000
ОтложитьЧитал
***
Через некоторое время руки, ноги и все остальное начало возвращаться. Павел еще раз облазил весь грот, прошелся по плато и в очередной раз заглянул вниз на отвесную скалистую стену. Внизу зеленели макушки деревьев, голубой лентой вилась река, убегающая дальше к высоким, покрытым белым покрывалом снега горам. "Убраться с плато можно только на вертолете!" – подумал Павел. "Или на драконе", – грустно усмехнулся он.
Надо было крикнуть тем с факелами, чтобы подбросили его до ближайшего перекрестка, или, воспользовавшись своей невидимостью, подсесть к ним на их крылатый транспорт. Правда, профессор предупредил, что у драконов нюх, как у собак… Интересно, откуда он все знает? И его ли это профессор теперь? А эти… с факелами… Как там они сказали? Вор и предатель? Это Эммануил-то Леонидович?! А что здесь делают с ворами и предателями, интересно?.. Скармливают, наверное, на завтрак своим летающим тварям! Кстати, о завтраке… Павел рассеянно пошарил по карманам – ну, хоть бы какая-нибудь задрипанная конфетка завалялась! Ни-че-го!..
Он сел на землю, уперся локтями в колени и обхватил ладонями голову. Нужно было собраться с мыслями. Что он мог предпринять в этой со всех сторон безвыходной ситуации? Попытаться спуститься вниз по отвесной скале? Зачем зря мучиться? Лучше подойти и просто сигануть вниз – результат будет совершенно одинаков. Сидеть здесь и ждать, когда он умрет с голоду? Уж лучше подойти и… Павел вздохнул: как не крути, получается единственный выход – это покончить со своей глупой ничтожной жизнью. "Легко ему было говорить!" – со злостью подумал он о любимом учителе и мысленно передразнил его: "Паша, тебе самому придется добираться до дворца драконов!" Как будто Паша – птичка, и ему ничего не стоит слететь со стокилометровой скалы! Ха! А потом еще посадить себе на спину Изабеллу и вернуться обратно.
Вернуться обратно! Павел развеселился. А что, если попытаться вернуться обратно? В свой мир… Он внезапно поймал себя на мысли, что уже совершенно спокойно допускает, что мог оказаться в каком-то ином мире. Он еще раз посмотрел на свои руки, он все еще мог видеть сквозь них траву, но уже, как сквозь затемненное стекло.
Он вскочил на ноги. Так: вернуться домой… Что для этого надо? Какие-то волшебные слова? Что это может быть?
– Алаказам, – неуверенно проговорил Павел. Потом попытался придать своему лицу более суровое выражение и на полном серьезе громко и четко произнес:
– Алаказам!
Ничего не произошло. "Ничего, попробуем еще что-нибудь" – подбодрил себя Павел и громко выкрикнул:
– Абракадабра! Ахалай-махалай! Сим-сала-бим! Сезам, откройся!..
Когда он понял, что ничего не выходит, он еще раз, поднапрягшись и, совсем ни на что не надеясь, устало пробормотал:
– Рекс-пекс-фекс… – и на всякий случай щелкнул пальцами. Внезапно он почувствовал, как какая-то неведомая сила подняла его в воздух и потащила к краю обрыва.
– Э! Э! Э! – закричал он и лихорадочно замахал руками в воздухе. – Нет! Стой! Мы так не договаривались! Эй! Как тебя? Рекс-пекс-фекс?.. Э-э-э… Сяськи-мосяськи… Мама!!!
Послышалось еле сдерживаемое хихиканье. "Да что же это?!" – в ужасе подумал Павел, с тоской провожая глазами медленно уплывающее вверх плато, но поскольку его падение было довольно плавным – он, как будто планировал вниз на невидимом дельтаплане – Павел не стал больше кричать и вырываться, а лишь крепко зажмурился, чтобы случайно не посмотреть вниз и решил: "Будь, что будет!.."
Глава 3. Большие и маленькие (начало).
