000
ОтложитьЧитал
Глава 10
В понедельник к седьмому уроку Юлия Павловна ждала в своем кабинете Фозильжона Абдулаева. Завуч принесла ей журнал пятиклассников, находящихся на индивидуальном обучении и сказала, что у этого ребенка значительная умственная отсталость. У него свои учебники и особая программа.
– Надежда Николаевна, я никогда не работала по коррекционным программам. Хоть бы какие-то курсы, что ли, пройти. Я вообще не представляю, что с ним делать, – растерянно проговорила Юлия.
Завуч махнула на нее рукой:
– Я уверена, что вы справитесь, Юлия Павловна. Сориентируйтесь по ходу дела, – и вышла из кабинета.
Фозильжона привела за руку мама. Та самая женщина, которая работала уборщицей в школе. Опрятный симпатичный мальчик с тревогой смотрел на новую учительницу. Юлия тепло улыбнулась ему:
– Проходи, Фозильжон. Я не страшная. Меня никто тут не боится.
Мальчишка улыбнулся и сел за парту.
– Я тут мыть буду коридор, – сказала мама, – вы проводи ко мне его потом, пожалуйста. Чтоб не обидел его никто.
– Да, конечно, не волнуйтесь, – пообещала ей Юлия.
Они остались вдвоем.
– Покажи мне, пожалуйста, свои учебники и тетради, – попросила Юлия Павловна.
Фозильжон вытащил из портфеля все, что у него было. Новенький пенал, тетрадки, учебники по чтению и письму, дневник с милым пушистым щенком на обложке. Мальчик незаметно погладил его между ушами.
– Давай вначале позанимаемся русским языком. Открывай тетрадь. Записывай число. Сегодня у нас пятнадцатое сентября.
Фозильжон вопросительно смотрел на Юлию.
– А как писать?
– Ну…буквами: «п», «я», «т»…
Фозильжон не писал.
– Ты забыл, как они пишутся?
– Да.
Юлия написала на черновике дату. Мальчик старательно скопировал себе в тетрадь. Положил ручку и устало потряс пальцами.
За урок они успели списать одно упражнение.
После перемены занялись чтением. Вначале Фозильжон произносил по отдельности буквы, из которых состояли слова, – соединить во что-то осмысленное он их, к сожалению, не мог. Потом Юлия прочитывала ему всю строчку. Первая тема посвящалась устному народному творчеству:
Дождик, лей, лей, лей
На меня и на людей.
На людей по ложке,
На меня по крошке,
А на бабу-Ягу
Лей по целому ведру!
Последняя строка привела Фозильжона в полный восторг, он задорно рассмеялся:
– Так и надо бабу-Ягу! Прочитай еще раз!
Юлия прочитала ему стишок еще раз. Он снова расхохотался.
– Давай, выучим, – предложила Юлия Павловна.
Фозильжон согласился. Запомнил стишок он довольно быстро.
– Ну, все на сегодня. Ты молодец. Доставай дневник.
Юлия записала ему домашнее задание и поставила «четверку» за письмо и «пятерку» за чтение. Фозильжон остался очень доволен. Учительница отвела его к матери.
* * *
Следующая встреча состоялась в пятницу. Фозильжон с улыбкой заглянул в кабинет.
– Здравствуй, учительница!
Юлия Павловна снова села вместе с учеником за парту и стала водить карандашом по строчкам, которые он списывал: «Под большой ёлкой вырос гриб». Мальчик старательно писал, высунув кончик языка. Потом вдруг встал и нежно обнял Юлию:
– Такой хороший учительница!
– Фозильжо-он, садись и пиши, – осторожно освободилась из его объятий Юлия Павловна, – Ты тоже очень хороший. Давай будем заниматься.
Мальчик улегся на стуле и положил голову ей на колени.
– Фозильжон, нужно учиться. Я начну сердиться на тебя, – Юлия слегка растерялась. Ей не хотелось обидеть своего ученика, но и эти нежности нужно было прекращать. Она приподняла его за плечи и усадила, как положено. Но он не унимался. Мальчик порывисто обхватил ее за шею и поцеловал в щеку.
– Поцелуй меня, – попросил он Юлию.
