000
ОтложитьЧитал
– Я погляжу вам и без нас здесь не скучно! – хмыкнул бальтор. – Вот как поступим: лодка останется здесь, она все равно не ваша, а вы трое прихватите свои тощие задницы и быстренько испаритель, пока мы еще улыбаемся.
Стрыка сделал угрожающий шаг вперед, но бальтор даже не шелохнулся, с насмешливым прищуром разглядывая высокую фигуру.
– Кто вам дал эти сведения? – еще раз повторил скиталец тихо, но таким нехорошим голосом, что задрожали даже окружающие заросли.
– Тебе дело какое, прощелыга? – решил не идти на попятную Стрыка. Сделав еще один шаг вперед, он вдруг осознал, что слишком уж отдалился от своих, и теперь мелко подрагивал от страха. – Повстречался нам один хмырь в корчме по дороге. Налакался как студень, все подчистую и выложил…
– Стрыка, ты чего варежку раззявил! – поморщился который в кольчуге. – На хрена эти вдруг откровения? Мы обчистить их собираемся или же в долю взять?
– Так, а я ничего, просто жаль стало мне приблуд энтих. Подумалось, коли уж так выпрашивают, можно и сказать, не обломится!
– Обломится. Нехер им знать, кто и че нам рассказывает. Или ты уже запамятовал, на кой хрен мы в кусты вдруг забрались?
– Какой хмырь? – скиталец по-прежнему был непреклонен. Недобро прищурив глаза, он чувствовал во всем этом какой-то подвох.
Поравнявшись со своим приятелем, Буба потер щетину и выдохнув кислым перегаром, сказал:
– Такой же оборванец, как и ты, прям один в один, будто братья. Нажрался за наш счет и давай байки травить: о величие, о каком-то там Селддрапанде, который в горах, серебре якобы лунном… За серебро, ясное дело, мы все как следует разузнали: где искать и как добраться. А потом как следует мордочку ему подрумянили, чтобы пургу не гнал и водяру жрать научился!
– Че ты, сука…! – совсем отчаявшись, замахал руками кольчужный, но скиталец оборвал его грубым жестом.
– Такой значит, как я, один в один бродяга? А звать его как, бродягу того, не спросили?
– А как же! – шмыгнул носом Буба и положил руку на плечо кольчужного. – Ты погодь, дергаться, Габор, вишь, им языками молоть охота. Сам же распинался: мол, мы не зверье, если просят, так ответим… Спросили мы его, а он отвечал: то ли Рейк, то ли Рук, это вот я запамятовал…
– Послушай, Эйстальд, это они не о нашем Рейге говорят, весельчаке? – бальтор поднял голову и охнул. Выражение на лице друга взволновало его не на шутку.
– Точняк, – радостно хлопнул в ладоши Буба. – Так того хмыря и звали! Языком еле ворочал и что-то там про серых братьев плел, пока мы ему харю не расквасили…
Договорить он уже не успел. Кулак скитальца метнулся из-под накидки со скоростью камня, выпущенного из пращи. Он ударил так внезапно, что никто из этой троицы ничего толком не понял. Бубу крутануло через плечо и отшвырнуло в сторону. Можно было не сомневаться, что сам он уже не поднимется. Без дальнейших предисловий из зарослей вылетел топор и, просвистев у самого уха Стрыки, наверняка вошел бы в грудь Эйстальда, если бы не отменная реакция последнего. Он успел выхватить меч и отразить железяку в полете. Позади друзей затрещали ветви, и что-то шумно сопя выскочило за их спинами.
– Ни хрена себе! – только и успел воскликнуть бальтор, как это нечто смяло его в охапку и со всей дури приложило о землю, да так, что в воздух взметнулись клочья пыли.
Развернувшись широкой дугой, Эйстальд полоснул клинком, не задев почти никого. Никого, кроме Стрыка. Рана была не смертельной, но тот завопил во всю глотку и, прижимая руки к груди, ринулся куда-то, не глядя. Вся эта суматоха помогла скитальцу успеть разглядеть подарок из зарослей. Им оказался бугай, здоровый как полутролль, с явной примесью крови зверодрагуров. Его рожа, разве что в темноте, смогла отдаленно сойти за человеческую, да и то лишь с приличного расстояния. На большее созерцание времени не хватило. Из тех же зарослей прожужжала стрела и звонко щелкнула Эйстальда в спину. Скитальца повело, и он едва устоял на ногах. Как вспышка промелькнула мысль, что, если бы не селлестил под плащом, выстрел, наверное, оказался бы для него смертельным. После столь яркого озарения в нем закипела ярость.
