Смысл моей жизни. Каким родителем я хочу быть и каких детей хочу воспитать

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.

© Einat Nathan, 2021

© Издание на русском языке, перевод, оформление. ООО «Манн, Иванов и Фербер», 2022

* * *

Посвящается моей покойной матери Мириам. Каждый день я вспоминаю ее голос, ее улыбку и тепло ее рук

Глава 1. Правдивая история о том, что значит быть родителями. Почему главное – это взаимоотношения между родителями и детьми

История о том, как мы становимся родителями, какие мы родители сейчас и какими родителями будем спустя годы, переписывается ежедневно и ежесекундно. Эта история повествует о том, как мы влюбляемся и любим, как общаемся и выражаем свое «я», о страхе и трудностях, о старой боли, уже позабытой нами, и о боли новой, возникающей на нашем пути. О храбрости и скромности, о несовершенстве, о гармонии и о ее отсутствии. Но самое главное – в этой истории всегда будет несколько рассказчиков и разные точки зрения.

Тысячи проведенных с родителями встреч, личный опыт и накопленные профессиональные знания позволили мне рассказать о сложной истории воспитания детей так, как вижу ее я. Уроки, которые мои дети преподносят мне, я записываю в историю своей жизни. С этими уроками я познакомлю вас в своей книге, поскольку убеждена, что именно так нужно говорить о родительстве в наши дни.

Дети появляются на свет без инструкций по эксплуатации. Однако нам не приходит в голову кормить их через день или менять им подгузники только тогда, когда нам самим этого захочется. Так же и с воспитанием детей: нельзя начинать этот путь, не понимая, что нужно дать ребенку на эмоциональном уровне, чтобы он стал полноценной личностью. Вот почему мы так часто совершенно теряемся, стоя перед полкой с книгами о воспитании детей, и покупаемся на новые методики с их обещаниями взрастить ребенка, который не просыпается по ночам, учится на отлично и каждую неделю посылает нам цветы в благодарность за все, что мы для него сделали. Мы не прислушиваемся к голосу интуиции, но слишком внимательны к своим тревогам и мнению других родителей на детской площадке. Мы мало радуемся, на каждом шагу испытываем трудности, выбиваемся из сил и злимся, и вся эта история обернута в красивый фантик из чувства вины, ибо нам кажется, что мы постоянно чего-то недодаем нашим детям.

Наша важнейшая задача – попытаться выйти за рамки привычного восприятия действительности и переосмыслить свою реакцию на происходящее: «Эта девчонка просыпается каждое утро ни свет ни заря, потому что хочет свести меня с ума», «Он проверяет меня», «Она манипулирует мной», «Он делает это нарочно», «Они поубивают друг друга, если мы не вмешаемся» и бесчисленное множество других фраз, которые мы сами себе произносим. Затем мы реагируем – тушим пожары, которые разжигают наши дети, раздражаемся, когда они выводят нас из себя, умиляемся, когда они красивые и послушные, и обычно попадаем в зависимость от наших детей и их поведения. Фактически мы не управляем ситуацией. Действительно, многое в жизни не поддается нашему контролю, но влиять на отношения в собственном доме мы можем.

Я убеждена, что мы в силах изменить обстановку в доме. Я верю в то, что отношения можно улучшить. Верю в родительскую интуицию и добрые намерения. Верю, что иногда достаточно посмотреть на вещи иначе, чтобы атмосфера в доме разрядилась и в истории нашей жизни появилось больше счастливых моментов.

Я надеюсь, что, познакомившись с моим опытом, вы научитесь разбираться в собственных проблемах. Самое важное в разговоре о воспитании детей вовсе не методики или рекомендации, не авторитет, не правила и не границы. Самое важное – это взаимоотношения. Отношения отцов и детей – это не отношения на равных, но в них присутствует ценность равенства. Это отношения, в которых мы должны понять суть нашей роли (да, это именно роль), услышать, что наши дети говорят нам, даже если они молчат, осознать, что в действительности им нужно, – и нет, необязательно быть жестче или устанавливать больше ограничений. Прежде всего необходимо смотреть на эту роль с точки зрения взаимоотношений между нами, родителями, и детьми, через осмысление нашей собственной значимости для них, с учетом жизненных навыков, которые мы хотели бы им привить, и их самооценки, формирование которой зависит от нас. Эти отношения должны вынести все тяготы развития ребенка, выдержать неудачи, взросление, учебу, конфликты и обеспечить детей ресурсами, которые помогут им выжить в джунглях внешнего мира: справиться с массой проблем, выстроить социальные связи, состояться как личность, преодолеть жизненные трудности. В конце концов, отношения, на которые можно опереться, делают нас сильнее.