Изабелла во все глаза смотрела на своего дедушку. Она никак не могла поверить, что этот высокий, стройный мужчина может быть дедом. Ее дедом. Да, у него были абсолютно седые волосы, но выглядел он даже моложе ее отца. У отца была чисто профессорская внешность: небольшое брюшко, уже значительно тронутые сединой волосы – "соль с перцем", аккуратная бородка, множество мелких морщинок вокруг глаз. На смуглом, худощавом лице деда не было ни единой морщины.
Всю дорогу, пока они шли к тронному залу, мама уверяла ее в его безмерной любви и предупреждала не удивляться и не обижаться, если он будет через чур сдержанным.
– Требования этикета, – объясняла она. – Драконы никогда не демонстрируют своих чувств окружающим.
Но едва они вошли в тронный зал, дед сорвался со своего места и подбежал к ним. Изабелла успела заметить изумленные взгляды придворных, окружавших его трон и испуганные глаза матери. Однако, подбежав к ним, он, очевидно, решил, что уже достаточно шокировал окружающих, так как довольно сдержанно поклонился обеим, взял Изабеллу за руку и повел к креслу около своего трона, предназначенному для нее. Он не сводил с нее своих глубоко посаженных внимательных карих, как у мамы, глаз.
Мама, желая подбодрить Изабеллу улыбнулась и заняла кресло по другую сторону от трона Могущественного Дракона. Подняв глаза, Изабелла увидела над троном выписанную затейливым золотым узором надпись:" Вместе мы – сила! Мы всех одолеем и никому не сдадимся!"
Зал блистал своим величием и красотой. Он скорее походил на небольшую площадь, чем на помещение дворца. Похоже, что стены были сделаны из драгоценных камней, так все сверкало и переливалось в лучах солнца. Щурясь от разноцветных солнечных зайчиков, скачущих по всему залу, Изабелла исподволь наблюдала за окружающими. Первое, что бросалось в глаза: очень малое количество женщин. Те, что присутствовали здесь были очень молоды – почти девочки. Это удивило Изабеллу. Все с нескрываемым интересом рассматривали ее, как будто она какой-то дорогой художественный экспонат.
Изабелла чувствовала себя неуютно – она не привыкла к такому пристальному вниманию со стороны множества незнакомых людей. Ей казалось, она физически ощущала на себе их взгляды.
"Было бы гораздо лучше, – подумала она, совершенно позабыв о свойстве драконов читать чужие мысли. – Встретиться в тесном семейном кругу, без всей этой шумихи и показухи… А тут… наверняка, они сейчас перешептываются за моей спиной, перемывают косточки мне и моей маме…"
Могущественный Дракон наклонился к самому ее уху и прошептал.
– Ты не слышишь их мыслей? Они в восхищении!
Изабелла покраснела.
– Не смущайся, – проговорил дедушка. – Хотя, – он улыбнулся, и морщинки, как лучи солнца, побежали во все стороны от его глаз. – Тебе очень идет этот румянец.
Все дальнейшее снова напоминало сон. Перед ней проходила бесконечная вереница придворных. Они низко кланялись, каждый говорил какой-то комплимент. Церемониймейстер, стоявший за ее креслом громко называл их имена и титулы. Уже на третьем-четвертом она откровенно заскучала и, чтобы кто-нибудь – не дай Бог! – не прочитал ее неблагочестивых мыслей, начала декламировать про себя: "Мой дядя самых честных правил…" (Ее подруга, Анжела, которая увлекалась мистикой и фэнтези так же страстно, как и любовными романами, уверяла ее, что лучший способ скрыть свои мысли от телепата – это читать стихи или петь песни. Когда-то Изабелла знала наизусть некоторые главы "Евгения Онегина" – что ж, вот представился случай проверить, насколько крепки ее знания!)
Изабелла послушно улыбалась, кивала головой в ответ на поклоны – "…но, Боже мой, какая скука …".
Потом начались танцы. Танцы были тоже довольно своеобразными: неторопливыми, жеманными, манерными – ей показалось, что она попала не в иной мир, а в какое-то дремучее средневековье. Тем не менее, когда какой-то рыжий, словно апельсин, красавчик, степенно поклонившись деду, протянул ей руку, явно приглашая ее на танец, она с перепугу чуть не подпрыгнула на месте и перескочила сразу через несколько строф – "…то стан совьет, то разовьет и быстрой ножкой ножку бьет…" – пронеслось у нее в голове. Дед милостиво разрешил ей пойти танцевать, и с улыбкой наблюдал, как она старательно обходила вокруг своего кавалера, потом двигалась по кругу с другими девушками, как возвращалась назад, обменивалась с ним поклоном и переходила к другому партнеру.