– Фозильжон, мы с тобой ведь не муж с женой, а учительница и ученик, – мягко сказала Юлия Павловна, – Нам нужно не целоваться, а заниматься. Пиши вот отсюда.
Юлия указала строчку в учебнике.
Мальчик обиделся. Он повернулся к учительнице спиной и, похоже, едва сдерживал слезы.
– Не буду, – пробормотал он.
Юлия не знала, что делать.
– Не хочешь больше писать?
Фозильжон молчал.
– Ладно, давай займемся чтением. Сегодня у нас с тобой загадки. Я тебе буду читать, а ты отгадывай, хорошо?
Фозильжон заткнул уши.
Они посидели некоторое время молча. Потом Юлия тронула его плечо:
– Давай заниматься, а то мне грустно, когда ты вот так от меня отвернулся… Посмотри, какой смешной заяц тут нарисован, – Юлия Павловна показала своему ученику картинку в учебнике. Но Фозильжон был непреклонен и даже глаз не скосил в сторону учительницы. Всем своим видом он выражал скорбь неразделенной любви.
– Ну, не хочешь, как хочешь, – сказала Юлия, вставая из-за парты, – Я тогда буду заниматься своими делами.
Фозильжон мрачно собрал свой портфель и вышел из класса. В конце коридора мыла полы его мама. Юлия Павловна выглянула из дверей кабинета, развела руки в стороны и пожала плечами. Женщина понимающе кивнула. Мол, такое иногда бывает.
Фозильжон обхватил мать руками и уткнулся ей лицом в живот.
* * *
Вечером Юлия разговаривала по телефону со своей мамой. Все-таки у нее педагогический опыт большой, может, что посоветует. Татьяна Алексеевна дала только один совет: соблюдать дистанцию. И в прямом, и в переносном смысле. Еще она сообщила дочери, что в Раздольинской школе теперь новый директор – Михеев Игорь Степанович. А Любовь Борисовна ушла на пенсию по состоянию здоровья.
Глава 11
На большой перемене в кабинет забежала Иришка Рыбникова и сказала, что Юлию Павловну просит зайти к себе Надежда Николаевна.
Юлия с порога почуяла неладное. Где она опять оступилась, и, главное, как сама этого не заметила?
– Юлия Павловна, – строго начала завуч,– на ваш класс поступила докладная.
– От кого?
– От Зинаиды Степановны Кудашевой.
Юлька быстро соображала, что там могло быть. Кудашевой отдали с нового учебного года восьмой «в» на математику, хоть она и отпиралась, но директриса надавила на какие-то свои кнопочки. Может быть, чтоб она ее лучше информировала о том, как поживает класс Юлии Павловны, которая ни на что, кроме разведения цветов, в этой школе не способна.
Чем же недовольна уважаемая председательница профкома?
Из докладной следовало, что половина класса весь сентябрь не посещала уроки математики, что Зинаида Степановна неоднократно обращалась к классному руководителю 8 «в» с просьбой принять меры, но Ю.П.Фролова содействия не оказала, что далее это продолжаться не может и педагог крайне озабочена успехами восьмиклассников.
– Почему вы не отработали этот вопрос? – сурово спросила Надежда Николаевна.
Юлия аж задохнулась от такой несправедливости:
– Да я впервые слышу о том, что кто-то не ходил на математику! Она ко мне ни разу не обращалась! А в журнале по математике ни одной оценки и ни одного пропуска! Откуда я могла об этом узнать?
Надежду Николаевну немного смутил такой всплеск эмоций. Она зашла за свой стол и взяла в руки папку:
– Зинаида Степановна – уважаемый в коллективе человек, ветеран педагогического труда. Я не думаю, что она стала бы лгать. Зачем ей это? – завуч пожала плечами, – А журнал не заполнен, потому что она сейчас на больничном.
Юлия молча смотрела на завуча. Если начать говорить, то можно, пожалуй, разреветься. В этой школе она становится плаксой… Впрочем, не только она.
В кабинет под руки завели молоденькую учительницу истории – Ксению Валерьевну Кошкину, она летом окончила педуниверситет и, соблазнившись служебным жильем, приехала сюда. Если б не деловые костюмы, то Ксюшу можно было бы принять за старшеклассницу: худенькая, большеглазая, длинноволосая. Она очень старалась быть хорошей учительницей, тщательно готовилась к урокам, часто носила под мышкой самодельные схемы и игры. И редкий день она не плакала в коридоре, выйдя за двери «универсального» класса… Вот и сейчас она была вся в слезах, у нее кружилась голова и давило сердце. Надежда Николаевна вызвала скорую.