Стать родителями – все равно что прыгнуть с тарзанки. Это страшно и весело: вы летите, а потом падаете, но после того, как вы решились на прыжок и оказались где-то между небом и землей, где ветер хлещет в лицо, вас ждет несколько мгновений ни с чем не сравнимого восторга и счастья. Помните, что вас держит спасательный трос: ваши дети – лучшая страховка для такого прыжка. Именно дети заставляют нас исполнять нашу родительскую роль, которая требует такого мужества, и только благодаря нашим детям эти волшебные моменты возможны. Так что глубоко вдохните и держитесь покрепче. Мы прыгаем.

Глава 2. Дети и тишина несовместимы. Как рождение мертвых детей повлияло на мой опыт материнства

Мы ехали в родильное отделение – радостно взволнованные и влюбленные супруги, которые ждут мальчиков-близнецов, тридцать девятая неделя беременности. Через несколько часов наша семья станет больше. За последние месяцы мы сделали все, что принято делать, если в семье скоро появится малыш: заказали всевозможные детские принадлежности и переехали из крохотной «однушки», располагавшейся прямо над сэндвич-баром, куда ходили в основном холостяки, в тихий спальный район, где все гуляли с колясками.

Я вошла в предродовую палату одна, Юваль остался в коридоре. В случае с близнецами сначала всегда трудно найти сердцебиение, но я знала, где именно во мне находится каждый из них, – мы прожили втроем много месяцев. Тот, что справа, вел себя очень активно; его брат был поспокойнее, но тоже подавал свои сигналы. Я сказала акушерке, где их искать, и посоветовала начать с левого: «Сначала всегда находят его сердцебиение, он более терпелив, – пошутила я. – А вот его брат совсем другое дело».

Я помню, как у нее ничего не получалось в течение нескольких минут, и я подумала, что она, вероятно, совсем неопытная.

– Вы здесь одна или вас кто-то сопровождает? – спросила она, а затем вышла в коридор, чтобы позвать Юваля. В тот момент она уже знала – это будут последние секунды перед тем, как рухнет наша Вселенная.

Юваль выглядел встревоженным. Вслед за ним вошла акушерка, с ней был врач: они очень деликатно объяснили нам, что необходимо сделать УЗИ, чтобы определить сердцебиение плода. Юваль держал меня за руку, как и на всех предыдущих УЗИ. Врач посмотрел на экран, положил зонд и сказал, что жизнь в моей утробе остановилась.

Это была моя вторая беременность. Первая прервалась на двадцать третьей неделе. Убитые горем, мы со всей остротой переживали эту страшную трагедию. Через четыре месяца после того, как мы простились со старшей дочкой, я увидела на мониторе две пульсирующие точки, и мне показалось, что Бог с лихвой восполняет нашу утрату. В тех двоих, что пришли утешить мое материнское сердце, заключалась какая-то высшая справедливость: у меня будет двое детей, один заменит ребенка, которого мы потеряли, а другой станет ему братом или сестрой. Мы даже подумали, что наверняка где-то есть генеральный план всего происходящего на земле. Беременность протекала трудно, но, пройдя амниоцентез^[1], обозначивший рубеж, на котором оборвалась первая беременность, мы почувствовали, что все страхи остались позади. Я могу рожать детей, у которых не будет генетических аномалий. Все шло хорошо.

В какой-то момент мне прописали постельный режим, потому что мое миниатюрное тело не справлялось с массой плода. Я вытягивала руки и кончиками пальцев дотрагивалась до своего живота. Больше всего я беспокоилась о том, влезу ли в свои джинсы после этого невероятного опыта, и очень хотела дотянуть до тридцать шестой недели, как велел мой гинеколог, чтобы избежать риска преждевременных родов. Я неукоснительно соблюдала постельный режим. Я отдыхала и наблюдала за беременностью, а она наблюдала за мной, но там, наверху, кто-то уснул на своей вахте.

