000
ОтложитьЧитал
– Вот те на, ты смотри, как отжигает! – бальтор поскреб макушку и поднял взгляд на Эйстальда. – По-моему, раньше он так не умел…
– По-моему, тоже. Не нравится мне все это.
– Согласен, – Гелвин медленно потянулся за секирой, зорко посматривая по сторонам. – Вокруг никого, пламя дергается, будто припадочное. Только Коронованные так способны чудить!
– Невозможно, – Эйстальд покачал головой, но его голос прозвучал не слишком уверенно. – Мы в Селлтирианде, и в его стенах дремлют силы, заложенные еще самим Галларом. Коронованным закрыт вход в эту крепость. Даже Изначальный не смог бы так просто пройти через эти врата.
– Ну то, что было невозможно еще вчера, сегодня происходит на наших глазах. – изрек Гелвин, подвязывая котомку так, чтобы она не мешала движению. – Времена сам видишь какие, теперь нигде нет уверенности. Даже дома.
Освободив Серебряный Шторм, скиталец перебросил его из руки в руку и очертив дугу, с вызовом взглянул на пламя:
– Значит, сейчас мы это и проверим!
– Двигались они бесшумными тенями, сливаясь со стенами и избегая света от факелов и светильников. Пламя во всех них горело яркое, ничем не хуже привычного огня, вот только все так же странно, урывками. Друзьям удавалось пробираться быстро и незаметно, они знали здесь каждый угол. Заранее оговоренный путь держали к центральной зале, используемой для трапезы и совещаний. Нередко именно там по вечерам собирались все обитатели замка. Главные ворота, хоть и были надежно закрыты, однако поблизости не обнаружилось никого, кто бы за ними приглядывал. Эйстальд все больше мрачнел, гадая о том, что все это значит.
Во внутренних помещениях было по-своему уютно, особенно для того, кто уже не раз бывал в этих стенах и успел привыкнуть к необычному убранству. Всех остальных увиденное бы не оставило равнодушными. Повсюду преобладали диагональные линии, стремительным росчерком уходящие к потолку. Наклонные грани и срезы ровных поверхностей, шероховатые и необъяснимо теплые на ощупь. Все это было выполнено из темного камня, преимущественно серых оттенков. Строгость и симметрию разбавлял теплый свет от живого огня, а холодные отблески пульсирующих линий придавали завершенности общему образу. В жилых помещениях использовалось немало деревянного антуража, своей фактурой смягчающего камень и придающего заметный комфорт. Везде чувствовалась спокойная уверенность и даже некоторая аскетичность, будто все эти залы и коридоры ненавязчиво напоминали о том, что мирская суета не властна над камнем. Здесь не было подавляющего величия замысла, возложенного в стены Великого Клыка, и не ощущалось той пропасти непонимания, простирающейся между зодчим и наблюдателем. Но что-то неуловимо общее прослеживалось между двумя столь различными крепостями. Это мог ощутить только тот, кто сумел побывать в каждой. И Эйстальд был один из немногих, ощущающих эту связь, и она его тяготила.
– Интересно, кто у кого подглядывал? – заговорщически прошептал бальтор, когда они миновали очередной поворот и вышли к широкой лестнице. – Был ли Галлар, настолько талантливым, что даже Изначальный вдохновлялся его работой…
– Великий Клык старше Селлтирианда, – сухо возразил скиталец. – И потом, откуда тебе знать, кто у кого подсмотрел, если ты мешком висел у меня за спиной все, то время, пока мы плутали в лабиринте Клыка?
– Может и висел, только ведь я все запомнил, каждую щелочку! Ты и сам знаешь, какая цепкая у меня память.
– Я только помню, как ты цепко повис на моем плече, и не припомню, чтобы при этом успевал картографировать.
– Умничать ты умеешь! Однако, к чему эти споры, ты и сам согласишься, что есть нечто общее между Селлтириандом и Великим Клыком. Нечто, что не замечали мы ранее, пока нам самим не довелось побывать в старой крепости у Болот.
