Панарин, Василевский, Тарасенко, Бобровский. Русские дороги к хоккейной мечте

© Рабинер И., 2021

В коллаже на обложке использованы фотографии:

© Bruce Bennett / GettyImages.ru;

© Bruce Kluckhohn, Dave Reginek, Eliot J. Schechter / National Hockey League / GettyImages.ru

Во внутреннем оформлении использованы фотографии:

© Bruce Bennett, Minas Panagiotakis / GettyImages.ru;

© Dave Sandford, Jamie Sabau, Len Redkoles, Francois Lacasse, Scott Rovak, Bill Smith / NHLI / GettyImages.ru;

© Andrew Bershaw / Icon Sportswire / GettyImages.ru;

© Carlos Osorio / Toronto Star / GettyImages.ru;

© Елена Руско, Александр Кряжев, Алексей Филиппов, Юлия Дмитриева, Алексей Куденко, Григорий Соколов, Игорь Руссак / РИА Новости

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет за собой уголовную, административную и гражданскую ответственность.

* * *

Панарин, свободный и на льду, и за его пределами человек, который покорил Нью-Йорк. Василевский, обладатель приза самому ценному игроку плей-офф-2021, не пропустивший ни минуты в двух подряд триумфальных для его «Тампы» Кубка Стэнли. Снайпер Тарасенко, прошедший путь от капитанства золотой российской молодежки в Баффало-2011 до победы в Кубке Стэнли-2-19. Сын шахтера из Кузбасса Сергей Бобровский, первым среди российских вратарей завоевавший, да еще дважды, «Везина Трофи» – приз лучшему голкиперу сезона в НХЛ.

«Когда уезжал в НХЛ, многие говорили, что на коленях приползу обратно. В тот момент возвращение стало бы для меня крахом. На НХЛ я поставил все. Это был момент моей жизни».

Владимир Тарасенко

«Бабушка доила корову, пекла пирожки, жарила рыбу, которую мы с дедом ловили. И все это продавала на трассе, до которой от дома было идти минут 15. На вырученные деньги дед покупал бензин и возил меня из Коркина в Челябинск на тренировки. Вся семья была против того, чтобы он «мучил ребенка».

Артемий Панарин

«После ухода из хоккея я одно время скупал под Уфой пивные бутылки по 50 копеек и по рубль сорок продавал их на базе. Их надо было отмывать, а там столько гадости! Всей семьей их полоскали. Маленький Андрюха смотрел на это и сказал: «Вырасту и обещаю: так, как мы сейчас живем, вы не будете жить!»

Андрей Василевский-старший, экс-вратарь, отец двукратного обладателя Кубка Стэнли

«Отец работал на шахте, мама – на кране. Очень тяжелое производство. Внизу раскаленный шлак, воздух горячий, это плохо для здоровья. В 2011 году я забрал ее с работы, и это было очень сложно».

Сергей Бобровский

* * *

Памяти моей мамы,

которая успела услышать строки этой книги

* * *

Ведущий обозреватель «Спорт-Экспресса» Игорь Рабинер пишет об НХЛ уже четверть века. Зная его любовь к этой лиге и ее героям, я не сомневался, что рано или поздно он напишет о них отличную книгу.

Но книга получилась не о лиге. И даже не о хоккее. Она – о людях и судьбах. О том, как простые российские парнишки превращаются в мировых суперзвезд. О том, сколько для этого приходится пройти им самим и их родителям. О том, что слава и миллионы в НХЛ достаются через преодоление.

Вас ждут увлекательные семь историй, прочитав которые, вы поймете, что в жизни нет ничего невозможного.

Максим Максимов, главный редактор «Спорт-Экспресс»

От автора

У каждой книги есть точка отсчета. Момент, когда автор осознает про себя: «Ты не просто хочешь ее написать, а не сможешь этого не сделать. Потому что уже живешь этим».

