– Меня зовут Реас, – представляется вампир, все так же улыбаясь.
– Кэтрин.
– Очаровательное имя, – мурлычет как кот. Ох, в этот момент я совсем должна потерять голову и начать говорить?
– Благодарю, – одариваю мужчину улыбкой ничуть не хуже, чем его собственная. Вижу, как на долю секунды вампир прищуривается, и более ничего не выдает его спланированных действий. Если бы не знала, на что обратить внимание, то и не заметила бы. Горькая правда в том, что я научилась подмечать любую даже самую маленькую деталь.
– Как отдохнула?
Я делаю глубокий вдох и решаю прекратить эту фальшь.
– Реас, – обращаюсь негромко, но уверенно к вампиру, – вас же сюда послали как легкую артиллерию, так? Даже интересно, вам жребий выпал или вы один такой… обояшка?
– Спасибо, Кэт, – мурлычет снова.
– На меня это не сработает, – качаю головой и чуть подаюсь вперед. – Вы всегда действуете по этому плану? Очаровать улыбкой, сделать комплимент, чтобы расположить к себе, а потом проявить участие. И когда я вся разомлею, мало по малу начать вытягивать из меня информацию. Хотя нет, зачем вытягивать, я же буду сама все рассказывать. А еще, если в подробностях о своей несчастной доле, то рыдая и пуская сопли на вашей широкой груди. И вы, Реас, должны меня утешать, да?
– Поразительно, – хмыкает вампир и прекращает изображать очаровашку. – Легкой артиллерией меня никто не называл. Ты, наверное, уже всем дала определения, да?
– Ты третий вампир, с кем я успела пообщаться.
– И что же нам теперь делать? – хмыкает Реас, барабаня пальцами по столу. Это тоже часть игры. Он просто выбрал другой сюжет.
– Говорить, – улыбаюсь и склоняю голову на бок. – Хочешь открою секрет?
– Ну-ка, ну-ка?
Я наклоняюсь вперед и, заглядывая в глаза вампира, говорю ему спокойным ровным голосом:
– Кто бы сюда не входил, и чтобы со мной не делал, если я не захочу, я не скажу и слова. Стреляйте в меня, режьте, ломайте каждую косточку – результат будет один. Уже нет в жизни ничего, чтобы я не пережила.
Закончив, я вновь откидываюсь на спинку стула, довольная произведенным эффектом. И пусть Реас не показывает, что моя речь его тронула, я чувствую, что он наконец-то услышал меня и понял, с кем имеет дело.
– Нам бы хотелось больше узнать о тебе, – открывая настоящего себя, говорит он. – То, что происходило в том исследовательском центре, ужасно. Никто не хочет повторения. Чем больше ты расскажешь, тем лучше. И ты прекрасно понимаешь, что мы не можем оставить заявление ведьм о твоей опасности в стороне. Мы отвечаем за безопасность всех вампиров…
– Где же вы были раньше? – не могу удержаться от вопроса.
– Когда тебя похитили, наш отряд еще не существовал.
– Поэтому любого вампира могли похитить. И сколько их таких? И почему никто никого не ищет? Ладно я, мне известен ответ, но остальные…
– Кэтрин, прошу, дай нам ответы. Помоги. Любая деталь может быть важной.
Я смотрю на Реаса и понимаю, что он абсолютно прав, но обида, что таилась все это время глубоко внутри, начала всплывать наружу.
– Хорошо, – делая над собой усилие, отвечаю в итоге. – Только можно воды и побольше, а еще свитер. Я жутко мерзну.
***
– Начнем? – спрашивает Реас, раскрывая папку моего досье, которым разжился в небольшой перерыв.
– Я готова, – поплотней укутавшись в свитер, отвечаю ему и снова тянусь к стакану с водой.
– С тобой все в порядке? – интересуется он и добавляет на мой вопросительный взгляд: – Ты много пьешь.
– Вода помогает заглушить жажду.
– М? Ты голодна? Когда в последний раз ты питалась?
– Неделю назад мне давали грамм сто крови…человеческой.
– Как долго ты можешь обходиться без питания?
– Меня морили голодом. До последних жалких ста грамм не кормили месяц. И я имею ввиду совсем не кормили, ни едой, ни кровью. Возможно, питание было в капельницах, что они мне ставили, или в уколах, но… Давай лучше по порядку.