– Да ведь это бляха засада! – с восторгом захрипел бальтор, когда перестал отплевываться от пыли. Он нелепо дергал ногами, пытаясь освободиться от веса огромной руки, впрочем, без особого успеха. Когда наконец старик изловчился, сумел повернуть голову и взглянуть на обладателя этой лапищи, его глаз широко раскрылся от изумления.
– Ты это, не дури, голубчик, лучше бы тебе не злить! – слова были обращены непосредственно бугаю, который, пропустив их мимо ушей, с невозмутимым спокойствием примерялся жуткой палицей к взлохмаченной голове старика. Это непростое занятие отнимало почти все внимание бугая, который не мог решить, как же получше вмазать дубиной, чтобы раздавить изворотливого клопа, и не раздробить собственную руку. Столь глубокий мыслительный процесс требовал времени, и только это спасало бальтора от неминуемой гибели.
Видя, что уговорами к этому мыслителю не достучаться, бальтор заерзал по земле, прикладывая все свои силы, тем самым вызвав хмурое недовольство на роже полутролля. Булава взметнулась, готовая ринуться вниз. Похоже, решение было найдено.
– Чего ты там возишься, хер китовый! – завопил Стрыка, укрывшийся за лодкой и осознавший, что пока не умирает. – Нам помощь нужна, не видишь, что ли – убивают!
Бугай удивленно обернулся, отрешенно взирая на происходящее. Он не совсем понимал, чего от него требуют и почему вдруг отрывают от столь важного дела. Воспользовавшись заминкой, Гелвин, будто огромная гусеница, принялся ползти между пальцами. Скиталец видел незавидное положение друга и старался пробиться в его сторону. А еще он видел, насколько обманчивым бывает первое впечатление. Несмотря на свой нелепый вид и тягу к театральным жестам, Гобур оказался умелым бойцом. Его было не застать врасплох, как Стрыка, и не вырубить кулаком, как Бубу. Ухватившись за свой клинок почти так же быстро, как и скиталец, он, конечно, не мог похвастаться тем совершенством, что и Серебряный Шторм, и все же орудовал своим палашом он весьма ловко. Все выпады Эйстальда были отражены, и теперь Габор понемногу теснил скитальца. Приходилось непросто. Эйстальд вынужден был все время поглядывать на треклятые заросли, ведь там все еще скрывался таинственный стрелок. Не хотелось подставлять ему спину. Стрелу, пущенную в затылок, не остановил бы никакой селлестил. Пора было заканчивать всю эту возню. Скиталец не хотел никого убивать, ему лишь нужны были ответы на оставшиеся вопросы.
Внезапно ускорившийся далеко за возможности своего противника, Эйстальд поднырнул под его выпад и, ударив набалдашником своей рукояти, выбил клинок у того из рук. Ловким полуоборотом ушел в сторону от удара стальной перчатки, пнул Гобура под коленку и, заломив ему руку, встал за спиной, опустив Серебряный Шторм на шею побежденному.
– Хватит! Эй, ты, здоровяк, слезай с моего друга, а не то я пущу кровь вашему приятелю, фонтаном, прямо из шеи! И если засвистит еще хоть одна стрела, он успеет умереть первым.
Бугай, все еще восседающий на Гелвине, что-то промычал. На его роже легко было прочесть недоумение и даже обиду. Палица в его руке неуверенно застыла в воздухе, и бальтор, пользуясь затишьем, тихонько шуршал по земле, почти выбравшись из-под тяжелой ручищи.
– Ты там как, Гелвин, живой?
– А что мне будет? – отозвался старик, откатившись в сторону и проворно схватив секиру. – Ща, вот только хребет из штанов достану и полетят тут чьи-то лапища, как перелетные гуси!