Для меня такой миг наступил в конце декабря 2018 года, на следующий день после выхода в свет в «Спорт-Экспрессе» интервью с родителями Александра Овечкина. Мне позвонил член Зала хоккейной славы в Торонто, лучший бомбардир сборной СССР в легендарной Суперсерии 1972 года Александр Якушев. И сказал, что из беседы с Овечкиными-старшими нужно сделать отдельную брошюру, которую должны прочитать все дети и родители, которые водят ребят и девчат в хоккейные секции. Потому что более выразительного рассказа о том, с каким самоотречением и сколько сил нужно вложить в ребенка, чтобы из него вырос большой спортсмен, невозможно придумать.

Я, конечно, был бесконечно рад это услышать – тем более от такого человека. Уговаривал Татьяну Николаевну Овечкину на этот разговор полгода, она долго отказывалась – мол, только о Саше все и пишут, неужели других ребят нет? Убедить, что история восхождения Александра Великого именно от нее и Михаила Викторовича очень поучительна, в том числе для родителей и детей, мечтающих пройти такой же славный путь, удалось только при помощи моего коллеги Павла Лысенкова, много лет поддерживающего с Овечкиными-старшими теплые отношения. Ему за это содействие – отдельное спасибо.

Получив такой совет от Якушева, я расширил его идею, прибавив к ней рефрен мамы Овечкина: «Почему только о Саше?» И правда – почему? Да, Овечкин, который рвется к голевому рекорду Уэйна Гретцки и уже вошел в пятерку лучших снайперов Национальной хоккейной лиги всех времен, – без тени сомнения, великий хоккеист. И правильно написал мой коллега Антон Орехъ, что болеть за Овечкина – это не банальность, а участие в историческом процессе, о котором его свидетели будут рассказывать своим внукам.

И все же Овечкин и правда не один. Это не условный Джордж Веа, футбольный нападающий 90-х годов из Либерии, который завоевал «Золотой мяч» лучшему игроку мира, но не имел ни малейших шансов сыграть на чемпионате планеты. Именно потому что он – уникум, один посреди пустыни: его страна больше не рождала игроков хоть сколько-нибудь похожего уровня.

Российский хоккей – совсем другая история. Вы поймете и почувствуете ее масштаб еще лучше благодаря взгляду на нее со стороны, особенно когда прочитаете послесловие Скотти Боумэна, величайшего тренера в истории НХЛ, завоевавшего только в этой роли девять (!) Кубков Стэнли и сочинившего первую в истории лучшей хоккейной лиги мира Русскую пятерку в своем «Детройт Ред Уингз» 1990-х годов.

Мне посчастливилось приобщиться к миру НХЛ и начать писать о нем как раз в то время – я несколько лет жил в Калифорнии, под Сан-Хосе, где играли местные «Акулы», и перезнакомился почти со всеми нашими хоккеистами, выступавшими тогда в лиге. Постоянно общаясь с ними и узнавая подробности их судеб, я понял и прочувствовал, как же это трудно – приехав в другую страну, с другими языком и культурой, пробиться туда, куда мечтает попасть любой хоккеист мира. И, более того, в некоторых случаях стать там звездой. С тех пор глубоко всех этих людей уважаю, слежу за ними и радуюсь каждому их успеху, переживаю каждую травму и неудачу.

Сейчас, четверть века спустя, стать звездой НХЛ для российского хоккеиста в каком-то смысле еще более крутое событие, чем в конце прошлого века. Да, тогда в большей степени надо было ломать и собственные, и чужие стереотипы – как хоккейные, так и жизненные. Но людям было нечего терять: времена в России были очень тяжелые, зарабатывали те же хоккеисты сущие копейки и бежали куда глаза глядят при первой возможности. И лезли вперед напролом, зная, что дороги назад – нет.

Сегодня в российской КХЛ хоккеистам платят миллионы. Парни вполне могут не выходить из зоны комфорта, и отъезд за океан вовсе не означает для них автоматический переход на новый материальный уровень, ведь действительно большие деньги там получают только суперзвезды, а для обретения такого статуса нужно провести в НХЛ (а иногда – и в АХЛ!) много лет и ни разу не дать повода подумать, будто ты – калиф на час. Теперь мотивация у игроков другая, и в НХЛ они едут не ради денег (что тоже было бы вполне понятно и нормально), а для того, чтобы доказать самим себе: я могу играть и на таком уровне. А деньги приложатся.

