000
ОтложитьЧитал
История Иры
Привет, девочки!
Мне предстоит нелегкая задача – вспомнить много неприятного из своего прошлого, придется вспомнить то прошлое, которое было связано у меня с местами лишения свободы. В детстве я была не очень хорошим, не очень послушным ребенком. В одиннадцать-двенадцать лет я уже попробовала алкоголь, мне не понравилось, затем в пятнадцать лет я попробовала наркотики – и мне сразу понравилось. Употребление наркотиков и алкоголя было связано с преступным миром. В двенадцать лет я воровала в школе из карманов в раздевалке. Это уже была тяга к преступлениям, но я не очень хорошо это понимала, мне казалось это забавным и прикольным. Потом я стала воровать больше, занималась мошенничеством и спекуляцией. К девятнадцати годам я была уже сформировавшимся преступником, и наркотики полностью вошли в мою жизнь. Я долго катилась по наклонной, но не понимала этого, мне все казалось забавным. Мне нравилась эта жизнь, мое окружение, и то, как беззаботно мы проводили время. В двадцать один год меня посадили, и я поняла, что такое «ломка». Это случилось в 1989 году, когда меня привезли в Бутырскую тюрьму. Все время до этого я употребляла наркотики и даже не предполагала, что могу болеть от этого. Я употребляла всегда и без перерыва, и я даже не думала о том, что наркотики когда-то могут закончиться. Мне всегда нравилось состояние наркотического опьянения, оно мне и сейчас нравится, только употреблять сейчас я уже не хочу. Я хожу на собрания Анонимных Наркоманов, это спасло меня от употребления. Мне нравилось состояние, когда я пребывала в наркотических грезах, но вся беда в том, что это всегда дает последствия. Я употребляла двадцать пять лет, и убедилась, что последствия неизбежны. Когда меня в первый раз посадили на три года, я уже начала ощущать последствия. Мне был двадцать один год, моя дочь пошла в школу, когда я сидела в зоне – и я не проводила ее в первый класс. Ее провожала мама, потому что мой муж тоже сидел. Мне казалось, что люди не понимают меня, мой образ жизни, что я люблю жить красиво, я не понимала, за что меня трогают. Когда я освободилась, дочь была уже во втором классе. Это были 90-е годы, в Москве начались перебои с наркотиками, наркоманов стало значительно больше, наркотики выросли в цене, употреблять стало сложнее, но хотелось все так же. Уже тогда я начала обращаться за помощью, много раз лежала в разных клиниках. Я ложилась туда с абсолютной надеждой на то, что я сейчас тут полежу, выйду и не буду употреблять. Так было раз тридцать. Я всегда начинала употреблять снова. Потом ложилась в больницу, просто чтобы снизить дозу. Я уже понимала, что не смогу не употреблять, да я и не видела таких людей. С каждым годом становилось все тяжелее и тяжелее. У меня был уже третий муж, но я спала с барыгой. В моей жизни появлялось всё больше фактов, которые были постыдными и казались раньше недопустимыми. Когда меня посадили второй раз, моей дочери было шестнадцать лет. Я понимала, что моя жизнь не удалась, что моей дочери неприятно осознавать, что ее папа и мама наркоманы, и оба вновь сидят в тюрьме. Я не понимала, как я могу изменить это. Иногда ко мне приходила мысль о том, что нужно покончить жизнь самоубийством. Другого выхода я не видела. Мне не нравились разные виды самоубийств, я хотела умереть от передозировки наркотиками. Когда я брала много наркотиков для передозировки, умереть я не решалась и откладывала. Я уже точно понимала, что бросить наркотики самостоятельно я не смогу, единственное, что меня ждет – тюрьма, больница или смерть. Точнее, я сама их ждала, так как передознуться сама не могла. Надеялась, что придет этот момент. После освобождения я употребляла наркотики еще десять лет. Еще раз вышла замуж, третий мой муж, так же как предыдущие, умер от передозировки. Меня мучали угрызения совести, они сжирали меня изнутри, я понимала, что не остановлюсь ни перед чем ради употребления наркотиков. Приходилось употреблять все больше и больше и уже все вещества подряд. Так я протянула до 2010 года, а потом попала в сообщество «Анонимные Наркоманы». И на сегодняшний день я 6 лет не употребляю наркотики и алкоголь.
