000
ОтложитьЧитал
Трава уже была очернена какими-то химическими новшествами, припорошена грязным песком. Немыслимый груз свалился в мои чувственные дебри, теперь я видел перед глазами масштабную стройку, обширные постройки, краны, измученных рабочих и палящее солнце, падающее на стройматериалы. Теперь нет «Лидиной гавани», которая теперь осталась ностальгией и мимолетной картинкой подростка. Мелькают вечера, выделяющиеся пламенем костра, около которого собирались толпы ликующей молодежи. Отчего же они были радостны? От созерцания провинции.Закатные холмы, которые виднелись с прохладного берега гавани придавали душевной, ветреной и загадочной ночи свой шарм. А сейчас это ванильное действие исчезло под пластом строительного мусора, под тяжестью прибыльных контрактов. Мне стоило удалится в сторону от этих развалин и просто заплакать горестными слезами, прерывисто выдавая какие-то фразы, вспоминая о бабушке Лиде, чьё небесное сияниерушится при виде пустыря на месте великолепного садика имени ее сыновей…
Целые бастионы чувств оборвались во мне, каждая струна перестала играть симфонию жизни. Будто бы поменяв ландшафт этого вдохновенного куска земли, поменяли мою картинку мирского восприятия. Ушла драгоценная любовь к природе, а вместе с ней к людям, которые ее разрушают во имя других, не более совестливых и духовных людей. Становилось страшно, что продолжатся эти уничтожения самых искусных мест нашей страны, будто завянет последняя роза, которая приносила радость в души людей. Миниатюрные деревья уже загнулись от кирпичного смога. Я аккуратно сидел на обшарпанной скамейке и монументально смотрел вдаль, ветер уносил последние воспоминания о летних вечерах и приносил неистовую боль. Как же я корил себя за такую чувственность! Природа погибла…
Делать мне уже было нечего, пора возвращаться в родные пенаты и под покровом умирающего неба слушать томные разговоры о символистах из уст своего уважаемого дедушки – величайшая мука, находится долгое время без природы. Я опустил голову и увидел пред ногами последнюю розу. Она последним лепестком дотрагивалась до прожженной солнцем земли. Я быстро подхватил ее, укутал в свою ветровку, будто родного ребенка, и поспешно сел на велосипед, через пару минут я был около дома, потом забежал, взял со стола кувшин, подошел к окну в своей темноватой комнате и начал любоваться розой, которая была спасена! Она так мягко и небрежно снова приобретала жизнь! Увлекшись процессом созерцания этого природного богатства, я и не заметил, что наступила летняя ночь, которая все также пылает радостью следующего утра, обливающим наши непривыкшие глаза пломбирным сиянием неба. Моя рана была на мгновение забыта, пока роза заполняла всю пустоту.