Крепко прижатый в руках Эйстальда вояка на время лишился дара речи и только глотал воздух, будто свежевыловленная рыба. Наверняка он не ожидал такого поворота событий. Наконец совладав с паникой, Гобур завопил:
– Сучье семя! Что вы колом встали, рты раззявив! А ты, Луга, стрелок херов, вылезай из кустов, пока мне из-за вас башку не отрезали!
Кустарник зашуршал, и на свет показался тот самый стрелок, со взглядом убийцы и до упора натянутой тетивой.
– Шеф, если хошь, я ему прямо в глаз залеплю!
Скиталец двигался плавно, подстраиваясь под шаги лучника и умело прикрываясь Гобуром: – Ты можешь попробовать, – спокойно ответил он, и меч у горла плененного угрожающе сверкнул острием.
– Да ты совсем одурел?! Опусти чертов лук, у меня уже из горла кровит!
Луга нехотя ослабил натяжение, и по его виду несложно было понять, что он с удовольствием бы рискнул чужим горлом.
– Эйстальд, шинковать этих чудиков на ветчину не слишком приятно, но уж если сильно горит! – бальтор поигрывал секирой, кровожадно обводя всех взглядом. Флегматичный бугай, взирающий на него, как на потерянную игрушку, выводил старика из себя. – Ты за меня не волнуйся, если нужно башку оторвать, не тяни! С остальным я и сам совладаю. Работы тут много, но чем раньше возьмусь…
– Мы не будем никому ничего отрывать, – твердо сказал скиталец. – Мне нужны ответы, а не горы обезглавленных трупов, и сейчас, как мне кажется, для откровенности самое подходящее время.
– Ну а мы чего? – жалобно запричитал Стрыка, все еще не решаясь показаться на глаза. – Мы и сами за разговор были, да и кулаками махать не мы первыми начали!
– Закрой рот, трусливая псина! – Гобур хотел сплюнуть, но клинок у горла сильно мешал этому. – Ты, сучий сын, должен был помогать, а не за лодкой отлеживаться!
– Какой из меня боец? Я ведь только языком трепать и умею! Клеонар должен был всех булавой своей раскидать, а он чего?
Бугай, в полумраке не отличимый от зверодрагура, да и в плечах размером со скального тролля, удивленно повернулся на звук своего имени. Было похоже, что все вокруг приводило его в искреннее изумление.
– Залюбовался я, – голос у него оказался глубокий и бархатистый, а на роже обозначилось подобие легкого смущения. – Махонький такой, с бородой… Проворный как мышь! Жалко было взять и прихлопнуть вот так, он же вон какой оказался, забавный!
При звуках его голоса Эйстальд изумленно обернулся, не в силах совладать с любопытством. Но он по-прежнему не сводил взгляда с лучника.
– Епт! Да у нас тут пещерный поэт, не иначе! – Гелвин был потрясен не меньше скитальца, и его гнев понемногу утихал. – А чего бы и нет, ведь даже у троллей бывают поэты. Нам ли этого не знать, а, скиталец?
– Никакой я не тролль! – обиженно пробурчал бугай и покраснел: – У меня просто кость широкая!
– Похоже, маманя твоя к зверодрагурам частенько наведывалась, пока по грибочки ходила, – съехидничал Гелвин, который уже и не злился, но все еще не мог простить недавнее обращение.
Полузвериную рожу заволокла печаль, а в узких и широко расставленных глазах проступили слезы: – Не знал я ни родни своей, ни матери, подкидышем рос… Ох, сука! – вздохнул Гобур, которому прижатый клинок у самой шеи все еще доставлял заметные неудобства. – Что же ты мелешь, Клеонар? Ты, хрен собачий, палицей орудовать должен был, а не языком! Видишь же, сука, что не по плану все обернулось!
– Значит план все-таки был? Интересно… – скиталец расчетливо сокращал дистанцию к лучнику, но тот никак не хотел оставаться на месте.
Бальтор внимательно оглядел бугая, который пребывал в чувственной прострации воспоминания о своем нелегком детстве, и не найдя в нем признаков явной агрессии, решительно направился к Луге. Заметив приближающегося старика, Луга занервничал и решил было вновь натянуть тетиву, но Гелвин в два прыжка сократил разделяющую их дистанцию. Выхватив лук, он отшвырнул его далеко в сторону, а затем отвесил лучнику такую оплеуху, что тот побежал следом за своим оружием.