Скиталец долго молчал, и все же нехотя кивнул:
– Что-то есть, и восторга у меня это не вызывает…
Коротая время за бормотанием и полушепотом, друзья наконец добрались до дверей в общую залу. По пути они так и не встретили никого, но, по правде сказать, это и не было слишком уж необычно. Огромный замок мог вместить очень многих, и для скитальцев давно был слишком велик. Пару раз друзья пробовали двери, ведущие в боковое крыло, но те либо были закрыты, либо встречали их пустотой и полумраком. В воздухе зависло ощущение того, будто замок, подобравшись, затаился, ожидая удара. Тревога не покидала друзей даже здесь, в этих стенах, к которым они так долго стремились. Не повстречав ни врагов, ни братьев, скиталец все больше хмурился, и бальтор уже и не пытался подбодрить его очередной шуткой. Старику и самому было не до смеха. Каждый из них втайне надеялся застать обитателей замка в главной зале. Туда их могла согнать или нужда, или сила. Или все сразу.
Тяжелые двери предательски скрипнули, и скиталец поморщился – сколько раз ему приходилось смазывать эти старые петли – и в следующий миг у него отлегло на сердце. Зал был полон света и людей. Уютно пылал камин, и горели по-домашнему свечи. Все те, кого он так давно знал, сидели за огромным столом и трапезничали, ужин был в самом разгаре. Облегчение, как волна, омыла его изнутри, а затем вновь отступило, обнажив острые камни тревоги. Взгляд не обманывал: огонь все также необъяснимо мерцал, и все эти люди, его друзья и боевые соратники, сидели поглощенные застольем, совсем не замечая вошедших. Да, они и не могли заметить, поскольку и сами дрожали, совсем, как и пламя свечей, мерцая: то растворяясь, то вновь набирая плотности. Кто-то тянул полную кружку ко рту так медленно, что казалось, пройдут годы, прежде чем он сделает свой глоток. Некоторые нависали над столом, потянувшись к блюдам или кувшинам. Сложно было представить, что в такой позе удалось простоять хотя бы минуту. Гранбурн открыто смеялся, с застывшим лицом, похожим на маску, и его кулак, повиснув в воздухе, должен был вот-вот грохнуться об столешницу, но опускался почти незаметно для взгляда. Все они, Хранители и скитальцы за огромным столом, жили, пировали и смеялись, но казалось, что происходило это не здесь, не в этой реальности, где молча стояли двое изумленных друзей.
Однако в зале находился еще тот, кто заметил их появление. Он не мерцал, как пламя свечи, хоть и был давно мертвым. Керрик высоко поднял кубок и, улыбнувшись улыбкой, лишенной тепла, как и ненависти, приветствовал друзей:
– Эйстальд, я ждал тебя!
Скиталец еще раз с горечью оглядел всех присутствующих. Тяжело было смириться с мыслью, что сейчас он не существовал для них, как и они для него. Спрятав клинок в ножны, он подошел к столу, где у самого края сидел Редван, и взяв его кружку, сделал долгий глоток. Кружка была твердой и шероховатой, как и положено глине, и вино в ней было хорошее, давно знакомое скитальцу по бутылям из погребов Убежища. Поставив кружку, Эйстальд некоторое время рассматривал высокий свод потолка, и только затем опустил взгляд на Керрика.
– Это все твоя работа?
Керрик глотнул из своего кубка, так и не дождавшись ответного приветствия. Поморщился, будто отведав кислятины, и отошел от стола.
– Вот так ты приветствуешь старых знакомых, скиталец, без всякого уважения. Мне пришлось потратить изрядное количество сил, чтобы этот разговор мог состояться.
– Он же, как будто, окочурился, когда мы его последний раз видели! – бальтор пораженно ткнул секирой в сторону адепта, не спеша прятать ее за пояс. – Чего это выходит, он и помереть не может по-человечески?
– Видимо не может, – сухо отметил Эйстальд. – Хотя я был уверен, что никогда его больше не увижу.
– Досадно, что эта малорослая пьянь лезет в чужой разговор. Несмотря на все, через что я прошел, бальтор по-прежнему вызывает во мне явное раздражение!
– Я еще и не то могу вызвать! – заверил старик Керрика, потрясая секирой. – Тебе, твое раздражение сладкой истомой покажется!
Адепт отвернулся от бальтора, делая вид, что он ему совершенно неинтересен, но напряжение в его осанке говорило об обратном.