– Хорошо, – задумчиво протягивает Реас, уткнувшись взглядом в бумажки. – Здесь ты значишься, как объект номер семь. Расскажи о себе. Твое настоящее имя, чем ты занималась до лаборатории.
Прежде чем ответить, я делаю глубокий вдох, как перед прыжком в воду. Возвращаться в прошлое мне не хочется, но с другой стороны, если я расскажу и отпущу его, должно стать лучше.
Я тянусь за бокалом, делаю глоток и наконец-то отвечаю:
– Меня зовут Катарина Квинли, но чаще просто Кэтрин или Кэт. И предугадывая следующие вопросы, да, я дочь главы вампирской Элиты, если она еще существует. С рождения мне пожалован титул графини. Мои родные вообще живы, вы не в курсе?
– Печальных вестей о них не было, – качает головой Реас.
– Как и просьб найти потерявшуюся дочь, так?
– Да.
– Это объяснимо. Я прошла обращение в двадцать пять лет. Тут все как положено. Это было в апреле. Отец единственный, кто кормил меня все те шесть месяцев до похищения. Как вы знаете, став вампиром, я прошла рубеж, после которого, как приличная аристократка, я обязана начать присматривать себе мужа. И не важно пара мы или нет. Я обязана была вступить в брак, дабы поддержать связи семей. Отец, конечно же, стал со мной об этом заговаривать, но признаемся честно, кому оно нужно в двадцать первом веке? Я была против. В открытую об этом не заявляла, но и смиряться с уготованной другими судьбой не собиралась. Мне даже приглядели жениха, а тут… бац и меня похитили.
– То есть родные думают, что ты сбежала?
– Скорей всего.
– Наверное, им стоит сообщить правду.
– Не думаю, – морщусь. – Сейчас я для них дочь-смутьянка или вообще уже мертва, что даже лучше, потому что это априори означает, что на семью не ляжет тень позора. Репутацией там дорожат больше, чем детьми. Уж поверьте. Мертвая графиня звучит даже романтично, – хмыкаю.
– Они же должны понимать, что ты не виновата в похищении.
– Кто их знает, – пожимаю плечами и верчу стакан в руке. – В том, что происходило в лаборатории в течение пяти лет, столько грязи. Моей семье проще вычеркнуть меня из своей жизни. Тем более пять лет… Уверена, что меня успели стереть даже из генеалогического древа семьи.
– Я понял. Расскажи, как тебя похитили?
– Это было быстро, – усмехаюсь. – В тот вечер я пошла в торговый центр за покупками. На парковке ко мне подошел мужчина. Он спросил, как выехать к центру. Я подробно объяснила ему все, а потом… Позади остановился фургон. Я обернулась посмотреть, а мне на голову тут же натянули мешок. Они что-то вкололи в шею, и все… Дороги я не помню, а очнулась уже в камере.
– Они говорили о цели своих действий?
– Изначально они уверяли, что это ненадолго, что только возьмут необходимые образцы. Я была так напугана, что те события казались сном. Все ждала и ждала, что вот-вот проснусь. Наверное, только спустя неделю поняла в полной мере, что никто меня не собирается отпускать, что все это не сон, а реальный кошмар.
– В лаборатории помимо тебя тогда были еще вампиры, оборотни?
– Нет. Первое время я была единственным объектом. Как со мной пооткровенничали потом, мне и присвоили номер семь за удачное похищение.
– Думаю, тебе нелегко вспоминать то, что происходило в исследовательском центре, но…
– Я расскажу. Дай минутку.
Подливаю себе еще воды и стараюсь сдержать дрожь, что по непонятным для меня причинам лишь усиливается. Может ли это быть «отходняком»? Вполне. Мне кололи столько лекарств, что я не могла не стать зависимой. Только бы вампирский организм поборол эту дурь как можно быстрей!
– Изначально, как я и сказала, у меня брали анализы. Расспрашивали о жизни, о процессе обращения и прочих вампирских вещах. У меня не было выбора – каждый мой отказ сопровождался болью. В то время я была очень изнеженной, чтобы терпеть подобное, поэтому рассказывала. Их очень заинтересовал вопрос рождаемости. Если бы я знала, что они задумали, то наврала бы им, что мы вылупляемся из яйца, которое приносит сама богиня Лилит.