– С этим мы, кажется, разобрались, – деловито заметил Гелвин. – Можешь расслабиться, скиталец…
– Рано пока расслабляться. Вдруг в кустах все еще кто-то сидит?
– А это мы сейчас и проверим, – ответил бальтор и ломанулся прямиком в заросли.
– Да нет там никого больше! – услышал он окрик за спиной. – Все здесь, никого в кустах не осталось!
– Обжегся раз, дуй во второй! – изрек старик из кустарников, не обнаружив в них ничего подозрительного.
– Значит, теперь мы сможем спокойно беседовать, – заключил скиталец и толкнул Гобура в сторону лодки. – Давай, располагайся, и, пожалуй, больше без глупостей!
Ватажек всей этой нелепой банды уселся на лодку, которая еще недавно служила ему пьедесталом, и принялся хмуро растирать шею. Мельком испуганно взглянул на свою руку, ожидая увидеть ее по локоть в крови. Но ладонь оказалась сухой, хоть и грязной, впрочем, как и его шея. Рядом примостился Луга, держась за свое ухо, которое торчало между пальцами, как раздавленный помидор. Стрыка все еще не решался отлипнуть от лодки, но на всякий случай придвинулся поближе к своим. Кровь у него на груди запеклась, и неглубокая царапина вполне могла служить поводом для будущей гордости. Чуть поодаль от лодки грациозно застыл Клеонар. Оперев свое массивное тело на булаву, он меланхолично созерцал небосклон. Было похоже, будто все происходящее его совершенно не касалось. Один Буба оставался лежать там, куда его отправил крепкий кулак скитальца. Потому и участие в предстоящей беседе он принимать был не в состоянии. Глядя на бесчувственное тело, скиталец пожалел, что ударил слишком сильно. Но он не забыл, что вызвало в нем такой гнев, и собирался выведать у них все до мельчайших подробностей.
– Мы прервались на рассказе о Рейге и о том, что вы с ним сделали…
– Да ничего мы с ним не сделали, – буркнул Гобур, все еще потирая покрасневшую шею. – Монет только на него целую кучу извели. Хлещет как прорва!
– Ага, это точно про нашего Рейга! – радостно заулыбался бальтор. – Помнится, этот малый хвалился, что и меня перепить сможет!
– Не отвлекаемся! – прервал Эйстальд, подняв руку. – Значит, вы его избили до полусмерти, перед тем вытянув из него все, что хотели?
– Да такого попробуй избить! – завопил Стрыка. – Он, шутя Гобура на локтях уложил, да еще заявил, что и с Клеонаром одной левой справится!
Бугай, услышав свое имя, вздохнул и, переведя взгляд от перистых облаков на компанию перед ним, улыбнулся звериным оскалом: – Может и сдюжил бы. Я в нем силу учуял: сокрытую и немалую, прямо как в нем, – кивнул он головой в сторону скитальца.
– Только тайного оракула нам здесь не хватало! – сплюнул бальтор и покачал головой.
– А он и впрямь забавный, эдакая кроха с бородою! – взглянул на старика Клеонар с интересом и явным теплом.
– Ща, сука, получишь ты кроху! Ты смотри, какой взрослый здесь выискался. Чем больше шкаф, тем больше дров из него получится!
– Гелвин, не заводись! Мне кажется, наш новый приятель слегка блаженный. Нам нужно выяснить, что они сделали с Рейгом.
Бальтор вздохнул и, опершись на секиру, недовольно взглянул исподлобья.
– Да ни хрена от них не добиться! Похоже, вся компашка у них такая вот – недалекая. Окромя кулака, ни черта больше не понимают.
– Попрошу без оскорблений! – гордо вскинул голову краснолицый предводитель. – Все нам понятно стало еще с первого раза. Ошиблись мы маленько, не с теми связались. И дружка вашего мы не трогали. Только кошель его срезали, пока он дрых мордой в стол. Да ведь только потому, что выдул он за наш счет в два раза больше!
– Это же сколько выпить должен был наш малый, чтобы мордой в стол? – бальтор недоверчиво разглядывал возмущенного Гобура, явно не слишком поверив в услышанное.
