Глава 1
Милена
Солнце палит нещадно. Кажется, словно через черный кружевной платок на мою голову стекает раскаленная лава. Шея под черной тканью сопрела и жутко чешется.
– Ангел смерти забрал его, – монотонно бубнит батюшка. – Бодрствующего в самых благих помышлениях…
Тяжко вздохнув, бабушка утирает слезы черным платочком, и я в знак поддержки сжимаю ее худенькое плечо своей ладонью. Специально для нее и ее старенькой сестры у гроба поставили скамейку. Я стою позади них, то и дело подавая нюхательную соль или воду.
– Он был человеком большого сердца и чистой души, – нещадно льстит покойному священник. – Отцом всем нам и любимым сыном и братом… Нес мир и добро в наши жизни…
Опускаю взгляд, чтобы не видеть ироничные усмешки на лицах присутствующих. Зря я не надела траурную вуаль, как мама. Мои щеки горят от постоянного к себе внимания.
Перекрещиваю себя, как батюшка и все остальные, и устремляю взгляд к покойному отчиму. Горло тут же опоясывает спазм, но я держу себя в руках. Просто не хочу давать повода для новых сплетен. О нашей семье и так очень любят посудачить.
Официальная версия смерти моего отчима Берга Льва – инфаркт. Почти правда, если не брать во внимание то, что он случился после продолжительного запоя. Сердце не выдержало.
– Упокой, Господи, душу раба твоего… – читает нараспев священник. – И даруй ей царствие небесное…
Чувствую, как бабушка тянет за рукав моего платья.
– Он пришел? – спрашивает, подняв ко мне лицо.
В выцветших глазах столько надежды, что мое сердце сжимается от жалости.
Стараясь действовать незаметно, осматриваю присутствующих еще раз и, не найдя того, о ком она спрашивает, отрицательно качаю головой.
– Мерзавец! – всхлипнув, цедит сквозь зубы.
Его ждем не только мы. На это представление съехалось больше двух сотен человек, а гвоздь программы все никак не появляется. Какое, должно быть, они испытывают разочарование!
– Ничего святого, – доносится сзади чей-то голос. – В голове не укладывается, как такое возможно.
– А я не удивлена, – вторят ему. – Он сын своего отца. Тому тоже было плевать на нормы морали.
Громко прочистив горло, даю понять, что я все слышу. Похороны – не самое удачное время сплетничать.
Разговоры тотчас прекращаются, но в чем-то с кумушками я согласна. Как можно проигнорировать похороны собственного отца?! Как?!
– …И прости им все прегрешения вольная и невольная, и даруй им царствие небесное… – читает отец Иннокентий на одной ноте.
– У меня голова кружится, – жалуется мама, опираясь на мое плечо.
– Присядь, – предлагаю шепотом.
– Я не сяду рядом с этом мегерой.
– Ма-ам… – выстанываю беззвучно. – Пожалуйста…
Ловлю как минимум три пары любопытных глаз на нас с ней и тут же потупляю взгляд.
Вчера вечером все местные паблики пестрели заголовками: «Признает ли миллиардер своего незаконнорожденного сына после смерти или оставит состояние приемной дочери?!»
Желающие узнать сплетни первыми сегодня все пришли сюда. Поглядывая на нас, шепчутся в ожидании сенсации.
– Пришел? – снова спрашивает бабушка.
Я качаю отрицательно головой и вдруг чувствую, как обстановка вокруг начинает меняться. По толпе словно рябь проходит, она приходит в движение, а шепотки постепенно превращаются в гул, заглушающий негромкий голос священнослужителя.
– Пришел!.. – выдыхает тихо мама, но обернуться не осмеливается.
Я поворачиваю голову с сторону дороги и вижу у обочины алого цвета кабриолет с откинутой крышей. Ловко выпрыгнув из машины, Илья, сын моего покойного отчима, забирает с заднего сидения черный венок и уверенной походкой направляется в нашу сторону.
От жары и духоты или от стыда, что я испытываю за него, меня с ног до головы обдает жаром.
Провокатор. Даже в такой момент проявляет неуважение к покойному и ситуации в целом.
Все присутствующие, забыв о усопшем и отпевающем его священнослужителе, смотрят только на Илью. На нем совершенно неподобающая случаю одежда – кеды, голубые потертые джинсы и безрукавка на голое тело. Глаза спрятаны за черными авиаторами, а на голове бардак, словно он только что проснулся.