Многих в хоккейном мире поразила – и в немалой степени перевернула общее сознание – история Артемия Панарина, который получал в Санкт-Петербурге сказочную зарплату и, не будучи задрафтованным в НХЛ, в уже не юном возрасте уехал свободным агентом в «Чикаго Блэкхокс» на контракт новичка – то есть на гораздо, в несколько раз меньшие деньги. Никто ему ничего не гарантировал – это не случай того же Овечкина, чей суперталант был очевиден с подросткового возраста, и которого «Вашингтон» выбрал на драфте под общим первым номером.

Сегодня Панарин – суперзвезда «Нью-Йорк Рейнджерс», его огромные постеры висят на Таймс-сквер, и многие молодые хоккеисты, находясь под впечатлением от того, сколько всего он преодолел, отправились тем же путем.

Назвать эту книгу во множественном числе – «Русские дороги к хоккейной мечте» – я решил потому, что дороги эти очень и очень разные. Кто-то из семи ее героев родился в семье профессиональных хоккеистов; впитали все лучшее, но стали самими собой и пошли дальше. Другие воспитывались в простых рабочих семьях, и им нужно было познавать хоккейный мир с чистого листа, а их родителям – входить в него из металлургического цеха или шахтерского забоя.

Кто-то проявил большой талант очень рано, и с их перспективами (при условии, что ребята не сбились бы с верного пути) энхаэловским спецам многое было понятно сразу: тех же Овечкина, Малкина, Василевского, Тарасенко поставили на драфт в первом раунде. Но ведь, допустим, и Наиль Якупов был взят «Эдмонтоном» под общим первым номером – и что из этого вышло? Зато незадрафтованные «дворняжки» Панарин и Бобровский – топ-мастера Нью-Йорка и Флориды, обладатели индивидуальных призов НХЛ. А Никита Кучеров, взятый лишь в конце второго раунда под 58-м номером, дважды подряд стал лучшим по набранным очкам в победных для его «Тампы» Кубках Стэнли, а до того брал «Харт Трофи» – приз лучшему игроку сезона в лиге. То есть – в мире. Притом что уезжать за океан ему приходилось после того, как в ЦСКА предложили за свой счет делать операцию на плече…

Так что гарантий – никаких. И дороги – сложнейшие. Наши, русские дороги, полные ухабов и рытвин. И все-таки герои книги очень по-разному, но смогли их преодолеть.

Конечно, они никогда бы не сделали этого без помощи своих семей. Отцы, мамы, жены, братья и дедушки рассказывали мне и моим коллегам, каких усилий им все это стоило. Прочитав истории их многолетнего самоотречения, вы поймете: ничто в этой жизни не приходит само собой. К тому же эти усилия окупаются не всегда. Но без них триумф невозможен. Как Кубок Стэнли – всегда коллективная победа, так и рождение, становление звезды – это усилия команды. Команды по-настоящему близких людей.

Может, кто-то из вас, прочитав эти истории, вдохновится ими, почерпнет что-то для себя – и сделает то же самое. А потом вспомнит, что это именно Саша Овечкин или кто-то еще из этой великолепной семерки и их родных через книжные страницы объяснили, как можно прийти к будущей славе – вас или ваших детей.

А других – не к славе, а просто к правильному пониманию жизненных ценностей. Что это понимание на самом деле значит не меньше, чем слава.

В «Русских дорогах к хоккейной мечте» два тома. Герои первого – форварды и бомбардиры Овечкин, Малкин и Кучеров, три обладателя Кубка Стэнли, которых у них в общей сложности шесть, три обладателя «Харт Трофи», три лучших бомбардира НХЛ разных сезонов. А сколько у них индивидуальных наград в НХЛ – страшно даже браться за подсчеты.

Герои второго – два форварда и два вратаря, причем одерживавшие большие победы попарно. Нападающие Тарасенко с Панариным в Баффало-2011 вместе в последний на сегодня раз добывали для России золото молодежного чемпионата мира, причем оба забивали в эпическом финале против Канады. Голкиперы Бобровский и Василевский также в последний пока для России раз завоевывали медаль высшей пробы на взрослом мировом первенстве – в Минске-2014.