Мертворожденные дети. Они не плачут, не дышат, не двигаются. Не издают ни одного звука. Они заснули и больше никогда не проснутся. До двадцать второй недели беременности, если с плодом что-то не так, возможен аборт. Если нарушение возникает позже, женщине, как правило, приходится рожать. Все идет так же, как и при обычных родах: родовспоможение, стимуляция, схватки. Иногда плод умирает в утробе матери, например, из-за какого-то дефекта или проблем с пуповиной, но в большинстве случаев, как и в нашем, никто не знает, что пошло не по плану.

Как справиться с этим ударом? По правде говоря, никак. Полтора часа я кричала и выла нечеловеческим голосом. Мои веки распухли от слез – в тот момент я со всей полнотой осознала истинный смысл фразы «выплакать все слезы». Именно тогда я поняла, что самое трудное еще впереди. Мне предстояло родить мертвых детей, но прежде мы должны были сообщить о случившемся нашим родителям: мы должны были позвонить моему отцу, такому заботливому и любящему, и родителям Юваля, которые все эти месяцы ждали появления близнецов. Мой отец примчался через полчаса. Еще спустя полчаса приехали родители Юваля. Всего несколько раз в жизни я видела, как плачет мой отец, и этот раз был самый тяжелый.

Наши родители сидели у родильного зала в окружении взволнованных людей, без пяти минут бабушек и дедушек, и слушали все новые и новые известия о полном раскрытии, стойких матерях и идеальных младенцах. Когда отец обнял меня, я смогла произнести только три слова: «Прости меня, папа». Я просила прощения за разочарование, боль и печаль, которые они испытывали, за то, что не оправдала их надежд – не подарила им внуков.

Наверное, я почувствовала, что смогу облегчить страдания близких, если сама буду сильной, если заставлю себя склеить осколки своего сердца. Ради себя, ради Юваля, ради наших родителей. Именно тогда нам на помощь пришел черный юмор. Я даже не помню, что конкретно я сказала, но мы от души похохотали. Мы смеялись и плакали. И как раз в те минуты, в разгар истерического смеха и мучительных рыданий, я поняла, что мы справимся, что у меня хватит мужества, чтобы заглянуть в свою душу и найти пару капель радости для себя и для тех, кого я люблю больше всего на свете. У меня все будет хорошо, и у них тоже все будет хорошо.

Восемнадцать часов спустя я изо всех сил тужусь и рожаю моего первого сына. Я была уверена, что первым появится тот, кто справа: в животе он демонстрировал характер первенца. Но, похоже, он пропустил брата вперед. Через несколько минут к первому присоединяется второй – тот, который был справа. Медработники убеждают меня взять детей на руки, попрощаться с ними и поцеловать их. Одна из акушерок говорит, что они очень красивые, мои мертвые младенцы, и что прощание – важная часть процесса скорби. Но если я их увижу, я сойду с ума. Я просто знаю, чувствую сердцем, что та крошечная жизнь, которая еще теплилась во мне в той родильной палате, перестанет мне принадлежать, если я возьму их на руки – моих мертвых детей. «Какая же ты мать, если даже не хочешь попрощаться со своими детьми?» – думаю я, пока меня зашивают. Все тело болит, перед глазами туман, но я четко осознаю, что должна спасти себя. Мне, как и жене Лота, нельзя туда смотреть, иначе я превращусь в соляной столп^[2]. Ради того, чтобы выжить, я решаю быть матерью, которая бросает своих мертвых детей. В этот день, 7 марта 1999 года, в родильной палате № 6 я выбираю жизнь.

В том же году министерство здравоохранения запретило использование лекарственных препаратов для прекращения выработки грудного молока. Дома, стоя под душем, я почувствовала, что все тело ноет, швы невыносимо болят, а из груди капает молоко. Ужасное ощущение. Я очень хотела поскорее вернуться домой и принять душ, но никто не подготовил меня к этому тяжелому моменту, когда из моей груди начнет сочиться молоко, напоминая, что мне некого кормить. Я опустилась на пол душевой, по телу струилась вода, из груди текло молоко, а из глаз – слезы. Роды остались позади, но впереди была вся жизнь.

– Поздравляю! – кричал бакалейщик, и парикмахер, и милая дама из соседней квартиры, и другие хорошие люди, которые не знали, что произошло в нашей жизни, а меня больше всего огорчало то, что мой ответ на эту дежурную фразу поставит их в неловкое положение. Я смотрела на себя в зеркало и выходила на улицу, ничуть не изменившаяся внешне, но опустошенная и сломленная внутри. Я наблюдала за прохожими и пыталась угадать, чья душа так же растерзана, как моя. Весь этот камуфляж из одежды, улыбок, макияжа и уверенной походки – сплошной обман, откровенная ложь. Ах, если бы все несчастные, страдающие люди носили какие-нибудь маленькие метки, чтобы мы вели себя с ними поосторожнее, например лишний раз улыбались бы им, – не жалея их, а просто предлагая скромное утешение.