– Да почти все запасы в корчме выдул, притом не слишком тревожась, хватило ли остальным, – уже более спокойно сказал Гобур. – Мы поначалу лишь одним кошельком и приценивались. Вот только пьянел ваш приятель все более и плел всякий вздор без остановки. Крепость мол в горах есть – великая и сокрытая, о братстве каком-то, о сундуках серебром доверху набитых. Да не простым серебром, а лунным! Вот искушение нас и взяло, мы отродясь разбоем не промышляли, но что само в руки плывет, то не отбрасывают! Я настороже был, пил только для виду и все больше расспрашивал, что да как? Клеонар за нас всех отдувался, в него-то и влезет почти как в бочонок. Тем паче, он дружку вашему сразу полюбился. Понемногу и выведали: где дорогу искать, и где лодка припрятана. Правда, хрен понять уже было, для чего нам та лодка далась и как с ней быть дальше… Нажрался ваш Рейг просто вдрызг. Ясно одно стало, для начала лодку ту отыскать нужно. А затем уж засаду состряпать и ждать, кто за нею объявится, или же самим плыть. Пока отыскали на реку успели налюбоваться, и желание плыть, незнамо куда, у нас поубавилось. Вот и решили в кущах дожидаться, пока какие-то братья с полными сундуками, в свою крепость сами не соберутся.
– Долго бы вам ждать пришлось, сундуков-то, – хмыкнул скиталец. – Здесь редко кто появляется, окромя Серых скитальцев, а у них не то что сундуков, в карманах зачастую и монеты не сыщешь.
– Какие еще такие Серые скитальцы?
– Такие парни вроде меня…
– Такие же с каменной шкурой? – зло уставился на скитальца Луга. – Которых и стрелы не берут.
– Они самые, – скиталец был сама невозмутимость. – Стрелы не берут и мечи о них ломаются. Такие вот удальцы-умельцы.
– А ты, стало быть, один из них? – Гобур с сомнением глядел на скитальца, но в его глазах поблескивало плохо скрываемое любопытство. – Мечом-то ты прытко орудуешь.
– Мы называем себя Серыми скитальцами, и Рейг один из нас. Вам повезло, что вы его напоили до отключки; как правило, он любитель шумного застолья и последующей потасовки.
– Как же напоили… – хмыкнул Стрыка. – Он и не шибко-то возражал. Пил за троих, да только отрыгивал от удовольствия… А что взаправду горы серебра у вас там имеются, еще и какого-то лунного?
– Нет, не имеются, – отрезал Эйстальд. – А что у нас имеется, вас не касается. Скажите спасибо, что я не слишком злопамятный, и за попытку убийства не стану оплачивать тем же.
– Хотя руки-то чешутся, – вставил бальтор и выразительно взглянул на Клеонара.
Бугай поежился и, шумно вздохнув, отвернулся с обиженным видом:
– Зря я с вами связался, сидел бы сейчас в мастерской среди гвоздей да ботинок. Хоть какая-то польза была от меня…
– Да не убийцы мы никакие! – запротестовал Гобур, замахав руками. – Дальше кошелька и горсти монет мы и не думали заходить! Сам не пойму, как же все так обосралось…
– Может и не убийцы, – согласился Эйстальд, – вот только не все. По глазам вижу, что этот малый убивать умеет и любит.
– Да что ты там знаешь? – сплюнул Луга и скривился в презрительной гримасе. – Да ты обо мне ни черта не знаешь! Если бы не кольчуга под твоим плащом, лежал бы ты уже жопой кверху, стрелами утыканный, на манер ежа засратого!
– Знаю, что мне гораздо ближе до твоей шеи, чем тебе до своего лука, – холодно ответил скиталец. – Не вынуждай меня показывать это на деле.
Лучник сплюнул еще раз и отвел взгляд. Весь его вид излучал чистую, ничем незамутненную ненависть, но он прекрасно понимал, что скиталец был прав, и шансов в этой схватке у него было немного.
– Сложно представить, что за случай свел вместе убийцу, сапожника и бывалого мечника, и в другой раз я, несомненно, послушал бы этот рассказ, вот только сейчас у нас на это нет времени.