– Доброго светлого денечка! Как настроеньице?.. – приветствует жизнерадостным тоном.
Позади раздается чей-то жалобный стон.
– Богохульник…
– Безбожник…
– Негодяй.
– Мерзавец!.. – удовлетворенно подхватывает бабушка.
Прошествовав мимо близких и родных покойного Берга, устанавливает рядом с гробом черный венок с траурной лентой. Мама, ахнув, несдержанно выругивается. Шокированные вздохи быстро разносятся по всей толпе.
– Что?.. – дергает за рукав бабушка. – Что там написано? Прочти мне. Я ничего не вижу.
Я читаю то, что написано серебряной краской, и едва не теряю дар речи.
– Милена!.. – тянет она за руку. – Что там?
– «Покойся с миром, старый черт», – склонившись над ней, проговариваю на одной ноте.
Бабуля хватается за сердце и, свернув голову, смотрит на высокую фигуру парня. Я, как и две сотни других, тоже. Никогда прежде не видела его так близко.
Бунтарь.
Он высок, строен и спортивен. И да, красив далекой от классики красотой. Сплетни не лгут.
Вокруг раздаются щелчки телефонных видеокамер и возбужденный шепот. Илья опять в центре скандала, о котором будут говорить еще не один год. И мы снова оказались в самом эпицентре.
– Продолжайте, – милостиво позволяет растерянно глазеющему на него священнику.
– О боже… – выдыхает мама. – Милена, подай мне воды.
Прощание с покойным выходит скомканным и непозволительно шумным. Лица свидетелей очередного скандала светятся азартом и нетерпением поскорее обсудить новую сплетню.
Маму качает от потрясения, а бабушка не сводит взгляда со своего единственного родного внука. Мне же просто хочется провалиться под землю.
Глава 2
Милена
Бесшумно передвигаясь по коридору второго этажа, дохожу до одной из гостевых комнат и открываю дверь. Подложив подушки под поясницу, мама сидит в кровати и держится ладонью за лоб.
– Вот. Держи. – Протягиваю ей таблетку и стакан с водой.
– Господи!.. Дожила! Давление в тридцать восемь лет!
Вообще, в сорок два, но я тактично молчу. На вид маме и тридцати пяти не дашь.
– Что это за лекарство? – спрашивает, забирая из моей руки стеклянный стакан.
– Это бабушкино. Я ей даю, когда давление поднимается.
Мама кладет таблетку на язык и запивает несколькими глотками воды.
– Мне так плохо, что кажется, голова вот-вот взорвется.
– Давай вызовем скорую.
– Не надо! Еще чего!.. – отмахивается она. – Я перегрелась на солнце и перенервничала.
Понимающе киваю, забираю у нее воду и сажусь на край кровати.
Я представляю, что мама чувствовала, когда увидела Илью. Она до последнего надеялась, что он не придет.
А он пришел. Да еще вот так…
Илья Абрамов единственный, но так и не признанный сын и кость в горле покойного Льва Берга, бывшего мэра нашего небольшого города. Он родился от его связи с танцовщицей местного драмтеатра. Однако, несмотря на то что роман их ни для кого не был секретом, Лев так и не женился на Марьяне Абрамовой.
Поговаривали, что он заподозрил ее в измене и порвал с ней, отказываясь признать мальчика, которого она родила после их разрыва.
Подавать в суд и требовать алиментов она не стала, но и замуж больше не вышла. Насколько я знаю, до сих пор является участницей подтанцовки нашего театра.
Зато Лев Берг венец безбрачия на себя надевать не стал. Начал отношения, а потом и женился на моей маме и сразу же удочерил меня и дал свою фамилию, поскольку мой биологический отец тоже не захотел признавать незаконнорожденную дочь.
Мы с мамой тогда только приехали из северной столицы. Там она работала на телевидении помощником какого-то редактора, а сюда ее пригласили журналисткой и ведущей выпуска новостей. Конечно, мама согласилась. Быть на виду – ее призвание.
Лев Берг только что сложил свои полномочия в администрации города и с головой окунулся в бизнес. Моя мама брала у него интервью для местного канала, а на следующий день курьеры завалили нашу крохотную съемную квартиру цветами – так сильно она ему понравилась.
Мне на тот момент было всего пять, но я помню, как проводила вечера и выходные у маминых новых знакомых, когда она ходила на свидания с «дядей Левой».