Неспешный ритм танца придал ей уверенность, она вновь вернулась к "Онегину" и "отмотала" назад пропущенные строки. Глядя на очередного кавалера она не без иронии проговаривала про себя: " Как взор его был быстр и нежен, стыдлив и дерзок…" Нужно отдать должное – драконы были красивы: высокие, стройные (Еще бы! Если тебе приходится летать – хочешь, не хочешь приходится поддерживать себя в форме!) Изабелла с интересом разглядывала их – все разные, но каждый чем-то примечателен: у одного загадочный, томный взгляд, у другого очаровательные ямочки на щеках, у третьего обворожительная улыбка… Они в свою очередь тоже бесцеремонно разглядывали Изабеллу. ("Как рано мог уж он тревожить сердца кокеток записных!..") Это немного раздражало, но в то же время она испытывала некое странное волнение, стыдливо опускала глаза и чувствовала, что краснеет.
Изабелла уже знала, что в одежде каждый дракон старался придерживаться своего цвета – цвета того дракона, в которого он превращался. Рыжий красавчик, пригласивший ее танцевать и одет был в ярко оранжевый фрак и такие же оранжевые брюки. Изабелла заметила несколько коричневых костюмов, пару-тройку густо зеленых и столько же цвета морской волны. Мелькали фиолетовые костюмы и платья, белые, голубые, сиреневые и лиловые. Были также желтые и красные, но Изабелла с удовлетворением отметила, что такого оттенка, как у ее платья ни у кого не было. "Ты – солнечный дракон, – сказала ей мама. – А это большая редкость". Впрочем, цвет платья ее мамы тоже был здесь единственным – Огненный Дракон – это, как принц Уэльский, скорее титул, а не цвет. Не было больше и серебряных драконов (это титул короля!), хотя было много золотых и радужных (а, может быть, алмазных?) Изабелла еще не успела разобраться в сложной драконьей иерархии и их приверженности тому или иному цвету.
Танцуя, Изабелла увидела и маму, и ту красавицу, с которой они встретились по прилете. У красавицы было довольно необычное платье – оно резко отличалось своим покроем и цветом от платьев всех остальных дам. Мама улыбнулась ей, а красавица, кажется, даже подмигнула, что весьма озадачило девушку.
Танец закончился. Ее последний кавалер проводил ее на место и церемонно расшаркался перед Его Королевским Величеством.
Спустя какое-то время заиграла новая мелодия. К этому моменту Изабелла уже успела дочитать до "… и Страсбурга пирог нетленный…"[ii]Неожиданно могущественный дракон повернулся к ней – глаза его опять смеялись. Он снова наклонился к самому ее уху и проговорил:
– Вообще-то, я хотел пригласить тебя на танец, но чувствую, ты совсем голодная!
Изабелла вспыхнула, но на этот раз ей было не столько стыдно, сколько обидно: оказывается, в этом мире сплошных телепатов нельзя и шагу ступить, чтобы кто-нибудь не прочитал твои мысли! Даже, если ты вовсе стараешься не думать, а просто читаешь стихи! Она сердито посмотрела деду прямо в глаза, но он опять лишь улыбнулся и махнул рукой церемониймейстеру.
***
Павел уткнулся носом во что-то рыхлое и мягкое, поспешно замахал руками и ногами и вскочил на ноги. Откуда-то сзади вновь послышалось еле сдерживаемое хихиканье. Он оглянулся и от удивления сел на землю. Позади него, стрекоча меленькими стрекозиными крылышками, висела в воздухе целая стая странных маленьких человечков. Они хихикали, прикрывая рот крохотными кукольными ручками, взлетали повыше или пробирались в первые ряды.
Павел в изумлении разглядывал их, а они в свою очередь с интересом пялились на него, тихонько переговариваясь тонкими, едва слышимыми для человеческого уха голосами.