– Еще и стряпуна, – кивнул Гобур на неподвижного Бубу. – Превосходный ужин состряпать умеет из чего не придется. Вернее умел. Теперь и не сказать, очухается ли? Жаль, что ему так досталось.
– Ничего, очухается, – заверил скиталец. – Даже стряпать после этого сможет. А вам я советую всю эту дурь из головы выкинуть. Никаких сокровищ за рекой нет, и свои сундуки по ней купцы не сплавляют. Да и к лодке вам этой лучше не возвращаться, она принадлежит Серым скитальцам, а вы уже поняли, что с ними лучше не связываться.
– И на бальторов из кустов лучше не прыгать, – проворчал Гелвин. – А не то, в другой раз, можно и на секиру наткнуться!
– Последний вопрос, и мы больше вас не задерживаем. В какой корчме вы оставили Рейга?
– Тут неподалеку, – ответил Гобур, – не более дня пути будет. В «Осетровом брюхе», та, что на перепутье между Раздолом и…
– Мы знаем где это, – оборвал его скиталец, – искать все равно не пойдем. Нам в другую сторону. Но если ты все же солгал и с Рейгом вы обошлись скверно… Тогда я отыщу вас, где бы вы не скрывались…
– Даю слово, что мы пальцем не тронули твоего друга, – побледнел Гобур, под пронизывающим взглядом Эйстальда.
Хмыкнув презрительно и с вызовом, Луга отвел взгляд, но не сказал ничего, и скиталец понял, что запал у него весь вышел. Некоторое время они все сидели молча, а скиталец, тем временем, ухватил лодку и поволок ее к берегу. Бальтор, повесив секиру у пояса, взялся помогать с другой стороны. Видя, что на них больше не обращают внимание, члены неудавшейся банды потихоньку принялись зализывать свои раны и синяки. Уже почти скрывшись в зарослях, Гелвин неожиданно обернулся:
– А ты, здоровяк, похоже не так глуп, как кажешься. Бросай-ка ты этих неудачников. Займись лучше тем делом, что тебе по душе, хоть бы и сапогами. Особо же того проныру остерегайся, – махнул старик рукой в сторону лучника. – Однажды он вас всех погубит.
Не дожидаясь ответа, бальтор навалился на лодку, подталкивая скитальца. Ответ прилетел немногим позже, стрелой просвистев около уха, и встрял в ближайшее дерево. Скиталец выругался и потянулся за клинком, Гелвин мягко остановил друга.
– Это все от бессилия. Чего ему еще остается, как не кулаками после драки махать?
– Такой кулак и навылет пробить может, – проворчал Эйстальд. – Нужно было ему куда более тщательно зубы пересчитать.
– Да и хрен с ними! – махнул рукой бальтор, опустив корму у самой воды. Навалившись, они столкнули ее в течение. – Время сейчас такое, скиталец, что даже хорошие люди поступают не всегда хорошо.
– Клеонара ихнего и человеком назвать непросто…
– А кто его разберет, там всего понемногу намешано. Вот только человечности в нем поболее остальных будет.
– Как думаешь, о Рейге они правду сказали? Может стоит все же вернуться и попробовать отыскать его?
Гелвин вставил весло в уключину и протянул его скитальцу:
– Ты ему разве нянька? Как-то же до того без тебя он справлялся? Рейг молод, но далеко не беспомощен. Готов спорить, что он уже добрался к Убежищу раньше нас или же вот-вот там объявится.
– Что-то я не заметил его возле лодки, – скептически хмыкнул Эйстальд, может в зарослях прятался?
– Может и прятался, – бальтор был сама невозмутимость, – а может и нет. Разве в Селлтирианд можно попасть только на этой лодке?
– Ну вообще-то и на любой другой можно, – сконфузился скиталец. – Да и путей, если знать, куда, больше, чем один.
– А наш Рейг их поди знает. Он ведь и сам Серый скиталец, пускай и не самый опытный. Так что давай хватайся за весла, а не то нас за этой светской беседой прямиком в море унесет!
– Ты значит командуешь, а мне веслами махать?
– Какой ты догадливый! – бальтор разлегся на носу свесив руку за борт. – Ты еще молодой, тебе еще рано командовать. И потом, лиричный бугай меня все же здорово приложил. Мне теперь только покой и хорошее питание полагается.