Моя жизнь в корне изменилась, на сегодня я счастлива. Моя дочь беременна, я скоро стану бабушкой, это большое счастье для меня. Я поступила в университет и закончила его. Моя дочь гордится мной. Все это время я ходила на собрания Анонимных Наркоманов. Сегодня я убеждена, что никогда не брошу ходить в сообщество «Анонимные Наркоманы», потому что знаю, что без этого потеряю все. Мне есть, что терять на сегодняшний день: я закончила университет, у меня есть работа, которая меня полностью устраивает. Я рада, что родится моя внучка, и что она ничего не будет знать о моем прошлом, что будет видеть меня сегодня такой, какая я есть. Сейчас я учусь еще в одном институте, развиваюсь, у меня есть мечты. Общаюсь в институте, и мне это очень полезно, так как раньше я общалась только на жаргоне. Сейчас я общаюсь открыто, и люди меня принимают, они от меня не отворачиваются. Самое главное – раньше жизнь для меня была тяжким трудом, нужно было утром встать, найти наркотики, употребить и так много-много лет. Этот «труд» всегда был бесполезен, потому что все деньги уходили на употребление, я всегда была в долгах. Сегодня у меня отпала необходимость всё это делать. Я хожу на работу, я восстановила здоровье.
В АН я пришла случайно. Я лежала в больницах, куда приходили люди из сообщества АН, но я не слышала их, считала все это пропагандой и думала, что мне ничего не поможет. После смерти мужа дочь сказала, что нужно попробовать что-то еще. Я подумала, что если я не могу умереть и вообще ничего не могу, то поеду и лягу в психиатрическую больницу, там я еще не лежала. Приехала к наркологу, чтобы попросить направление в больницу, а он сообщил мне о том, что есть такие Анонимные Наркоманы и они, возможно, смогут помочь. Мне на тот момент было безразлично, куда идти. Я пошла к Анонимным Наркоманам и осталась там, потому что я поняла, что это действительно наркоманы, и у них получается не употреблять. Мне стало интересно, как у них получается быть такими жизнерадостными и счастливыми. Думаю, пристроюсь возле них, может и мне что-то перепадет. Вот я и осталась.
Сегодня я получаю удовольствие от жизни. Сегодня мне не нужно употреблять наркотики. Я иду на собрание, звоню спонсору, пишу Шаги, общаюсь.
Надеюсь, что моя история кому-то поможет.
История Марины
Всем привет, меня зовут Марина, я наркоманка. Очень волнительно говорить, когда не видишь лица людей, которым я это рассказываю. Попробую сказать себе той, какой я была двадцать лет назад, чем бы я хотела поделиться.
