, он строго сказал.
– Подойдешь еще раз к брату, спину сломаю. Понял?
Мин в ответ согласно захлопал глазами.
Сотворение дракона
Найдя зареванного Шона, Шер прикрикнул.
– А ну, заткнись, нацию позоришь, сейчас же вытри сопли. Встань как казах, как мужчина, как старшие братья в ауле учили!
Шон послушался – встал во весь рост, расправил плечи, повернулся лицом к солнцу. Теплые лучи высушили слезы, повеявший прохладный ветерок вернул бодрость. Степняк не обращается к богу и предкам по мелочам, но сейчас мальчишки попросили помощи у далеких родственников – сильных и могучих батыров. И духи предков – аруахи, как ангелы, словно встали рядом, придали братьям силы и веры, принесли понимание, что произошедшее – это только очередное испытание на большом жизненном пути. И мальчишки обнялись.
Успокоившись, друзья осмотрели рану. Кровь уже свернулась. Клоун только проколол кожу на бедре. Шер нашел подорожник. По степному обычаю братья вместе поплевали на листок и заклеили ранку. Шер понимал, что брата надо привлекать к цирковым постановкам, а иначе тот не найдет себе места в сообществе комедиантов. И тут ему в голову пришла мысль.
– Шон, помнишь, ты рассказывал, что в Ташкенте видел представление местного театра или цирка, и тебе понравились танцы на ходулях?
Шон припомнил, что во время учебы в медресе во время священного праздника курбан-байрам ходил с товарищами на кукольное представление бродячих актеров – кызыкчи. Сам кукольный спектакль Шону не понравился, уж очень детским он был, совсем для малышей. Но завлекали народ на представление артисты – кызыкчи на высоких деревянных ходулях. Хождение и даже танцы людей на ходулях под грохот барабанов и звуки трубы-карная произвели большое впечатление на пришедших студентов медресе. Вернувшись в общежитие после того представления, Шон с друзьями смастерили нехитрые приспособления-ходули и весьма преуспели в ходьбе, беге наперегонки и даже танцевальных па в полутора метрах над землей. Благо, обычно строгий, имам был к этим развлечениям благосклонен.
Выслушав родственника, Шер решил – надо идти к мастеру Чену. В это время хозяин бродячего балагана раздумывал о предстоящем репертуаре для выступлений в приближающемся большом городе Урумчи. Номеров было маловато, актеров не хватало, а необходимость в деньгах была острой. Все припасы подходили к концу. Так что наши герои со своим предложением пришлись очень кстати. Выслушав братьев, мастер оживился, полез в кибитку с реквизитом и вытащил два длинных деревянных бруса. Забив в середину каждого бруса по гвоздю, он кинул их Шону – мол, показывай. С перепугу Шон выдал такие коленца, которые и в лучшие времена не получались. Чен одобрительно улыбнулся.
– Есть идея!
И опять залез в кибитку с реквизитом. Через несколько минут из повозки полетели деревянные бруски разных размеров, несколько длинных тонких шестов, толстая связка деревянных обручей, рулон яркой ткани и, наконец, появился сам хозяин. Чихнув и разогнав рукой поднятую пыль, он обеими руками осторожно вытянул из тележки бутафорскую голову с ужасающим оскалом.
– Дракон, – сказал мастер.
– Айдахар, – подумали ребята.
Голова была огромная и красивая, изготовленная из тонких бамбуковых ветвей и щепы, склеенных между собой смолой и перетянутых суровой нитью. Сверху конструкция была прокрыта прочной материей и щедро разукрашена яркими красками. Хотя художник пытался придать морде сакральную свирепость, но из-за обилия и живости раскраски, выглядела она ярко и колоритно.
Репетиция
– Дракон самый любимый, праздничный персонаж у китайцев, – объяснил Чен ребятам, – это символ силы и власти, и он приносит людям удачу. Поэтому танец дракона обязателен на всех праздниках и карнавалах. К голове священного животного добавляется тело, состоящее из нескольких секций, и, главное, большой хвост. Во время представления каждую часть тела несет отдельный человек, и главная задача команды – вдохнуть жизнь и движение в дракона. Особая ответственность лежит на участниках, отвечающих за голову и хвост сказочного персонажа. Но есть нелепость в этом представлении. Мифический крылатый гигант в исполнении низкорослых китайских актеров похож на пеструю змейку, шныряющую среди праздной, почти не замечающей его публики. А дракон – сущность сакральная, место его на небесах, и видеть его должно только благоговейно задрав голову. Поэтому вы, стоя на ходулях, наденете на себя муляж небесного змея и уже наверху исполните священный танец. Для репетиции я скреплю между собой голову и хвост дракона – это самые важные части тела, ведь хвост должен двигаться в такт с головой.