Эйстальд усмехнулся и кивнул в сторону котомки.
– Доставай свой бурдюк, в самом деле, пора бы нам подкрепиться!
Реку пресекли они быстро и без особых сложностей. Когда острые скалы и коварные ущелья наконец вывели друзей к цели, даже на отдых уже не оставалось сил. Не зная верной дороги, в этом лабиринте камня и сырости, было довольно просто свернуть не туда. Что наверняка происходило не раз с теми, кто осмеливался сунуться в эти края без необходимого опыта. В лучшем случае таких смельчаков ждали объятия Серого Леса, не слишком приятные, но куда более теплые, чем бездонные пропасти в горах. Древняя крепость была сокрыта среди камней, укрыв свои могучие корни одеялом лесов.
Скиталец устал за этот день будто был на ногах уже несколько суток. Но сердце его оставалось спокойным. Он знал здесь каждый камешек, и каждая капля воды звучала для него как родная. Он был дома. Гелвин утер пот и уселся на камень, задрав голову вверх он разглядывал башню Галлара – высочайший пик Селлтирианда. С этого расстояния ее ни с чем невозможно было спутать, кроме как с творением искуснейших рук. Она была прекрасна в едва брезжащем рассвете, покуда ее грациозный силуэт еще не вспыхнул серебром и жемчужными бликами. Скиталец тихо пристроился рядом, и они оба долго молчали. Усталость уходила куда-то в землю, тем глубже, чем выше разгоралась заря, окрашивая шпиль теплом и надеждой нового дня.
– Хороша, чертовка! – вздохнул бальтор. – Видимо не все элнариты только языком горазды были трепать, на манер одного нашего знакомого.
– Брось, Гелвин, ты ведь знаешь, что Галлар не был таким как Глендринт. Он был великим творцом и селлестил пел в его руках так, что это можно было услышать! Но жажда творения не извратила его как Изначального.
– Знаю, знаю… Я теперь знаю, что толком ничего и не знаю. Да ты и сам, скиталец, знаешь не так уж и много. Только то, что записано в ваших свитках. Быть может, Галлар и не был первым из ордена, быть может все было совсем иначе? Ведь всего-то пару месяцев назад мы и знать не знали, что какой-то там цикл невозможно прервать, а Изначальный, оказывается, и не изначальный вовсе.
– Да… – протянул скиталец. – Все довольно сильно запуталось. Но глядя на эту башню я не верю, что все наше наследие – это ложь. Глядя на нее, я вижу мастерство и знания того, кто несоизмеримо величественнее меня самого. Мы обмельчали, мой старый друг. Глендринт, несомненно, силен и могуч, но его наследие не стремится к звездам, оно копошится в грязи портовых закоулков.
– Зато наследие Изначального махнула так высоко, что даже башня Галлара, в сравнении, кажется чем-то незначительным. И меньше всего мне хочется думать, каким может стать твое…
– Я не предам то, во что верю, – убежденно сказал Эйстальд. – Этому миру не нужны новые Изначальные, ему нужны те, кто из обломков сумеет выстроить новый дом. И жить в нем в мире.
– Но это будем не мы, скиталец? Нам уже поздновато для домов с ватрушками и уютом.
– От нас никто и не требует ничего, мы сами выбираем свой путь. Если даже нам в нем и не место, мы попробуем отыскать его…
– Не слишком ли много пессимизма от того, кто всегда любил вольность полей куда больше стен города? – бальтор с грустной усмешкой глядел на друга, пока его руки шарили в котомке и скиталец догадывался для чего.
– Многовато, ты и сам это знаешь. Вспомни, как часто бродили мы никому не нужные и никем не замеченные. Куда подевались те времена?
– Канули, куда-то за горизонт… Да, забрались мы с тобой в такой переплет, что даже могучие стены Убежища надолго нас не укроют.
Скиталец молчал, глядя как бальтор с хмурым лицом мнет бурдюк в руках, в котором оставалось не так уж и много. Дождался, когда друг сделает полный глоток, и протянул руку.
– Я вас во все это втянул, я и постараюсь вытянуть. Никакой показной жертвенности, я просто привык заканчивать начатое… – Глоток был долгим и освежающим. Вино умело смывало тяжелые мысли вниз по пищеводу, оставляя на их месте легкое послевкусие. – Только мне нужна будет ваша помощь.