Иными словами, если вы, уважаемый читатель, вдруг сочтете, что эти парни думают только о личной карьере за рубежом и позабыли, где родились, знайте: это абсолютно не так. Каждый из них, когда позволяет здоровье, с удовольствием играет за сборную и отдает ей всего себя.

Эта книга сдается в печать совсем незадолго до Зимней Олимпиады-2022 в Пекине, первой за восемь лет со времен Сочи-2014 с участием всех сильнейших хоккеистов мира. Россия, пять раз участвуя в Играх такого статуса (с Нагано-1998 до Сочи), ни разу не выиграла золото, а на трех последних Олимпиадах не попала даже в тройку призеров. Конкуренция – высочайшая. Задача – предельно сложна.

Возможно, вы купите книгу, уже зная результат Олимпиады. Очень надеюсь, что он позитивный, и посылаю через эту книгу в будущее лучи надежды, любви и сопереживания.

Но лично для меня уважение к этим парням не будет зависеть от того, как они там сыграют. Оно может стать еще больше, но меньше – точно нет.

Почему? Потому что есть прекрасная фраза: «У самурая нет цели – только путь».

Хоккеисты – не самураи, у них-то цели в карьере как раз есть. Но долгий путь, который они уже проделали, заслуживает, на мой взгляд, внимания и уважения.

Достигли они своих целей или еще нет – не так важно. Главное, что они отправились извилистыми и топкими русскими дорогами к своей хоккейной мечте.

И дошли до нее.

Игорь Рабинер

Артемий ПАНАРИН
10

Артемий Сергеевич ПАНАРИН

Родился 30 октября 1991 года в Коркино (Челябинская область). Нападающий. Воспитанник челябинских СДЮШОР «Трактор» и «Сигнал» и подольской СДЮШОР «Витязь».

Клубная карьера

2008–2012, 2012–2013 – «Витязь» (Подольск)

2012 – «Ак Барс»

2013–2015 – СКА

2015–2017 – «Чикаго Блэкхокс»

2017–2019 – «Коламбус Блю Джекетс»

2019–н.в. – «Нью-Йорк Рейнджерс»

Командные достижения

Чемпионаты мира:

Серебро: 2015. Бронза – 2 (2016, 2017).

Молодежный чемпионат мира:

Золото: 2011.

Кубок Гагарина: 2015

Личные достижения

Лучший бомбардир ЧМ-2017

Лучший нападающий ЧМ-2017

«Золотой шлем»: 2015

«Харламов Трофи»: 2016

«Колдер Трофи»: 2016

Попадание в символическую сборную новичков НХЛ: 2016

Попадание во вторую символическую сборную всех звезд НХЛ: 2017

Попадание в первую символическую сборную всех звезд НХЛ: 2020

Коркино – Нью-Йорк

Летним днем 2019 года форвард Артемий Панарин в центре Манхэттена открыл входную дверь офиса своего нового клуба – «Нью-Йорк Рейнджерс».

Ничего особенного от этого визита он не ожидал. Семилетний контракт, по которому он в среднем будет получать 11 с половиной миллионов в год, уже был подписан. До дебюта в синем свитере на льду прославленного «Мэдисон Сквер Гарден» еще надо было потерпеть – шли летние каникулы. Ему просто кивнули на вход в очередной небоскреб и сказали: «Зайдем сюда».

Зашли. А там – шок. Несколько сотен человек, работающих в клубе, разом вышли из кабинетов и по очереди отбили Панарину «пятеру».

– Блин, я вообще охренел! – честно и просто восклицал потом Тёма. – Человек триста из офиса хлопают, кричат: «Welcome!» Это было очень круто, очень. В этот момент я понял, что сделал правильный выбор.

В минуты того шокирующего приветствия в главном мегаполисе мира он подумал о том, какой путь прошел.

Вспомнил родное Коркино, фигурные коньки, перешитую на пятилетнего пацана взрослую форму деда. Корову, которую старики доили возле дома, молоко, которое бабушка потом каждый день шла продавать к ближайшей трассе, чтобы заработать чуть-чуть деду на бензин – ведь нужно было возить маленького Тёму на тренировку в Челябинск, это 42 километра…

Вспомнил, как получал от деда по рублю за забитый гол (в десять раз меньше, чем Александр Овечкин от родителей). Складывал деньги в спичечный коробок. На сбереженное мечтал купить себе машинку с пультом управления. Ему было лет семь-восемь, считать толком не умел, в ценах не разбирался. Когда набился полный коробок, спросил: «Деда, ну чего?» «Давай считать», – ответил тот. После подсчетов выяснилось, что ни о какой машинке не может быть и речи, но можно купить дыню. Купили. Съели.