– Эйстальд, не для того я устроил эту встречу, чтобы препираться со всяким отребьем. Мне нужно с тобой многое обсудить.
– Это можно обернуть вспять, вернуть все, как и было? – деловито поинтересовался скиталец. – Сделай это, и мы сможем поговорить.
Керрик опять поморщился, на этот раз немного иначе, как, бывало, хмурится Верховный магистр, недовольный глупостью своего ученика.
– Это не нужно поворачивать вспять. Все идет своим чередом, я ускорил восприятие времени для нас двоих. Только восприятие, временной туннель остался прежним. И события текут сквозь него неизменно.
Скиталец кивнул, будто соглашаясь, затем взглянул на бальтора.
– Если для нас двоих, почему тогда Гелвин вне временного туннеля, почему не так, как и остальные?
– Побочные флуктуации… досадные осложнения. Ты все время таскал двоих недоумков за собой, и вместо того, чтобы стать тем, кто ты есть, принять неизмеримо большее, ты умудрился все изгадить! Впрочем, для меня это оказалось даже полезным. Проникнув в Великий Клык и протащив за собой тех, кому там не место, ты связался с силами, которые тебе не уразуметь. Ты отверг дар Великого Клыка будто какую-то безделушку, позволил жалкому писарю пробудить древний механизм защиты… И все же сумел улизнуть от стражей. Это был я, кто первым пробудил Кхфаара, и я рассчитывал на то, что Клык призовет меня, откроет предо мной путь Изначального. Но ты заявился не вовремя, и мне недостало сил остановить тебя! – Керрик издал нервный смешок и с вызовом взглянул на скитальца. – Однако этого уже больше не повторится…
– Чем ты расплатился с Клыком за свое возвращение? – тихо спросил Эйстальд. Его слова попали прямо в цель. Первый адепт молчал, сохраняя лицо, которое застыло в холодном презрении.
– Плата не понадобилась, скиталец. Великий Клык увидел во мне то, чего не отыскалось в тебе. Он выбрал меня, и теперь я управляю Циклом!
– Слушай ты, заместитель главного управленца, извини, что бутылки и монет с собой не прихватили, чтобы ты наверху за нас словечко замолвил! – хохотнул Гелвин, всем своим видом показывая, какого остался он мнения об адепте. – А ежели по делу, то раз ты теперь такой важный и нарядный, отчего тогда Клык бедолагу Таркеля все разыскивает и своих псов костлявых на него напустил?
Вымученно улыбнувшись, Керрик глотнул вина, одарив бальтора взглядом, от которого треснуло бы стекло.
– Я бы мог движением пальцев раздавить тебя, как клопа, но, к сожалению, после этого Эйстальд будет не в состоянии выслушать меня, и только потому я все еще терплю твое назойливое присутствие! И все же зачаток мысли где-то брезжит, среди этих спутанных косм! Как вы уже сами догадались – выходка скитальца спутала планы не только мне. Да, Великий Клык избрал меня новым Творцом, но кровь слабоумного Таркеля, каким-то образом пробудила его защитные механизмы. Это стало досадным осложнением, у крепости не может быть нескольких избранников.
– Так значит наш Таркель может этим всем заправлять! Эйстальд, дружище, чего мы тогда здесь церемонимся? Наверняка, с такой силой, наш писарь где-то бродит живой и здоровый! Все, что нам нужно, это его отыскать и помочь ему распинать всех оставшихся доморощенных творцов!
– Все у тебя просто, старик, и неудивительно, ведь ты, несмотря на все твои остроты, совсем ничего не смыслишь в вопросах Творения. Для этого ты слишком глуп. Ваш Таркель, связался с тем, что никогда не будет ему по силам, он не сможет обуздать такую мощь, он лишь будет страдать. Вечно преследуемый Коронованными, как загнанный зверь, пока наконец не попадет в их когти и не останется навеки у них в услужении. Только так он расплатился за свою глупую выходку, став еще одним из множества слуг Великого Клыка.
– Это вряд ли, – покачал головой Эйстальд. – Коронованных становится все меньше, и вполне возможно, мы успеем разделаться со всеми, прежде чем они доберутся до нашего друга.