Вскоре мы переехали в его огромный дом. Я была слишком мала, чтобы понимать, как изменилась наша жизнь, но мама все время приговаривала: «Вот, Миленка… И в нашем оконце засветило солнце».
Чуть позже, летом, Берг закатил шикарную свадьбу и удочерил меня, дав свою фамилию.
Я подозреваю, это был свадебный подарок моей маме, потому что особо близкими наши с Львом Давидовичем отношения так и не стали – папой я его никогда не называла.
Но и нелюбви его к себе тоже не чувствовала. Он относился ко мне ровно, лишь изредка проявляя скупую нежность.
О наличии у него внебрачного сына мама знала с самого начала. Утаить шило в мешке, то бишь хулиганистого мальчишку, как две капли воды похожего на своего отца, было абсолютно нереально. Но ее этот факт не смущал, хотя мать его, красавицу танцовщицу, она люто ненавидела.
Шло время. Я росла. Училась в гимназии и посещала музыкальную школу и танцы, радовала родителей успехами в танцах и познаниями иностранных языков.
Илья тоже взрослел, и чем старше он становился, тем чаще звучало в нашем доме его имя. Чаще всего в контексте скандальных новостей или криминальной хроники.
Ни одного незаконного заезда или драки у ночного клуба не обходилось без Ильи Абрамова. Однако Лев Давидович ни разу не предложил свою протекцию или помощь сыну. Абрамовы отвечали ему тем же – абсолютным игнором.
И только бабушка искренне волновалась о судьбе внука и не раз пыталась наладить с ним отношения. Но Илье, похоже, плевать. Ни на одно ее предложение о встречи он не ответил.
А пять лет назад случился скандал, который положил конец браку моей мамы и Льва Давидовича. К тому времени их отношения и так нельзя было назвать теплыми. Они отдалились и даже разъехались по разным комнатам.
Поговаривали, отчим стал поглядывать налево, а мама… Мама тоже жила своей жизнью. Дальше ведущей прогноза погоды она так не поднялась, но этого ей было достаточно. Фамилия Берг и узнаваемое лицо открывали перед ней все двери.
У нее были подруги и друзья в высшей прослойке местной элиты. Она посещала показы мод в Москве и даже Милане и никогда ни в чем себе не отказывала.
Тот вечер, когда произошел взрыв, я помню посекундно. Лев Давидович вернулся домой около полуночи и, ворвавшись в комнату мамы, за волосы вытащил ее из кровати. Я проснулась от ее истошных криков.
Я плакала, прячась за дверью, но вмешаться в их скандал не посмела.
«Тебя, как последнюю шлюху, отодрал мой ублюдок!»
«Мразь конченая!»
Он буянил несколько часов, потом сильно напился, и скандал продолжился.
Я не знаю, кому понадобилось так оклеветать маму, но ни одному ее слову в оправдание отчим не поверил. На следующий день, бледная и заплаканная, мама вместе с вещами выехала из дома.
А я осталась. Бабушка и Лев Давидович не разрешили маме забрать меня.
Первый год после их развода был самым тяжелым. Мы с ней скучали друг по другу, ежедневно созванивались и тайком встречались на ее съемной квартире.
Потом она уволилась и уехала в Москву. Я была раздавлена, но попрекать ее этим решением не стала. Не представляю, как она продержалась в этом городе целый год. Подробности того скандала имели эффект разорвавшейся бомбы.
О нем говорили абсолютно все. Слава Ильи Абрамова гремела на весь город.
«Красиво Абрам отомстил лузеру Бергу», – усмехались сплетники.
«Браво, Абрам… Красава!»
Сам Илья хранил молчание и на сплетни о себе никак не реагировал. Но о любовных подвигах его вскоре начали рождаться легенды.
Абрам и ведущая утренней передачи Алена Васильева.
Абрам и гражданская жена судьи Кроссинга.
Абрам и моделька Инесса.
Абрам и обе дочери держателя контрольного пакета акций «СтарПрайма».
Слухи лились как из рога изобилия, Илья жил на полную катушку, а маме пришлось уехать из города, чтобы хоть как-то уберечь остатки своей чести.
Глава 3
Милена
На следующий день, попрощавшись с мамой в аэропорту, на обратном пути заезжаю в цветочный магазин и еду на городское кладбище.
Я предлагала маме съездить со мной перед тем, как отвезти ее на самолет, но она наотрез отказалась. Сказала, что все еще зла на Льва. Я спорить и переубеждать не стала, но искренне не понимаю, как можно обижаться и злиться на покойного.