Павел не придумал ничего лучше, как оторопело спросить:
– Вы рекс-пекс-фекс?..
Человечки ответили ему дружным хохотом, совершенно не пытаясь больше сдерживаться. Один из них вылетел вперед и, сделав круг около самого носа Павла, завис в воздухе.
– Что такое "рекс-пекс-фекс"? – поинтересовался он. – А еще… э-э-э…
– Алаказам, – подсказали ему, и следом еще несколько голосов наперебой выкрикнули:
– Абракадабара?
– Сим-сала-бим?
– Ахалай-махалай?
– Сяськи-мосяськи!. – со смехом выпалило несколько тоненьких голосов.
Павел ошарашено переводил взгляд с одного на другого, судорожно пытаясь понять, о чем речь.
– Мы видели много человеков, но никто из них не вел себя так смешно, как ты, – пояснил тот, что висел в воздухе ближе всех к Павлу. – Что ты пытался делать?
– Я… хотел вернуться домой… – Павел растерянно развел руками.
– Ты хотел открыть портал? – деловито уточнил самый смелый человечек.
– Ну, что-то типа того… – согласился Павел.
– Ты что, колдун?
Павел лишь в очередной раз пожал плечами, не зная, что ответить. Возможно, в этом мире было бы лучше, чтобы его считали колдуном. Кроме того, похоже, врачевание – обязанность колдунов, тогда он вполне смело мог бы назвать себя таковым, хотя… Кто знает! Пусть пока понимают его, как хотят.
– Но ты друг Эммилена? – задал новый вопрос его собеседник.
Павел с готовностью закивал.
– Друг Эммилена – наш друг, – весело загомонили человечки.
Тот, что летал рядом с Павлом, повернулся к ним, и они тут же замолчали.
– Мы видели, как драконы унесли его, – проговорил он, обращаясь к Павлу. – Эммилен – великий колдун, но ему не стоило сюда возвращаться. Ты пришел с ним из другого мира, – он не спрашивал, а, скорее, констатировал факт. – Зачем?
– Он сказал, что здесь его дочь… – осторожно ответил Павел, – и я должен помочь ему вернуть ее…
– Зачем? – снова спросил человечек.
– Он ведь ее отец. Он любит ее, – проговорил Павел.
– Зачем ты помогаешь ему? – уточнил человечек. Все остальные выжидательно смотрели на друга своего друга.
"Вот скажешь что-нибудь не то, набросятся и разорвут на части, – подумал молодой человек. Хватило же сил у этих крох спустить его на землю с высоченной скалы. Не то, чтобы он очень боялся их, но придется сопротивляться, и очень многих он может покалечить или даже… убить… Ему и думать об этом не хотелось. – Лучше сказать правду, а там будь, что будет!" – решил он.
– Она – моя невеста, – ответил он.
– Невеста! Невеста… – разнеслось по рядам человечков. Они возбужденно запищали, залопотали что-то совсем непонятное своими тонкими голосами. Как ни прислушивался Павел к их разноголосому гомону, единственное, что ему удалось разобрать было: "романтично", "любовь", "драконы", "закон", "Эммилен", "друг".
От стаи отделились две группы человечков и улетели куда-то в лес. Тот, что, очевидно, был у них за главного, снова подлетел к самому лицу Павла.
– Мы не сможем отнести тебя ко дворцу драконов, – сказал он, и все дружно развели руками, демонстрируя свои маленькие, хрупкие ручки. – Нам больших трудов стоило снять тебя со скалы, но друг Эммилена – наш друг, – снова повторил он, и все дружно закивали. – Мы покажем тебе дорогу и никому не скажем, что Эммилен прибыл не один. А еще дадим вот что, – он махнул рукой, и группа человечков вылетела откуда-то из кустов. Они несли большой овечий тулуп, меховую шапку и такие же меховые сапоги. Все это они сложили перед своим новым другом.
– Тебе предстоит пройти через перевал, – человечек указал в сторону горных вершин, покрытых снегами. – Дворец драконов на той стороне, в горах за озером.