Вспомнил суровый хоккейный интернат в Подольске, где приходилось бороться с соперниками не только на льду, но и в комнате – отстаивать каждый присланный из дома кусок хлеба. А о телевизоре, который там был один на сорок человек, и мечтать не приходилось.

От Коркина до Нью-Йорка – путь неблизкий. И не только географически.

В последнее время Панарин старается чаще напоминать себе об этом. Потому что понял: из-за бесконечных целей, новых вызовов человек забывает о действительно тяжелом пути, который прошел. А тогда и гордость от сделанного теряется.

Теперь он уже не хочет забывать, что максимум, о котором он мечтал когда-то, в интернате – это элементарно посидеть со взрослыми мужиками из «Витязя» запасным на лавке. Какая там НХЛ!

Скажите вы ему тогда, лет пятнадцать назад, что весь офис «Нью-Йорк Рейнджерс», счастливый, что заполучил такую звезду, выйдет из кабинетов и будет отбивать ему «пятеру» – начал бы смеяться до колик в животе.

И все же прошло немного времени – и он, игрочок четвертого звена сборной, уже вышел на финал молодежного чемпионата мира в Баффало. Наша команда после второго периода горела канадцам – 0:3. Именно с гола Панарина начался легендарный камбэк. И именно Панарин при 3:3 забросил четвертую, победную шайбу.

И ведь не сказать, что пути назад, в Коркино, после этого уже не было. Достаточно посмотреть на судьбы двух других голеадоров того финала – Максима Кицына, который много лет уже пылит в ВХЛ, а последний гол в КХЛ забил в сезоне-2011/12, и Никиты Двуреченского, курсирующего между чемпионатом Белоруссии и той же ВХЛ. Но Тёме-то молочных рек с кисельными берегами и не пророчили, а вот Кицыну…

На другом конце этой шкалы – Панарин и капитан той золотой молодежки Владимир Тарасенко. Ну и два будущих обладателя Кубка Стэнли – автор трех голевых передач Евгений Кузнецов и его одноклубник по «Вашингтону» Дмитрий Орлов.

У двух героев финала в Баффало совсем не задалась взрослая карьера, и это – тот самый контраст, который подчеркивает сложность пути, проделанного Панариным и Тарасенко.

Двуреченский сейчас играет в клубе «Сарыарка» из Казахстана. Кицын – в родном новокузнецком «Металлурге» во второй по силе лиге России. А ведь наверняка эти парни так же мечтали о славе, об НХЛ, о чем-то вроде семилетнего контракта на 81,5 миллиона долларов, который Панарин в 2019 году заключил с «Рейнджерс». Больше него в год из российских хоккеистов не зарабатывает никто.

Карьеры Двуреченского и Кицына – лучшее свидетельство того, что сотни отбитых ладоней сотрудников офиса «Рейнджерс» на Манхэттене, а позже – десятков тысяч болельщиков в «Мэдисон Сквер Гарден» по случаю очередной его восхитительной игры, были Артемию далеко не гарантированы. Не говоря уже о билбордах на Таймс-сквер, которые Панарину посвящались…

* * *

Дедушку Артемия Панарина зовут Владимир Ильич Ле… Нет, это не шутка. Только не Ленин, а Левин. Он был футболистом и хоккеистом коркинского «Шахтера» еще в те времена, когда в этом, ныне 34-тысячном городке Челябинской области добывали уголь. Провел три сезона во второй группе чемпионата СССР и был среди тех, кто сенсационно обыграл воскресенский «Химик» в союзном Кубке.