На литературе Юлия Павловна учинила допрос тем, кто не ходил к Кудашевой на уроки. На ее вопрос «Почему?», Сашка Афанасьева ответила:
– Дак она орет, как потерпевшая. Еще и пальцем своим мне по голове настучала. Ничего я у нее не понимаю!
Класс одобрительно гудел. Юлия понимала восьмиклассников, но в сложившейся системе отношений даже не стоило пытаться их поддерживать. Она собралась с мыслями и сказала:
– Зинаида Степановна – пожилая женщина. Преподает много-много лет. Ее уже не изменить. Для вас же выгоднее будет приспособиться к ней и потерпеть некоторое время. Я думаю, что она сама долго вас не выдержит. А вы постарайтесь-ка получше готовиться к урокам, а то за все ваши деяния попадает в итоге мне… Надоело уже как-то. С завтрашнего дня посещение математики на особом контроле, чуть что, буду звонить родителям. Ясно?
* * *
К седьмому уроку пришел Фозильжон. Он тревожно смотрел на учительницу, пытаясь понять, сердится она на него или нет за прошлый раз. Юлия Павловна ему улыбнулась. Лицо мальчика расцвело. Он хорошо поработал на уроке письма. Юлия только время от времени подходила к нему. Он несколько раз звал ее сесть рядом, но Юлия Павловна делала вид, что у нее за своим столом полным-полно работы.
На чтение учительнице все равно пришлось подсесть к ученику. Фозильжон произносил отдельные буквы, Юлия складывала их в слова и предложения. Читали башкирскую сказку «Золотые руки»:
«В далекое время жил в степях богатый бай. И была у него дочь-красавица. Когда она выходила в степь, то гасли звезды в небе, ручьи замолкали, потому что ярче звезд были очи ее, алее маков ее нежные щеки, звонче пения ручьев ее певучий голос. Звали девушку Мэфтук».
Фозильжон восхищенно вздохнул и произнес:
– Она как ты. Красивая.
И быстро поцеловал руку Юлии Павловны.
С тех пор к каждому уроку Фозильжон приносил Юлии свои рисунки. Он изображал себя и ее в виде жениха с невестой, с большими кольцами на пальцах. Тот факт, что Юлия Павловна уже замужем и у нее три дочки, мало смущал Фозильжона. Он предложил для ее супруга свою старшую сестру Асмиру, а дочки его счастью помешать не могли. Он тайком рвал для своей учительницы осенние цветы с клумб, быстро запихивал их в портфель, и потом Юлия помогала ему вытрясать из книжек и тетрадей травяной мусор. На нотации Юлии о том, что нельзя портить клумбы, мальчик отвечал, что он берет совсем немного и незаметно. Букет из красных очитков простоял в вазе целый месяц и даже пустил корешки, что доставило Фозильжону большую радость.
Юлия Павловна ревностно охраняла своего особенного ученика от всех остальных. Даже самые отпетые товарищи опасались к нему приставать, потому что Юлия в этом вопросе была настроена очень решительно и готова была за него влупить любому как следует. Если не физически, так заявлением на КДН или в полицию. Родителям Кошелева она очень внятно разъяснила возможные последствия. Он больше не высказывался на национальные темы.
Иногда Юлии Павловне хотелось защитить Фозильжона и от некоторых учителей. Однажды он в ожидании звонка на урок забрел в столовую, где она обедала вместе с другими педагогами. Напротив Юлии сидела могучая учительница физкультуры, скандальная, горластая баба. Фозильжон, хитро поглядывая на Юлию Павловну, прокрался вдоль стены и притаился за спиной у физручки. Он стал выглядывать то из-за одного, то из-за другого ее плеча и махать рукой своей любимой учительнице. Юлия сделала ему страшные глаза и указала на дверь. Он не понял ее знаков. Физручка грозно обернулась и зычно закричала на всю столовую:
– Ты что это себе позволяешь!? А ну, уходи отсюда!