Ворота на их пути выросли почти неожиданно среди нагромождения камней. Вписанные с высоким искусством в горный проход, они казались его неотъемлемой частью. Так оно и было. Мощные стены, опоясывающие крепость, были вырублены прямо в скале, сохранив свою высоту и неприступность. В ущелье они смыкались высокими вратами, надежной конструкции. Столь узкий проход, если его все же удалось отыскать в лабиринте скал, делал почти невозможной любую осаду, ведь многочисленное воинство с трудом бы протиснулось в ущелье, не более десятка человек в один ряд. Все это сильно осложняло попытки взять крепость штурмом, и тем не менее, сквозь внешние врата довольно быстро могло выступить внушительное войско Серебряного ордена. Врата стояли готовые ко всему и поныне, хоть за ними давно не скрывалась грозная армия Серебряных Стражей, впрочем, и никакая другая.
– Я смотрю, подступы стерегут в оба глаза! – насмешливо хмыкнул бальтор, разглядывая скальные выступы над головами, на которых он наблюдал один только чахлый кустарник.
– Не нравится мне все это, – скиталец выглядел немного растерянным. – Хотя бы за воротами ведь должен кто-то приглядывать!
– Вижу, пока мы отсутствовали, без нас совсем распоясались, а может случилось чего?
Эйстальд не стал отвечать, только что-то неуверенно промычал. Ворота, испещренные наклонными полосами, напоминавшие камень Великого Клыка, но лишь отчасти, были статичны, и в них не ощущалось угрозы. Скиталец подошел к ним вплотную и взялся за клинок. Селлтирианд не требовал крови, как плату за вход, но и свои двери не спешил открывать каждому встречному. Навершие на рукояти идеально вошло в нишу, незаметную среди бесчисленных линий, и провернув ее полным кругом, Эйстальд услышал знакомый щелчок где-то в глубине камня. Полосы с легким скрипом поползли вверх, и на гладкой поверхности камня проявилась тонкая щель. Со скрежетом и гулом огромная створка отошла в сторону, ее толщина составляла добрых три фута скальной породы. Ни один таран не способен был пробиться сквозь этот камень.
– Вы чего их не смазываете совсем, так и заклинить ведь могут! – Бальтор каждый раз с интересом наблюдал за процессом открытия и каждый раз терялся в догадках, как именно все это было устроено. Гелвину за свою немалую жизнь приходилось бывать и зодчим, но до мастерства великого Галлара ему было далеко.
– А когда и мне такой ключик дадут? А то, знаешь ли: стынуть на ветру, ожидая, когда тебе наконец запустят – занятие утомительное. Я даже своим набалдашником готов пожертвовать! – с готовностью сунул бальтор рукоять секиры прямо под нос Эйстальду.
– Гелвин, ты же знаешь порядки ордена. С ними всегда непросто…
– Да, да, да… Никаких чужаков, никаких простаков. Только истинное серебро, только Сребророжденные! Погляди, к чему ваша гордыня привела!
– Если бы мое мнение было решающим, у тебя давно был бы с десяток ключей!
– Постой, – Гелвин остановился перед горящим факелом на стене, задумчиво разглядывая пламя. – Ведь я уже, оказывается, не просто какой-то никчемный бальтор, меня вон как в той пещере селлестилом обмыло!
– Чего ты надулся, как пузырь, хочешь мой, забирай… – скиталец не закончил фразы, его внимание привлекло пламя того же факела, на который взирал и бальтор. Было от чего удивиться. Такого огня скиталец не видел никогда в жизни, и судя по выражению на лице друга, подобное и ему встречалось нечасто.
На первый взгляд пламя жило и пылало, подрагивая своими изменчивыми языками, по обыкновению. Но чем больше скиталец всматривался в него, тем яснее ему становилось, что с ним что-то не так. Не хватало плавности в его движениях, яркое пламя трепетало и внезапно обрывалось, чтобы вспыхнуть через мгновение вновь уже чуть поодаль. Будто огонь горел сразу в нескольких местах накладываясь слоями. Или в нескольких временных сплетениях.