А какие там были переплетения судеб! Отец Олега Знарка, Валерий, выходил на лед против Левина в Усть-Катаве, родном городе самого успешного тренера сборной России, руководившего командой чемпионов мира-2014 и олимпийских чемпионов-2018. После паса Владимира Ильича «Шахтер» забил гол, Левин, празднуя его, поднял руки… И в эту секунду Знарок-старший, по рассказу панаринского деда, со всего разгона въехал ему в грудную клетку. Ильич рухнул на лед и отключился. Из больницы, впрочем, его выписали быстро.

Пройдет около полувека, и внук Владимира Левина женится на внучке Валерия Знарка. Артемий Панарин и Алиса Знарок составят одну из самых известных и ярких пар нашего спорта. А папа Алисы, Олег Валерьевич, как-то раз увидит Ильича на матче сборной в Санкт-Петербурге против чехов и мечтательно скажет: «Вот бы сейчас пельмешек уральских поесть!» И они от души пожмут друг другу руки.

В воротах коркинского «Шахтера», обыгравшего «Химик», стоял Георгий Белоусов. Его внук, тоже Георгий, стал лучшим другом Панарина. Двух пацанов каждый день возили из Коркина в школу челябинского «Трактора», с разницей в год они перебрались в подмосковный Подольск. Потом вместе играли за местный «Витязь». Сейчас Белоусов – форвард «Автомобилиста» из Екатеринбурга, солидной команды КХЛ. Не сказать что звезда, но вполне крепкий игрок основы.

От дома, где жили Белоусовы, до двухэтажного дома сталинской застройки, где по-прежнему квартируют Владимир Ильич и Нина Степановна Левины – километр-полтора. Георгий, смеясь, вспоминает фрагменты их детства, во многом общего:

– Летом, когда не было тренировок, Панара всегда вставал раньше меня и приходил будить. Тогда никто друг другу заранее не звонил, о приходе не оповещал. Прибегает, заходит, я валяюсь полусонный. И начинает меня мучить, пальцы в ребра вставлять… А потом мы начинаем что-то интересное делать.

Когда немного подросли, могли у его деда машину без спроса взять и по городу поехать кататься… Ключи стащили – и по всему городу гоняем. Менты едут, а нас из-за руля-то еле видно. Лет по пятнадцать – естественно, никаких прав. Но не остановили ни разу. А дед у Тёмы мировой! И для него он – святое!

К ним как ни зайдешь – все время смеешься. Бабушка сажает Тёму за стол, пельменей или вареников наваливает. Дед заходит и обязательно что-то ему скажет: «Ну-ка, давай, штаны подтяни!» И как-то так скажет, что мы обязательно ржем. Поедим, чайку попьем – и гулять по городу, с пацанами и девчонками общаться. В те времена нам неинтересно было играть в приставки…

– Правда, что, если бы не дед, никакого хоккея у Панарина не было бы?

– Правда. Это даже не обсуждается. По сути, родителям это было ни к чему. Возить в Челябинск, заморачиваться, тратить деньги. Если бы не дед с бабушкой, он бы, может, и сейчас в Коркине ошивался. Жили они бедно, и история про корову и молоко, выручка от которого шла деду на бензин до Челябинска и обратно, – не выдумка. Дед Панары и мой батя возили нас по очереди. У Владимира Ильича был «уазик». Сегодня заводится, завтра нет. Тогда же никаких мобильных телефонов не было. Случалось так, что машина на трассе вставала. Раз – мы не приезжаем на тренировку. Где они? Наверное, на трассе сломались. Кто-нибудь за нами поедет, найдет, довезет до «Трактора». А дед уже с машиной разбирается. У моих родителей были «Жигули», «четверки». Одна – хорошая, следующая тоже ломалась через день, как тот «уазик». Кто мог, тот нас и отвозил, никаких разногласий у них не было…

Из Коркина в Челябинск на хоккейные тренировки сначала возили четырех мальчишек. Двое потом отвалились – а может, родителям стало не до того.

– Только мои родители и дедушка с бабушкой Панарина пошли до конца, – вспоминает Белоусов.

Дед до сих пор называет внука Артемом – он лишь годы спустя, когда Тёму нужно было отправлять в какую-то поездку и заполнять документы, узнал, что дочь Лена дала внуку удлиненное имя. А о том, как вообще решил отдать внука в хоккей, Владимир Ильич рассказывает так:

– Когда Артему было лет пять, я подумал: «Вот умру, а внук скажет – мол, дед сам играл в футбол и хоккей, а меня на коньки не поставил». И решил действовать.