Медленно шагая по широкой аллее кладбища, прохожу мимо маленькой часовенки и целой гряды зацветающих пионов и оказываюсь перед могилой отчима.
У меня нет к нему обид. Поначалу, когда он выгнал маму из дому, я сильно переживала, несколько раз даже пыталась уговорить его вернуть ее, действовала через бабушку, но потом поняла, что все бесполезно, и оставила попытки.
Отношение отчима ко мне после их развода не изменилось. Он никогда не вымещал на мне свою злость на маму и по-своему всегда заботился обо мне.
Подойдя ближе, ставлю цветы в специально установленную здесь вазу и смотрю на его портрет. А в голове как по волшебству образ его сына возникает.
Поразительное сходство!..
Почему Лев Давидович не признал его?! Ведь тут никаких тестов не понадобилось бы!..
Прямой, словно бросающий вызов, взгляд, та же линия носа и еле заметная ямочка на подбородке.
И характер… наверняка характер тоже в отца.
Бабушка рассказывала, что в юности сладу со Львом не знала. Приводы, скандалы, разбитые машины и мотоциклы.
Несмотря на то, что позже он стал главой города, шлейф из слухов о темных делишках тянулся за ним до конца его жизни. И даже скандальные похороны его, уверена, еще долго не забудут.
Тяжело вздохнув, я мысленно прощаюсь с ним и иду к своей машине.
Сегодня снова жарко, поэтому, сев в салон, сразу опускаю стекла и врубаю кондиционер. А затем, достав резинку из сумки, пытаюсь собрать свою кудрявую копну в хвост. С ней тепло и уютно в мороз, а в почти сорокоградусную жару она как синтетическое электрическое одеяло.
Проехав первый безлюдный район, ловко вливаюсь в автомобильный поток. Вожу я с восемнадцати лет – вполне сносно, учитывая небольшой стаж. За два года ни одного ДТП и ни одной царапинки на кузове беленького Марселя. Так я любя называю свой мерседес-купе, что Лев Давидович купил мне, как только я получила права.
Музыку по причине траура не включаю, и на лекции в универ тоже не еду. Хочу поддержать бабушку своим присутствием.
Сворачиваю к центральному скверу и встаю на светофоре. Опустив локоть на спущенное стекло, пытаюсь поймать ладонью хоть легкое дуновение ветра, но бесполезно. По прогнозам жара продержится до конца недели.
Поднимаю взгляд к светофору и вдруг слышу приближающийся позади рев мотоциклетного мотора. Глядя в боковое зеркало, пытаюсь поймать в фокус всадника железного коня и вижу знаменитый черно-серебристый шлем Ильи Абрамова.
Ну, конечно, кто еще может так дерзко нарушить тишину застывшего от жары города?..
Сбросив газ, он тормозит прямо рядом с моим опущенным стеклом. От неожиданности и жуткого стеснения я цепенею и быстро оглядываюсь по сторонам, чтобы убедиться, что никто не увидит нас рядом. Уверена, люди придумали бы как это истолковать.
Нет, я и до этого часто видела в городе или около университета, куда он порой приезжает, чтобы встретить очередную подружку. Но сейчас, сразу после нового скандала, оказаться рядом с ним мне жутковато.
Убедившись, что нас никто не видит, скашиваю на него взгляд. В кадр попадает крепкое бедро и нога, одетые в драные светлые джинсы, и рука в мотоциклетной перчатке с изображением черепа. Также замечаю браслет из потемневшего серебра на запястье и увитое венами предплечье.
Мой сводный брат.
Очуметь.
В этот момент светофор меняет свет, я хватаюсь обеими руками за руль и, машинально вскинув взгляд, встречаюсь с ним глазами. А в следующую секунду он газует и, резко сорвавшись с места, вырывается вперед всех – и уже скоро исчезает за первым поворотом.
Я же прихожу в себя, когда позади раздается раздраженный сигнал клаксона. Давлю на газ, машину рывком кидает вперед.
Черт!..
Двигаюсь осторожно в крайней правой полосе и воспроизвожу в памяти его взгляд. Становится не по себе. В его глазах было столько презрения, словно я по собственной прихоти заняла его место рядом с отцом.