– Что произошло? – подбирается Реас, когда я умолкаю.
– Они отловили вампира. Молодого парня, который, как и я, недавно прошел обращение, – я подношу подрагивающую руку к губам, будто заново переживая те часы, наполненные извращенным голодом тела. – Нас заставляли спариваться, – выдыхаю разом и продолжаю без заминок, боясь прерваться и не высказать скопившуюся за годы боль. – По-другому это нельзя назвать. Они хотели, чтобы я родила ребенка. И слава всем богам, что этого не случилось. Это продолжалось долго. Сначала разовые эксперименты, потом нам вкалывали стимуляторы, от которых срывало голову. Они знали про жажду зачатия у вампирш раз в пять лет. И они смогли спровоцировать у меня ее трижды. И все три раза неудачно. Знаю, что из-за этого меня все же отбраковали. А на мое место поймали новую вампиршу. Кажется, в итоге у них так ничего и не вышло с проектом деторождения.
– Это было в самом начале, я правильно понимаю? – спустя долгую паузу все же нарушает молчание воин.
– Да. Наверное, первые полгода, может, год. Я терялась во времени. И до сих пор не знаю, день сейчас или ночь, зима или лето. На пять лет я выпала из жизни и видела лишь белые стены.
– И что было дальше? Ты сказала, что тебя отбраковали.
– Я надеялась, что они или убьют, или отпустят. Наивно, знаю. У них на меня были иные планы, хотя… убить они меня хотели, но при этом из моей смерти выжав по максимуму. После неудавшегося эксперимента по спариванию, на мне стали испытывать разработки. Их разработки. Как действует яд, если ввести его в вену, или раствор серебра (начитались, видимо, книжек). Они давали приходить в себя, а после снова пытки на медицинском столе. А когда я и после этого еще дышала, они решили ослабить поводок. Стали добрыми и услужливыми. Меня не трогали долгие месяцы. Могли кормить вкусными блюдами. Они наблюдали. Ждали. Какие эксперименты они ставили в тот момент, не знаю. Те спокойные месяцы были лишь затишьем. Я это понимала, но надеялась, что ошибалась.
– Что же было дальше?
– Новые пытки. Они сделали меня подопытным кроликом. Резали, осматривали меня изнутри. Я не удивлюсь, что даже брали яйцеклетки, надеясь вырастить ребенка из пробирки. И снова перемежали вот такие операции добрыми делами. Я стала чем-то вроде элитной добычи – все терплю и никак не подыхаю. И все же… они всерьез решили меня убить. Скорей всего, это было в последние месяцы. Они стали применять физическую силу. Били, ломали кости и оставляли полуживую регенерировать. В один из таких экспериментов они что-то повредили в моем теле, и оно перестало меня слушаться. Я совсем его не чувствовала. Полный паралич. Начался новый эксперимент.
Я выпиваю еще один стакан воды и понимаю, что дальше мне рассказывать совсем не хочется. Те месяцы, что следовали за травмой, были ужасны. Сколько раз я молила смерть забрать меня. И каждый раз безрезультатно.
– Кэт, – зовет меня тихо Реас. – Я помогу. Расслабься.
Он заглядывает в мои глаза, и я уже не могу отвести взгляда. Гипноз – анализирует мой мозг. Реас что-то шепчет мне. Явно что-то успокаивающе. Только я не слушаю его, потому что моя сила уже выпустила щупальца и с жадностью впитывает энергию, что вкладывает вампир во внушение. А разве вампир может действовать гипнозом на вампира?
– Ох! – раздается громко, и Реас прижимает пальцы к виску.
– Прости, – шепчу я, вжавшись в стул. – Я не хотела. Случайно. Я не знала, что ты…
– Я в порядке, – вампир поднимает руку к зеркалу, обращаясь сейчас к наблюдателям. – Это и есть твоя сила?
– Д-да, – перебирая пальцами плетение свитера, киваю. Чувствую, как энергия приятным теплом разливается внутри меня, и становится теплей телу, а руки перестают дрожать, да и жажда крови утихает.