Улыбка моментально слетела с губ мальчика. Он сгорбился и быстрым шагом вышел из столовой. Юлия отнесла свои тарелки и поспешила за ним. Она нашла его в темном углу под лестницей. Он сидел на корточках и размазывал по щекам слезы. Юлия присела рядом и обняла его. Фозильжон уткнулся лицом в ее колени.
Наверху кто-то тяжело прогремел каблуками. Под лестницей звук был такой, как будто сваи забивали. Не иначе Чудь Белоглазая обходит свои владения. Когда гулкие шаги смолкли вдали, Юлия Павловна взяла Фозильжона за руку и вывела на свет божий.
* * *
Последний учебный день первой четверти совпал с курбан-байрамом. На урок Фозильжон пришел вместе с мамой. Она принесла Юлии полный пакет всяческой выпечки:
– Возьми, пожалуйста. У нас праздник. Всех нужно угощать. Вы хороший человек. Вас мой сын любит. Сегодня его отпусти, пожалуйста. Всей семьей едем мы в гости.
– Да, конечно, поезжайте, – слегка растерявшись, сказала Юлия, – с праздником вас. Спасибо за угощения, но не стоило … Вы тут столько всего…
Женщина замахала руками:
– Возьми, пожалуйста. Угощайтесь. До свидания.
Фозильжон порывисто обнял Юлию и прижался пухлыми губами к ее щеке.
Как только за Абдулаевыми закрылась дверь, в сумке заиграл мобильник. Юлии вдруг позвонили из администрации ее родного района, сказали, что давно ищут кандидатуру на должность начальника районного управления образованием, сожалеют о том, что она сменила место жительства, и предлагают приехать на собеседование…
Глава 12
Предложение новой должности поступило Юлии так же внезапно, как в американских комедиях прилетают торты в лицо. Жизненные обстоятельства последнего года не позволяли ей поднимать свою голову выше плинтуса. А тут вдруг такое!
Предложение манило.
Выйти из-под тяжкого гнета директрисы – мечта!
Новый статус.
Зарплата опять же.
Большие возможности для воплощения ее идей.
Милое сердцу Раздолье!
Да и у Виктора сердце не лежало к городской жизни. Он тосковал по своей мастерской, по своим станкам и самоделкам, по вечерним посиделкам с соседями и роднёй, по рыбалке на прудах, по пустующему дому.
Конечно, стоило соглашаться.
Но как сказать об этом своим восьмиклассникам?! Опять они будут брошены. В который уже раз…
В осенние каникулы Юлия Павловна и ее восьмой класс отправились на экскурсию в подземный музей ракетчиков. У входа их встретил пожилой, но все еще поразительно красивый и статный мужчина в военной форме:
– Альберт Григорьевич, – с легким поклоном представился он Юлии Павловне. – Добро пожаловать!
В верхних залах располагались экспозиции об истории ракетной части, о людях, прославивших ее. На выставочных витринах стояли макеты ракетных установок. Юлия не столько слушала рассказ экскурсовода, сколько любовалась его благородным профилем.
Потом восьмиклассники спустились по узким переходам и металлическим лестницам под землю. Юлии Павловне первой доверили посидеть за пультом управления с бесчисленным количеством кнопок, лампочек и телефонных трубок. Ученики столпились за ее спиной. Альберт Григорьевич сфотографировал их на все телефоны.
Спустившись на самый нижний уровень, они оказались в вагоне боевого железнодорожного ракетного комплекса. Юлия Павловна с девчонками прошли в офицерское купе и сели на нижние полки. Все окна пассажирских вагонов снаружи были имитацией, а изнутри защищены броневым листом. Мальчишки столпились в коридоре возле фотографий с «Тополем» и «Скальпелем». Экскурсовод увлеченно рассказывал им об устройстве ракет.
Иринка Рыбникова вдруг осторожно спросила:
– Юлия Павловна, а, правда, что вы от нас уезжаете?
Все остальные насторожились. Откуда уже просочилась информация? Юлия только вчера написала заявление директрисе.
Она остро почувствовала себя предательницей и ответила не сразу.
– Девочки. Мне предложили хорошую должность там, где я жила раньше. Наверное, я уеду. – Юлия начала оправдываться, – У нас там дом большой стоит пустой. Да и моя семья хочет вернуться… Мне очень жаль вас оставлять…
– Юлия Павловна… – разочарованно протянула Иришка.