– Спасибо, – искренне поблагодарил их Павел – идти через перевал в кроссовках и джинсах, конечно, было бы еще то веселье, но как им дать понять, что, как они выражаются, "человеки" нуждаются еще и в пропитании. Просить еду у этих малявок ему казалось нелепым.
"Интересно, – подумал Павел, – а в этом мире, вообще, кто-нибудь что-нибудь ест?.. (Его живот живо напомнил ему, что он совсем из другого мира). Стоило, наверное, почитать, что пишут по этому поводу писатели-фантасты, тогда было бы известно, что ожидать…"
Павел озадаченно почесал голову. Мысли его прервало появление еще одной группы человечков, которые несли большой мешок, перевязанный веревкой.
– А это тебе в дорогу, – сказал главный. – Мы собрали то, что едят колдуны, ведьмы и некоторые другие виды нашего мира, похожие на человеков. Надеемся, тебе хватит этого хотя бы на часть пути. Когда спустишься с гор, в лесу найдешь кое-какие молодые побеги, пригодные в пищу человекам, позови зеленушек, они подскажут тебе, что можно есть.
Павел очень обрадовался. Он, конечно, и понятия не имел, кто такие эти "зеленушки", но решил не вступать в долгую беседу, надеясь выяснить все на месте. Кроме того, несколько человечков вызвались его проводить, а, следовательно, у него были все шансы по дороге узнать побольше о мире, в который он попал.
Павел сердечно поблагодарил летающих человечков, попрощался с ними и отправился со своими провожатыми вдоль реки к скалам.
[i] Василий Ливанов и Клара Румянова – известные советские и российские актеры, дублировали Карлсона и Малыша в мультфильме Б. Степанцева "Малыш и Карлсон" (1968).
[ii] Здесь и ранее А.С.Пушкин "Евгений Онегин".
Глава 3 (продолжение)
***
Большой обеденный зал ничуть не уступал тронному по своим размерам и убранству. Завидев большой стол, заставленный всякими вкусностями, Изабелла почувствовала, как ее желудок жалобно заурчал. Когда же она последний раз ела? Когда-то очень и очень давно… Совсем в другом мире…
"Ну, ладно, – подумала она. – Сначала подкреплюсь, а потом скажу, что я думаю обо всем этом мероприятии".
– Правильное решение, – шепнул на ухо дед, накладывая ей на тарелку целую гору чего-то непонятного. Изабелла уже открыла было рот, чтобы спросить, что это, но от блюда исходил просто божественный аромат, ее слюнные железы тут же вовсю принялись за работу, и ей сразу расхотелось спрашивать, что это и из чего оно приготовлено.
– Надеюсь, ты не возражаешь, что я решил лично поухаживать за тобой? – спросил дед и, вовсе не ожидая ее ответа, ловко поддел серебряными щипчиками с блюда огромный ломоть мягкого белого хлеба и положил на край ее тарелки. Кстати, можешь не заботиться об этикете, ешь в свое удовольствие, как считаешь нужным, – поспешно добавил он¸ заметив тень сомнения в ее глазах. – И не надо так переживать. Я давно поставил на твои мысли блок, никто не слышит их кроме меня. Кстати, очень хочется узнать, что это за бессердечный мерзавец, о котором ты все время так красиво рассказываешь?
Изабелла смутилась.
– Это не я… Это… один поэт…
– Твой знакомый? – спросил дед.
– Кто?
– Поэт.
– Он умер…
– Как жаль! Прими мои соболезнования, – поговорил дракон и сочувствующе посмотрел на Изабеллу.
Она фыркнула, но быстро взяла себя в руки.
– Извини, – сказала она. – Мне его искренне жаль. Это был один из лучших поэтов своего времени, но он умер задолго до моего рождения… и… до нас дошли только его стихи… и…
– Ага, я понял, – сказал дракон. – Певец, воспевающий жизнь и подвиги. Отчего же он умер? Надеюсь, его не убили соплеменники за то, что он пел не о том, о чем надо?
– А о чем надо? – удивилась Изабелла. – Разве у вас есть строгие установки на то, о чем следует писать стихи, а о чем нет?
– Воспевать надо подвиги, тех, кто их совершает, кто живет во времена свершения подвигов, – наставительно сказал дед.