Через две недели пребывания дома мы понимаем главное: жизнь коротка – и мы с Ювалем выбираем счастье. Мы цепляемся за нашу любовь друг к другу. Мы летим в Нью-Йорк, потому что он на другом конце света, далеко от сочувственных взглядов добрых людей. Мы надеемся, что перестанем жалеть себя и вспомним о величайшей истине: мы можем пережить наше горе, наша душевная близость принесет нам огромное счастье, а счастье – это выбор, который мы делаем каждый день.

Три недели мы гуляли по Нью-Йорку, тратили деньги и любили друг друга. И это сработало. Год спустя, 9 марта, родился Эяль – три килограмма двести шестьдесят граммов счастья. А когда я впервые взяла его на руки, живого и хныкающего, я попрощалась и с моими умершими детьми. Они были со мной, в моем сердце. Я плакала от радости, которую подарила мне эта встреча, и от скорби, которая означала расставание с теми, другими детьми. Я плакала, потому что победила, и оплакивала тех, кого потеряла. Но прежде всего я плакала потому, что плакал мой сын, и это было так прекрасно – слышать плач ребенка в родильном зале.

Когда ребенок не плачет, тишина подобна грому, а не безмолвию. В душе матери, оплакивающей свою умершую мечту, свои пустые руки и надежды на встречу, которым не суждено сбыться, есть все что угодно, кроме тишины. Я не знаю, почему это случилось со мной, но я точно знаю, что произошло благодаря всему случившемуся. Я знаю, что горе еще больше сблизило нас с мужем и помогло нам взрастить новую любовь, и эта любовь выдержала один из тяжелейших ударов, которые судьба может нанести двадцативосьмилетним супругам.

Я знаю, что мы выстрадали право на жизнь, обрели способность сопереживать, научились верить и быть сильными. Произошедшая трагедия сделала нас теми родителями, какими мы сегодня стали. Я знаю, что трое детей, которые умерли в моей утробе, изменили меня, и теперь я совсем иначе отношусь к воспитанию своих пятерых детей. Знаю, что ради них я справляюсь с ежедневными трудностями материнства, и благодарю судьбу за каждый брошенный мне вызов. Знаю, что мне дарована честь по-настоящему ценить плач ребенка и вообще любые слезы, потому что я была там, где дети никогда не плачут.

Этот горький опыт по-прежнему живет в моей душе, в ее укромном уголке. В очень важном месте, которое напоминает мне, что нужно радоваться жизни; но здесь же и глубоко сокрытая, незаживающая рана, пылающая от тоски по младенцам, с которыми мне не суждено было встретиться. Эта часть моей души не исчезла, я сохранила ее и просто закрыла входную дверь. Когда я вижу женщину с коляской для близнецов, я думаю о своей разбитой мечте и мысленно обнимаю себя, а потом возвращаюсь домой, включаю очень громкую музыку и танцую с детьми на нашей кухне, потому что дети и тишина несовместимы.

Глава 3. Ваш ребенок – не ваша визитная карточка. Дети рождаются не ради того, чтобы осчастливить нас или стать поводом для нашей гордости

Малыш в пижаме со звездами свернулся клубочком в кроватке, он видит сладкие сны, его личико спокойное, как у ангела. Наконец-то все угомонились. Они такие красивые, когда спят. В эти минуты я чувствую себя хорошей матерью. Я излучаю душевное тепло, отзывчивость и полностью принимаю моих детей и все их потребности.

Дети – настоящее счастье. Вне всяких сомнений. Но я ничуть не сомневаюсь и в том, какая пропасть возникает между нашими иллюзиями и реальностью, когда мирно спавшие дети просыпаются и открывают глаза. Подумайте сами: они без умолку говорят обо всем на свете, так что можно умереть со скуки; они ставят меня в неловкое положение, прежде всего в общественных местах или в присутствии людей, мнение которых важно для меня; они ругаются везде и при любом удобном случае; они постоянно что-то едят, создают нескончаемый хаос и оставляют после себя кучи грязной одежды. Причем это их обычное поведение, когда на самом деле все хорошо (постучу по дереву), когда они не болеют, не нервничают, не ссорятся с друзьями, не сталкиваются с проблемами в школе и не приходят домой пьяными.