– И когда вы уезжаете? – спросила Полина.
– Через две недели.
Закончилась экскурсия солдатской кашей в столовой. Ученики уныло ковыряли в тарелках, не глядя на учительницу.
В последнюю пятницу восьмиклассники сами организовали прощальный вечер. Пели песни под гитару, и девчонки даже немножко плакали. Председательница родительского комитета принесла для Юлии букет из желтых роз. Иришка Рыбникова проводила ее до дверей квартиры, и они постояли на лестничной клетке, обнявшись.
С Фозильжоном только ей не удалось попрощаться. Он заболел в последние дни ее работы и на уроки не ходил.
* * *
Выехать из Солнечного было труднее, чем въехать в него. Муж с дочками уже жили в Раздолье, а Юлия все еще собирала справки для того, чтобы сдать служебную квартиру. В кабинете пришлось починить все парты и подшить разорванные учениками жалюзи. Только после этого директриса отдала ей трудовую книжку.
Юлия в последний раз взглянула на школу сквозь чугунную ограду. Шел густой снег. Вытащить бы из колчана стрелу, намотать на нее просмоленную тряпку, поджечь, оттянуть посильнее тетиву и запустить вон в то окно на первом этаже. Стрела вдребезги разобьет стекло и вонзится в роскошное тело Белоглазой Чуди. В горящем платье она будет метаться по своему шикарному кабинету, наращенные волосы вспыхнут, как тополиный пух…
Юлия круто развернулась и пошагала к автобусной остановке.
Эпилог
2014 год
Спустя два года
Рабочий день закончился. Юлия Павловна в белом парадном костюме спускалась по лестнице районной администрации. Сквозняк затягивал сквозь распахнутые на первом этаже двери пряный запах сирени. Сегодня во всех школах прошли Последние звонки. Юлия съездила на служебной машине в самое дальнее село района. Сказала слова напутствия выпускникам, вручила лучшим школьникам грамоты.
Юлия вышла на улицу. В лицо пахнуло зноем, как будто уже июль. Она завела машину и включила кондиционер. Довольно быстро в салоне стало свежо. Юлия выехала с парковки.
Семья Фроловых так и продолжала жить в Раздолье, в своем доме. На дорогу до работы в райцентре Юлия ежедневно тратила по двадцать минут. Виктор продолжал ездить на вахты.
По пути Юлия заехала в супермаркет и купила для дочек торт из мороженого и лоток невероятно крупной ранней черешни. Надо отметить конец учебного года.
Интересно, что все-таки вывел Лерке по географии за год Михеев? Он специально за первые две четверти поставил ей по «четверке», а за третью четверть – «трояк», чтоб весь май измываться над ней, требуя сделать то одно, то другое для хорошей годовой оценки. Лерка гордо говорила: «Да мне пофиг!», но на самом деле ее очень задевало, когда Игорь Степаныч ставил ей за таблицу на целый тетрадный разворот «тройку» и ничего не сделавшим оболтусам-парням тоже «тройку». Неужели он до сей поры мстил Юлии? Но через ее детей – это уж совсем гадко.
За неделю до вступления Юлии в должность Михеев по собственному желанию уволился с поста директора Раздольинской школы, побыв им всего три месяца. Не хотел оказаться в зависимости от нее или просто трусил?
Юлия могла бы, конечно, использовать свое служебное положение и отправить к нему какую-нибудь инспекторскую проверку. Качество знаний его выпускников совсем не радовало, да и от родителей жалобы на него нередко поступали. Особенно он вредничал хорошо учащимся девчонкам. Очень часто у них была единственная «тройка» в аттестате по его злосчастной географии. Можно было бы вынести ему выговор за что-нибудь или раздуть дело с помощью обиженных родителей и учеников. Но это было как-то низко и не очень честно. К таким методам у Юлии было стойкое отвращение.
Как еще можно повлиять на него? Сколько они будут играть в эту бесконечную игру «Кто – кого»?
Дочки поджидали маму под сыплющей лепестками черемухой на качелях возле дома.
– Ну что, Лера? – спросила Юлия.
– «Тройка», – махнула рукой старшая дочка и добавила, – Но мне пофиг.