Стали искать коньки – на стадионе нашли только фигурные, 34-го размера. Форму достать в 90-е годы было негде. Под крышей на чердаке валялось много старой дедовской (во всех смыслах) экипировки, и Владимир Ильич вырезал внучку щитки, нагрудник, перешил все на пятилетнего. Нина Степановна сшила специальные трусы из старой формы мужа. Точильщик в школе «Трактора», старый знакомый Левина, нашел в мусорке какие-то носки, приклепал их к конькам…

Вот так все начиналось. А еще – с бросков деду теннисным мячом. Роль ворот играло окно. Тёма, правда, уточняет: мячик был не обычным теннисным, а облегченным, и разбить окно им было невозможно. Тем более что висела тюлевая штора, если что, смягчавшая удар. Но обои портились, бабушка ругалась.

Прекрасно помнит Панарин и дедову корову – правда, имя ее в памяти не отложилось. Зато словно перед глазами такие детали:

– Кормило нас не только ее молоко. Бабушка пекла пирожки, жарила рыбу, которую мы с дедом ловили. И все это продавала на трассе, до которой от нашего дома было идти минут 15.

– А вы сами корову доили?

– Никогда. Я на самом деле был непослушным ребенком, никогда особо не помогал дедушке с бабушкой. У меня были свои интересы. Погулять где-то с пацанами, похулиганить. Всегда убегал из дома, и была целая война, чтобы загнать меня на пять минут поесть по-быстрому, после чего я опять убегал.

– Получился бы из вас хоккеист, если бы не фанатизм деда? – спрашиваю я. Ответ следует немедленно:

– Конечно, нет. Ему стоило огромных трудов возить меня пять лет, с пяти до десяти, каждый день в Челябинск и обратно, пока первый интернат в «Тракторе» не появился. Было очень много сложностей. Вся семья была против того, чтобы он так «мучил ребенка».

– Ого!

– Да. И мама, и все остальные бабушки-дедушки говорили: «Оставь мальчика в покое, пусть наслаждается детством». Но он стоял на своем, хотя в тот момент хоккей меня вообще особо не интересовал. Да и ничто по жизни не интересовало – был легкомысленным парнем.

Об этом мы еще поговорим. А пока подивимся, какие же разные у людей судьбы. У маленького Кучерова дома висел постер Русской Пятерки и еще много чего. Панарин же, как он сам признается, даже после переезда в Подольск и десяти мировых звезд назвать не смог бы.

– У нас в интернате в «Витязе» был один телевизор на сорок человек в комнате, – говорит он. – Соответственно, ты его никогда не смотрел. А потом база поменялась, стало по три человека в комнате. Тогда, лет в шестнадцать, и появился первый телевизор. Только поэтому как-то начал смотреть хоккей.

Но там, в Подольске, мыслей завязать с хоккеем у него уже не было. Хотя еще в четырнадцать лет Артемий даже не задумывался о том, что придется, например, пробиваться во вторую команду «Витязя». Искренне полагал, что так своим годом рождения они и будут играть всю жизнь. Это открытие настигло его в пятнадцать. Тогда он и станет больше работать над собой, дополнительно заниматься, на каждой лестнице – в столовую, в школу – делать «хоккейные» прыжки…

* * *

Артемий рос без отца. Мама родила его совсем молодой – в двадцать лет. Ей надо было работать, и воспитанием мальчика в основном занимались дед с бабушкой.

Мама, которую он перевез в Санкт-Петербург и которой подарил машину, в детстве ходила на некоторые его матчи. Но уже в Подольске, куда она с какого-то времени переехала, пришла на две-три игры – и они сложились неудачно. После этого Панарин не пускает ее на хоккей.

– Хотя, конечно, если бы на НХЛ приехала – пожертвовал бы одной игрой, – улыбается он. – Как мать родную на игру в Америке не пригласить?

Переезд мамы из Коркина в Подмосковье, кстати, не приведет к тому, что Артемий начнет спокойно жить в домашних условиях. Видимо, уже поздно было.