– Ты хотел, чтобы я продолжила, так? – встречаюсь с ним взглядом.
– Твои глаза, – шепчет Реас и подается вперед. Я же быстро отвожу глаза в сторону, чтобы не повторить ошибок, а главное не поддаться на этот раз внушению.
– Что с ними опять не так? – ворчу.
– Они стали голубыми.
– Правда? – я резко встаю и подхожу к зеркалу. Плевать, что по ту сторону за мной наблюдают. Возможно, там и тот противный вампир по имени Клайд. И почему только я о нем вспомнила?
Сейчас меня все же больше интересуют только мои глаза, которые действительно перестали греть неоновым светом.
– Это здорово, – улыбаюсь своему отражению и возвращаюсь за стол.
– Ты не знала, что так бывает? – спрашивает меня Реас.
– Нет. У меня в камере не было зеркала, да и в лабораториях тоже. Я не знаю, почему они светятся. Возможно, из меня сделали мутанта, – улыбаюсь печально.
– Расскажешь сама?
– Да. Итак, меня парализовало, – начинаю более бодро. Вот что значит вампирская энергия, мощная и вкусная! – Меня отправили в камеру. Следующие месяцы я провела, лежа на койке. Сначала меня кормили, ставили всякие капельницы – делали все, чтобы я снова встала на ноги, но ничего не менялось. Потом мне стали снижать порцию обычной еды, пока не прекратили приносить ее вовсе. Человеческую кровь давали раз в неделю. Следом за едой и ее стало меньше, пока однажды меня не оставили совсем без питания. Я голодала долго… Не могу сказать, сколько конкретно, для меня будто прошла целая вечность.
– Месяц, – вставляет Реас, смотря в досье. – Ты была без питания месяц.
– Значит месяц, – киваю. – Так вот за это время я погружалась в дрему. Возможно, не так далеки от правды фантасты, что пишут о глубоком сне вампиров, который может длиться столетиями. Мне кажется, я была близка к этому. А потом я почувствовала это… Биение жизни, будто живительная влага в жаркий полдень. В моем воображение мое тело стало выпускать щупальца и обшаривать все вокруг, тянуться все дальше и дальше. И однажды я дотянулась. В одной из комнат шел спор. Человечки были так увлечены, от них буквально разило энергией. И я ее попробовала. Это была первая капля, которая заполнила мой пустой источник. С каждым днем я собирала такие капли. Мал по малу, пока однажды не почувствовала, что возвращается способность контролировать тело. Это было сюрпризом для человечков. И я думала, они не догадались, что со мной произошло, но судя по тому, что в досье указано об энергетическом вампиризме, то они оказались очень смышлеными.
– И?
– Это все, – подвожу черту. – Эксперименты с моей способностью не успели провести. Сама я еще не так хорошо контролирую себя, но я стараюсь. Могу только вас заверить, что не нужно опасаться меня. Я не выпью никого без разрешения.
– Мы это еще обсудим, – поджимает губы Реас. – А что насчет других вампиров, оборотней, ведьм?
– Некоторых переводили в другие блоки. Это я слышала. Оборотни как правило долго не протягивали. Тот мальчишка, которого нашли ведьмы. Не уверена, но… я представляла, что вливаю в него силу. Я чувствовала его страдания и пыталась заменить их лучшей энергией. Возможно, я это лишь себе нафантазировала, но мне хочется думать, что все же я ему помогла. Он же выжил?
– Вроде да.
– Это хорошо. Ведьмы, кстати, появились относительно недавно. Их энергию я чувствовала, но не питалась. Изучала издалека.
– Благодаря им тебя и спасли.
– И я этого не забуду, – произношу серьезно.
– Хорошо. Думаю, мы услышали достаточно, чтобы нам было что обсудить. Тебя сейчас проводят в твою комнату. Отдыхай. В ближайшие часы мы решим вопрос с твоим питанием.
– Угу. Спасибо, – напоследок делаю глоток воды. Странно, но еще несколько минут назад плескавшаяся во мне энергия, будто схлынула, и снова вернулся пробирающий до костей холод.
Я поднимаю на ноги, чтобы проследовать за вампиром на выход, но комната неожиданно качается в бок. Чтобы удержаться, хватаюсь за стол, но тщетно. Последнее, что я запоминаю, это как сильные руки подхватывают меня у самого пола.