– А как же жизнь? – напомнила Изабелла.
– Чья жизнь? – не понял дед.
– Ты сам сказал: "Воспевающий жизнь…"! "Евгений Онегин" – это поэма про жизнь: про чувства, про мечты и любовь, про разные жизненные перипетии, про смену настроения, порою такого же изменчивого, как времена года,…
– Все это глупости, затуманивающие рассудок, – довольно мягко прервал ее дед. Он вообще разговаривал с нею, как с трехлетним ребенком! – Ты сама-то веришь в эту самую любовь? – неожиданно спросил он так, как будто поинтересовался у маленькой девочки, верит ли она в Деда Мороза.
Изабелла не нашлась, что ответить, и беспомощно стала искать глазами мать – может, она сможет объяснить ему все? Ведь она довольно долго жила в мире, где пишут стихи, воспевающие чувства, а не только подвиги… Но, похоже, та действительно больше не слышала ее мыслей. К тому же она даже не смотрела на Изабеллу, так как вокруг нее увивался какой-то красавчик в строгом синем костюме, белоснежной рубашке, ворот которой был легкомысленно расстегнут, с длинными белыми волосами, собранными в хвост.
"Похоже, мамочка вовсе не скучала здесь без нас…" – с грустью подумала Изабелла.
– Это совсем не то, что ты подумала, – шепнул дед. – Синий дракон – главный претендент на твою руку…
Изабелла закашлялась от неожиданности и ошарашено уставилась на деда.
– Ой, прости, – поспешно сказал он. – Я думал твоя мама уже обо всем рассказала тебе… Мы договаривались…
– Да, почему всем так непременно хочется выдать меня замуж!.. – воскликнула Изабелла. – Надеюсь, с этим претендентом мне не надо будет в обязательном порядке лететь в Африку? Или что там у вас вместо нее?!
Она выскочила из-за стола и побежала к выходу. Собравшиеся провожали ее изумленными и испуганными взглядами – наверное, это было вопиющее нарушение здешнего этикета! Но ей, честно признаться, было глубоко наплевать! Мама что-то крикнула ей вслед, какой-то человек в черном костюме попытался ее остановить, но, очевидно, получив мысленный приказ, отошел в сторону. Она выбежала в коридор, свернула на первую попавшуюся лестницу, побежала вверх, потом вниз, она не помнила пути, по которому пришла сюда, поэтому бежала туда, куда ноги несли ее.
***
Как только последние человечки скрылись в зарослях, Павел, совершенно не обращая внимание на своих провожатых, первым делом, кинулся к реке и жадно припал к хрустальной глади. Ледяная вода обожгла рот, но с каждым глотком живительная влага наполняла его силами. Река поражала своей невероятной чистотой: каждый камень, каждая крупинка песка, лежащие на самом дне были видны в мельчайших подробностях
Жажда его была настолько велика, а желание утолить ее настолько жгучим, что он не обратил внимания на тень, мелькнувшую около самого носа. В следующий момент его с силой дернули за волосы и потянули вверх. Острые зубы клацнули у самого лица. От неожиданности Павел сел и, поспешно перебирая руками и ногами, отполз прочь.
– Вы – человеки – такие беспечные и бестолковые! – проворчал один из его провожатых, появляясь из-за головы Павла. Еще двое бесцеремонно сели ему на плечи, устало вытирая пот, мелкими бисеринками выступивший на их маленьких лбах, другая пара, по его собственным ощущениям, уселась прямо у него на голове.
– А-а… Э-э… О… Откуда мне было знать, что у вас в горных реках водятся крокодилы! – попытался оправдаться Павел.
– Какие еще крокодилы? – удивился человечек.
Павел, молча, ткнул пальцем в сторону реки, на берегу которой, высунув из воды огромную зубастую пасть, сидел натуральный крокодил. Правда, значительно измельчавший – размером со среднюю щуку – и светло песочного цвета.
– Это адданк, – сказал человечек. – У, гад! – Он погрозил кулаком в его сторону и назидательно добавил:
– Каждый ребенок знает, что прежде чем начинать пить, следует бросить в воду камень – адданк уплывет. А так лежит себе на дне и, притворяясь камнем, поджидает добычу.