– Слыхал я, что Бархаур потерпел поражение. Вот только какой ценой? Сможет ли Икларентид оправиться от такого удара, сможет ли однажды засиять жемчужиной вновь?
– Ты и Хагрэнда не забывай, – поднял палец бальтор, выразительно глядя на Керрика. – Он хоть и пыжился, но по черепушки мы ему здорово настучали!
– Даже та малая часть истока, которая прошла сквозь тебя, старик, наделила тебя силой. Ничтожной, в сравнении с твоей наглостью, и все же силой. Сила, которую ты не заслужил – украденная сила. Ты скалишься на меня с вызовом, но твои силы несоизмеримы с моими, даже если пропустить сквозь тебя с десяток истоков…
– А наглость?
Керрик заскрежетал зубами и подавил вспышку ярости, мелькнувшую у него в глазах. Решив не удостаивать последнюю колкость ответом, он повернулся к скитальцу.
– Другое дело, ты, Эйстальд. Ты получил силу, которая твоя по праву. Ты отыскал истоки в башнях Изменения и почти сумел приоткрыть древние врата. У тебя, конечно, ничего не вышло, но врата наградили тебя с лихвой. Знай ты, то, что ведомо мне, прислушайся ты к шепоту башен, и возможно, они избрали бы тебя новым Творцом, достойным того, чтобы оспаривать первенство Великого Клыка. Но ты действовал грубо и неосмотрительно, отвергая дары, которые сами шли тебе в руки. Ты поглотил почти весь исток, но отверг голос башен, тем самым разрушив портал. Ты не можешь занять место Творца, и потому твое положение теперь гораздо ниже моего!
– Суть я уловил, – усмехнулся скиталец, переглянувшись с бальтором. – Хоть я и криворукий до ужаса, но потенциал во мне есть, и ты будешь настолько великодушным, что возьмешь меня под свое крылышко, чтобы обучить жалкого птенчика тайнам великих полетов!
– Суть ты уловил, – холодно подтвердил адепт. – Быть может, ты никогда и не научишься полетам, но уж крыльями махать я тебя научу.
– Спасибо за столь милостивую опеку, но я вынужден отказаться. Я всего лишь Серый скиталец, и мне не нужна полнота власти творения. Я лишь пытаюсь исправить свои ошибки и не желаю позволить Изначальному ввергнуть мир во тьму вновь, впрочем, как и любому другому.
– Тогда у нас схожие цели, – поднял Керрик кубок и улыбнулся ледяным оскалом. – Я хочу для этого мира того же. Покончить с Изначальным и его жалкими творениями, избавить всех нас от его козней, чтобы затем вновь, с чистого лица, продолжить Цикл и создать нечто поистине превосходное!
– Наверняка так и рассуждал Изначальный, прежде чем жажда власти поглотила его рассудок. Наверняка он верил, что создает нечто превосходное, неописуемую благость для всех. Тьму, которая засияет ярче света!
– Эйстальд, не вынуждай убивать тебя. Поверь, мне бы доставило это удовольствие, но я не могу так рисковать. Если я убью тебя, то сила истока развеется понапрасну, а она нужна нам. Нужна мне. Великий Клык вдохнул в меня великую силу, но нам нужна вся мощь, до последней крохи, если мы хотим остановить Изначального. И потом мне нужен тот, кто поможет мне запустить новый Цикл. Моя правая рука, мой наместник, защитник Творца!
– Красиво звучит, наверное, уже репетировал? По мне так, шило на мыло, не слишком стоящий обмен. Ты бы лучше для начала моих друзей оставил в покое, а потом бы уже брататься напрашивался.
– Твои друзья в полном порядке, они даже не будут знать об этом разговоре, ведь временной туннель я удерживаю только для нас двоих… и этого недоразумения. И столь немалые силы я надеюсь трачу не понапрасну. Мне нужно, Эйстальд, чтобы ты понял меня. Понял, наконец, то, чего я от тебя хочу!
– Ты хочешь власти, Керрик, это не трудно понять.
