000
ОтложитьЧитал
Лишённые голоса
На раскалённой Сковороде пекли Блины. Их бросали в кипящее масло то одной стороной, то другой, а они только тихо шипели.
Сковорода знала: если бы Блины заговорили, то она услышала бы от них одну только брань…
У кого в чём радость
Однажды Пчёлка летала по лугу после дождя и никак не могла набрать нектар. Было прохладно, и все цветочки закрылись. Домой без меда возвращаться было стыдно, и Пчёлка загрустила. Тут к ней подлетела Муха – она поняла причину Пчёлкиной грусти – и прожужжала:
– Не переж-живай! Я тебе помогу. Ты не заглядывала в рюмку из-под вина?
– Не-ет!
– Ж-жаль, там много сладенького, тебе понравится! И себе наберешь, и друзьям отнесёшь!
Муха влетела в форточку. Пчёлка за ней. Там на столе стояла рюмка с недопитым вином. Муха села на её край, потом спустилась внутрь и стала с жадностью пить:
– Вот это кайф так кайф! – от удовольствия она вовсю крутила крылышками, пока они не прилипли к сладкому вину. А глаза Мухи были такими большими, так притягивали, словно Муха звала Пчёлку присоединиться к ней. И та уже решилась было это сделать, как подлетели подружки и отогнали её от рюмки. Улетая, Пчёлка оглянулась: Муха лежала без движения с поднятыми вверх лапками.
«Такой кайф мне не нужен, – подумала Пчёлка. – Мне дорога жизнь и общение с друзьями. А ещё кайф – это когда солнце светит!»
Трубка и Табак
Новая изящная, полированная курительная Трубка познакомилась с Табаком. Попав в объятья её чашечки, Табак трепетал от счастья, обдавая её своим ароматом, и даже не заметил, как загорелся сам. А когда обратил на это внимание, то подумал: «Это я вспыхнул от приятных чувств!»
Трубка продолжала дымить, то и дело пуская ажурный дымок, и радостно пыхтела:
– Какой же ты чудесный и крепкий, Табачок!
Эти захватывающие встречи происходили у них каждый день, и как-то Трубка заметила, что после каждого её вдоха-выдоха дым появлялся всё слабее и слабее, а она очень хотела, чтобы Табак был всегда с огоньком. Для этого Трубке пришлось позвать на помощь приятельницу – Зажигалку, чтобы та напомнила Табаку о его обязанностях.
Но Табак к тому вемени уже весь выгорел… Трубка поглядела на себя и ужаснулась: внутри чашечки всё было обуглено, а отверстия, через которое шёл воздух, даже не было видно, и от этого было тяжело дышать. А сама Трубка вся облезла и выглядела старой ненужной безделушкой.
В этот момент выгоревший Табак не удержался в чашечке и вывалился из Трубки: она ему больше была не нужна. Да и он ей теперь был ни к чему. Хотя у него ещё и оставался стойкий аромат.
Родство
Две Варежки, куда бы ни направлялись, всегда были вместе и, возвратившись домой, также рядышком отдыхали на полочке. Их дружбе завидовали Шапка и Шарф. Они тоже находились на полочке, но не всегда были вместе. Порой кто-то из них назло накроет одну Варежку, спрячет, а другая всё равно её найдёт, и опять они становятся неразлучны. А если одна Варежка испачкается и ей нужно постираться, то с ней заодно всегда идёт и другая.
Но однажды одна из Варежек за что-то зацепилась, и у неё образовалась дырка. Вторая старалась прикрыть собой подружку, чтобы никто не заметил у неё изъяна, да это её не спасло – увидели и выбросили в ветошь. Вторая Варежка, оставшись одна, ни минуты не мешкая, кинулась за ней.
– Останься с нами! – закричали ей вслед Шапка и Шарфик. – Ты продержишься ещё много лет!
– Вам не понять меня… Вам не ведомо чувство родства! – услышали они в ответ, а затем последовал мягкий шлепок – Вторая Варежка бросилась вслед за своей подружкой.
Доллар и Рубль
Доллар, поднимаясь то и дело в цене, с ехидцей смотрел на лежавший Рубль и посмеивался:
– Не зря говорят, что ты деревянный, встать не можешь. Меня же называют «зелёным», вот я и расту словно листик!