Я ведь не дура, понимаю, как это выглядит со стороны и что он может чувствовать. Но я-то никогда не одобряла решения отчима не принимать собственного сына. Напротив, я бы очень хотела, чтобы они были близки. Разве это плохо, иметь старшего брата?..
Проезжаю по окраине города и, выехав на широкополосную трассу, набираю скорость. Через пару километров поднимаюсь на виадук и, спустившись с него, попадаю прямиком в наш элитный поселок «Кристалл-парк» на берегу красивейшего залива.
Медленно прокатившись по центральной улице, останавливаюсь перед белоснежными воротами, которые начинают разъезжаться в стороны, едва я нажимаю на кнопку брелока.
Затем так же открываю ворота гаража, ставлю в него машину, а выйдя из него, вижу сидящую на террасе бабушку.
– Ты как? – спрашиваю тихо, присаживаясь перед ней на корточки.
Снова плакала. Глаза и нос красные, а щеки бледные.
– Отвезла ее?
– Маму?.. Да.
– Пусть летит. Здесь ей делать нечего, – проговаривает бабуля твердым голосом.
Удивительно, что при такой нелюбви к моей матери она относится ко мне как к родной внучке. Мама тоже ее не выносит и считает, что та всегда настраивала Льва против нее. Глупость, конечно. Имей она на него такое влияние, давно заставила бы признать своего сына.
Нет, Лев Давидович был человеком своенравным и очень упрямым. Навязать ему что-то или тем более заставить было просто нереально.
– Мы все равно будем встречаться… – шепчу, накрывая ее ладони своими. – Я к ней в Москву. Или она сюда.
– Он не берет трубку… – вдруг переводит тему. – Скидывает мои звонки.
– Кто?..
– Илья. Мне срочно нужно с ним поговорить, Милена.
Глава 4
Милена
– Уже было оглашение завещания? – интересуется Олеся, отпив капучино из бумажного стаканчика. – Кому Лев Давидович все отписал?
Закатив глаза, Ангелина качает головой.
Обезоруживающая прямота Олеси иногда вгоняет в ступор, но мы с Линой научились с этим жить.
– Не было никакого завещания, – отвечаю я, прочистив горло. – По закону мы с бабушкой равноправные наследники.
– Вот черт!.. Я надеялась, Абрамову хоть немного перепадет.
Мои подруги, как и подавляющее большинство горожан, в противостоянии между Бергом и Абрамовым безоговорочно на стороне последнего. Подозреваю, его харизма, дерзость и кричащая сексуальность сыграли в этом решающую роль.
– Ну, какое завещание, Лесь, он же не собирался помирать, – говорит Лина и обращается ко мне. – Сколько ему, кстати, было?
– Пятьдесят шесть.
– Совсем молодой еще…
– Да.
– Ну не знаю. – Олеся смотрит в стаканчик. – Может, бабушка на Илью что-нибудь запишет?.. Ты же не будешь против?
– Я?.. – восклицаю тихо. – Почему я должна быть против? Нет, конечно!
Я не в курсе всего, что оставил мой покойный отчим, но точно знаю о крупных счетах, элитной недвижимости, коллекции раритетных автомобилей, крупной фирме, занимающейся поставками автозапчастей, и каких-то земельных участках.
Если часть всего этого достанется Илье, я буду только счастлива. Но, похоже, сам он в наследстве не заинтересован. Иначе ответил бы на звонок бабушки и согласился с ней встретиться.
Только за последнюю неделю она дважды посылала к нему своего поверенного, и оба раза тот возвращался ни с чем. В первый раз ему не открыли дверь, а на следующий день Илья, даже не выслушав, сунул юристу пакет и попросил выбросить его в мусорный бак.
– Бли-и-ин!.. – откинувшись на спинку стула, мечтательно вздыхает Леся. – По нему и так сохнут, а с состоянием Берга он превратится в самого завидного жениха города.
Взгляд Лины тоже плывет. Губы изгибаются в томной улыбке.
Боже… Как бы его еще уговорить принять это состояние?..
Допиваю свой кофе и, убрав телефон в сумочку, поднимаюсь на ноги. Девочки делают то же самое. Вместе выходим из кафе и неожиданно сталкиваемся с парнями с нашего потока. Среди них Ромик, Рома Ливанов, мы с ним уже пару месяцев присматриваемся друг к другу.
– Уходите? – спрашивает он, глядя исключительно на меня.
Втянув нижнюю губу в рот, я киваю. Но он, отделяя меня от толпы, поворачивается к ребятам спиной и склоняет голову набок.