ГЛАВА 3
Клайд
Мы все слушаем вампиршу, затаив дыхание. И даже то, что ее досье заранее прочел каждый из нас, все равно не смягчает ужасную правду, что рассказывает девушка. Мы хмуры и злы. Свою роль играет инстинкт защитника. Мы обязаны оберегать женщин расы от любой угрозы, а сейчас перед нами жертва нашей беспечности. И пусть мы ни в чем напрямую не виноваты, и наш отряд был сформирован намного позже похищения Кэтрин – это все равно не оправдание.
Вампирша не вдается в подробности, но мне кажется, будто я сам прочувствовал каждую пытку, которой она подверглась. Я другими глазами теперь смотрю на девушку и замечаю то, что отодвигал в сторону раньше. Кэтрин истощена, бледна, и я задаюсь вопросом, откуда в ней столько силы, чтобы так спокойно рассказывать о пяти годах заключения. Нет, конечно, не совсем спокойно. Иногда ее голос срывается, глаза заволакивают слезы, но она не скатывается до истерики. Наверное, так выглядит душа, что прошла тяжелые испытания, сломалась, но нашла в себе силы подняться и двигаться дальше. Однозначно девочка заслуживает уважения.
На границе сознания мелькает мысль, что со мной творится что-то не то. С появлением этой вампирши мое эмоциональное состояние ни разу не достигало отметки нейтрального. Возможно ли, что Кэтрин влияет на нас своей силой, вызывая сочувствие? Возможно ли, что она может быть засланным агентом?
Я хмурюсь и еще пристальней вглядываюсь в вампиршу. Нельзя ничего отрицать. Только факты говорят об обратном. В досье ни разу не упоминалось, что девчонку готовили для какого-то спецзадания. Да и какой вампир в здравом уме согласится работать на людишек против своей же расы? Нет. Бред. Тут не стоит искать подводных камней. Девочка попала в переплет и самая большая угроза, которая может исходить от нее – это ее сила.
Мы все наблюдаем, как Реас применяет гипноз. Самый сильный в этом деле, он может воздействовать даже на вампиров. Кэтрин, конечно же, об этом не знает, но… Реас в этот раз проиграл. Вроде бы все идет как обычно, но, когда наш друг, шипя, прижимает пальцы к виску, мы дружно подбираемся готовые кинуться ему на помощь. И только взмах руки останавливает нас. Я сам не заметил, как опустил ладонь на пистолет. Выстрелил бы я в вампиршу? Однозначно, да. Я не соврал ей ранее и не вру себе сейчас. Как бы я к ней не относился в данный момент, она для меня все еще объект, угрожающий нашей безопасности.
Реас не выглядит нездоровым и быстро приходит в себя. Кэтрин же, сначала перепугавшись своего воздействия на карателя, постепенно расслабляется. Ее эмоции, когда она рассматривает свои глаза естественны. Она сама выглядит сейчас естественно, с глазами цвета лазурного моря.
После подпитки наша маленькая вампирша преображается, становится бодрей и речь ее делается более плавной.
И все же, когда Кэтрин заканчивает свой рассказ выглядит она уставшей. Реас не напирает на нее, видимо, тоже замечая это. Вампирша не питалась нормально довольно долгое время, поэтому ей нужна передышка. И нам нужна, чтобы обсудить услышанное, передать записи Дэну, а тот уже отправит их королю.
Теперь нам всем остается лишь ждать.
Когда беседа подходит к концу, я ожидаю, что Вернер первым бросится отводить Кэтрин до ее комнаты, но… наш громила сидит, сжав кулаки. Да, его малышка оказалась совершенно не такой, какой он себе ее вообразил. За хрупким фасадом скрывается гранитный стержень. И сейчас наш друг борется сам с собой. Мы с парнями прекрасно знаем, какие девушки ему нравятся – милые и беззащитные, такие, что рядом с ним выглядят совсем уж по-детски. Кэтрин же, хоть и нуждается в заботе, но назвать ее теперь слабой не поворачивается язык. Возможно, Вернер никак не может сопоставить эту девушку и все те ужасы, что она рассказала.