Тут Шон влез с предложением.
– Мастер, нам бы музыку какую-нибудь, все-таки танец исполняем, чтобы ритм чувствовать.
Мастер задумался, а потом улыбнулся.
– Чего не найдешь среди реквизита бродячих артистов.
Он снова залез в сарайчик на колесах и к восторгу мальчишек вытащил среднеазиатский духовой инструмент – карнай. Чен глубоко вдохнул и выдул из длинной латунной трубы громкий резкий звук, похожий скорее на крик большого животного, чем на музыку.
– То, что надо, – сказал Шон.
Импровизированная репетиция проходила на плато небольшого холма, а временный лагерь циркачей был разбит под этой возвышенностью в ложбине. Цирковые артисты готовились к ужину, над временными очагами хлопотали женщины, мужчины стреноживали тягловых и цирковых лошадей, заготавливали дрова. Неожиданно раздались резкие, громкие звуки, похожие на крик огромного хищника и испуганные циркачи увидели страшное непонятное существо, летящее на них с вершины холма. Лучи солнца слепили глаза и мешали разглядеть приближающуюся тварь, но огромный размер и страшная морда в крови, вкупе с непрекращающимся мощным рычанием испугали людей, и они бросились бежать в разные стороны. Перепуганные цирковые кони и тягловые ослы в панике унеслись далеко в степь.
Не растерялся только цирковой силач по имени Джиан. В момент страшного пришествия он рубил дрова и, схватив самую тяжелую чурку, с силой запустил ее в летящее чудовище. Подбитый дракон начал заваливаться, а Джиан с криком: «Убью проклятую тварь!», – бросился с топором к поверженному врагу. Мастер Чен едва успел перехватить его и остановить.
Репетиция удалась, ведь даже искушенные цирковые артисты поверили в «живого» дракона! Танец летящего дракона поставили в репертуар, а огромную шишку на голове Шона лечили всей труппой. Но, потирая ушибленное место, Шон все время улыбался, ведь теперь он стал полноправным артистом цирка.
Будни артистов
Странствующий цирк мастера Чена представлял собой небольшую цирковую труппу, переезжающую из города в город на десяти повозках. Почти все повозки были крыты плотной материей, защищающей от непогоды. Но было и несколько «элитных», обитых тонкой кошмой и оборудованных небольшими печками. Все артисты участвовали в представлениях, которые давались в более или менее крупных населенных пунктах по пути следования. Маршрут был отработан веками и соответствовал маршруту караванов, идущих с древности по Великому шелковому пути. Сам мастер Чен унаследовал свое передвижное хозяйство от отца, а тот – от деда.
Традиционно в китайском цирке ценились акробаты, поэтому мужская половина труппы отличалась отменной физической силой и ловкостью. Все они отлично демонстрировали стойки на голове и руках, прыгали с рук на ноги и с ног на руки через острые мечи, строили живые пирамиды. Особенно отличался легкий и бесстрашный новичок – Шер. Разбежавшись и оттолкнувшись от небольшой доски-трамплина, он крутил в воздухе сальто и приземлялся на плечи товарища. «Железный» человек, кроме своего коронного номера с глотанием меча и протыканием конечностей, ходил на руках среди вкопанных в землю острых клинков и копий. Даже клоун Мин страховал артистов при исполнении сложных
кульбитов и сам участвовал в комических номерах: смешно имитировал падения, ходил «колесом» – в общем, веселил публику.
Три молодые женщины в составе труппы были гибкими и эластичными, словно змейки. Они грациозно сворачивались в живые клубки и поражали немыслимыми позами неискушенных зрителей. Все артисты умели жонглировать различными предметами от деревянных чурок до дорогих стеклянных тарелок. Особенно зрелищно было кручение на длинных деревянных тростях хрупких фарфоровых вазочек и жонглирование ими, здесь и зрители, и исполнители хорошо понимали, какой ценный реквизит подвергался риску. Показывали номера с дрессированными обезьянками. А клоун Мин, подпоив сладким вином мелких животных, устраивал петушиные и крысиные бои.