– Власть – это всего лишь инструмент, без нее не может быть порядка. Так или иначе есть те, кому дано властвовать, и те, кому подчиняться. Таков порядок, и я не хочу его низвергать. Я собираюсь довести его до совершенства! От тебя зависит, Эйстальд, кому ты пойдешь навстречу: безумному Изначальному, что жаждет своего возвращения, жаждет восстановить свое царство, поднять из небытия свои легионы, или же ты примкнешь ко мне и вместе, мы восстановим спокойствие и порядок в Эллрадане! Тебе дана возможность выбора, скиталец, смотри же не ошибись!
– Мне не нравится ни один из твоих вариантов. Я предпочитаю не выбирать.
Керрик со злостью отшвырнул кубок и выпрямился во весь рост. Казалось, будто он навис над друзьями черной тучей, или же это была только игра света и тени.
– Ты уже сделал выбор, когда пролил мою кровь у подножия Великого Клыка, когда вошел в его врата так гордо и самонадеянно. Не выбирая ничего, ты всего лишь отсрочишь начатый тобой выбор!
– Ты безумен, Керрик, и всегда таким был. Не знаю, какой силой наделила тебя старая крепость, но она явно не облегчила бремя твоего безумия.
– Быть может ты прав, – неожиданно легко согласился адепт. – Но разве твой разговор с Изначальным не был частью твоего собственного безумия? Ты думаешь, как я об этом узнал? Быть может, голос селлестила, что звучит сквозь всех Сребророжденных, не одно лишь безумие?
– Чего ты хочешь, Керрик, – устало облокотился на стол скиталец. – Хочешь, чтобы я стал твоим слугой, инструментом для достижения твоих целей?
– Я хочу, чтобы ты стал мне равным! – заметив мимолетное удивление в глазах Эйстальда, адепт поспешил продолжить. – Ты, наверняка, уже сам догадался, что Селлтирианд, как и Великий Клык, как и Башни Изменения, был возведен на месте Первых ударов? Там, где сосредоточение селлестила особенно велико. И где-то здесь, под нашими ногами, сокрыт исток, не уступающий по силе Великому Клыку.
– Я догадывался. Однако Галлар не был похож на Изначального.
– Конечно. Славный элнарит был первым из немногих, кто не склонился перед ним. Но не только за это нам следует чтить его память. Могущество Селлтирианда велико, и оно дремлет в его недрах, дожидаясь нового Творца. Того, кто достоин!
– Пафосных речей тебе не занимать, – Эйстальд пожал плечами, он не выглядел убежденным. – Сразу видна школа Лагранна. Ему бы следовало уделять больше внимания твоим тренировкам с клинком.
Гелвин радостно фыркнул и одобрительно покачал головой. Первый адепт сжал губы в тонкую линию и молча пропустил очередную колкость мимо ушей. Он уже не казался грозной тучей и, скромно наливая себе еще один кубок, видимо понимал, что этих двоих запугать не так просто:
– Я приду к воротам Селлтирианда совсем скоро, и я буду не один. – выразительно взглянул он на скитальца. – Великий Клык дал мне силу управлять тварями Изначального и, как бы омерзительны не были мне они, я использую их ради достижения своей цели.
– Видал, – воскликнул бальтор, – собственноручное признание! А еще заливает здесь, что не такой как все, что мол добрый и пушистый!
Даже не удостоив старика взглядом, Керрик взмахнул рукой, и бальтора отбросило далеко назад, протянув по полу к самым дверям. Разъяренной молнией сверкнул Серебряный Шторм. Пронзив грудь Первого адепта, он разрезал лишь воздух.
– Не утруждайся понапрасну, – спокойно сказал Керрик, будто и не заметив, как клинок прошел сквозь его грудь. – Я же говорил тебе, что здесь меня нет. Перед тобой лишь мгновение в нескончаемом потоке времени. Ты видишь меня и слышишь, и этого достаточно. Когда я приду, ты откроешь мне врата. Только Серому скитальцу дано право привести Творца к истоку Селлтирианда. Я хочу, чтобы им был ты.
– Не слишком ли ты многого хочешь, Керрик? – скиталец спрятал клинок и с беспокойством оглянулся на друга. – Ты заявляешь, что придешь к моему порогу с армией Изначального и ждешь, чтобы я с радостью распахнул тебе дверь?