А я, какая я мать? В целом «недостаточно заботливая». Я недостаточно терпелива, недостаточно интересуюсь их делами, недостаточно времени провожу на детской площадке, недостаточно хорошо лечу их от вшей^[3], недостаточно помогаю с уроками и вообще не способна решать пятьдесят задач одновременно. А еще иногда мне бывает скучно, я расстраиваюсь, ворчу, устаю, чего-то не понимаю, злюсь и чувствую себя абсолютно беспомощной.

Правда, есть одна приятная новость: мои дети – не моя визитная карточка, и, как ни удивительно, именно этот факт сложнее всего осознать.

Наши дети – самое прекрасное и самое важное творение, которое мы принесли в этот мир. Мы обучаем их почти всем навыкам: говорить, есть, вести себя и признавать авторитеты. Немудрено, что мы оказываемся сбиты с толку и думаем, что дети – это наши визитные карточки. Но если мы так воспринимаем наших детей, то каждый раз, когда они ошибаются, ставят нас в нелепое положение или не оправдывают наших ожиданий, мы чувствуем себя оскорбленными. А когда мы испытываем душевную боль, то сосредоточиваемся на себе. А когда мы сосредоточиваемся на себе, то не можем выполнять свой родительский долг.

Дети – лучший на земле метод психотерапии, причем доступный любому здравомыслящему человеку. Они возвращают нас, взрослых, в мир нашего непростого и одновременно замечательного детства, они всегда первыми определяют наши слабые места, но важнее всего то, что наши дети – это зеркало, которое открывает нам простую истину: мы никогда не были и никогда не будем идеальными. Устраивая свадьбу или покупая мебель в наш дом, мы частично исполняем свои мечты о некоем совершенстве, но благодаря нашим детям мы ежедневно получаем самый серьезный урок, какой только может преподать нам жизнь. Чтобы усвоить этот урок, нам придется забыть про свое самолюбие и оставить его за пределами нашей семьи, потому что дети должны видеть в нас обычных людей: людей, которые имеют добрые намерения и бесконечно ошибаются, всецело принимают себя, и других, и своих детей – такими, какие они есть.

И если вам порой кажется, что вы делаете «недостаточно» для своих детей, помните: именно это чувство испытывают хорошие родители. Быть хорошим родителем может лишь тот, кто способен признать: иногда мы недостаточно хороши. По сути, как раз в такие моменты, когда мы смиряемся с пережитым разочарованием или соглашаемся с чьим-либо несовершенством, мы получаем шанс изменить свою жизнь или, наоборот, принять собственную неидеальность. Наши дети видят такого родителя, который вступает в отношения, будучи целостной, но отнюдь не всегда безупречной личностью, родителя, который осознает потребности своих детей, но не всегда может удовлетворить их в полной мере. И в этом пространстве между родителем, который стремится к совершенству, но не совершенен по своей природе, и ребенком, процесс взросления которого представляет собой целый комплекс по большей части ошибочных ожиданий, формируется третий объект – отношения. Только отказавшись от роли ментора, босса, другими словами, того, кто наказывает, все знает и у кого все легко и просто, мы сможем построить отношения с нашими детьми на основе равной ценности (но не равных прав – не путайте эти понятия).

Дети появляются не ради того, чтобы осчастливить нас, быть поводом для гордости или потешить наше самолюбие. Наша цель – воспитать их, несмотря на весь этот хаос, который они вносят в нашу жизнь, и стать для них достаточно хорошими родителями. Не идеальными, но и не печальными или тревожными. Родителями, которые иногда расстраиваются, но умеют и от души повеселиться, слушают своих детей и замечают их потребности, но не забывают и о своих собственных нуждах, а самое главное, которые всегда будут рядом, даже если в реальности все совсем не так, как в наших фантазиях.

Единственный способ приучить себя меньше беспокоиться о детях – признать собственное несовершенство вкупе с постоянным стремлением к совершенству и принимать детей тоже как несовершенных, но способных к обучению индивидов, которые часто падают, но всегда поднимаются на ноги, бывают милыми, а порой брюзжат, а еще смеются и капризничают. Этот маленький народец иногда вредничает и выводит нас из себя, но именно они несут нелегкое бремя – быть детьми своих родителей, и они будут играть эту роль всю нашу жизнь.