– Может, погуляем? Сегодня по заливу новые катамараны запустили…
– Мне еще в питомник надо… Не получится, Ром. Давай завтра…
– Завтра? – Оглядывается на парней, с которыми пришел. – Ну… ок, давай завтра.
Получаю от него целомудренный поцелуй в щеку и, махнув рукой девчонкам, шагаю к своему Марселю. У нас с ним на сегодня еще дело, от которого у меня потряхивает внутренности. А уж только потом питомник.
Собрав копну в косу и мысленно перекрестившись, я еду на окраину города, чтобы еще раз попытаться встретиться с Ильей. Вчера не вышло. Не потому, что я не застала его, а потому, что не решилась зайти и так и не придумала, как убедить его поговорить с бабушкой.
Ему принадлежит автомастерская и большой гараж для гоночных машин и байков. Лев Давидович называл автосервис Ильи помойкой для автохлама, но знаю, что многие, кто посещает его, остаются довольными ремонтом и обслуживанием.
Припарковав машину у высокого железного забора, глушу двигатель и вынимаю бутылку с водой из бардачка. Прокатившись по пищеводу в желудок, она оседает там тяжелым камнем. От волнения потеют ладони.
Может, мне повезет и его там не будет?..
Вот черт!.. Нет, пусть лучше будет, пошлет меня подальше, чтобы я успокоилась раз и навсегда.
Шумно выдохнув, опускаю козырек, глядя на свое отражение, провожу ладонями по горящим щекам и убираю от лица выбившиеся из косы пряди. Пальцы нервно подрагивают.
Я боюсь его до жути!
Беру сумку с сидения и выхожу из машины. Сделав несколько шагов до распахнутых ворот, останавливаюсь и, вытянув шею, заглядываю на территорию.
И тут же чувствую ощутимый удар в грудь и отшатываюсь назад. Он там. Он и еще несколько парней.
Пф-ф…
Дышу, гоняя воздух через легкие и пытаясь унять подступающую панику.
Задача не сложная – подойти и сказать, что его хочет видеть родная бабушка. Дать понять, что мы не гордые, готовы лично побегать за ним, чтобы он удостоил нас своим вниманием.
Пропустив через себя волну озноба, шагаю вперед и захожу на территорию автокомплекса.
Один из парней замечает меня сразу. Присвистнув, проходится пятерней по своим волосам. Остальные тоже на меня смотрят. Все, кроме мерзавца Абрамова. Стоя у какой-то машины, он делает вид, что не замечает меня.
– Добрый день, чем могу быть вам полезен? – очевидно, рассчитывая на внимание как можно большего количества людей, спрашивает парень громко.
– Здравствуйте, – отвечаю внезапно осипшим голосом. – Мне нужно поговорить с Ильей.
– А вы кто ему будете? – вкрадчиво спрашивает он, растирая по щеке черное маслянистое пятно.
Вопрос с подковыркой, потому что только слепоглухонемой в нашем городе не знает, кем я прихожусь Илье Абрамову.
Самозванкой, занявшей его место.
– Сестрой… – Прочищаю горло и добавляю: – Сводной.
– Да-а-а?..
Отступив на шаг назад и склонив голову, с ног до головы демонстративно осматривает меня.
– Илюха! Тут к тебе родственники!..
Наконец отвлекшись от своего телефона, Илья отталкивается бедрами от бампера машины и направляется к нам ленивой походкой.
– Сестренка к тебе пришла… – не без сарказма добавляет парень.
Тот подходит вплотную и останавливается всего в тридцати сантиметрах от меня. Меня буквально сносит волной мужского запаха и бешеной энергетики. Все волоски на теле встают по стойке смирно.
– Это какое-то недоразумение, Тоха, – звучит над головой глубокий низкий голос. – У меня нет ни сестер, ни братьев.
А затем, подцепив пальцем вырез моей блузки, оттягивает ткань и, заглянув за нее, добавляет:
– Ни родных, ни сводных.
Меня словно кипятком ошпаривает. Задохнувшись от стыда, пячусь назад и, запнувшись о попавший под каблук камушек, едва не падаю.
– Осторожней, сестренка!.. – раздается чей-то хохот.
Развернувшись, я лечу оттуда, не чуя под собой ног. Выскакиваю за территорию, прыгаю в машину и бью по газам, словно за мной гонятся тысячи чертей.