– Если я деревянный, значит, был когда-то деревом – шутя, отвечал ему Рубль, – и, значит, ты зелёным листочком на моих веточках рос. А теперь решил надсмехаться надо мной? Так учти, я тебя породил, я тебя и убью!
Испугался Доллар, лёг рядом с рублем, и стали с тех пор они вместе «дрейфовать». Вдвоём веселее.
Божья Коровка
Ящерица вела вольную одинокую жизнь, была сильная, юркая, ни с кем не встречалась, ни с кем не знакомилась. Погуляет, мошкарой полакомится – и отдыхать. Но была у неё мечта: слопать Божью Коровку. Ловила она её, ловила, но та всё время от неё улетала. Как-то Ящерица, бегая за ней, за что-то зацепилась – и ломкий хвостик её отвалился…
Стыдно стало Ящерице выходить из норки без хвоста, загоревала она. И тут вспомнила про Божью Коровку. «Она же Божья, – осенило Ящерицу, – может она сможет мне помочь, хвостик вернуть!».
– Не волнуйся, я постараюсь тебе помочь, – сказала в ответ на просьбу Божья Коровка, села на место, где раньше у Ящерицы был хвостик, посидела немного и улетела.
И действительно – вскоре хвостик вырос.
Но Ящерица быстро забыла об оказанной услуге и стала опять Божью Коровку подкарауливать, чтобы поймать и съесть. А та, узнав об этом, сказала:
– Вот неисправимая Ящерица! Когда здорова, – никто ей не нужен, а если что случится, все должны ей помочь. Таких надо остерегаться!..
Врождённое качество
Скатерть много лет находилась на Столе. С неё смахивали пыль и крошки, её стирали, но всегда возвращали на место. Стулья, окружающие Стол, не раз скрипели и судачили:
– И что же за везение у неё такое?..
Стоящее неподалёку Кресло своей мягкой кожей прошептало:
– Она умеет красиво стелиться!
Любознательность
В парке вдоль аллеи росли кустарники Жасмина. Все сородичи были похожи друг на друга, и только один Куст выделялся своими длинными зелёными веточками, которые выросли и стали выглядывать на аллею. Куст сказал своим веточкам:
– Если вам интересно, что в конце аллеи, так я вам и так скажу: там такие же кусты, те же цветы и тот же приятный запах!
– А мы не верим! – отвечали веточки и продолжали тянуться вперед.
Однажды пришёл Нож-Секач, следивший за порядком и формой кустов, и срезал их. А на следующий день все кусты Жасмина увидели, как по аллее шуршала метла из срезанных веточек. Им стало любопытно, за что пострадали их сородичи, и они тоже стали тянуться вперед, чтобы узнать, что же там, в конце аллеи, произошло. Однако, увидев приближающегося Секача, вовремя вернулись на свои места.
Гамак
Все, кто бы ни пролетал или ни проходил мимо паутины, очарованно заглядывались на её ажурное диковинное переплетение и непременно попадали в сети Паука, исчезая там навсегда.
Как-то раз Паук увидел рядом толстую, лоснящуюся от жира хрюшку и с сожалением воскликнул: «Вот бы мне заманить её в сети! Я бы тогда век не работал, а мои дети и внуки ни в чём бы не нуждались! И качались бы мы тогда всю жизнь в нашем гамаке, ничего не делая…».
Сила жизни
Тропинка появилась незаметно. Она прошла сквозь поля, луга и, встретив Тополь, обошла его, предупредив:
– За мной Дорога идёт и тебя снесёт, берегись!
Дорога пришла, когда Тополь уже постарел – отвалилась кора, голые, без листьев торчали сучья… Дорога сделала зигзаг вокруг дерева и двинулась дальше, также предупредив:
– За мной Шоссе идёт! Оно точно разберется с тобой, берегись!
Шоссе наткнулось на Тополь, когда он уже Пеньком стал. Сделало вокруг выкрутасы да пошло дальше, не сказав ни слова.
А Пенёк с облегчением вздохнул:
– Хорошо, когда сила жизни побеждает!
Картина
– Я тебя очень люблю, и мы с тобой никогда не расстанемся! – нежно произнесла большая Картина и накинула на Гвоздь крепкую петлю.
Гвоздь давно хотел познакомиться с Картиной. Она находилась на стеллаже, пахла свежестью красок и этим манила и очаровывала его. Да и Картина тоже давно заприметила Гвоздь. Только он не ожидал, что она будет такая тяжёлая, и немного согнулся от её тяжести.