Начну с самого детства. Мои родители приехали из разных далеких городов строить завод. Молодежь, светлое будущее, вперед и только вперед. С самого детства я не ощущала вот эту любовь, тепло, чувство нужности. С детских лет я была как будто ничейная. Хотя мама с папой хорошо зарабатывали, и у меня была куртка как у всех, шапка не хуже чем у всех – родители больше смотрели за этим. Особо со мной не разговаривали, не спрашивали, что меня волнует, о чем я мечтаю. Росла я как трын-трава, для них самым главным было, чтобы я была накормлена, чтобы у меня были вещи сухие. Когда родилась младшая сестра, меня отправляли к бабушке, я подолгу лежала в больнице с кожным заболеванием. И вот это мое чувство ненужности оно усилилось, для меня оно было тревожным, и мне нехорошо было в этом жить. Я помню ощущение будто мир такой большой-большой, а ты в нем одна. Спустя годы я нашла, чем я могу удовлетворить это чувство. Нашла я это на улице – там я была нужна, там я была значима, меня там ждали. Я чувствовала себя частью чего-то, какой-то компании. Но в компанию я попала, конечно, не совсем хорошую, потому что, я думаю, все дети с этим чувством ненужности были на улице. Мы начали курить в школе, но меня родители воспитывали очень правильно, они говорили, где добро, где зло, где хорошо, где плохо. Но я всегда была в напряжении, на контроле, был внутренний дисбаланс, из-за того что, дома я хорошая – уроки делаю, а когда выходила на улицу – там было совершенно другое. Там был адреналин, я шла против правил, я нарушала какие-то запреты, может, тем самым пытаясь доказать, что я могу, я значима, я это делаю, но перед родителями, возвращаясь домой, я опять была серой мышкой.
И наступили лихие девяностые годы, когда наркотиков было много, употребляли все, в каждом подъезде был наркоман, это все было очень доступно. Никакой информации о том, что это плохо, и чем это кончится, не было. И я как-то в это сразу ушла с головой… не из- за того, что мне понравился кайф от этих наркотиков, а наверное из-за того, что это было запретно, из-за того что я могла делать то, что хочу, а не то, что мне говорили родители. И начав свое розовое употребление, я все контролировала, у меня было тут отложено, там отложено – все шло по плану. Мне родители давали деньги на карманные расходы, и мне тогда еще не приходилось врать. Но пришел момент, когда дома, что-то нашли и выкинули, и я поняла, что весь мой план рухнул, и мне что-то нужно на вечер, потому что это был уже мой уклад, мой образ жизни, и надо было где-то что-то брать. А чтобы что-то взять, нужно либо воровать, либо врать. И в какой-то момент я переступила эту черту, потому что я уже привыкла так жить, я не хотела возвращаться в тот мир, где я бы опять себя чувствовала ненужной и незначимой.
Родители так и не замечали, что я употребляла: я еще как-то искусно научилась все это скрывать, как-то это все припрятывать, и два года я употребляла дома, прямо в квартире. Закрывалась в комнате, могло пахнуть, но даже никто не мог подумать, что я такая хорошая девочка и что в соседней комнате могу варить себе наркотики. Даже когда я попадала в милицию, нас всех забирали и мне всегда говорили, так как у меня была миловидная внешность: «Девочка, как ты попала в такую компанию? Иди отсюда и больше сюда не приходи». Хотя заводилой была непосредственно я сама. Я выглядела хорошо, была научена как себя вести, как показать, какая я хорошая. Я уже умела манипулировать людьми. В конце концов, все закончилось плачевно.
Я помню, мы сидели с сестрой в наркологии, куда нас положили. Мы просили маму с папой купить нам вафель, мама с папой с улицы махали нам ручкой. И на тот момент я думала: «Ну да какая-то сложность, но сейчас я выйду, и все пройдет». И родители тоже думали, что это очередной наш бзик – сейчас нас подлечат, мы выйдем с больницы, и все будет хорошо. Никто из нас тогда и не догадывался что вот это все, вот этот мрак, вся эта болезнь, наркотики, воровство, зло, тюрьмы, болезни, что это все растянется на двадцать лет. Об этом даже никто не догадывался, никто не знал, насколько коварна эта наркомания.