В любом случае у меня нет времени разбираться в чувствах друга. И раз он сейчас занят, а я единственный из тех, кто общался с вампиршей ранее (мы негласно решили, что пока ограничим круг общения для девушки), то мне ее и отводить.
Я поспеваю как раз к тому моменту, как Реас выходит из допросной. В тот же миг Кэтрин, что встала из-за стола, начинает оседать на пол.
– Что с ней? – спрашивает Реас, когда я подхватываю бесчувственную девушку на руки. Благо, что успеваю, и она не ударяется головой.
– Пульс слабый, – говорю ему, приложив пальцы к шее вампирши. – Вызывай Роксану.
– Вызвал, – доносится от двери голос Кирина спустя пару минут. – Она прибудет в течении десяти минут, а пока отнеси ее в медицинский блок.
– Это же ненормально, что она до сих пор не пришла в себя? – спрашиваю у нашего стратега, который сопровождает меня.
– Абсолютно нет.
Поджимаю губы от досады. С появлением Кэтрин на базе все идет не по плану. Бросаю взгляд на вампиршу. Бледная и едва дышащая. И мне не составляет никакого труда нести ее на руках. Совсем тощая. Чувствовать ее костлявое тело даже неприятно. Женщина не должна быть такой!
– Клади ее на койку, – отодвигая штору, командует Кир. Я аккуратно, как могу выполняю его указание. Кирин хватает подушку с соседней постели и подкладывает под ноги вампирши. – Нам бы еще ее укрыть, – оглядываясь, рассуждает он. – Она совсем холодная.
Роксана появляется как раз к тому времени, как мы укутываем вампиршу в одеяло. Как всегда собранная, наш главный врач и по совместительству пара Зода, правой руки короля, вампирша тут же берет в оборот всех, кто показывается ей на глаза. Вот тебе и ангельская внешность. Мы с ребятами уж знаем, какой занозой в заднице она бывает, когда дело касается чьего бы то ни было здоровья.
Кэтрин не приходит в себя довольно долго, а придя впадает в бредовое состояние. У вампирши поднимается температура.
Мне приходится остаться в медицинском блоке, так как Роксана гоняет остальных по своим поручениям, а я как никак обязан следить за безопасностью вампирш. Только кого от кого я должен защищать, уже неясно. Наблюдая, как несколько раз берут кровь у Кэтрин, а потом ставят ей капельницу и делают по крайней мере пять уколов, я начинаю задумываться, что если так продолжится, то мне придется хватать нашу гостью и бежать.
Роксана получает свою копию досье вампирши, и следующие полчаса я только и слышу, как ругается наш доктор. Иногда проскальзывает фраза «несовместимы с жизнью». И я волей не волей перевожу взгляд на Кэтрин, что укутана до самого подбородка, но все равно дрожит.
На помощь Роксане прибывают две медсестры. Кирин под предлогом особой занятости сматывается. Я-то знаю, что у него за занятость. Одна из прибывших вампирш ему очень уж нравится, но наш стратег, видимо, еще не разработал план по покорению ее сердце, а без плана, увы, он действовать не может.
Как никогда мне хочется, чтобы здесь оказался Вернер. Его ведь не напрягало общество нашей маленькой гостьи. Только громила, видимо, все же решил отстраниться от объекта. Поэтому именно мне придется дежурить у постели больной.
– Она долго будет в таком состоянии? – спустя два часа разнообразных медицинских манипуляций, спрашиваю у подошедшей Роксаны.
– У нее коктейль из всякого рода химической дряни вместо крови, – фыркает доктор. – И пока мы не очистим ее, лучше ей не станет. Если очистим… Думаю, все самое ужасное еще впереди.
– Я понял.
– Если устал, я могу вызвать кого-то другого. Король мне отдал вас всех в мое подчинение, – играет она бровями. Я расплываюсь в улыбке и по непонятной мне самому причине отвечаю:
– Я в порядке.
– Хорошо. Если будут изменения, зови.
Вздыхаю, откидываясь на спинку стула, и складываю руки на груди. Я слежу, как едва поднимается и опускается грудь Кэтрин. И впервые ощущаю щекочущее чувство тревоги, когда кажется, что вот-вот и девушка перестанет дышать. Пищат приборы, показывая, как размеренно бьется ее сердце.