– Так ты и сделаешь. Твоя участь куда выше простого скитальца. Может быть, ты и не годишься в Творцы, но твоих сил достаточно, чтобы помочь в становлении нового. Я выбираю тебя своим наместником, и когда Селлтирианд откроет мне свои тайны, ты будешь властвовать в нем от моего имени!
– Ты слишком привык повелевать, Первый адепт, а я не привык подчиняться. Я не сделаю ни того, ни другого. Приходи и Серые скитальцы встретят тебя со всем радушием своих острых клинков. И я буду первый в этих рядах.
– Мы скоро увидимся, Эйстальд, – ядовито улыбнулся Керрик, и его фигура начала подрагивать, понемногу теряя в четкости. – Запомни, что только от твоего выбора будет зависеть жизнь твоих ненаглядных друзей. Ты подчинишься мне, или же взвалишь на себя бремя многих смертей…
– Еще встретимся, – прошептал Эйстальд, чувствуя, как последние слова адепта оседают в его груди тяжким грузом.
В общую залу ворвался резкий порыв ветра, который разметал пламя факелов и свечей, и унесся в открытые окна. Где только что стоял Керрик, уже не было никого, а шум и гвалт веселого застолья обрушился на скитальца стремительным водопадом. Эйстальд обводил взглядом зал, где огонь весело потрескивал в огромном камине, совсем так, как ему и было положено. Со всех сторон на него устремились удивленные взгляды, а следом за ними полетели изумленные возгласы.
– Ба! Да это же наш Эйстальд! Ничего себе, ты как здесь очутился?
– Всегда знал, что Эйстальд полон сюрпризов, но, чтобы так, возникнуть из ниоткуда, прямиком посреди зала!
– Чего ты несешь, Редван, прямо-таки из ниоткуда, да я сам видел прекрасно, как он крался в тени того дальнего угла!
– Да это у тебя в голове кто-то крался, от беспробудного пьянства! Ты уже сколько не просыхаешь, наверное, с месяц…
– А ведь и впрямь Эйстальд! Едва моргнуть и успел, а тут такое! Вот, что значит Серый скиталец, прошмыгнет тише мыши!
Из-за стола первым поднялся крепкий и невысокий старик и протянул руки навстречу скитальцу:
– Эйстальд, мой мальчик, прости наше сумбурное гостеприимство, но ты и впрямь появился столь неожиданно! Чего расселись, ротозеи?! Несите еще стул, и ты, Рейг, наливай вино в чистый кубок, а не в глотку свою!
– Рад видеть тебя, Келлонир, в добром здравии! – скиталец порывисто и крепко обнял старика. – Рад видеть всех вас, братья! Рейг, наливай сразу два кубка, ведь я пришел не один!
Гомон усиливался, почти все повскакивали со своих мест, все еще изумленно взирая на Эйстальда. За старым Келлониром образовалась небольшая толпа, желающих обнять прибывшего друга, или хотя бы, по-братски похлопать его по плечу. Вокруг него светились радостные лица, и отовсюду сыпались вопросы и восклицания.
– Глядите, а у меня под стулом бальтор очутился! – радостно завопил один из присутствующих. – Живой, кажись, хоть и помятый маленько!
– Да не голоси ты, как потаскушка на ярмарке! – бальтор кряхтя поднялся на ноги, морщась и потирая локти. – Пол здесь у вас мягкий такой, что твоя перина! Вот и лежал, думал вздремнуть, так нет же, только глаза сомкнул, как все разом давай мне в самое ухо орать!
– Надо же, да это никак Гелвин к нам пожаловал! Только что это за ходы такие чудные, которые из-под стола-то ведут?
– Знать такие надо. Как время будет, карту вам нарисую. Рад видеть всех в добром здравии и в суетной подвижности. Так, на мой взгляд, гораздо приятнее!
– О чем это он, Келлонир? Что-то похоже, старый Гелвин слегка утомился. Да налейте им в конце-то концов выпить, они и впрямь словно выжатые!
Не заставляя себя долго упрашивать, Гелвин ухватился за протянутый кубок и широко улыбнувшись, выпил его одним махом. Дождавшись, когда его наполнят по новой, с чувством произнес:
– Наконец-то мы дома!