– Ясно,– одно слово Юлия произнесла вслух и тысячу ругательств про себя.
В конце июня Юлия съездила в Солнечный на выпускной к своему бывшему классу. Дети очень удивились, особенно парни. Многие захотели с ней сфотографироваться. Юлия расспросила их про экзамены и про планы на будущее. В десятый класс собралась идти одна Полинка, все остальные – в колледжи.
До финала дошли все. Гунцлер и Шестаков тоже.
Юлия посидела в компании учителей за праздничным столом. Некоторые ей шепотом пожаловались на жизненные несправедливости.
Директриса ушла сразу после вручения аттестатов, не удостоив бывшую подчиненную взглядом.
На следующий день Юлия вместе с другими начальниками районных управлений образованием отправилась на теплоходе «Николай Гоголь» вниз по Каме подводить итоги прошедшего года и строить планы на будущий.
Днем была официальная часть. А вечером на верхней палубе началась незамысловатая развлекательная программа – танцы, песни, фокусы. Юлия пришла поздно, танцплощадку уже окружила плотная толпа отдыхающих. Вскоре ей надоело выглядывать из-за спин зрителей на видавших виды артистов, она отошла к поручням и стала смотреть на белые буруны, вырывающиеся из-под кормы теплохода, на живописные камские берега, по которым, то тут, то там, уже дымились рыбацкие костры, на тонкий позолоченный месяц, неторопливо плывущий за теплоходом по янтарному небу.
Вдруг Юлия замерла и крепко вцепилась в поручень, боясь потерять равновесие. Женщина-конферансье прокуренным голосом с восторгом объявила следующего выступающего: «Встречайте! Наша звезда! Известный гитарист! Андрей! Ракитин!». Юлия боялась обернуться. Не может быть, чтоб это был он. Она ничего не слышала о нем с момента расставания. Родни в Раздолье у него не осталось, поинтересоваться было не у кого.
Он начал петь:
«На маленьком плоту,
Сквозь бури, дождь и грозы,
Взяв только сны и грезы
Я тихо уплыву»…
Сомнений не оставалось…
Юлия осторожно обернулась. Андрей небрежно сидел на высоком табурете посреди площадки. Он, вроде бы, был таким же, каким она его знала: все та же гордая посадка головы, ветер в русых волосах, – и вместе с тем он был каким-то поблекшим, как старая цветная фотография. Прошедшие пятнадцать лет, судя по всему, изрядно потрепали его.
Сердце Юлии сжалось от острой жалости к Ракитину: совсем не на такой сцене он мечтал выступать когда-то… И почему он поет не свои песни?
Она представила, как крикнет ему сейчас: «Спой «Черные камни»!». Как он вскинет голову и будет искать в толпе того, кто это крикнул. Они встретятся глазами. Потом до поздней ночи они будут сидеть на палубе в кафе. Судя по его виду, угощать будет, скорее всего, Юлия. Он расскажет ей всю свою жизнь. Может быть, даже скажет, что жалеет о том, что они расстались, и что все могло быть по-другому. Потом он будет намекать на совместное проведение ночи…
…Юлия, пригнувшись, прошла за спинами зрителей и незамеченной спустилась на нижнюю палубу.
На следующий день на пристани, возле больших букв, сообщающих, что счастье не за горами, ее встретил Виктор с дочками, и они поехали в Парк Горького кататься на каруселях.
2019
Благодарности
Сердечно благодарю тех, кто подбадривал меня в процессе написания книги и верил, что я дойду до конца!
Самым лучшим моим читателем была и остается моя любимая сестра Оля, она с нетерпением ждала каждую новую главу и торопила меня писать дальше. Вдохновляла меня своими душевными откликами моя мамочка. Спасибо вам большое, дорогие мои!
Благодарю за теплую поддержку и дружеские советы замечательного поэта Эдуарда Сырчина! Он подарил свои чудесные стихи герою этого романа Андрею Ракитину.
Особая благодарность настоящему мастеру слова, писателю из Уфы, Виктору Улину! Его безжалостная критика, его требовательность, его чуткость к художественному слову оказали мне неоценимую помощь и помогли значительно улучшить текст и углубить образы персонажей.
Для подготовки обложки издания использована художественная работа автора.