В какой-то степени мне удавалось употреблять, потом бросать, потом опять употреблять, я ходила учиться в училище. Самое интересное, что у меня очень много подруг пробовали наркотики, попробовали все, но почему-то зацепились за наркотики только я и еще два-три человека. Остальные стали прекрасными мамами, у них растут дети, одна девочка стала майором милиции. Прошли через наркотики все, но почему-то мы втроем пошли дальше. Одна девочка закончила тем, что пошла, работать по вызову, другая в тюрьме – я еще как-то ни туда, ни сюда была. Но когда моя подружка вышла из тюрьмы, я смотрела на нее большими глазами, вот эта вся романтика блатная, на корточках, пели какие-то песни, которые она заучила, нам было по восемнадцать лет. Все казалось таким безмятежным и смешным… мы еще не прочувствовали весь кошмар наркомании. И через какое-то время меня настолько это затянуло, что употребление стало просто моей жизнью. Я стала выглядеть плохо, стала совершать плохие поступки. Для меня уже не было барьера, где плохо, а где хорошо. Были одни только наркотики. Я стала творить безумные вещи, я воровала, и на работе тоже я что- то крала, у родителей воровала, пыталась продавать наркотики, что-то менять на наркотики. В общем, я все время в этом варилась и не знала, как мне из этого выбраться. Я находилась рядом с людьми, которые тоже были наркоманами, и держалась в этой стае. Опыт был долгий: и умирала я, и откачивали меня, и очень сильно и тяжело болела. И в один прекрасный момент за мной пришла милиция, меня забрали и увезли. Все это передвижение (как все это проходит) для меня было в первый раз, я была в шоке от этого распределителя, от этих воронков. При этом меня очень сильно кумарило, я постоянно падала в обморок, хотела убежать и вскрыла себе вены в следственном изоляторе. Мне там надавали хорошенько, завязали и отправили в Сызрань. И это настолько должно было меня остановить и шокировать, но в двадцать лет мне казалось, что это круто. Насколько я помню, я собрала там все: вшей, чесотку, мы еще там какой-то фигней переболели, дизентерия была, дизентерия – это вообще страшная штука, оказывается, там у меня начался какой-то отек головы и ухо простыло. Я постоянно болела, но как-то выживала, меня радовало то, что там меня закрыли от наркотиков, я не могла их там употреблять, мне негде их было взять. Я находила, какие-то плюсы и начинала там приспосабливаться и жить. Заводила какую-то романтику с мальчишками, и когда мне на суде сказали: «Марина, иди домой, за тебя внесли залог», я сказала: «Нет, я поеду досиживать». Мне было страшно выходить, потому что я знала, что наркотики сильнее меня. Когда меня отпустили, меня встретила сестра со всеми причиндалами, и мы опять стали употреблять. Я все так же пыталась бросить, и узнала о реабилитационном центре в Питере. Я села, написала письмо в первый раз – это было мое бессилие, что я ничего не могу изменить, что наркотики были сильнее меня. Я села и писала, о чем я мечтала, о том, что я хотела, о том, как у меня сложилась жизнь. Я села и написала все как на духу и отправила в Питер, прислали вызов, но через какое-то время за мной опять пришла милиция. Меня опять увезли. Это путешествие для меня было знакомым – я знала уже как, что, куда. Но ностальгии и романтики уже не было. Было отчаяние, пустота: «Почему опять все так?» «Почему я не могу в очередной раз выбраться?». Есть такая заботливая, любящая сила у меня, которая всегда со мной рядом и в такие моменты, когда мне должны были дать от семи лет и больше, мне давали по минимуму, пришел все-таки вызов с Питера из реабилитационного центра, о том, что они ждут меня, что они молятся за меня и все сопереживают мне. Всегда я легко проходила через весь этот барабан жести. Я настолько была одержима наркотиками. я вспоминаю случай, когда я убегала от кого-то по крыше пятиэтажки, там был чердак. Я туда залезла, было высоко, и я чуть не сорвалась, потому что у меня в руке были зажаты наркотики, и я не хотела разжимать руку вообще. Но вот эта любящая сила сделала так, я не знаю, как это получилось… я зацепилась плащом и повисла над этим кафельным полом, если бы я упала, моя голова раскололась бы, как арбуз. И таких случаев много было, когда мы употреблял впятером, но в себя приходили только четверо, кто-то умирал. Если со мной что-то случалось, всегда кто-то был рядом, кто-то откачивал.