«Может, я смогу продержаться с ней ещё хоть какое-то время?» – подумал он о своей будущей судьбе.
А со стороны всё это смотрелось удивительно красиво.
Немножечко о жизни
Котелок любил проводить время в кутежах. Порой возвращался в свою посудомойку весь закоптившийся от костра, пахнущий дымом и водочным перегаром, и гудел своей Мочалке, которая ждала его весь день:
– Ну потри же меня, почисти мои бока! – и она делала это с удовольствием из раза в раз.
Однажды после очередного кутежа Котелок опять заявился весь в чёрном нагаре и сказал Мочалке:
– Мне надоели твои поглаживания. Я хочу, чтобы ты прижалась ко мне крепко, сняла накопившийся нагар, и чтобы я почувствовал реальное облегчение.
– Да я уже и так вся измочалилась! – ответила та. – У меня сил не хватает даже на поглаживание. Сам должен следить за собой!
Услышала эту перепалку Наждачная Шкурка и радостно сказала Котелку:
– Я тебе помогу, у меня в этом деле практика есть. Весь род у меня этим занимается. Прижмусь – не оторвёте! – и давай его шкурить.
С тех пор она шкурила Котелок после каждого кутежа, не обращая на него самого никакого внимания: ей было всё равно, по какому котелку елозить.
Однажды Наждачная Шкурка, как обычно, проехалась по его боку – и там образовалась дырка.
– Во-от и дошкурился – весь износился! – испуганно воскликнул Котелок. – А гладили бы меня – я бы ещё покутил!..
С чего начинается верность
Летал по полянке Шмель. Летал и то и дело садился на цветы, чтобы их опылить. Однажды, пролетая мимо роз, он увидел, что одна среди них сильно выделяется: была она на стройном, высоком стебле, в зелёном платьице из листьев, а сверху красовалась красная шапочка из больших бархатных лепестков. И так эта Роза Шмелю понравилась, что он и улетать не хотел – держался неподалёку и время от времени кружился над ней. Роза его заметила, лепестки пошире раскрыла, словно приглашала Шмеля сесть на неё. Но Шмель хотел только любоваться Розой и не желал её не то что опылить, а даже сесть на её лепесток боялся – как бы не помять. А Роза с нетерпением ждала близости с ним, ведь все её подружки уже давно были опылены другими шмелями.
Незаметно пришла осень. Зябко стало всем цветам, Роза тоже от холода стала ёжиться. А Шмель всё летал вокруг и никак не решался опылить свою избранницу, но заметив, что Розе холодно, сказал:
– Потерпи немножко. Я придумаю, как обогреть тебя, – и улетел.
Когда он вернулся, Розы на месте не оказалось. Заволновался Шмель, но цветы его успокоили:
– Её сорвали и в дом унесли.
И полетел Шмель искать свою Розу. Пролетая мимо дома, он увидел её. Роза стояла на окне в хрустальной вазе, вид у неё был свежий, цветущий. А на лепестке у Розы сидел комарик – видно, намеревался её опылить. Понял Шмель, что опоздал, и вздохнул:
– Вот с этого мне и надо было начинать. Эта Роза такая же, как и все мои остальные цветочки, и нельзя было надеяться на её исключительную верность!
Хрустальная люстра
Жил в одном городе музыкант – Контрабасист. Работал он в оркестре много лет. Играл хорошо, работу свою любил и горевал только оттого, что не дают ему сыграть даже самую маленькую сольную партию… Скрипка солирует, Виолончель солирует, а он нет… хотя его смычок извлекает из инструмента такой чудесный звук!
Как-то раз оркестр выступал в большом концертном зале. И снова с грустью видел Контрабасист, что слушатели не обращают на него никакого внимания, смотрят только на дирижёра. Но вдруг заметил, каждый раз, когда его смычок касался струн, красивая хрустальная люстра на потолке начинала дрожать – будто танцевала. И сверкала при этом, и переливалась разными цветами и, казалось, хотела этим сказать музыканту: «Молодец!»