– Не скажу, что условия в интернате были лучше, просто дух коллектива мне уже был настолько близок, что дома стало немного скучно, и я пошел жить обратно в интернат, к ребятам.

Иногда он смотрит видеозаписи детских игр. И видит, как сходят с ума чьи-то родители. Орут как сумасшедшие, матерятся, давят на сыновей. Многие из этих ребят такого давления не выдержат и ничего не добьются…

Владимир Ильич, по воспоминаниям Артемия, редко кричал на него. И мата не было точно. Сорвался он, на его памяти, лишь однажды – и совершенно не по делу.

– Раньше были такие фишки игральные, их надо было выбивать, переворачивать – и я, наверное, был лучшим не только в нашем дворе, но и в соседних, – вспоминает Панарин. – Обыграл в очередной раз одного парня, а он пожаловался моему деду, что я его обманул и украл у него фишки. Прихожу домой – и дед ни за что тапкой налупил меня так, что я орал как резаный. Хотя я реально по-честному выиграл!

Тут грех не спросить, не лупили ли его тренеры, как было принято в России в те времена. Да и сейчас такое происходит нередко, и Белоусов о том же применительно к себе рассказывал. Незадолго до одного из наших с Тёмой разговоров разразился скандал – было обнародовано видео, на котором детский тренер «Авангарда» Игорь Николаев бьет мальчишек клюшкой по голове, и не легонько: они падали. Тренера в результате уволили. Спрашиваю Панарина об этом.

– Я в свое время тоже получал. В «Витязе» были определенные годы рождения, которых только через такой режим воспитывали! Терзали пацанов просто жестко. У нас в годе как раз этого не было. С нами работал Игорь Борисович Синицын, добрый человек, он другими методами пользовался. Но некоторые другие тренеры лупили постоянно, на каждой тренировке. Я к ним периодически попадал. Сильно меня не били, потому что я в хоккей немножко играть мог. Но все равно попадало иногда. И в Челябинске было, даже больше. Чуть что – клюшкой по жопе. У нас, видимо, это в культуре: люди думают, что так правильно.

– Можно сказать, что это делает хоккеистов забитыми и закомплексованными? Что они в дальнейшем будут понимать только такие методы и не станут свободными людьми?

– Трудный вопрос… Кто-то будет забитым, кто-то нет. Но все равно это неправильно. Тренеры просто не справляются со своими эмоциями. Надо стараться объяснять. Я-то сам в принципе человек вспыльчивый, даже не исключаю, что на их месте мог бы так же поступить. Но если посмотреть на все это трезвым взглядом, то скорее так делать нельзя.

Характер у маленького Панарина был, как он выражается, «движняковый». В первые годы занятия спортом ему гораздо больше самого хоккея было интересно запрыгнуть сзади на едущий трамвай или сделать что-то в таком же роде.

* * *

Когда Панарину было двенадцать лет, в его хоккейной карьере случилось первое испытание. Олег Семендяев, тренер «Трактора», его отчислил. Юного Артемия отправили в «Сигнал» – другую челябинскую школу гораздо ниже уровнем. Дедушка в интервью выражал уверенность, что там не обошлось без коррупции – кому-то из богатеньких пап нужно было протолкнуть своих чад, и Артемий стал жертвой.

Сам хоккеист, впрочем, иного мнения.

– Дед на самом деле так считает. А я думаю, что действительно потерял тогда уверенность, о чем и говорил Семендяев. Помню его слова: «Панарин, ты как шайбу принимаешь – это всегда потеря». Все это было логично. В «Трактор» я пришел в шесть лет. До десяти был в топе. Мог расслабить булки, почувствовать, что и так в порядке, перестать работать. Дедушка с бабушкой тебе не будут жестко пихать – давай, мол, соберись. А ты, ребенок, таких вещей не понимаешь. На этом фоне все выросли, а я стал меньше всех. Это все вместе могло сделать так, что стал хуже других. Смотрел интервью Семендяева, когда фильм обо мне сделали. Он говорит: «На тот момент я поставил лучших». Я ему верю и ни в коем случае не виню. И зла не держу, потому что очень круто все в итоге получилось. И даже лучше, чем вышло бы в Челябинске.