– Но я ему, пожалуй, не по зубам, – с сомнением в голосе проговорил Павел.
– Хочешь проверить? – ехидно прищурился его собеседник.
Павел энергично замотал головой, от чего два человечка, сидящие на голове ухватились за его волосы, а двое других спрыгнули с плечей и отлетели в сторону. Павел закинул за спину мешок, подхватил под мышку тулуп с завернутыми в него шапкой и сапогами и, молча, пошел вперед. Человечки, застрекотав крылышками, полетели следом.
***
Изабелла оказалась в каком-то совершенно незнакомом длинном, извилистом коридоре, срывая с себя драгоценности и бросая их на пол, она сердито приговаривала:
– Купить меня вздумали! А я-то – дура! Раскатала губу: мамочка! Дедушка! Все так по мне скучали! Воссоединение семьи! Как же! Они все уже тут решили за меня – и я нужна им, чтобы выдать меня замуж! А я выйду замуж только за Павла! За него и ни за кого больше…
Она внезапно резко остановилась. "За Павла?.. "– удивленно спросила она сама себя. Это было довольно странно… Конечно, она уже привыкла к этой мысли, но почему она сейчас так сказала?.. Она, практически, совсем позабыла и о нем, и об их уговоре… Эти многочисленные кавалеры так вскружили ей голову… И надо признать, что она не без удовольствия думала о них, но совсем позабыть Павла?!
В голове хороводом пронеслись воспоминания: вот она впервые видит его – высокий, стройный, широкоплечий, с густой чуть взлохмаченной копной темных волос… большие карие глаза… такой застенчивый милый взгляд… Она подумала, что отец привел к ним какого-то знаменитого пациента: актера, певца или спортсмена… В тот же вечер она учила его играть простую мелодию – первую мелодию, которую научила ее играть мама. Он так старался, так смущался, когда не попадал в такт… Она вспомнила, как он смущался и краснел, когда она впервые взяла его за руку и положила ее на свою талию… это было в кафе… играла чудесная мелодия, и ей очень захотелось танцевать!.. А однажды они долго гуляли по набережной Москвы-реки, и он начал что-то рассказывать ей о своей работе. Глаза его горели, он был возбужден и прекрасен… она совершенно не помнила, что он говорил, помнила только, что любовалась им и завидовала – завидовала его страстной увлеченности, его умению любить… "Вот, если бы кто-нибудь смог так же полюбить меня", – помнится подумала она тогда.
Изабелла остановилась около окна. Горы, странные непривычные жилища, вырезанные прямо в скалах, синева неба и белые облака – все было чужим и незнакомым…
"А ведь он ни разу не говорил мне, что любит…" – с грустью подумала она и тут же решила: "Просто еще не успел! Но он скажет, обязательно скажет! Надо только вернуться. Прямо сейчас. Сейчас же!.."
Она огляделась по сторонам, увидела еще какую-то лестницу и быстро побежала вниз, обуреваемая желанием во что бы то ни стало поскорее выбраться из дворца. Но постепенно бег ее замедлился, потом она села на ступеньку и задумалась. "А если я не люблю его? – спросила она сама себя. – Если это только протест против стремления мамы и деда выдать меня замуж?.."
– Я могу помочь тебе, – услышала она за спиной тихий голос и обернулась. Позади нее на верхней ступени лестницы стояла высокая худая женщина с длинными седыми волосами. Изабелла никогда не смогла бы назвать ее старушкой, хотя чувствовалось, что той уже немало лет. Ей показалось, что она где-то видела ее… Наверное, на балу. Мысли путались… Она никак не могла вспомнить.
"Да это и неважно!" – с раздражением подумала девушка.