С тех пор Контрабасист стал мечтать о том, чтобы такую люстру приобрести. Стоила она дорого… Через несколько месяцев, накопив за время гастролей денег, он всё-таки смог её купить. Принёс домой, повесил в комнате, зажёг. Заискрилась Люстра, засверкала… Смотрит Контрабасист на неё, не налюбуется. А Люстра на него с удивлением глядит и рассуждает: «И чего он меня в свою каморку принёс? Ему бы старую мебель заменить да обои замусоленные переклеить. Да и я не такого ждала – хотела в прекрасном, с зеркалами, зале висеть, как мои подруги…».
Когда к Контрабасисту зашли его приятели-музыканты, увидели Люстру, они стали его ругать: «И зачем только ты на такую роскошь потратился! Лучше бы квартиру привёл в порядок!»
Но когда музыкант провёл смычком по струнам, Люстра прислушалась, а когда зазвучала мелодия из известной оперы, преобразилась: задрожали под звуки контрабаса её хрустальные серёжки, зазвенели тихонько – словно от радости. И тут Люстра поняла, как она дорога Контрабасисту, который приобрёл её, несмотря ни на что.
Прошли годы. Контрабасист продолжал радовать Люстру своей игрой, знал, на какую тональность отзывались звоном хрустальные серёжки, а Люстра смотрела на его сильные пальцы, бегающие по грифу, и догадывалась, когда нужно прозвенеть в тон.
Однажды в тихую звёздную ночь Контрабасист открыл окно настежь – ему было душно. Следом зажёг Люстру, настроил контрабас и тихо заиграл фугу Баха. Зазвучали сначала низкие ноты, а затем – словно небо раскололось – взлетели высокие звуки, достигавшие, казалось, самых звёзд. Те же, точно в ответ, засветились ярче, как и хрустальные серёжки Люстры, которые звенели в этот раз громче обычного и даже, срываясь, падали на пол… Очень вдохновенно играл Контрабасист, а когда закончил, вздохнул глубоко и сел на стул.
Утром к нему пришёл дирижёр, принёс ноты – «Соло для контрабаса». Но в комнате никого не было – увидел дирижёр только его контрабас, прислоненный к столу, да рассыпанные вокруг хрустальные серёжки от Люстры, похожие на слезинки.
Соседи потом говорили: в ту ночь они слышали, как с неба лилась божественная музыка.
Доля
Коврик всегда с почтением встречал в прихожей гостей.
– Пожалуйста, входите, проходите, – говорил он всем.
Его топчут, об него вытирают обувь, а Коврик даже не шелохнётся, свой ворс всем подставляет – гости же! А когда они уходили, благодарность за его труд получали Швабра с Тряпкой: по полу ими слегка пошмыгают, потом помоют, почистят, и отправляют отдыхать и сушиться. А Коврик всегда после этого выносят на улицу и трясут, и бьют палкой, как провинившегося.
– В чём же я виноват? – охал и причитал возмущённо Коврик. – И за что я каждый раз получаю взбучку?
– Видно, доля твоя такая, – посочувствовала ему Палка и добавила:
– Кому как в жизни повезёт!
Благотворительность
– Сейчас в наш век, в наше нелёгкое время благотворительность в почёте! – произнесла Клизма на совещании Творческих работников: ластиков, карандашей и ручек. – И я тоже хочу заняться благим делом!
Впервые за всё время присутствующие на совещании от благотворительной помощи отказались. И Клизма про себя решила: «Видно, жить стали лучше!».
Прожиточный минимум
Встретились как-то на полянке Жук и Пчёлка.
– Ты что разлеталась так суматошно, расстроена чем-то? – спрашивает Жук.
– Да обеспокоена я: цветов не вижу! А значит, и медка не соберу! – жалуется Пчёлка. – А без него не знаю, как зиму проживу, – замёрзнуть можно!
– А я слышал, что у вас какой-то прожиточный минимум есть, – вот и выкрутишься за счёт него! – попытался успокоить её Жук.
– Так ведь это надо весь мёд поровну тогда поделить! Но не всегда это честно получается, ведь есть пчёлки работающие, а есть и лентяи…
– Жалко что у вас навоз не в почёте. – сказал Жук. – С ним можно беззаботно любую зиму прожить. И его везде полно. Может тебе, подружка, об этом задуматься?
Бревно
О Бревне все говорили, что оно очень ограничено в знаниях и совсем не интересно в общении.
Но Бревно-то знало себя… Когда-то его корни были глубоко в земле, а ветви поднимались высоко к небу и видели день и ночь, звёзды, луну и солнце… И про всё это Бревно могло бы поведать много интересного. Но кто-то и зачем-то из дерева превратил его в молчаливое Бревно.