Сам не замечаю, как начинаю рассматривать вампиршу.
А что еще делать в этом стерильном царстве? – ищу оправдание своим действиям.
Кэтрин довольно привлекательна. У нее красивые глаза и аккуратно очерченный манящий ротик. Прямой небольшой носик смотрится гармонично с треугольным овалом лица. Уверен, что до похищения она пользовалась популярностью у мужчин. Это сейчас подбородок заострился, а скулы болезненно впали. И как я заметил ранее, она была очень худой. Практически на грани. Что отражалось на состоянии бледной кожи и блеклых волос.
Наверное, если бы я так пристально не вглядывался в нее, то не заметил бы, как дрогнули ресницы прежде, чем Кэтрин открыла глаза. Стоит сразу позвать Роксану, но я почему-то медлю.
Вампирша тяжело сглатывает, облизывает языком сухие губы. Ладошки сжимаются в кулаки. Дыхание учащается, как и сердцебиение. Кэтрин поворачивает голову в сторону прибора, а потом в мою. И мне кажется, после этого слегка расслабляется.
– Где я? – спрашивает хрипло, едва держа глаза открытыми.
– В медицинском блоке, – отвечаю ей, подаваясь ближе. Ставлю локти на колени и опускаю голову на сцепленные пальцы. – Мы поместили тебя сюда после того, как ты упала в обморок.
– Это не лаборатория центра? – смотрит на меня с затаившейся на дне глаз тоской. – Пусть это даже сон, прошу, скажи, что я не в исследовательском центре.
– Ты на военной базе вампиров, Кэтрин, – говорю тихо, впервые обращаясь к ней по имени.
– Это странно…
– Что именно?
– Ты… здесь… со мной.
– Это моя…– Что? – работа.
– М-м-м, – снова погружаясь в забытье, протягивает вампирша. И уже с закрытыми глазами просит: – Возьми меня за руку. Пожалуйста. Мне так страшно… умирать.
– Ты не умрешь, – говорю твердо.
– Возьми…– выдыхает она и затихает. И хотя этого уже не требуется, я выполняю ее просьбу. Ладошка выглядит по-детски крохотной в моей руке. И я боюсь, что ненароком могу причинить девушке боль. Но больше всего мне хочется согреть ее прохладные пальчики.
Не знаю, услышит ли она меня или нет, но я слегка сжимаю ее руку и шепчу:
– Борись, Кэт. Ты сильная. Ты сможешь. Борись.
***
Как и сказала Роксана, все самое худшее начинается глубокой ночью. Понимаю это, когда ладошка, которую я так и не выпустил из своей руки, начинает дрожать. Я смаргиваю дрему и тут же сосредотачиваюсь на вампирше.
Ее дыхание тяжелое, хриплое. С побелевших губ срывается стон, который переходит в скулеж. Тонкие пальцы крепко сжимают мою ладонь. Кэтрин начинает извиваться на койке.
– Роксана! – кричу врачу. Она прибегает минуту спустя. Спала, отмечаю я по ее растрепавшейся косе. Но Рокси едва бросает взгляд на пациентку, и тут же вся сонливость уходит из ее взгляда.
– Что делать? – спрашивает прибежавшая следом медсестра.
– Честно? Не знаю, – отвечает Рокси, и я слышу обреченность в ее словах. Перевожу взгляд на Кэтрин, что тихо постанывает. Приборы же пищат все чаще и чаще.
– Можно же что-то попробовать? – интересуюсь у врача.
– Я прикинула все варианты, Клайд. В ее крови много чего намешано, и не факт, что, если мы введем новые лекарства, они окажут положительный эффект. Ее сердце не выдерживает. Очистка проходит очень медленно.
– Можно было бы сделать переливание крови, – неуверенно шепчет одна из девушек.
Роксана колеблется.
– Это может помочь? – спрашиваю.
– Я никогда лично не делала ее для вампиров.
– Если это единственный шанс. Делай.
– Хорошо, – все же нерешительно кивает она. – Я обдумала и такой вариант. Лучше всего для донорства подходит Джеральд.
– Я позову его, – тут же откликается одна из медсестер и проворно выскакивает из палаты.
– Готовим оборудование, – вздыхает Роксана и удаляется со второй медсестрой.