– Я не дракон, – продолжила женщина. – Я не умею читать мысли, но прекрасно понимаю твое состояние. Ты только сегодня узнала, что твоя мама жива, что у тебя есть дед, что все вы – драконы, – говоря это она постепенно спускалась вниз, подходя все ближе и ближе. – Слишком много информации для одного дня! Бедное дитя! – Изабелла, как зачарованная, смотрела на нее, не в силах отвезти глаз, кроме того, все, что она говорила было правдой. – А тут еще известие об этих женихах, что уже, как пчелы на цветок, слетелись во дворец… Как, – она подняла брови, заметив удивление в глазах Изабеллы. – Разве ты не знаешь, что чуть ли не половина гостей на этом приеме прибыла сюда лишь с одной целью: в недалеком будущем жениться на тебе или женить своего сына, племянника или внука?.. Не надо обижаться на Его Королевское Величество. Здесь не верят в любовь – драконы слишком обеспокоены проблемой исчезновения своего вида…
Изабелле наконец удалось освободиться от очарования ее голоса, она зажмурилась и затрясла головой. Потом вновь посмотрела на собеседницу.
– Как ты можешь помочь мне? – спросила она.
– Я – ведьма, – призналась та. – Я проведу обряд, и узнаю, кто предназначен тебе судьбой, с кем ты будешь счастлива всю свою жизнь. Этот обряд позволит тебе заодно понять, в каком мире ты должна остаться. Надеюсь, ты знаешь, что должна сделать свой выбор до конца дня летнего солнцестояния?
– Нет… – растерянно пролепетала Изабелла. – Мама что-то говорила про этот день, но… – она смутилась. – Она сказала, что объяснит мне все позже…
– Узнаю осторожную Картерри, – рассмеялась дама. – Всегда говорит о праве выбора, но постоянно лишает всех оного!
– Не говори так о маме! – рассердилась Изабелла.
– Что ты! Что ты! – замахала на нее руками дама. – Я и не думала обижать твою мамочку! Как можно! Но, если ты позволишь, я посвящу тебя в тайну дня летнего солнцестояния.
– Прости, – тут же пошла на попятную Изабелла. – Пожалуйста, расскажи мне.
– Пойдем со мной, – позвала дама, спускаясь ниже по лестнице и приглашая Изабеллу следовать за ней. – Я все расскажу тебе и проведу обряд. Если ты захочешь, конечно, – поспешно добавила она. Секунду поколебавшись, Изабелла послушно пошла за ней следом.
***
– Так, значит, вы эльфы? – в очередной раз уточнил Павел в удивлении глядя на малышей, с невероятной прожорливостью поглощающих рыбу. Он всегда думал, что эльфы – это такие нежные эфемерные создания, которые питаются исключительно цветочной пыльцой. Но эта пятерка в корне меняла все его представления об эльфах. Каждый из них, несмотря на свои столь незначительные размеры, обладал вполне отменным аппетитом и уже съел не меньше десятка маленьких жареных рыбок, чем-то напоминающих тюльку или кильку, которые водились в его мире. Да и не мудрено: каждый из них запросто поднимал камни намного превышающие их собственный вес, а для этого, явно, одной пыльцы маловато!
За несколько часов до этого они терпеливо учили Павла ловить этих рыбок в прозрачных водах ледяной реки, носящей в этом мире красивое имя Ильэль, потом ловко разожгли костер и умело приготовили ужин – Павел только диву давался.
За время пути до привала он познакомился со своими спутниками. Главным у них был сын главы клана – Эним, двух девочек, что больше предпочитали ехать на голове у Павла, чем махать своими крылышками звали – Улюль и Диди, а их ухажеров-близнецов – Лори и Эль. Все они оказались довольно веселыми, кампанейскими ребятами – узнав от Павла, что те смешные слова, которые они услышали от него – вовсе не заклинания, они начали запросто и с явным удовольствием использовать их в своей речи. Поначалу Павел вздрагивал, услышав:
– Да, что это за абракадабра такая! Никак не могу отыскать конец снасти!
Или, например:
– Эй! Где этот рекс-пекс-фекс?
Но постепенно привык и вскоре уже на требование:
– Подсекай скорей, ахалай-махалай!
Лихо, как будто всю жизнь так и говорил, отвечал:
– Да застряло что-то, сяськи-мосяськи!
За время пути его новые друзья многое поведали Павлу о своем мире, опасностях и врагах, которые могли поджидать его по дороге к дворцу драконов, а также о тех, к кому он смело мог обратиться за помощью.