Любовь не заметила
Розочка в Горшочке стояла возле Секретера. Была она очень важная и никогда не обращала ни на кого внимания. Даже когда её лепестки падали в ящичек Секретера, она этого не видела. Только порою замечала: ящичек его был то закрыт, то открыт – словно Секретер время от времени чем-то любовался…
– Посмотрите-ка на него! – возмущаясь, шуршала лепестками Розочка. – Он прячет какой-то секрет!
Но никому не удавалось подсмотреть, что там скрывал Секретер. Однажды сильный Ветер дунул в окно, – и Розочка под его порывом низко склонилась над открытым ящичком… и увидела там аккуратно сложенные свои бархатные лепестки. С тех пор она перестала возмущаться, стала спокойнее и скромнее. Она поняла, как сильно любит её Секретер… Он тоже стал ей очень дорог и близок.
– Я давно ждал, когда ты всё поймешь…, – сказал Секретер.
И всю ночь они о чём-то перешёптывались.
Связи
Маленькая свинцовая Пломба была мала, но все обращались с ней очень почтительно. Даже железные замки, даже самые большие – с уважением относились к ней. Потому что если что-то надо было уберечь, без неё не обходились никак. У Пломбы были крепкие связи: хотя и веревочные, но очень надёжные…
Родословная
– Странно как-то получается, – возмутилась однажды Табуретка, обращаясь к Креслу-Качалке. – Мы с тобой из одного материала – дерева. Но меня по всему дому таскают – то сядут, то ногами встанут, а то и вовсе пнут – и летишь, куда тебе указали. Ты же, смотрю, весь день на террасе на солнышке загораешь, ветерок тебя обдувает, и от удовольствия ты раскачиваешься!
– Не тебе об этом рассуждать, – надменно промолвила Качалка. – Я кто? Я – из семейства дубовых. Мы – явление редкое, беречься должны, чтоб не сломаться. А ты? Сделана из простой ёлки… Таких много настругано. Так что нечего тебе пыхтеть. У нас с тобой разная родословная…
Верный Плед
Плед много лет покрывал Кровать, и она им была очень довольна, жили они душа в душу. Но время шло, и он запылился. И решил тогда Плед привести себя в порядок – почиститься в химчистке. Пробыл он там совсем недолго, вернулся домой чистым и элегантным. И видит – на кровати лежит незнакомый плед, а Кровать даже не сопротивляется.
– Не волнуйся, я тут временно! – сказал новый плед.
– А разве так бывает? – растерянно произнёс старый Плед. – Я так спешил вернуться к своей Кровати. А она… Вот и верь ей после этого…
Жизнь Подсолнушка
Жило-было маленькое семечко. И ничего, кроме тёмной земли, оно не видело. Но земля была тёплая, мягкая, заботливая, и, если семечку хотелось пить, земля утоляла его жажду.
Через некоторое время семечко лопнуло и росточком выглянуло на свет. Поначалу оно съежилось от неожиданно яркого Солнышка, но тут же воспрянуло, почувствовав его сильные жаркие лучи, – и стало расти. Конечно, на поверхности было лучше, чем в земле: вокруг росли чудесные разноцветные ароматные цветы, летали шмели и пчёлы, радостно жужжа своими крылышками, будто говоря: «Ж-ж-жизнь прекрасна-а!»
И росточек под это счастливое жужжание, под яркими лучами солнца рос, рос – и вымахал в большой Подсолнушек. Его, такого красивого, с жёлтой шляпкой, усыпанной чёрными семечками, сразу стали навещать Шмели и Пчёлы. Это было чудесное ощущение.
Но пришла осень, повеяло прохладой, Солнышко всё чаще стало прятаться за облаками. И Шмели и Пчёлки сказали Подсолнушку:
– Мы скоро разлетимся на зиму по своим уютным тёплым домикам и вернёмся только весной.
– А что же со мной будет? – забеспокоился Подсолнушек, склонившись до самой земли. – Я не хочу опять в землю, там тьма-тьмущая! Мне здесь с вами так хорошо! – едва договорив, он упал, а из его шляпки высыпались на землю созревшие семечки.
– А может, я сумею возродиться к весне опять? – вздохнул Подсолнушек.