Снова остаюсь наедине с Кэтрин. Отпускаю ее руку, отодвигаю стул, чтобы не мешать скорой процедуре.
Только вот стоит мне отойти от койки, как вампирша, все так же не открывая глаз, начинает сбрасывать одеяло. Когда ей это удается, она принимается хныкать громче, елозя по простыне, а затем и вовсе царапать ногтями свою шею и грудь. Я поспеваю к тому моменту, как появляется первая кровь. Прижимаю тонкие руки к кровати и поражаюсь тому, сколько силы в хилом тельце.
Кэтрин начинает вырываться, выкручивая себе руки, а потом выгибается в спине, истошно крича.
Слышатся тяжелые шаги. В палату первым вбегает Вернер, а уже за ним Джеральд и Реас. Парни без слов блокируют ноги вампирши.
– Вер, чего ты стоишь? – рявкает на него Реас. – Закрепи ей руки ремнями.
Вернер, до этого момента замерший как мышь перед удавом, поспешно выполняет указания гипнотизера. После этого ремнями фиксирует и ноги. Этого оказывается мало. Кэтрин продолжает извиваться на койке. Ремни не спасут, понимаю я. Она лишь вывихнет себе конечности.
Мы продолжаем прижимать вампиршу к койке, не давая ей навредить себе.
– Роксана! – зову докторшу. Она появляется как раз в тот момент, когда что-то неуловимо меняется вокруг.
– Я не смогу ничего сделать, когда она так… Ох!
Рокси словно пьяная качается в сторону, а потом оседает на пол без чувств.
– Черт! – ругается Джеральд и сжимает зубы.
– Она применяет силу, – только и успевает сказать Реас, когда Кэтрин добирается и до него. Гипнотизер шумно дышит, но продолжает держать вампиршу, которая заметно притихла.
– Ты как? – спрашиваю Вернера, который бледнеет на глазах.
– Унеси Роксану, – басит здоровяк. На лбу у него проступила вена, а по виску скатывается первая капля пота.
Не медлю ни секунды, метнувшись к бесчувственной докторше. Подхватываю ее на руки и вылетаю в коридор. В мою сторону спешит Кирин, которому я передаю девушку.
– Унеси ее подальше отсюда, – командую ему, а сам возвращаюсь обратно в палату.
Ребята выглядят бледными. Джеральд уже сидит рядом с койкой. Я подхватываю парня, закидывая его руку себе на плечо и практически волоку из комнаты. У дверей нас перехватывают два вампира из охраны. Я передаю им друга и возвращаюсь в палату снова.
Реас и Вернер больше не держат Кэтрин. Бледный гипнотизер сидит, привалившись спиной к стене, и шумно дышит. Мне на помощь приходят новые вампиры, но первый тут же падает на колени и хватается за голову.
– Тащи его отсюда! – командую его напарнику. Тот не медлит и вытаскивает товарища за пределы палаты. Я же вывожу Реаса и возвращаюсь за Вернером.
– Я почти… в порядке, – убеждает меня громила, смотря на меня затуманенным взором. – Кажется, малышка наелась, – сообщает он с хмыканьем.
Поджимаю губы и смотрю в сторону Кэтрин. Приборы продолжают часто пищать, но вампирша больше не мечется на койке. Дыхание ее частое, но и только. Я непроизвольно бросаю взгляд на длинные худые ноги, обнаженные в процессе борьбы белые бедра.
– Не трогай ее, – ворчит Вернер. – Я по твоему… взгляду вижу, что ты… готов ее убить.
– И сделаю всем большое одолжение, – огрызаюсь в ответ. – Поднимайся, – помогаю другу встать на ноги. – Мы не знаем, когда она снова проголодается.
– Ага, – кивает Вер, но, сделав шаг, вскрикивает: – Стой!
Прослеживаю за его взглядом и наблюдаю невероятную картину. На лбу Кэтрин светится бирюзовая точка. Что за…?
Дверь в палату открывается, едва не слетев с петель. Первым, широко шагая, заходит Дэниел, следом, поняв, что буря миновала, проскальзывает Роксана, а потом и все остальные. Отмечаю, что Джеральд и Реас выглядят неважно, но уже на ногах.